36
Белому уже осточертел его кабинет и сидячая работа…
– У меня на рубашке локти протираются, – жаловался он Оле, – придется заводить нарукавники.
Когда Фил открыл новый клуб, Саша все не шибко официальные встречи стал назначать именно там. Ну, не на тренажерах и в бассейне, конечно, а в биллиардном зале. Кондиционированный воздух и насыщенный зеленый цвет столов настраивали на спокойные неспешные разговоры и как нельзя лучше способствовали успешному достижению предварительных договоренностей. Иногда прямо на зеленом сукне и подписывались важные деловые документы.
Вот и теперь только что прилетевшему из Европ Пчеле он назначил встречу именно здесь.
– Ну что, разомнемся? – предложил Саша другу, как только тот показался на пороге.
Пчела с каждым приездом становился все более «иностранным». На сей раз на нем было шикарное кашемировое пальто песочного цвета и под стать пальто кремовое кашне в мелкий коричневый горох.
– Экий ты авантажный в новом прикиде! – смеясь, восхитился Саша.
Слово «авантажный» он недавно услышал от Оли и теперь был несказанно рад использовать его по назначению.
– А то! – Пчела повернулся на каблуках и сделал несколько шагов вперед, ловко имитирую походку манекенщиц на подиуме: что называется, «от бедра». – Нравится?
– А что, нормально!
– По специальному заказу шили. В Кельне.
– Может, и мне по блату сосватаешь?
– Без вопросов. Только мерку надо с тебя снять…
– Рано! – как-то довольно мрачно отмахнулся Саша.
Пчела не сразу врубился в смысл Сашиного возражения. Когда же до него дошло, он аж сплюнул через левое плечо:
– Типун тебе на язык, Белый! Ну тебя с твоими замогильными мотивами!
– Ладно, замнем. Разоблачайся, вот твое оружие. – Саша протянул Пчеле кий рукояткой вперед. – Кто разбивает?
– Ты давай, начинай. Так и быть, даю фору. – Самонадеянный Пчела, скинув пальто, демонстративно обрабатывал кончик кия специальным мелком.
И зря он оказался столь щедрым – Белый уже порядком поднаторел в игре, и пока не закатил в лузу подряд четыре шара, не остановился.
– Хватит, для форы-то? – ласково поинтересовался он.
– Сойдет, – Пчела, символически поплевав на ладони, пристроился к угловому шару.
– Давай дуплетом, – подбодрил его Саша.
– Не учи ученого. Я лучше вот этого своячка попробую.
Пчела промазал, причем солидно. Но не смутился и откомментировал в привычной своей манере:
– Рука сегодня не та. «Хеннеси» в самолете перебрал
– Плохому танцору, знаешь что, Пчела?
– Да иди ты со своей народной мудростью! Давай лучше выпьем. Разговор есть.
– Без поллитры не осилить?
– Посмотрим, – Пчела положил кий на край стола и стал серьезным. – Посмотрим, – повторил он.
Коньяк и кофе принес им бармен и поставил на журнальный столик в углу биллиардного зала. Они сидели друг напротив друга в низких мягких креслах и потихоньку пригубливали коньяк, закусывая тонко нарезанным лимончиком. Кофе оставался нетронутым.
– Ну, что у тебя, Пчелкин? – ласково спросил Саша и вдруг поймал себя на том, что повторяет преувеличенно заботливые интонации Кирпича.
Именно так, как с умственно неполноценным ребенком, говорил с ним Кирпич, не к ночи будь упомянут, в ту историческую встречу в венском кафе. Надо же, прилипчивой оказалась манера вести «задушевный» разговор. Задушевный – это от слова душить, не иначе.
– Так что? – переспросил он уже нормально, по-своему.
– Сань, я не хотел поднимать этот вопрос…
Пчеле, похоже, было не до Сашиных интонаций, он всерьез был чем-то озабочен.
– Ну, рожай, рожай, что ты тянешь кота за яйца?
– В общем, слушай сюда, Белый.
Но он не сразу начал говорить, а как бы взял еще короткий тайм-аут, долго раскуривая сигарету. Саша откинулся в кресле и с интересом рассматривал Пчелу. Кажется, он уже догадывался, о чем тот хочет говорить. Но помогать ему рожать отнюдь не собирался.
