— Нет, не тот, но очень похож. Такой же седой, только у моего лоб более высокий и нос побольше... И глаза глубже посажены.
Бежан вызвал специалиста по словесным портретам. Тот явился со всем своим хозяйством. Через полтора часа портрёт был готов. Бежан, оставшись один, долго вглядывался в рисунок. «Конечно, все это очень неточно, — думал он. И все-таки в этом лице, лишенном какого бы то ни было выражения, было что-то знакомое. — Кажется, я знаю этого человека...». Он закрыл глаза, вспоминая всех мужчин, связанных с этим делом.
Ничего не получалось. Куда же делась его интуиция, которой он так гордился? Как-будто захлопнулся какой-то ящичек в памяти. Уж не следствие ли это проклятых уколов Валя? Он посмеялся над своими страхами и принялся за чтение рапорта, касающегося контактов Валя и Кона. Теперь оставалось лишь ждать дальнейших известий. Валь приходил домой в три часа. Позвонит ли он Кону?
Но ожидание было напрасным. Бежан сердился. Даже отругал по телефону руководителя опергруппы за то, что не поступает новых материалов.
И вот наконец-то! В 15.10 Валь позвонил Адаму, Кону, просил немедленно прийти за рецептом.
Остальные донесения Бежан просматривал уже мельком.
— Где материалы по наблюдению за Валем?! — кричал Бежан в телефонную трубку. — Ведь я же ясно сказал — немедленно!
В полученных рапортах он искал запись разговора Кона именно в это время. Наконец нашел. Содержание было именно таким, каким он его и предполагал. Наконец-то! Так вот в чем дело...
Бежан попросил соединить его с руководителем оперативной группы.
— Всю информацию по наблюдению за Коном передавать непосредственно мне, — приказал он.
Он сел рядом с рацией с блестящими от возбуждения глазами. Наконец-то началось...
— ...Я — «Анна», Я — «Анна», — раздался голос в эфире. — Вызываю «Эву», вызываю «Эву».
«Если бы она знала, почему я выбрал именно этот шифр», — думал Бежан, нажимая кнопку.
— Я — «Эва», я — «Эва», перехожу на прием.
— Объект вышел из дома в 16.00. На такси номер «ВО 50-78» доехал до Новогродской. Вышел из машины. Вошел в подъезд дома номер шесть. Его ведет Вацлав.
— Не спускать с него глаз. Вацлав остается на месте для наблюдения. Пришлите ему смену. Обо всем, что он заметит, пусть докладывает по рации. Жду дальнейших донесений.
Вацлав сообщил, что Кон что-то делает в нише с электропробками.
Бежан немедленно послал людей на Новогродскую. Стало ясно, что там находился второй «почтовый ящик». Надо было сменить Вацлава и проверить, не оставил ли чего-нибудь Кон.
«Анна» снова отозвалась. Доложила, что объект едет в такси в сторону Кошиковой улицы.
И еще через несколько минут «Анна» сообщила:
— Объект вошел в свою квартиру.
До пяти часов вечера в эфире стояла тишина. В 17.05 заработала рация «Анна».
— Вышел из дома. Едет в такси в сторону Краковского Предместья. Мы ведем его.
— Вышел из такси на Замковой площади. Поднимается по лестнице на Шленский мост. Кшиштоф и Януш ведут его. Остановился на ступеньках, поправил шнурок и на четвертой снизу ступеньке мелом написал пять цифр. Еще раз поправил шнурок и спустился вниз. Сейчас едет на такси в сторону Мариенштата.
— Сфотографируйте надпись. Пленку немедленно доставьте мне, а сами не спускайте с объекта глаз.
Бежан закончил связь и позвонил в фотолабораторию и шифровальщикам, чтобы были наготове.
— Работа сверхсрочная, — предупредил он.
— У нас всегда сверхсрочная, — ответил кто-то. — Хоть бы придумали какой-нибудь новый способ подгонять нас!
Бежан засмеялся.
— Обязательно придумаю, — пообещал он.
Когда из фотолаборатории сообщили, что доставленная пленка проявлена, Бежан приказал:
— Один снимок мне, остальные — шифровальщикам.
