– Но его видели, когда он покидал место аварии, – заметил Купер.
– Нет – его никто не видел.
Старший суперинтендант слегка пошевелился, как будто его разбудили громкие голоса. Он еще раз заглянул в бумаги, приготовленные для него разведкой.
– По моей информации, тогда были допрошены двое мальчиков, которые рассказали, что видели летчика, шедшего по дороге, ведущей к водохранилищу Блэкбрук, в направлении от Айронтонг-хилл к Глоссопу. Мне кажется, этим все сказано, – заметил Колин.
– Да, это заявление сыграло основную роль. Я бы хотела найти их и поговорить с ними, но не смогла разыскать их имен, – сказала Элисон.
– С вашей точки зрения, мисс Моррисси, это большая неудача, но не забывайте, что тогда они были еще детьми. Двенадцати и восьми лет. Как вы думаете, зачем бы им понадобилось лгать?
– Не знаю.
– Кроме того, есть информация, что человека в летной форме в тот же день видели направляющимся из этого района. Более того, его подобрал недалеко от Чинли водитель проезжавшего грузовика. В те времена такое поведение водителя было абсолютно естественным.
– Но этого летчика не опознали как лейтенанта Мактига, – возразила Моррисси.
– Скажу больше, так продолжалось до совсем недавнего времени. Это прекратилось всего несколько лет назад.
– Что продолжалось и что прекратилось?
– Практика подвозить служивых. Обычно они стояли на обочине дороги со своими солдатскими мешками и плакатами, на которых было написано место назначения, а водители останавливались рядом. Солдат было легко определить по коротким стрижкам, потому что вся остальная молодежь их возраста носила длинные патлы. Я и сам помню, как подсаживал несколько солдатиков на объездной части шоссе Эм-шесть возле Престона в те годы, когда еще служил в Ланкаширском управлении. А вот в наши дни верить никому нельзя. Никогда не знаешь, в чьих руках могут оказаться военная форма или оборудование. Только подсадите их к себе в машину – и вас мгновенно ограбят или еще чего похуже. Ради собственной безопасности я бы не советовал публике заниматься таким извозом.
Элисон Моррисси уставилась на суперинтенданта, и Купер заметил, что она краснеет. Это сделало ее еще привлекательнее, но Джепсон, казалось, не обратил на это никакого внимания. Он перешел в состояние публичного политика, как будто выступал перед представителями Торгово-промышленной палаты или Комитета содействия деятельности полиции.
– Этого человека никто не опознал как моего деда, – повторила Моррисси.
– Это я вижу, – сказал шеф, изучая бумаги.
– Да и как он мог добраться до Эм-шесть? Задумаемся на минутку. Я изучила карты того места, где он сел на грузовик, – оно находится в десяти милях от места катастрофы. Мой дед что, прошел все это расстояние пешком? Но тогда почему его никто больше не видел?
– Просто было темно, – заметил Бен.
Канадка посмотрела ему в глаза, и ему показалось, что при других обстоятельствах она вполне могла бы улыбнуться.
– Вот именно, – Джепсон благодарно кивнул Куперу. – Именно что темно. Водитель грузовика подобрал его в семь часов утра. А в январе в этих местах в такое время еще темно. Бен у нас в этом разбирается, он из местных. Никогда нельзя сбрасывать со счетов знание местной специфики. Это гораздо лучше, чем все те бумажки, которые вы нам тут показали, мисс Моррисси.
Старший суперинтендант отодвинул в сторону бумаги с таким видом, как будто они ему были больше не нужны, и улыбнулся женщине. Купер узнал эту его политическую улыбку – обычно она предназначалась для инспектирующих представителей руководства Полицейского департамента и выражала надежду суперинтенданта на то, что они все уберутся восвояси и оставят его в покое.
– Но водитель грузовика не смог даже убедительно подтвердить, что на мужчине была летная форма, – сказала Элисон, и в ее голосе послышалось отчаяние.
Джепсон опять взял в руки бумаги. Он взглянул на первую страницу, а потом на Купера, который одними губами повторил три слова.
– Просто было темно, – еще раз повторил Колин, поколебавшись. – Ну конечно, ведь мы все уже с этим согласились, мисс Моррисси. А мы не можем требовать от водителя грузовика, чтобы он в темноте определял знаки различия той или иной формы. В те времена уличных фонарей не было, знаете ли… В те времена…
– …шла война, я знаю, – сказала канадка.
Джепсон сложил пальцы рук перед собой и осмотрел комнату с некоторым удовлетворением, как будто с этим фактом было покончено.
– У вас есть еще какая-нибудь информация, которой вы хотели бы с нами поделиться, мисс Моррисси? – спросил он. – Какая-нибудь
– Что это? – спросил констебль.
– Крест за выдающиеся летные заслуги британских ВВС, – пояснила Элисон. Она повертела медаль в руках. – Его однажды летом принес почтальон по старому адресу моей бабушки в Оттаве. К нему прилагалась записка, адресованная моей матери. В ней было написано: «Не забывайте вашего отца, летчика лейтенанта Дэнни Мактига».
Купер наклонился пониже, чтобы рассмотреть медаль.