– Вот смотри, Белый. Ты – голова. И этого никто не отрицает. Что делаю я? Вкалываю, как бобик. Ты ведь этого не отрицаешь?
Белый в знак согласия помотал головой и чуть заметно улыбнулся.
– Значит, не отрицаешь. И правильно. Я тяну все заграничные дела, мотаюсь, как в проруби, по всей Европе…
– И что, ты хочешь сказать, тебе все это не нравится?
– Да ты не понял! Я красот этих и не вижу. Одни дела. Ложусь в первом часу, встаю в начале восьмого! – Для Пчелы-совы это и впрямь было сродни подвигу: вставать ни свет ни заря, с петухами.
– И что, прямо каждый день? Что-то ты не слишком осунулся. – Саша внимательно вгляделся в лощеную физиономию друга.
– Ладно, Сань, не подкалывай, я серьезно, – слегка надулся Пчела. – Ты вот скажи мне, чем занимается Космос? А?
Саша, не отвечая, закурил.
– И не надо, – согласился Пчела, – я сам тебе скажу. Ни хрена он в последнее время не делает. Повадился чуть не каждую неделю в Таджикию мотаться. Что ему там, намазано? Дел там особых нет – канал и так исправно работает…
– Так может, он потому и работает исправно, что наш друг Кос не оставляет его своим вниманием? – прищурился Саша, вновь с неудовольствием ловя себя на подражании Кирпичу. Тьфу, прямо напасть какая-то!
– Да брось ты, Белый, – Пчела снисходительно улыбнулся. – Сам прекрасно знаешь – хобби у него там. Охотятся они вместе с фарой. Соколиная охота вещь, конечно, клеевая, но Кос мог бы и делом больше заниматься.
– Мысль понял. Что еще? – Саша затушил сигарету и тут же закурил новую. – Давай, давай, выкладывай.
– А что Фил? – не заставил себя упрашивать разошедшийся Пчела. – Я, конечно, Фила уважаю, но он всю безопасность перевалил на зама, а сам целыми днями ошивается или в своем клубе, опять в какой-нибудь херне снимается. Ах, майн либер Августин, Августин, Августин… – фальшиво спел Пчела, пародируя Фила в роли фашиста.
– Хорошо, – жестом остановил его Белов. – И эту мысль я понял. Какие же ты из всего этого выводы делаешь, Пчела? Ведь ты же делаешь выводы, а?
– А вывод простой, Саня. Мы ведь пока не при коммунизме живем, где каждому по потребности. Мы должны жить по принципу: каждому – по труду. Нас, кажется, так в школе учили? И ведь верно, если пораскинуть мозжечками, учили!
Разгорячившийся Пчела стукнул по журнальному столику, опрокинув свою рюмку. Резко и приятно запахло коньяком.
– В школе, говоришь? Вроде, что-то было такое, – спокойно согласился Саша. – Помню.
– Так вот, – обрадовался Пчела, – если называть вещи своими именами, то мне кажется, что прибыль мы распределяем несправедливо.
Саша кивнул и потянулся к телефонной трубке.
– Ты куда звонить собрался? – насторожился Пчела. Хрен его разберет, что там у Белого на уме?
– Как куда? Филу и Косу. Пусть друзья подъедут, ты им сам и изложишь свою новую позицию. Предложишь им свой финансовый расклад. Можешь даже послать их подальше. Но только – сам. А не через меня. – Саша серьезно посмотрел на вмиг покрасневшего Пчелу.
– Да нет, Саня! – заволновался Пчела. – Не гони. – Я ведь ничего пока не предлагаю. Я просто с тобой эту проблему обсудить хотел.
– Со мной обсудить?! – Саша резко поднялся из кресла и склонился над Пчелой. – А ты разве забыл, что все проблемы мы договаривались решать вместе? Или на Ленинских горах тогда с нами не Витя Пчелкин был, а какой-то хрен с горы? Нет, ты мне ответь. Тебе что, денег мало?
– Саня, ну перестань. Все, все, – Пчела, сдаваясь, поднял вверх руки. – Я понял. Я был не прав.
– Ладно, Пчелкин, – вздохнул Саша. – Я прощаю тебе этот приступ жадности. И даже обещаю, что наш разговор навсегда останется между нами. Запомни только одно: бешеные деньги не должны сводить нас с ума. Мы не имеем права забывать, что работаем не только ради них. И даже не столько ради них.