Он схватил еще мокрую фотографию — на серой каменной ступеньке мелом написаны цифры: 30444. «Что бы это могло значить?» — ломал Бежан голову, вглядываясь в цифры. Пробовал заменять цифры буквами. Ничего не получалось. «Ну ладно, пусть шифровальщики мучаются», — решил он. Но и шифровальщики оказались бессильны. Они не могли разгадать, что означала данная комбинация цифр.
В 18.00 заговорила рация.
— Объект едет в сторону Жолибожа. Вышел из машины у кафе «Жолибожанка». Вошел в кафе. Его ведет Кшиштоф.
И снова тишина в эфире. Бежан вызвал группу, следившую за Валем. Здесь ничего не происходило. Валь не выходил из дома. Как обычно, принимал пациентов. Значит, его роль закончилась на этом телефонном звонке?
Через некоторое время — новая информация:
— В 18.30 объект вышел из кафе. Едет на трамвае в центр города... Мы ведем его. Какие будут указания?
— Не спускайте с него глаз. Пусть Кшиштоф доложит, что он заметил в кафе. Перехожу на прием.
— Объект снял пальто, сунул гардеробщику двадцать злотых и попросил, чтобы тот позвал его, если позвонят Якубовскому. Сел за свободный столик недалеко от гардероба. Заказал кофе. Через некоторое время гардеробщик позвал его к телефону. Разговор был короткий. Объект сказал только: «Встретимся в восемь вечера у Якуба на бридже». Допил кофе, расплатился и вышел.
— Продолжайте наблюдать за ним. Установите квартиру, в которую он отправится.
Снова бесконечные минуты ожидания. Кто такой Якуб? Новое звено?
Заработала рация:
— Объект пересел в трамвай, идущий в сторону Охоты... Вышел у костела святого Якуба... Его ведет Вацлав...
«Значит, этот район — место встречи. У Якуба... Кто бы мог подумать?»
— Установите, с кем он встретится. Организуйте наблюдение за тем человеком. Сфотографируйте его. Высылаю группу на помощь.
Бежан посмотрел на часы. Семь вечера. Встреча назначена на восемь. Значит, он или кому-то передаст информацию, или будет ждать. Если так, то почему Кон приехал так рано к месту встречи?
Бежан послал специальную группу с приказом сфотографировать всех входящих и выходящих из здания — с семи часов вечера до отмены приказа. Может быть, тот, другой, придет на встречу заранее?
В 19.20 «Анна» сообщила:
— Объект ни с кем не встречался, минут пятнадцать кружил вокруг здания, а потом вошел в телефонную будку и долго листал записную книжку. Похоже, оставил что-то там. Группа «Ванда» прибыла и действует.
Бежан вызвал «Ванду» и приказал, чтобы кто-нибудь следил за телефонной будкой.
«Анна» доложила, что Кон вернулся домой.
Теперь Бежан был уверен, что Кон оставил для кого-то известие.
«Только был не оплошали, — вздохнул Бежан. — И снова ждать».
Обыскивать телефонную будку было нельзя. Кто знает, может быть, она находилась под наблюдением сообщников Кона...
ГЛАВА 29
Надежды на то, что все выяснится именно сейчас, оказались напрасными. Человек, который должен был прийти, и наверняка пришел, чтобы забрать из телефонной будки оставленные для него инструкции, ушел незамеченным.
— Проглядели, явно проглядели, — докладывал Бежан Зентаре.
— Что показало наблюдение за зданием и телефонной будкой?
— Ничего. Прошло множество людей, но никого из Центра или из Управления не было. Место очень многолюдное, хитро придумано...
— Ты приказал следить за всеми, входившими в телефонную будку?
— Конечно. Но вряд ли из этого выйдет какой-нибудь толк. В будке, кроме Кона, побывали четыре женщины. Две из них — живущие поблизости домашние хозяйки. Ничего интересного для нас не представляют. Третья—студентка, живет в общежитии недалеко от вокзала. Последняя — ученица экономического техникума. Не думаю, чтобы дальнейшее наблюдение за ними дало какие-то результаты. Х-56 — это мужчина.
— Они не заметили мужчины, который бы крутился возле телефонной будки в восемь часов?
— В это время, как они утверждают, какой-то мужчина подошел к будке. Заглянул в нее и ушел.
— Вот, посмотри, — Зентара бросил на стол конверт с фотографиями. — Ничего не вышло.