– А это точно медаль вашего деда? И откуда же ее прислали?
– Мы знаем только, что письмо было отправлено с почты в Идендейле.
6
Тело со Змеиного перевала появилось в морге Центральной больницы Идендейла, где его поместили на лед до тех пор, пока его не опознают или кто-то им не заинтересуется. Когда Диана Фрай подъехала к моргу, то предпочла оставить констебля Марфина в машине, где он, без сомнения, должен был засыпать весь пол фантиками от ирисок.
В помещении морга было теплее, чем на улице. И пахло здесь лучше – воздух был полон запахов дезинфектантов и освежителей воздуха, которые использовали для того, чтобы подавить вонь физиологических жидкостей и внутренних органов.
– Редкий случай, – сказала миссис ван Дун. – Сейчас люди таскают с собой массу вещей, по которым их легко опознать, не так ли? А если нет, то, как правило, можно сравнить отпечатки их пальцев, следы зубов или результаты тестов ДНК с имеющимися в картотеке. Но, как я понимаю, это не тот случай. Не с чем сравнивать?
– Не с чем, – призналась Диана. – Конечно, мы разослали запросы. Но пока его описание не совпадает ни с одним описанием пропавших без вести, о которых нам известно.
– Так, может быть, его просто еще никто не хватился?
– По свету действительно бродит масса людей, не замечающих ничего из того, что происходит вокруг них, – согласилась Фрай.
Патологоанатом бросила на нее быстрый насмешливый взгляд.
– По-моему, он не очень-то похож на тип человека, который может исчезнуть без вести, – заметила она. – Начнем с того, что для этого он слишком ухожен и вымыт. Да и обувь на нем стоит немалых денег.
– Знаю. Его обувь и одежда – это наша основная надежда. Они достаточно специфические.
– С такой обувью его никак нельзя отнести к туристам. Только не с такой обувью. Снег уже безвозвратно повредил ее.
– Да, он точно не турист, – согласилась Диана.
– Тогда, может быть, это водитель транспорта, попавший в снежный занос? Пытался добраться до цивилизации от брошенной где-то машины?
– Возможно. Все найденные до сих пор машины мы смогли соотнести с их нынешними хозяевами, но до некоторых сельских дорог снегоуборочная техника еще не добралась.
– Не слышу в вашем голосе уверенности. Почему?
– Вы правы, ее действительно нет.
– На то есть причины? – поинтересовалась миссис ван Дун.
– А вы посмотрите на него. На то, во что он одет. Вы сами сказали, что у него дорогая одежда. И как он мог отправиться в ней куда-то в самый снег? Без пальто? Почему не остался там, где застрял, и не стал ждать, пока его отыщут? У нас здесь все-таки не Антарктида – кто-то наткнулся бы на него в течение ближайших двадцати четырех часов. Почему он не позвонил и не вызвал помощь? Черт побери, теперь мобильный телефон есть у любого школьника младших классов! Не могу поверить, чтобы у человека, так одетого, его не было.
– Думаю, вы правы. Мне, пожалуй, надо ограничиться материальными уликами, а вам – предоставить анализ психологии жертвы.
– Я не это имела в виду, – поспешно возразила Диана, заметив, что патологоанатом расстроилась.
– Да всё в порядке.
– И вот еще что… Получается, что он двигался по дороге, и первые, кто попался ему по пути, оказались двумя фиглярами, летящими через Змеиный перевал в облаке снега?
– Не могу сказать точно.
– Иными словами – нет.
Фрай взглянула на труп. Он был очищен и прикрыт простыней, но лицо его было видно. На вид ему было, по мнению Дианы, лет тридцать, шея у него была немного толстовата, но в остальном физическое состояние тела было вполне удовлетворительным. Волосы оказались короткими и аккуратно подстриженными – они уже начали седеть на висках. Несколько выбивалась из общей картины щетина на щеках – он больше походил на мужчину, который должен быть гладко выбрит. Сержант взглянула на его руки – сильные, без мозолей, с ухоженными ногтями.
– А что вы скажете о повреждениях? – спросила она.
– Главная рана – вертикальная, которая вскрыла брюшную полость, рассекла поперечную мускулатуру и чуть не оторвала левую руку повыше локтя, – сказала Джулиана.
– Это, скорее всего, след снежного плуга?
– Могу только сказать, что это был острый металлический объект, шириной около десяти футов и весом приблизительно пятьсот килограммов, – ответила миссис ван Дун.
– Понятно.
– На голове, лице, ногах и спине множественные повреждения, которые могли появиться от того, что тело какое-то время волокли по дороге. Кроме этого, много синяков и два сломанных ребра с правой стороны грудной клетки – результат падения.
– Падения?
– Посмотрите сами. Если принять во внимание то положение, в котором его нашли, то я бы сказала, что большинство повреждений – это результат того, что плуг отбросил его на обочину, засыпанную мелкими осколками камней. Его нашли наполовину лежащим на камнях, а наполовину – рядом. Еще несколько дюймов, и он приземлился бы вполне благополучно – на снег или на мягкую обочину.
– Боюсь, что для него это уже не имело значения.
– Никакого. Все повреждения, о которых я говорю, он получил уже