За двенадцать часов до этого драматического момента шофер, жевавший резинку, почувствовал себя неловко.
— Сумасшедший и женщина в обмороке! — размышлял он. — Очень затруднительно.
Нагнувшись, он поднял девушку и перекинул ее через плечо. Свободной рукой поставил безумца на ноги.
— Вы ударили меня! — пропищал Элленбери.
— Вы живы, — невозмутимо сказал шофер, — значит, я не бил вас.
— Вы задушили меня!
— Вперед, Синяя Борода, — нетерпеливо крикнул шофер.
По-видимому, сто сорок фунтов женского тела были вполне ему по силам; идя следом за маленьким человечком, которого он держал за шиворот, шофер весело посвистывал.
Он поднялся на каменные ступени и вошел в холл. Из-за угла верхней площадки лестницы выглянула горничная и чуть не свалилась со ступеней, так ее поразило, что в Ройальтон-хаузе что-то случилось, а ведь до сих пор тут никогда ничего не случалось.
Шофер опустил девушку в небольшое кресло. Глаза ее были открыты: ей было дурно.
— Самое лучшее для нее теперь — чашка чая, — сказал шофер и так повелительно позвал горничную, что та даже не взглянула на своего хозяина. Тот стал как будто еще меньше ростом; в руке он все еще держал мокрую ручку топора.
— Я думаю, вам лучше куда-нибудь положить этот топор, — спокойно сказал шофер.
Только тогда Эйлин заметила его присутствие. У него были смешные усы, как у моржа, и когда он говорил, они поднимались и опускались. Ей хотелось смеяться, но она знала, что это истерика. Она посмотрела на топор, его ручка была мокрая и скользкая. Вздрогнув, она повернулась к шоферу; он говорил что-то тоном оракула, этот тон ей напоминал кого-то. Она заметила, что и он смотрит на нее, и ей стало неприятно.
— Вы должны помочь мне, барышня, — серьезно сказал он.
Она кивнула. Ей хотелось помочь ему; ведь если бы не он, ее не было бы теперь в живых.
Шофер посмотрел на Элленбери и с гримасой боли оторвал свои усы.
— Ну, слава Богу, избавился, — и он придвинул стул к огню. — Почему вы не снимаете пальто? От него идет пар.
Он посмотрел на топор, прислоненный к камину, и, протянув за ним руку, положил его к себе на колени и попробовал острие.
— Не очень острый, но все-таки страшный, — сказал он к положил свою большую руку на плечо сжавшегося человека. — Элленбери, дружище, вы все это видели во сне!
Элленбери ничего не сказал.
— Скверные были сны? Моя вина. Я требовал от вас слишком большого напряжения, надо было давно ослабить.
Теперь Элленбери заговорил шепотом:
— Вы Гарло?
— Да, я Гарло. Гарло Великолепный! Разбойничий барон из Парк-Лейна. Отличное заглавие, если вы напишете мою биографию.
Мистер Гарло посмотрел на девушку и дружески улыбнулся.
Элленбери не сопротивлялся, когда Гарло снял с него пальто.
— Снимите башмаки.
Старик повиновался; он всегда слушался Гарло.
— Когда вы уезжаете? — Гарло бросил быстрый взгляд на чемоданы.
— Завтра.
— Целого чемодана денег хватит для путешествия любому человеку, — сказал Гарло.
— Но они ваши! — почти закричал Элленбери.
— Нет, они ничьи. Деньги принадлежат тому, у кого они в руках. Это моя непрекословная доктрина. Поезжайте в Швейцарию. Очень может быть, что вы сумасшедший, я думаю, что да. Но сумасшествие нельзя вылечить ежедневным пребыванием среди сумасшедших. Было бы нехорошо отправить вас в сумасшедший дом. Вы больше никогда не будете стремиться убивать кого-нибудь. Вы никогда не будете думать об убийствах!
— Никогда! — старик заплакал.
— Наш друг Ингл завтра уезжает на континент, поезжайте с ним. Я не знаю, куда он едет, уж, конечно, не в Россию.
Все время, пока Гарло говорил, Эйлин чувствовала, что он чем-то обеспокоен. Появилась горничная с чаем, и Гарло стало как будто легче.
