— Паш, ты это… серьезно?..
— Более чем, — вернулся на диван шеф, поудобнее уселся и пристально посмотрел бабушке-сыщице в глаза. — Давайте-ка, Надежда
Прохоровна, еще раз. Вспоминайте все заново, каждую мелочь — как проснулись, от чего, что слышалось, что виделось…
Надежда Прохоровна нервно поежилась, закрыла глаза и вспомнила прошедшую ночь снег, хлопок… окончательно проснулась, обошла весь номер, подергала дверную ручку — заперто.
Пал Палыч выслушал рассказ и задумчиво уставился на дверь в спальню. Потом обернулся к выходу…
— Не уверен, — пробормотал, поворачиваясь к пожилой собеседнице. — Не уверен, что свет из коридора можно увидеть из постели. Вставайте, Надежда Прохоровна! — сказал, поднимаясь с дивана. — Пойдем в спальню, устроим следственный эксперимент.
Находясь в непонятном состоянии — то ли смеяться, то ли плакать, «постельный следственный эксперимент», видите ли, устраивают, — Надежда Прохоровна улеглась на кровати в той же позе, что и проснулась ночью. Пал Палыч выверил ширину щелки приоткрытой двери в гостиную.
— Так было, Надежда Прохоровна? — Он был нешуточно серьезен, баба Надя прыснула:
— Так, Паша, так.
— Не надо смеяться, Надежда Прохоровна, все очень серьезно. — И вышел в коридор, бубня под нос: «Ночное освещение, конечно, тусклее…»
Ранние зимние сумерки превратили спальню в полнейшее подобие ночной мизансцены. Чего-то вроде не хватало… Что-то было не совсем так… Ночной рубашки, может, не хватает? Или липкого страха?..
Ну уж дудки! Страха не дождетесь!
Невдалеке тихонько хлопнула входная дверь, Архипов крикнул:
— Свет видели, Надежда Прохоровна?!
— Нет, Паша, тёмно!
Пал Палыч почти не слышно потопал в районе закутка у ванной комнаты…
Свет мигнул…
— А сейчас?!
— Было, Паша, было! В точности как в эту ночь!
Начальник службы безопасности вернулся в спальню, дождался, пока баба Надя не встанет с постели.
— Кто-то входил в вашу ванную, — зафиксировал то, что сыщица Губкина и сама уже поняла. Задумчиво потискал гладко выбритую скулу. — И что ему там понадобилось?..
Вернулись в комнату, сели на прежние места: Архипов на диване, баба Надя в креслице с гнутыми ножками…
— У нас, Надежда Прохоровна, ничего из ванной не пропало?
— У меня вообще, Паша, ничего не пропадало, — сказала та, попадая в унисон недоуменного тона Архипова. — Все было на местах, как я клала… Ой! — Спохватилась вдруг. — Вода в стакане помутнела! Это важно?..
Спросила и сама поняла, какую глупость сморозила. Шепнула помертвевшими губами:
— Ой, Паша, отравитель…Он, что ли, приходил?..
Действительно, стыдоба — не вспомнить сразу, что в обычно чистой, прозрачной воде появилась какая-то подозрительная муть… Не соединить воедино два факта — отравительв отеле и ночное проникновение…
Это, пардон, глупость несусветная! Непростительная для поднаторевшей на расследовании чужихсмертей Надежды Прохоровны.
Сама чуть на тот свет сегодня утром не отправилась!
Архипову тоже ничего объяснять не понадобилось. Он скоренько расспросил Надежду Прохоровну о том, как она обнаружила стакан с зубными протезами, узнал, что добавляет в воду в качестве антисептика…
— По всей видимости, то, что добавили в ваш стакан, Надежда Прохоровна, вступило в неожиданную химическую реакцию с медицинским антисептиком и дало замутнение воды. Жаль, что вы чисто вымыли стакан…
— А то, что я зубы заново надраила, тебе не жаль? — язвительно спросила баба Надя, на что Архипов только головой укоризненно покрутил. — Зачем кому-то меня убивать, Паша?! — плаксиво возмутилась сыщица Губкина. — Я ж тут суток еще не прожила! Кому чего плохого сделала?! А?
— Сам голову над этим ломаю, — признался охранный шеф. — Зачем? Вы не имеете никакого отношения к собравшимся на поминки, вы только сегодня «засветились» с Генриеттой… Не понимаю. Что за чушь?