Он снова сел в кресло, разлил коньяк:
– Ну, поехали?
– Приехали! – радостно откликнулся Пчела и так резво влил в себя стопарь, что даже закашлялся.
– Хотя… – улыбнулся Саша уже обычной своей широченной улыбкой, – хотя тебе за все я должен сказать отдельное спасибо. Ты, Пчел, растешь прямо на глазах, скоро банками заправлять сможешь. Я не шучу. Это нам совсем скоро понадобится. Оглянуться не успеешь. Но и на Фила с Косом не гони. Они свое еще отработают. Да что далеко за примером ходить!
Саша встал, подошел к игровому столу, ласково, как лошадь, погладил по суконной зеленой поверхности:
– Вот тут, в этой биллиардной, я знаешь, сколько уже контрактов подписал? Знаешь, сколько серьезных людей из власти сюда запрос-то приходят? А ведь Фил все это закрутил…
– Не без моей помощи, кстати, – ввернул неугомонный Пчела.
Но Саша сделал вид, что пропустил его реплику мимо ушей:
– А Кос? Да одних идей он за последнее время столько набросал, что за одно это мы ему должны быть благодарны. Голова у него, что компьютер. А это дорогого стоит. В общем, зря ты этот разговор затеял…
– Ладно, Саня. Замнем. Будем считать – бес попутал…
– Хорошо, – легко согласился Саша. – Партию-то доигрывать будем?
– Да ну ее, – отмахнулся Пчела. – Ты же все равно выиграешь.
– А то! – Саша взял кий и, примерившись, легонько двинул по ближнему шару. С легким перестуком в дальнюю лузу упал первый шар. Чуть помедлив, следом последовал и другой. – Что и требовалось доказать!
Довольный Саша дунул на кончик кия, точно на дуло «кольта» после удачного выстрела.
37
Кос наконец-то обзавелся своей квартирой. Он долго не мог этого сделать, во-первых, потому что и дома-то почти не бывал, а во-вторых, никак не мог оставить отца. Тот в последнее время сильно сдал, хотя и не показывал вида.
И тут оно как бы само собой обломилось. Соседи отца по лестничной площадке, физики, сваливали штаты на ПМЖ. Квартиру, соответственно, продавали. На ловца и зверь бежит – Космос подсуетился вовремя. Всю мебель он с удовольствием сбагрил родственникам отъехавших – растащили подчистую, как муравьи. Те крохи, что никому не понадобились, просто вынесли на помойку. Оттуда хлам улетучился в мгновение ока, только старые литературные журналы растащили по двору мальчишки. И обрывки разодранной на листочки высокой литературы метались по детской площадке, оседали в лужах, шуршали под ногами как опавшая листва.
– Пустую квартиру в тыщу раз легче ремонтировать, – разъяснял Кос всем любопытствующим. – Да и мебель мне не нужна. Я по жизни минималист!
Но это он прикидывался таким простым пареньком. На самом деле Кос не был минималистом, напротив, пышный образ жизни был ему более по нраву. А именно – образ жизни настоящего, неподдельного Востока манил Коса, чаровал слишком мягкими коврами, чересчур сладкими фруктами, заунывными мелодиями и дурманящим запахом благовоний.
Под свой день рождения, к первому апреля, Кос подгадал и новоселье. Хотел было зажать, но не вышло – народ жаждал зрелищ и хлеба с Косовой руки. Приглашая пацанов, Кос загадочно подмигивал всеми частями лица, делал странные пассы руками, обещая нечто необыкновенное. Народ был страшно, прямо-таки дико заинтригован. И, как обычно, готовились к розыгрышам, раз уж Космоса угораздило родиться в день дурака.
Причем Коса было разыгрывать одно удовольствие – уж больно в этих делах он был доверчив. В прошлом году пацаны выдернули Коса на стрелку с чеченами прямо из ресторана, расслабленного донельзя. Кос мужественно рванул было, его еле удалось вернуть с полдороги назад. А то бы он перестрелял по ходу дела всех встречных и поперечных, отбирая их исключительно по национальному признаку. После этого решили больше на производственные темы не шутить…
Первыми пришли Фил с Тамарой. Вручив Косу огромную коробку с посудой, Тамара потребовала:
– Ну, именинник, удивляй!
– Знакомьтесь, Татьяна! – первым делом представил Кос вышедшую из кухни девушку, веселую черноглазую хохлушку с неестественно белыми волосами.
