— Это они? — спросил Славик, внимательно рассматривая бугаев.
— Они, — Димка кивнул. Теперь он не боялся.
— Подойди, — поманил пальцем Вован и, когда Димка подошел, поинтересовался небрежно: — Ну? Чем порадуешь, пионер? Достал бабки?
— Нормально все с бабками, — спокойно ответил Димка. — Сегодня вечером будут.
— Все?
— Все.
— Ништяк, — Вован щелчком отправил окурок на тротуар. — Вечером, это во сколько? В десять? В одиннадцать? В двенадцать?
— В десять.
— Базара нет, пионер. Молодец. Шустро крутишься. — Он посмотрел на часы. — Значит, к десяти мы и подъедем. Смотри, чтобы бабки были готовы.
— Машину пригоните? — спросил Димка. — «Шестерку».
— Не бзди, пионер. Нам твоя лайба на хрен не нужна. Получишь, как только бабки заплатишь. Все, бывай, до вечера. Кадавр врубил магнитофон. Невероятно громкая волна техно раскатилась по улице, отражаясь от стен серых пятиэтажек. Водитель дал по газам, и «семерка» вылетела на середину узкой проезжей части. Шедшая навстречу оранжевая «Нива» испуганно шарахнулась к тротуару.
— Ты че, баран, не видишь, мы выезжаем! — рыкнул кадавр и в довесок выпалил трехэтажную матерную конструкцию. Обе фразы потонули в ритмичных шлепках ударных. «Семерка» выровнялась и, набирая скорость, понеслась по улице в сторону Долгопрудного. Компания проводила удаляющийся «музыкальный ящик» взглядом.
— Дебилы пластмассовые, — оценил Славик и хлопнул Димку по плечу. — Все в порядке, Димыч. Отдашь им деньги, помашешь на прощание ручкой и забудешь, как страшный сон.
— М-да, — пробормотал Димка. — Все настроение испортили, придурки. Значит, в девять? — уточнил он у Кости.
— В девять, — солидно подтвердил тот.
— Хорошо. Димка первым повернулся и зашагал к дверям общаги. Славик подмигнул Косте.
— Пошли, Профессор. Пивка выпьем на радостях. Я угощаю. Тем более что и повод есть.
* * *
— Может, он не придет? — Жигулов посмотрел на часы. — Пятнадцать минут.
— Опаздывает просто, — Владимирыч беззаботно пожал плечами. — Не волнуйся, Сергеич, придет. Всегда приходит. Они стояли на пустой дорожке Парка культуры имени Горького, посреди аттракционов не успевшего еще закрыться итальянского «Луна-парка». Ввиду будней и раннего еще вечера народу было немного. Ощущение уныния и запустения скрашивали яркие всполохи огней. Однако общее впечатление хмурости и печальной заброшенности оставалось. Осень тоскливо шмоналась меж намокших осин и тополей легким дождем. За деревьями призывно надрывался «Музыкальный экспресс». Над полуголыми кронами, на фоне быстро темнеющего неба монументальной безжизненной громадой маячило «Колесо обозрения». Жигулов поежился, поднял воротник плаща, огляделся и… заметил быстро плывущую от ворот сутулую фигуру. Серая, слишком легкая матерчатая куртка человека ловила всполохи веселых вывесок и тут же снова скрывалась в сумерках, теряя очертания. Казалось, это не человек вовсе, а призрак отца Гамлета, заглянувший сюда по неотложным делам.
— О, — воскликнул, оживляясь, Владимирыч. — А вот и наш «клиент». Между прочим, бывший актер. Даже в кино каком-то снимался, не помню название. В эпизоде.
— На чем ты его прихватил? — поинтересовался небрежно Жигулов.
— На наркоте, — охотно пояснил коллега. — Он в общаге театральной до женитьбы жил, на Арбате. Так, веришь, нет, при себе весь свой запас таскал. Боялся, что в его отсутствие «друзья» найдут и потребят. Получалось как раз на двести двадцать восьмую, часть первая.
— А ты его отпустил, — констатировал Жигулов.
— Так он же не толкач, — беспечно заметил Владимирыч и махнул рукой. — Берет только для личного потребления. Но я его прижал, растолковал, что к чему. Про сроки объяснил, про зону, про все такое. Объяснил, от чего спасаю и как он мне благодарен должен быть. Взял подписочку о сотрудничестве. Потом помог на работу устроиться, на денежное место. А когда он знакомства свел, начал приличную деньгу зашибать, «дернул» к себе. Ну, ясное дело, слезы, то, се. Только я ведь мужик не сентиментальный. Так что через три часа этот кадр заливался — курский соловей обзавидуется. Ей-Богу, не вру, — Владимирыч тихо засмеялся. — Полезный дядечка оказался. Работает творчески, с огоньком, можно сказать. Кое с кем из нашей клиентуры знакомства водит, помогает.