— Чушь?! — полыхнула перетрусившая, представившая свойхладный труп сыщица. — Да я чуть на тот свет не отправилась!
— Ну, ну. — Архипов смущенно покрутил шеей, потер кадык. — Но загадка остается. Вот если бы вас попытались отравить сегодняночью… Тогда понятно. Вы поболтали с Генриеттой, чем-то насторожили преступника за обедом…
— Да я за обедом, как мышь, молчала!
— Молчала, — задумчиво вторил Архипов. — Интересно, что за яд вам в стакан добавили?.. Мы знаем, что преступник находился в номере семь минут. Могу предположить… могу предположить, что вначале он исследовал спальню… Посмотрел, не стоит ли на тумбе в изголовье кровати стакан с водой… Был стакан с питьевой водой, Надежда Прохоровна?
— Нет, — мотнула подбородком бабушка.
— Та-а-ак… Воду из графина наши постояльцы не пьют… — Посмотрел на бабу Надю и добавил: — Кроме вас. Все остальные пользуются запасами из мини-холодильника.
— Я теплую и кипяченую люблю, — пояснительно вставила Надежда Прохоровна.
— И слава богу, — невнимательно буркнул Архипов и продолжил шевелить извилинами: — Получается, добавить яд в графин преступник не догадался, а минералки в холодильнике полно и вся закрыта, то есть вы ею не пользуетесь? Так, да?.. Он предпочел добавить яд в стакан с зубными протезами и понадеялся, что достаточно будет и минимальной концентрации, попавшей в организм с протезами… Заменить замутившуюся воду он уже не успевал — вы проснулись… Он просто оставил все как ест», и быстро вышел. Что и говорить, — покрутил головой Пал Палыч, — рискованно работает товарищ. Дерзко.
— Да чем я этому «товарищу» не угодила-то?! Только сегодня с Генриеттой познакомилась. Только сегодня несколькими словами со всеми перебросилась. Вчера ни с кем слова не вымолвила… Ой. Мне вымолвили…
— Легко с вами работать, Надежда Прохоровна, — ухмыльнулся Архипов, произнося фразу, говоренную когда-то в «Сосновом бору». — Все сами — и впросак попадаете, и наружу выбираетесь. Дошло?
— Дошло, Паша, — тихонько проговорила баба Надя. — Кто-то решил, что Миша Богров успел мне что-то сказать…
— Вот! — поднял вверх указательный палец охранный шеф. — Этого результата мы и добивались мозговым штурмом. Вас собирались устранить потому, что существует вероятность — Михаил Богров успел передать вам перед смертью некую важную информацию. Давайте думать, Надежда Прохоровна. Что вам сказал Богров?
— «Шкура», «прости», — в который раз отбарабанила Надежда Прохоровна. — С украинским акцентом.
— А вы кому-то эти слова передавали?
— Всем, — пожала плечами баба Надя. — Меня все спрашивали, какие последние слова у Миши были. Я посчитала это нормальной просьбой, ничего не скрывала.
— А кто-то особенно настаивал, требовал уточнений?
— Да нет, никто. Я сообщила, передала слова, все сразу потеряли интерес.
— Видимо, Надежда Прохоровна, не все.
— Да чего необычного-то в этих словах?!
— Не понимаю. Может быть, Богров и раньше обзывал какого-то человека «шкурой»?
— Тогда убивать надо было тех, кто знает это прозвище, — догадливо кивнула баба Надя. — Мне оно ничего не сказало.
— Резонно. Может быть, дело в «прости»?..
— А мне кажется, Паша, думать надо над тем — кого убить хотели? Генриетту или все-таки Богрова? Если убить хотели Мишу, то «прости» звучит так, а если он сам хотел циркачку отравить, то эдак.
— И снова в точку. Вы стали сомневаться в «новой подруге», Надежда Прохоровна?
— Сто лет мне таких подруг не надобно, — ворча, поерзала по сиденью кресла баба Надя. — Сумасшедшая — что с нее взять? Семь пятниц па неделе. Такая могла отравы в кофе добавить, а после совсем забыть и овечкой прикинуться.
— Эка вы ее…
— А ты как думал! Ненормальная, она и есть ненормальная, хоть сто справок из психушек получай. — Попыхтела немного, пристально поглядела на Архипова. — А ты чего, Паша, ерзаешь? Случилось что?..