Бежан склонился над фотографиями. Они были мутные, нечеткие. Темные фигуры, смазанные лица. Такими же нечеткими оказались снимки людей, входящих в костел и выходящих из него. На одном из снимков он с трудом опознал Кона, хотя и сравнивал его с несколькими другими.
На фотографиях Бежан заметил силуэт, повторяющийся дважды: мужчина, сначала одетый в пальто с поднятым воротником и в шляпе, а потом — мужчина в берете, очках и шарфе, тщательно завязанном вокруг шеи.
— Разве это не один и тот же человек, только изменивший свой облик? — Бежан размышлял вслух, показывая снимки Зентаре. — С такой работой надо кончать! Ведь это из-за них мы опять в тупике! Не обратить внимания на такую деталь!
На этот раз руководителю оперативной группы досталось от Зентары как никогда. Он слушал молча, даже не пытаясь защищать своих подчиненных. Да и что тут объяснять? Трудные условия? И не в таких приходилось работать. Значит, кто-то оплошал, так же, как и в кафе.
Бежан, молча наблюдавший за разносом, который устроил Зентара оперативникам, лихорадочно обдумывал, как можно исправить положение. Где та нить, которая приведет к Х-56? Что из того, что Кон навел их на «почтовые ящики», если до сих пор неизвестно, кто и когда доставляет туда материалы, как агенты работают, в какой очередности и через какие промежутки времени? Сколько их? Могут пройти месяцы, прежде чем это удастся установить, следя за Коном. Есть ли другой путь, более быстрый? Как узнать, кто Х-56? Скорее всего, Кон забрал материал из «почтового ящика», значит, не он был инициатором контакта, а агент. Что заставило его сделать это? Сигналом тревоги, видимо, стала смерть Вольского. Вольский погиб восемнадцатого октября. Девятнадцатого Мики появился в кафе. А что стало поводом для контакта на этот раз? Видимо, то, что занялись проверкой командировок за последний квартал, ответил он сам себе. А если так, то версия о том, что Х-56 — человек из Управления, имеет право на существование. Об этом свидетельствует и смерть Видзского. Он погиб потому, что обнаружил нечто, что представляло угрозу для агента. Заметить это мог только кто-то из сотрудников. Лишь человек, работающий с Видзским, мог установить, когда он будет на Новогродской. В Управлении же — это было ясно из рассказа Эвы — работал человек, распускавший слухи о том, что Гонтарского, Язвиньского и Станиша вот-вот должны арестовать. А если так... значит, наблюдение за сотрудниками должно было привести одного из оперативников, идущего следом за «подопечным», к телефонной будке... Как же я об этом не подумал, обругал себя Бежан...
— Слушай, Бронек, — обратился он к Зентаре, — сейчас все выяснится. Нужно только просмотреть донесения о наблюдениях. Кто-то из сотрудников Управления наверняка был там... Все очень просто.
Однако все оказалось сложнее. Покора, отвечавший за этот участок работы, принес целую гору отчетов и рапортов, но, как выяснилось, он не организовал наблюдения за всеми сотрудниками. Среди «подопечных» не было начальника отдела кадров Кемпиньского, заместителя директора Альберта Зыбельта и двух инженеров-электронщиков.
— Почему вы исключили именно их?
— Как почему? И кадровик, и заместитель директора — люди надежные, заслуженные. А эти два инженера — самые старые работники Управления. Из характеристик, данных им Кемпиньским и Зыбельтом, видно, что это безупречные и самоотверженные люди.
— Чеся Кобельская, — буркнул Бежан, — послушать тебя, так тоже — безупречный человек. А ведь никто, кроме нее, не мог выдать меня Валю!
— Успокойся, Юрек, — остановил его Зентара. — Может быть, этот недосмотр не имеет никакого значения. Давайте сначала проверим вчерашние маршруты всех, за кем велось наблюдение.
Они проверили все донесения. Ни один из следов не вел на Охоту.
— И что теперь? — посмотрели они на побледневшего Покору.
На этот раз Зентара вышел из себя. Его громовой голос доносился сквозь плотно обитую дверь до секретариата.
Бежан молчал, расстроенный своей неудачей. Еще одна оборванная нить. Наблюдение за этими, исключенными из списка, людьми могло дать результаты только при очередном сигнале тревоги. А как его вызвать? Надо было снова организовать нечто вроде проверки командировок. Может, командировки — это и есть верный путь?