— Пейте, пока горячий, — сказал он, и когда служанка вышла, придвинулся к Эйлин и добавил, понизив голос: — Он не отвечает. Вы заметили? Да, это была моя ошибка, я держал его в слишком большом напряжении. Если бы я ослабил…
Гарло покачал головой, его толстые губы надулись и опустились.
— Я увезу вас обоих, — заговорил он снова, — вы можете быть очень полезной. Если же вы хотите вернуться к Карлтону и рассказать ему обо всем… этом, — он кивнул в сторону безумного старика у камина, — я вас не остановлю. Во всяком случае это конец!
— Конец — чей?
— Конец шутника Гарло, — сказал он. — Разве вы не видите? Вот сумасшедший человек, пытавшийся убить вас. Почему? Потому что он думал, что вы знаете его намерение украсть деньги и бежать. Вот Гарло Великолепный, нацепивший на себя, как сыщик из романа, какие-то потешные усы. Почему? Представьте себе, что эти вопросы предложит полиция. Элленбери, конечно, наговорит много, и безумного, и разумного. Полиция не особенно сообразительна, но до некоторой степени. Она пронюхает все остальные шутки. Мне нужен один день. Останетесь ли вы в Парк-Лейне на один день?
— Охотно, — ответила Эйлин, и Гарло покраснел.
— Этот комплимент стоит миллиона фунтов, — сказал он. — Вам придется сидеть на полу под ковром, не надо, чтоб вас видели. Но если ваш бурный обожатель, не найдя вас… Вы что-то сказали?
— Я ничего не говорила, — поспешно сказала Эйлин.
— Если он узнает, что вы исчезли, тогда мои двадцать четыре часа значительно сократятся.
Она взглянула на Элленбери.
— А с ним вы что сделаете? — спросила девушка.
— Я не могу оставить его здесь.
Гарло поднял один из чемоданов и взвесил его на руке.
— Хотите полмиллиона? — спросил он шутливо.
Эйлин покачала головой.
— Эти деньги не принесут счастья, — сказала она.
Гарло засмеялся.
— Простите! У меня на уме одна шутка; может быть, я расскажу вам о ней.
Все это Эйлин рассказала Джиму, когда они ехали домой, после того как она сбегала за полицейским, освободившим его из клетки.
— Он ведь милейший человек, — повторила она, и когда Джим нахмурился, прижалась к его плечу. — Я думаю, что вам не удастся его арестовать, а если удастся, держите крепко.
Она думала о шутке мистера Гарло.
Когда часом позже несколько городовых в штатском платье явились в номер 704 в Парк-Лейне, они не нашли там никого, кроме миссис Эдвинс, как всегда, чопорной и недоступной.
— Мистер Гарло уехал сегодня утром в деревню, — сказала она.
Действительно, при обыске не нашли ни Гарло Великолепного, ни Марлинга с золотой бородой.
— Арестуйте меня! — с насмешкой сказала миссис Эдвинс, — ведь только очень опытный полисмен сумеет арестовать старуху! Но Лемюэля вам не схватить!
— Лемюэля?
Она проговорилась.
— Я звала его Лемюэлем, когда он был ребенком, и до сих пор так его называю, — вызывающе сказала миссис Эдвинс. — Запомните мои слова, он всех вас уничтожит.
Она все еще бормотала свои угрозы, когда сыщики, надев на нее шляпу и пальто, повезли ее в полицию.
Недвижимая собственность мистера Гарло не ограничивалась домом в Парк-Лейне. У него было, большое имение в Гемпшире, где он бывал редко, но держал большой штат прислуги. Известно было также, что у него роскошный дом в Брайтоне, да и в Лондоне, очевидно, была еще другая квартира.
Стрэтфорд Гарло был дальновидный человек. Более двадцати лет он жил в сознании, что он преступный шутник и что какая-нибудь из его «шуток» может обнаружиться.
Он зависел от многих людей, потому что только мелкие воришки работают в одиночку, но доверял немногим. А истину знало только одно существо в мире.
Его шофер, знавший многое, и во сне не видел всего; для Элленбери он был плутоватый коммерсант; для Ингла — достойный восхищения враг общества. А кем же он был для самого себя? Каждый его поступок был «шуткой». Когда он засадил Джима за решетку, он уже знал, что «шутка» начинает действовать против него. Машина закона пошла в ход, и было бесполезно скрываться. Надо было или бежать, или не предпринимать ничего.
Гарло подошел к лестнице, свистнул, и сейчас же показалась миссис Эдвинс с бородатым человеком.