— Да вот, — засмущался Архипов, — дал своим остолопам поручение — выяснить, почему ночью вашу дверь открывали карточкой горничной, находящейся сейчас в увольнении… То есть на выходных. У нас порядок строгий, уехал из отеля — сдавай универсальный ключ под расписку…
— Карточки именные?
— Нет, номерные. Что в принципе одно и то же. Электронная система замков, Надежда Прохоровна, имеет много преимуществ, в том числе индивидуализацию. Понимаете?
— Объясни, — попросила баба Надя, любившая всяческую конкретику, а не свои пенсионерские домыслы.
— Объясняю. У нас, как мне хочется думать, идеальная система защиты, — глянув на часы, приступил Палыч. — Ее не какие-то там западные фирмачи устанавливали, а наши головастые ребята из ВПК. Каждый ключ имеет персональный код и дает возможность отследить, кто именно заходил в номер постояльца. К вам, Надежда Прохоровна, получается, заходила горничная, оставившая подотчетный универсальный ключ в комнате охраны еще шесть дней назад. Ночью ребята этот момент зевнули, пропустили «красный код» горничной, сейчас отдуваются, связываются с Зиминой по телефону, узнают точно — сдавала она ключ или случайно с собой прихватила, поскольку на вахте его нет.
— Украли, что ли? — поразилась бабушка Губкина, и без того со скепсисом отнесшаяся к хвастовству охранного шефа — мол, у нас идеальная система защиты.
Архипов конфузливо надул щеки…
— Мой косяк.
— Чего?
— Я прокололся, говорю. Когда обнаружили мертвую горничную Свету — все вещи были при ней. Она выходила на полчаса, ключ на вахту не сдавала, и его нашли в кармане куртки. — Пал Палыч огорченно двинул плечами, глубоко откинулся на спинку дивана. — Эх, надо было прислушаться к своим ощущениям! Сменить коды на карточках!.. Тогда бы украденный ключ стал бесполезен, и никто в ваш номер не пробрался бы.
— А чего ж не сменил, если неладное почувствовал?
— Обоснования не было, а ощущения к бумагам не подошьешь — не хотел паникером на новом месте прослыть. Ключ Светы на месте, все остальные свои «открытки» на вахту сдали, коды и так в целях профилактики меняли три недели назад…
— Паш, а кто-нибудь пробраться в комнату охранников и осторожненько стащить ключ не мог? — сочувствуя Архипову, спросила баба Надя.
— Какое там! — махнул ладонью тот. — Они к себе за дверь постояльцев не пускают.
— Понятно, — вздохнула сыщица Губкина.
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять огорчение начальника безопасности отеля. Прошляпил Паша инцидент. Даже баба Надя мигом смекнула — ключ из комнаты охранников стащила Света. Причем чужой, чтобы самой не подставляться. Отнесла кому-то (скорее всего, Баранкину) на улицу, да, видать, много за «открытку» просила и была пристукнута.
Только подобная череда событий логически увязывается с остальными происшествиями: ночное проникновение в чужой номер, «красный код» на мониторе охранной системы…
— Паш, а кто еще из гостей в то время по отелю бродил? — негромко спросила Надежда Прохоровна. — Если твои ребята заметили, что мою дверь на семь минут открывали, значит, выяснить, чья дверь в это же время хлопала, можно?
— Можно, — кивнул Архипов. — Сейчас парни как раз этим и занимаются. Время «хлопающих» дверей вычисляют. — И горестно покрутил головой. — Как все не вовремя, как все не вовремя! — Качнулся влево. — Сыскари эти, чтоб им пусто было, по отелю бродят…
— Какие сыскари? — искренне поразилась Надежда Прохоровна. Она что-то никаких посторонних людей в корпусе не видела.
— Ах да, — сказал Архипов, — вы же не в курсе. Следственная бригада к нам нагрянула, Надежда Прохоровна. Работают по «открывшимся обстоятельствам». Помните, когда я у Разольской сидел, за мной Максим пришел, и я тогда еще сказал — начальство на ковер вызывает? Соврал я, Надежда Прохоровна, не захотел при Разольской признаваться, что сыскари приехали. Сейчас опрашивают работников кухни, обслуживающий персонал — отравление все-таки в отеле произошло, предумышленное убийство.
— И к Разольской пойдут?
— Завтра. Сегодня не успеют.
— Почему? Шесть часов только…
Архипов усмехнулся:
— Так Генриетта Константиновна, Надежда Прохоровна, это вам не официант Дима Сидоров. Как только визг поднимет — адвокат мигом из Москвы примчится. А адвокату бумажкатребуется. Официальныйакт о вскрытии.