— В смысле? — Жигулов рассматривал приближающегося стукача.
— Ну, с машинами. Ремонт, перекраска, трали-вали. Для определенного контингента старается. — Владимирыч потер руки. — Этот кадр всех автомобильных барыг знает, как родных. Тихо. Не будем нервировать интеллигентного человека… Стукач подошел совсем близко. Он оказался на удивление тщедушным, сутулым, нервным. Все время оглядывался, словно боясь, что за спиной крадется нечаянная смерть. Однако руки фискала удивили Жигулова. Длинные, с квадратными мозолистыми ладонями, мускулистые. Стукач старательно кутался в легкую курточку, подобно черепахе втягивая голову в плечи. Покосился с подозрением на Жигулова.
— Приветствую, — шагнул вперед Владимирыч. — Запаздываешь, запаздываешь. — Прокомментировал для коллеги: — А ведь раньше точен был, как кремлевские куранты. — И снова стукачу: — Знакомься, это мой товарищ по работе. Жигулов Анатолий Сергеевич. Можно обращаться по имени-отчеству. Стукач только вздохнул, затем бормотнул басовой скороговоркой:
— Местечко же вы, однако, выбрали, начальник…
— Брось, Андрей Григорич, — Владимирыч брезгливо сморщился. — Ну зачем уподобляться-то? Ты ведь не урла какая-нибудь подзаборная. Интеллигентный человек, начитанный. Артист. В кино снимался. Как не стыдно.
— Снимался, — сказал тот, как отрезал. — Теперь не снимаюсь. Был артист да весь вышел. Вашими стараниями. Все. И заканчивайте, начальник, эту бодягу. Давайте ближе к делу. Меня жена с дочкой дома ждут.
— К делу так к делу, — согласился Владимирыч. — Нас интересуют угнанные иномарки. Два последних месяца. Вот список, — он протянул стукачу сложенный вчетверо лист бумаги. Тот посмотрел на собеседника, на Жигулова, развернул лист. Прочел, снова взглянул на оперативников. Затем выдержал качаловскую паузу, словно бы собираясь с мыслями.
— Не знаю, не слышал о таких. Правда, сегодня мне позвонил один… Так, знакомый. Попросил достать заднее крыло. Как раз для «бээмвухи». И помочь там… с рихтовкой кузова. Ребята какие-то в аварию попали. А он сам в тонком ремонте — лох. Только машину загубит. Сказано это было с такой любовью к неведомому «БМВ», что Жигулов понял: машины для этого человека — дело всей жизни. Он их любит. По-настоящему любит. Наверное, даже больше, чем кино.
— Кстати, — Владимирыч уважительно посмотрел на стукача. — Сергеич, рекомендую. Андрей Григорич — мастер от Бога. Из металлолома может конфетку сделать.
— Да ладно, чего там, — тот вдруг улыбнулся смущенно, хотя было понятно, что похвала ему приятна.
— Так где, ты сказал, твой приятель-то подрабатывает? Территориально?
— А я не говорил, — отозвался тот. — Где-то в Долгопрудном гараж у него. Жигулов и Владимирыч переглянулись. Долгопрудный значился в их списке городов-«баз» одним из первых.
— Знаешь что, Андрей Григорич, — моментально посерьезнел Владимирыч. — Ты вот что. Съезди-ка завтра к этому своему приятелю, посмотри, что за машина. По возможности номера агрегатов и корпуса сними. Если получится посмотреть регистрационные номера, то и вовсе замечательно будет. И сразу мне перезвони. Идет? Стукач безразлично пожал плечами:
— Ладно. Перезвоню. Как только, так сразу.
— Нет, ты уж не «как только», а «так сразу». Лады?
— Ладно, — повторил тот, убирая список в карман.
— Ну, будь здоров, Андрей Григорич, — Владимирыч протянул руку для пожатия. Стукач подумал несколько секунд и протянул свою. — Ну, Сергеич, — Владимирыч хлопнул в ладоши. — Если нам повезло и мы тут попали «на банк», придется твоему терпиле через пару деньков раскошеливаться на о-очень приличную сумму в о-очень твердой валюте. Эх! — Он аж зажмурился от удовольствия. — Глядишь, стиральную машину наконец купим. С сушкой. А то ванная маленькая, белье сохнет долго. И плесень в коридоре на обоях от сырости. В отпуск махнем не в деревню к родичам, а куда-нибудь подальше. В Болгарию, на Золотые пески, например. Или, может, даже на Крит. Жигулов слушал рассеянно и думал о том, что хоть Владимирыч и жлоб, но агентура у него работает как следует. И не с урками ему приходится общаться, а с актером, хоть и бывшим. Правильно говорили мудрые: «Упреди врага». Вот Владимирыч взял и подсадил к ним «казачка». Мало-помалу, а информация пошла. А ну как «бээмвуха» та самая? Это и называется подфартило. Таких случаев в практике — два на миллион. Мечта. Сказка.