— Марлинг, я хочу взять вас прокатиться, — сказал весело Гарло.
— Куда вы отправляетесь? — спросила миссис Эдвинс.
Гарло холодно посмотрел на нее.
— Вы любопытны и очень глупы, — сказал он, — и, что еще хуже, не умеете владеть собой, что и губит меня. Но я не осуждаю вас. Позвоните Рейссу, чтобы он подал автомобиль. Возможно, что он не будет в состоянии сделать это, вы, может быть, даже услышите властный голос полисмена.
У нее опустилась челюсть.
Гарло был терпелив и весел, он даже не посмотрел на нее, его глаза не отрывались от смущенного человека, стоявшего перед ним.
— Надеюсь, что я не сделал ничего… — начал Марлинг.
— Ничего, совершенно ничего, — сказал Гарло с подкупающей искренностью. — Я говорил раньше и повторяю: не бойтесь меня. Вы жертва обстоятельств, вы неспособны на дурные поступки. Я скорее умру, чем допущу, чтобы вы пострадали. Несправедливость мне тяжела. Ну?.. — бросил он вопрос женщине в дверях.
— А что мне делать с этой девушкой?
— Как можно скорее отправьте ее домой. Наденьте мистеру Марлингу пальто и шарф на шею, сегодня холодная ночь.
Гарло посмотрел в окно.
— Рейсе подал машину. Верный человек, — сказал он и кивнул Марлингу.
Они вместе вышли из дому и быстро уехали. Около четверти часа простояла миссис Эдвинс в вестибюле, смотря на дверь, через которую они ушли.
Автомобиль остановился у углового дома, где в нижнем этаже помещался банк. Мистер Гарло открыл боковую дверь и вежливо посторонился, чтобы пропустить своего спутника. Они поднялись по лестнице до другой двери, которую Гарло отпер.
— Ну, вот мы и приехали, милый друг, — сказал он, закрывая дверь. — Здесь мы проживем недельки две сравнительно спокойно.
— Что случилось? — спросил Марлинг.
Гарло пожал плечами.
— Не знаю… неизбежное, но я не уверен еще. Вот ваша комната… Вы довольны?
Марлинг увидел, что эта комната была еще роскошнее, чем прежняя, со множеством книг. Одно было неприятно: стекла в окнах были закрашены белой краской.
— Я уже года два-три тому назад приготовил эту комнату для вас, — сказал Гарло. — Недельки две придется нам самим похозяйничать, — и он похлопал Марлинга по плечу. — Славный вы малый, иной раз так хочется быть на вашем месте. Но, увы, у меня нет добродетелей, а только сжигающее желание, чтобы колеса вертелись.
Гарло выпятил губы и сказал:
— А она славная девушка!.. И у нее есть чувство юмора, такое редкое качество в женщине!
— О чем вы говорите? — спросил бородатый человек.
— О том, что могло бы быть, — прозвучал веселый ответ. — Можно меня назвать сентиментальным, Марлинг?
Тот покачал головой, и Гарло добродушно рассмеялся.
— Вы неправдоподобно честный человек, — с восхищением сказал он. — Мне кажется, вы единственное существо в мире, к которому я чувствую истинную привязанность.
Собеседник посмотрел на него удивленно, и Гарло без смущения выдержал его взгляд. Он говорил правду. В течение двадцати лет его кошмаром было, что вдруг эта простая душа заболеет; если бы это случилось, то Гарло не остановился бы ни перед страданиями, ни перед собственной гибелью, чтобы вернуть ему здоровье. Марлинг был его единственной серьезной шуткой.
В течение трех лет каждое утро две газеты пропихивались под дверь квартиры Гарло и подбирались приходящей уборщицей. На коврик перед дверью становилась ежедневно большая бутыль молока и также убиралась прислугой. Теперь служанка больше не приходила: в то утро, когда Гарло и его спутник явились сюда, она получила письмо, что ее услуги больше не нужны. Письмо было подписано именем, под которым она знала своего хозяина.
Первый день прошел скучно. Бездеятельность угнетала Гарло. На следующее утро он встал рано, чтобы взять газеты и молоко, и долго сидел с сигарой в зубах, читая о своем исчезновении. За всеми портами было установлено наблюдение; сыщики дежурили на всех аэродромах; летучие отряды носились по Лондону.