Это я и вы, Надежда Прохоровна, Семену Яковлевичу верим. Он без всякой экспертизы причину смерти верно укажет. А адвокату подписаннуюбумажку подавай… Но бумажка эта появится только после окончания всех медицинских экспертиз. На них время нужно… Понятно?
— Угу.
Пал Палыч помолчал, задумчиво покрутил браслет часов на запястье…
— И со следователем, признаюсь честно, Надежда Прохоровна, нам сильно не повезло. Константин Альбертович шибко шумных историй не любит… Трусоват и буквоед. К ВИП-персонам без подшитых бумажек не полезет, у него выслуга через два года, скандала побоится.
— С тобой воюет?
— С чего вы взяли? — немного удивился Пал Палыч.
— Так, поди, не зря ты здесь со мной, со старым мухомором, битый час сидишь. От него скрываешься?
— Надо будет — позвонит, — жестко отчеканил Архипов и тут же усмехнулся. — А вообще вы правы, Надежда Прохоровна. Терпеть не могу буквоедов и трусов, что свои задницы бумажками прикрывают. По горячим следам надо работать! По горячим!
— Так с богатеями, Паша, не всегда получится, — попыталась заступиться за невысокого худосочного следака Надежда Прохоровна. — Их адвокаты уж больно шустрят, что-нибудь не так сделаешь, вмиг дело в суде развалят, тебе же и нагорит.
Охранный шеф насмешливо посмотрел на пожилую любительницу детективов, свободно оперирующую понятиями вроде «дело в суде развалят», и ничего говорить не стал. Глянул на наручные часы, поднялся с дивана:
— Пойду я, Надежда Прохоровна. Мои парни уже должны с замками-ключами разобраться, а если не разобрались — подгоню.
— Иди, Паша, иди, — сказала баба Надя и тоже поднялась. — А я к Генриетте наведаюсь, узнаю, кого Миша мог «шкурой» обозвать.
Уже двинувшийся было к двери Архипов остановился так резко, что неугомонная сыщица Губкина наскочила на его крепкую спину.
— Куда вы собрались?! — развернувшись, выпучил глаза Архипов.
— Так к Генриетте… Теперь же мы знаем, как важно про последние слова узнать…
— Сидите в номере! — в мгновение ока раскипятился Палыч. — Запритесь изнутри и никому дверь не открывайте, пока я не вернусь!
— Так я по… Туда и обратно, это…
— Вы «это» сегодня уезжаете в Москву! — почти что прокричал охранный шеф. — Сейчас я схожу к своим ребятам, потом приведу к вам следователя, вы дадите официальные показания детально расскажете все, о чем с Ра зольской утром разговаривали, — и тут же в Москву! Тут же! Машину я вам дам.
— Паша… Павел Павлович… — залепетала баба Надя, — я ведь это… помочь хочу. Генриетта со мной откровенничает.
— Да пошла она к черту, ваша Генриетта! — заполыхал Архипов. — Я за вашужизнь отвечаю!
Надежда Прохоровна попятилась к креслу, слепо нашарила подлокотник, села…
— Так ты что… подозреваешь, что меня опять?..
— Яничего не подозреваю, — подойдя к Надежде Прохоровне, нависнув над скукожившейся в кресле бабушкой, серьезно проговорил Архипов. — Я твердо знаю одно: сегодня ночью к вам приходили. И это абсолютно точно. Наша электронная система замков не делает ошибок. Кто-то подозревает, Надежда Прохоровна, что вы о чем-то знаете: кое-что видели на представлении, кое-что вам сказал Михаил Богров… Я могу только предположить:пока не пойман преступник или мы не узнали, какой случайной информацией вы располагаете, — вам угрожает опасность. Это ясно?
Надежда Прохоровна смотрела на Архипова снизу вверх, хотела что-то сказать, но горло осипло.
Прокашлялась.
— Паш, а как же ты без меня туи управишься? Как все узнаешь? — спросила почему-то виновато. — Ведь я одна…
— Как-нибудь управлюсь, — безапелляционно перебил охранный шеф. — И поверьте, Надежда Прохоровна, мне будет гораздо легче и спокойнее, если вы уедете из отеля. — Загрустил на секундочку. — Мне бы с охраной владельцев холдинга разобраться… А вы мне не чужая, тут ответственность особая.