Из пачки документов Бежан выбрал несколько — поездки за двадцать шестое и двадцать седьмое сентября. Разложив на столе карты железнодорожных и автомобильных дорог, он проверял маршруты, расстояния, часы отъезда и приезда.
Он хотел установить, мог ли кто-нибудь из сотрудников, бывших в отъезде в эти дни, свернуть со своей трассы так, чтобы в часы приема оказаться в тюрьме, где отбывал наказание Зелиньский, а потом вернуться в Варшаву в срок, указанный в командировке.
Бежан проверил три поездки и отложил документы. Это было не то. Взялся за четвертую. К бумагам был подколот путевой лист, выданный на личную автомашину «фольксваген». Маршрут: Варшава — Лодзь. Он посмотрел показания спидометра — до поездки и после. Пятьсот километров. А трасса Лодзь — Варшава (и туда и обратно) не может превышать двухсот шестидесяти километров. Откуда же взялись лишние двести? Майор подсчитал расстояние от Лодзи до тюрьмы. Ровно сто километров в одну сторону. И назад в Лодзь — тоже сто. Неужели то, что он искал? Почему же бухгалтерия оплатила эту командировку? Просто не проверили, ответил он сам себе. Приняли не глядя. Как же можно не верить человеку на такой должности!
Бежан повеселел. Вызвал Врону.
— Возьми машину, поезжай и проверь каждую мелочь, — приказал ему Бежан, вручая бумаги, касающиеся поездок. — И пришли мне сейчас же двух лучших оперативников. Только действительно самых лучших! Работа будет ювелирная. — Он хлопнул Врону по плечу.
Через полчаса он уже обсуждал с оперативниками их задачи.
— Работа, конечно, трудная, — подчеркнул он, — но если справитесь, можете считать, что награды и повышения у вас в кармане.
ГЛАВА 30
На этот раз Бежан поехал в Верхославицы повидаться с Гонтарским. Может быть, он припомнит детали, касающиеся пропажи документов, случившейся около двух лет назад. Украл их Вольский, в этом не было никаких сомнений. Но была ли это всего лишь месть Гонтарскому, пришедшему на его место, или выполнение шпионского здания? Если он был агентом разведки, то наверняка действовал не в одиночку. И, уходя из Центра, мог оставить «кукушкино яйцо» — своего человека, который сейчас, во время важного испытания, может активизироваться. Центр хорошо охраняется снаружи, Бежан был уверен в этом. А изнутри? Если человек, которого считают своим...
Сомнения разрешились неожиданно быстро. Гонтарский сказал, что исчезнувшие чертежи представляли собой фрагмент небольшого изобретения, точнее, рационализаторского предложения.
— Исчезновение этих чертежей в тот момент, когда я принимал Центр, — объяснил директор, — должно было показать всем, что именно будет здесь при моем руководстве. Это был аргумент против меня. «Видите, — подчеркивал Вольский в заявлениях в вышестоящие органы, — при мне ничего подобного не было». Следствием этих жалоб, подписанных и анонимных, было то, что комиссии к нам ехали одна за другой, и первое время я только и занимался объяснениями. Как и сейчас, — добавил он с горечью. — Как будто это я... — И замолчал. Гонтарский явно постарел за это время.
— Не надо так нервничать, товарищ директор, — утешал его Бежан. — Мы уже знаем, кто устроил взрыв и выкрал чертежи. Теперь я только хотел бы установить, не оставил ли Вольский в Центре своего человека. Ведь срок испытаний будет вот-вот назначен.
— Когда?
— Точно еще не знаю. Решение будет принято в ближайшие дни. Но вы не ответили на мой вопрос.
— «Наследник» Вольского? Нет, вряд ли. Я могу ручаться за людей, с которыми работаю. Приняв руководство, я сменил часть администрации. Нет, сейчас это невозможно, — повторил он, покачав головой.
— Еще один вопрос. Вы случайно не знаете, кто из Управления покровительствовал Вольскому?
Гонтарский задумался.
— Он был в дружеских отношениях с начальником отдела кадров Кемпиньским. Тот до сих пор зол на меня из-за Вольского.
«Вот почему Кемпиньский так плохо отозвался о Гонтарском», — подумал Бежан, спускаясь по лестнице. Внизу на него наткнулся Язвиньский.