— Пойдем. Чем планы строить, подождем, что твой Андрей Григорьевич скажет. Может, и тачка еще не та.
— Та, та, я чувствую, — сказал весело Владимирыч и подмигнул коллеге. — Готовь большой кошелек, Сергеич. Меня интуиция еще ни разу не подводила.
* * *
Белая «девятка» стояла у самого выезда со стоянки. Первым ее заметил Артем.
— Эта? — кивнул он. Костя сверился с номером на записке.
— Она самая.
— Вы, ребят, идите, а я здесь постою. Присмотрю, чтобы все было в порядке. — Артем остановился метрах в пятнадцати от стоянки. — Если что пойдет не так — шумните.
— Да ладно вам, — Костя застегнул последнюю пуговицу плаща. Он чувствовал себя не слишком уверенно. Ему никогда раньше не приходилось брать взаймы такую сумму, и он плохо представлял себе процедуру. — Все будет нормально.
— Нелишне, — пробурчал Артем. — Береженого Бог бережет. Удачи. Димка и Костя дружно зашагали к машине. Евгений приехал не один. На заднем сиденье устроился крепкий, коротко стриженный парень лет двадцати пяти, в черных мешковатых джинсах и объемистой турецкой «коже». «Охранник, — сообразил Димка. — Неудивительно. Такие-то бабки с собой возить. Страшно небось». Они подошли к «девятке», и Костя постучал в стекло. Евгений — интеллигентного вида юноша в очках с золотой оправой — опустил стекло.
— Вы, очевидно, Костя?
— Да, — кивнул Костик. — А вы — Евгений?
— Совершенно верно. — Он перегнулся через спинку сиденья и открыл дверцу. — Присаживайтесь. Димка и Костик забрались в салон. Накачанный охранник тяжело, с вызовом уставился на Димку. Тот выдержал взгляд.
— Это мой помощник, — предупредил Евгений. Он взял с соседнего сиденья кейс, щелкнул замками, достал толстую пачку долларов, лист бумаги и ручку. — Вот, пожалуйста.
— Что это? — Костя с удивлением посмотрел на бумагу.
— А как же? Нужно составить расписку. Я, такой-то, такой-то, проживающий по адресу, получил такую-то сумму, обязуюсь вернуть тогда-то, ну и так далее, по всей форме. — Евгений изящно достал из бардачка пачку «Мальборо», изящно-отработанным жестом выщелкнул сигарету, изящно прикурил от серебристого «Зиппо», изящно затянулся. — Паспорт у вас с собой?
— Конечно, — Костя торопливо кивнул и полез в карман за паспортом. — Вот, пожалуйста.
— Прекрасно. Вы… наверное, Дима?
— Дима, — подтвердил тот.
— Пока пересчитайте деньги, проверьте на подлинность.
— Да ладно, — Димка почувствовал смущение. Человек делает им одолжение, да еще и заставляет себя же проверять. — И так…
— Пересчитайте, — тон у Евгения мгновенно стал жестким. — Деньги счет любят. — Он посмотрел на охранника. — Помоги. Тот кивнул, достал с задней панели прибор проверки подлинности валюты. На глазах у Димки вытащил несколько бумажек из середины, начала и конца пачки, по одной пропустил их через приборчик. Вспыхивала зеленая лампочка, сигнализирующая о подлинности банкнот.
— На свет посмотри, — буркнул охранник Димке. — Чтобы без всяких. Тот проверил купюры на свет. Отыскал полоски, покрутил купюры в руках, стараясь определить, меняют ли цифры цвет, но в свете уличного фонаря так ничего и не разобрал. Кивнул солидно:
— Все нормально.
— Считай теперь, — охранник бросил пачку Димке на колени.
— А мы пока займемся расписочкой, — напомнил Костику Евгений, выдерживая идеально вежливый тон. Листая Костин паспорт, он сам составил нужный текст, протянул листок собеседнику. — Ознакомьтесь, пожалуйста, и подпишите.
— Да, спасибо, — Костя взял расписку, принялся читать. На месте суммы он запнулся. Цифра стояла совсем не та, о которой они договаривались. — Тринадцать тысяч двести двадцать пять долларов? — переспросил он удивленно.
— Что-то не так?
— Но мы просили одиннадцать пятьсот.