Татьяну он считал своей новой боевой подружкой. И у него были на то веские основания – они были знакомы уже три дня. Татьяна работала в ГУМе в отделе ковров и последние три дня Кос прямо-таки пасся в ее секции. Сегодня, наконец, удалось уговорить девушку прийти в квартиру под предлогом «помочь на кухне». В предыдущие дни и под иными предлогами скромная хохлушка заскочить на кофе и какао с чаем решительно отказывалась. Кос и не форсировал – продавщица ему нравилась ужасно. На сегодняшний же день в отношении Татьяны у Космоса были особые планы.
На ней было коротенькое в обтяжку ситцевое платьице, поверх которого был повязан клетчатый мужской фартук ниже колен.
– Ой, извините, – затараторила девушка, и на щеках ее обозначились смешные ямочки, – у меня руки мокрые. Я там овощи мою. Вы проходите, проходите в залу, я сейчас, – у нее был мягкий, неуловимо провинциальный говор и нежная улыбка опытной соблазнительницы.
– Ну, – Кос гостеприимно раскинул руки, – вперед, изумляться!
– Как она тебе? – тихонько спросил он фила.
– Нормально, – пожал тот плечами.
Космос к приему и вправду подготовился на славу: гостиная была устлана коврами и усыпана подушками с восточными орнаментами. Прямо не московская квартира, а шатер эмира бухарского. Еще бы наложниц, птиц в золотых клетках и бриллиантов с рубинами-изумрудами в открытой шкатулке, чтоб пересыпать меж пальцев. Чтоб с тихим перестуком сыпались камешки друг на друга. И чтоб музыка: тягучая, нескончаемая. В общем, волшебная получилась комната.
– А стол где? – спросила практичная Тамара.
– Вот здесь скатерть-самобранку расстелем, – Космос указал на центральный ковер. Вы дальше проходите.
– Ух ты, ни фига себе! – даже выдержанный Фил не смог сдержать восторга. В следующей комнате стояли низкие восточные диваны. Но центром ее была не скатерть-самобранка, а самый настоящий кальян. Такие обычно держат в самых старинных восточных кофейнях.
– Оттянемся, брат? – довольный произведенным эффектом, сказал радушный хозяин. – Я тут яблочного табачку специального привез. Располагайтесь пока. Напитки вот, перед вами.
На небольшом возвышении стояла целая батарея разнокалиберных бутылок.
– Ну ладно, вы там разминайтесь, а я на кухню. А то Татьяна там одна, – и Тамара ускользнула помогать по хозяйству.
– Женская солидарность. Уважаю! – похвалил ее Космос.
– Слышь, Кос, – почесал Фил в затылке, – а ты теперь все время, что ли, так жить будешь?
– Как так? – не понял Космос.
– Ну, на коврах. Есть, пить, спать?
– Ты, брат Фила, ничего не понимаешь. Ковер – это символ жизни, – с пол-оборота завелся Кос. – По старинному ковру можно читать судьбу человека.
– О-о-о! Узнаю брата Васю, в смысле Фару. Может, ты теперь мусульманство примешь?
– А что? Может, и приму. Не самая худшая в мире религия. – Кос сложил руки на груди и задумчиво зажевал губами.
– Но ведь там, – деланно удивился Фил и сделал большие-пребольшие глаза, – вроде как обрезание делать надо?
– Нет, вот с этим я пока повременю, – опомнился Кос. – Меня больше волнует философская сторона вопроса…
– Это ты про многоженство, что ли? – понимающе усмехнулся Фил.
Космос не успел ответить – гость повалил валом. Все припозднившиеся пришли одновременно, задерживался лишь Пчела. Да что-то Макса не было видно.
– Вы что, сговорились, что ли? – изумлялся Космос, распаковывая подарки.
Все, как один, дарили имениннику и новоселу кухонную утварь. Всяких кастрюль, бокалов, чашек, и хитрых, не поймешь для чего предназначенных, приспособлений хватило бы на целый полк домашних хозяек. Дикому же Косу было немного не по себе. «Жениться, что ли?» – подумал он, и эта мысль ему неожиданно понравилась. А что, прикольно, жених с таким вот кухонным приданым!
Оля, Саша и пацаны с подружками восторгались роскошным убранством квартиры практически хором. И все как один задавали вопрос об обрезании.