— Верно. Я заранее приплюсовал проценты. — Евгений снисходительно улыбнулся. — Не записывать же, в самом деле, все тонкости нашего договора. Я просто заранее все подсчитал. Так проще. Если хотите, мы можем уточнить еще раз.
— Я сейчас собьюсь, — пожаловался Димка. — Шестьдесят девять? Или шестьдесят восемь?
— Шестьдесят девять, — мрачно поправил кожаный качок. — Не обращай внимания. Считай. Евгений достал калькулятор, пересчитал, повернул лицевой стороной к Костику.
— Вот, пожалуйста.
— Да я верю, — кивнул тот.
— Паспортные данные уточните еще раз.
— Все правильно.
— Ну и отлично. Тогда можете подписывать. Костя еще раз проверил число возврата долга. Ровно через месяц. Не считая сегодняшнего дня. Он широко подмахнул документ.
— Будем считать, что формальности улажены, — улыбнулся Евгений. — Приятно было с вами познакомиться, Костя. Всегда рад помочь.
— Взаимно. Костю буквально распирало от ощущения собственной деловитости. Как он все ловко устроил. Друзьям помог. И Евгений этот — очень милый парень. Ничуть, кстати, не похожий на ростовщика.
— Сто пятнадцать, — закончил подсчет Димка и уложил в стопку последнюю купюру.
— Деньги-то как понесете? — пробурчал охранник. — Может, пакет вам дать?
— Не надо, спасибо. В карман спрячем, — ответил Димка.
— Вырежут. Не боишься?
— Да нет. У меня куртка толстая.
— Ну смотри. Давай хоть резинкой перетяну, — качок достал из кармана резинку, перетянул пачку трижды, «кольцами». — Между прочим, это ваш корефан там топчется? — и кивнул через плечо в сторону памятника. Костик и Дима посмотрели на прохаживающегося вдоль стоянки Артема.
— Наш, — ответил Костик. — Набился с нами поехать, — ему стало стыдно за их мелкие подозрения в адрес благодетелей. — Отказывать не хотелось.
— А я уж подумал, пасут вас, — ухмыльнулся охранник. — Настучат в темном переулке в голову — и без бабок останетесь, и без здоровья.
— Да нет, это наш, — быстро развеял недоразумение Димка.
— Не беспокойтесь, — улыбнулся Костик.
— Ну и ладно. Ваш так ваш, — качок достал с задней панели свежий номер «Московского комсомольца». — Давай хоть в газету бабки заверну. А то, в натуре, засветитесь, еще неприятностей на свою голову наживете. Кто тогда нам деньги вернет?
— Заверни, — согласился Димка. Охранник сноровисто завернул купюры в газету, протянул, но не Димке, а Костику.
— Держи. И спрячь подальше. От греха. Костик засунул пухлую бандерольку во внутренний карман плаща.
— Как в банке, — сказал он.
— Да уж, — поддержал охранник и засмеялся.
— Ну мы пойдем?
— Давайте, — Евгений пожал собеседникам руки. Улыбнулся. — Удачи. Передавайте привет сестре.
— Обязательно. Когда они выбрались на улицу, качок шмыгнул носом.
— Лохи.
— Да, — с деланным сожалением кивнул любезный Евгений. — Лохи.
— Я только не пойму, зачем тебе эти заморочки? — спросил охранник, наблюдая за удаляющимися приятелями. — У них ведь все равно бабок нет для возврата. И квартиры у этого фраера тоже нет, я проверил.
— Ты говорил, — задумчиво пробормотал Евгений, доставая вторую сигарету и глядя в зеркальце заднего вида.
— Тогда на фиг мы их «разводили»?
— Просто доверься мне. — Евгений усмехнулся. Только теперь в улыбке его не осталось и тени любезности. Она была жесткой, холодной и безжалостной. — Просто поверь. Мы вернем свои бабки и еще пять раз по столько же. А если все удачно «срастется», то и больше выйдет.
— Как?
— Знаешь, с кем валандается сестра этого придурка?
— С кем?
— С Жориком Арзамасским. Она его любовница. А лох этот сидит у Жорика бухгалтером. А знаешь, сколько через Жорину фирму бабок ежедневно проходит?
— Сколько?
— Тебе в самых розовых снах столько не снилось. Теперь думай.
— Вон ты о чем. Жорик. С Жориком связываться себе дороже, — разочарованно хмыкнул качок. — Жорик — бобер крутой. За ним реальные люди стоят. В ту сторону рыпнись — завалят, на хрен, сразу и глазом не моргнут.
— А мы и не будем рыпаться. Они будут, — Евгений кивнул в сторону троицы, как раз входящей в метро. — Этот Костя и его сеструха. Их пусть и валят.