И словно в подтверждение его слов, с треском ухнуло совсем рядом. Порыв ветра закачал верхушки деревьев.
Макеев посмотрел на Харитонова, на Чикурова: решение зависело от них — старшие по должности и чину.
— Конечно, надо отпустить людей домой, — сказал Игорь Андреевич. — Поиски можно будет продолжить завтра.
Хрусталев исчез за кустами, и скоро со всех сторон послышалось: «Отбой! По машинам! Всем к дороге!»
Зашелестели, захрустели раздвигаемые ветви. Мимо прошли к шоссе несколько молодых ребят.
— Нам тоже пора сворачиваться, — сказал Чикуров. — Только пару вопросов… Землю и траву на исследование взяли?
— Конечно, — ответил Макеев и показал несколько ямок в дерне возле березы. — Здесь предположительно застал Баулина выстрел… Больше всего крови было на траве.
— Ладно, — кивнул Игорь Андреевич. — А подозрительных следов на берегу не заметили?
— Нет, — сказал следователь райпрокуратуры. — Песок… Если и были, то в грозу все смыло.
Он, словно приглашая следователей из Москвы самим убедиться в сказанном, пошел к Лавутке.
Все потянулись за Макеевым.
Лесок кончился метров через тридцать. И сразу начинался песчаный берег. Лавутка тихо несла свои свинцово-синие воды, по которым пробегала рябь от порывов ветра. Невдалеке она делала крутой поворот.
Противоположный берег начинался со стены тугих сочных камышей.
Теперь берег был изборожден множеством следов, которые оставили дружинники, помогавшие искать гильзу и пулю.
— Вы представляете, как могло произойти покушение? — спросил Чикуров у Макеева.
— Я думаю, Баулин приехал, разделся на своем постоянном месте, пошел купаться. Только залез в воду по пояс — дно тут пологое, — как его позвали со стороны лесочка.
— Или он увидел кого-то и вышел сам, — заметил Латынис.
— Или же почему-то раздумал купаться и вышел на берег, — сказал Макеев. — Он подошел к березе, и в него выстрелили.
— Покушение с целью ограбления вы не предполагаете? — спросила Дагурова.
— Да как вам сказать, — помедлил с ответом следователь райпрокуратуры. — На нем были золотые часы. Их не сняли.
— Может, не успели? — продолжала Ольга Арчиловна. — Ребята спугнули…
— Ограбление исключать нельзя, — резюмировал Харитонов.
— А часы где? — спросил Чикуров.
— Так на его руке и остались, когда «скорая» увезла, — ответил Макеев.
Дождь хлестанул сразу. Река ощетинилась брызгами, пошла пузыриться. Раздался оглушительный удар грома.
Все бросились в лесок.
— Вещи Баулина можно забирать? — спросил Латынис у Чикурова, когда они все сгрудились под березкой. — Сфотографировано.
— Забирайте! — крикнул Игорь Андреевич, потому что после очередной молнии последовал долгий раскатистый гром.
— К машинам, к машинам! — скомандовал Харитонов. — С грозой шутки плохи… Смотри-ка, вон как полыхает!
Добежали до шоссе, как завзятые спринтеры. Манукянц тащил на плече велосипед Баулина. Шорты, рубашку и кроссовки профессора, положенные в целлофановые пакеты, нес Латынис.
Дружинники, помогавшие Хрусталеву, уже сидели в машинах. Участковый передал велосипед в кузов грузовика, попросив доставить в отделение милиции. Тронулся грузовик, за ним автобус и «рафик».
— Вы, Левон Артемович, езжайте к дому Баулина, — попросил Чикуров. — Понимаете, на всякий случай…
— Есть, товарищ Чикуров! — Манукянц вскочил на мотоцикл. — Будем охранять.
Манукянц держался так, словно не было никакого ливня и адски пляшущих на дороге пузырей. И его мотоцикл не поехал, а словно поплыл по горной реке, рассекая колесами струящуюся по асфальту воду.
Ветвистая яркая молния разорвала густую черноту неба. Почти одновременно с ней раздался оглушительный залп грома. Ливень превратился в сплошной поток.
— Садитесь, Ольга Арчиловна, скорее садитесь в машину к Латынису! — быстро проговорил Игорь Андреевич, потому что Дагурова нерешительно стояла между «газиком», в котором уже сидели Харитонов и Макеев, и милицейским «Жигуленком».
Ольга Арчиловна села в «Жигули». Чикуров заглянул в «газик».
— Товарищи, большое спасибо… Думаю, дальше мы будем разбираться сами.
— Добре, добре, — кивнул Никита Емельянович. — Если понадобится помощь, звоните в любое время.
Попрощавшись, Чикуров добежал до «Жигуленка» и плюхнулся на заднее сиденье. «Газик» объехал их и помчался в сторону Березок.
— Настроение как, рабочее? — с улыбкой спросил Игорь Андреевич у сидящих в машине.
— Вполне, — откликнулась Ольга Арчиловна, расчесывая мокрые волосы.
— Боевое, — солидно заметил Латынис.
— Тогда сделаем так, — сказал Чикуров. — Подбросим вас, Ольга Арчиловна, в клинику. Осмотрите кабинет Баулина, побеседуйте с персоналом.
— Ясно, — кивнула Дагурова.
— Вам, Ян Арнольдович, надо поговорить с домработницей Баулина. Она, кажется, тоже в клинике.
— Нет, в участковой больнице.
— А что, клиника Баулина и участковая больница — разные вещи? — спросил Чикуров.
— Ну да, — кивнул оперуполномоченный. — До создания объединения «Интеграл» здесь была небольшая участковая больница. Там помещалось все — терапевтическое отделение, хирургическое, родильное и так далее. Здание небольшое… Прежний директор, Ганжа, добился, чтобы построили новое… А тут появился Ростовцев. Проект пересмотрели коренным образом, добавили всякие новшества, улучшения. Построили в рекордный срок. И здание передали под клинику Баулина. Клиника находится в ведении мединститута, что в нашем областном центре.
— Выходит, участковая больница осталась на бобах? — усмехнулся Чикуров. — В старом здании?
— Вовсе нет, — ответил Латынис. — Ее расширили, отремонтировали. Тоже стараниями Ростовцева. Завезли новое оборудование, расширили штат. Генеральный директор «Интеграла» не поскупился… Кстати, Баулин лежит там.
— Ясно, — кивнул Игорь Андреевич. — Вот и поедете в участковую больницу. А меня завезете в поселковое отделение милиции. Хочу допросить Рогожина… Потом встретимся.
По дороге в Березки обменялись соображениями, на что следовало бы Дагуровой и Латынису обратить особое внимание.
В поселке только и говорили о покушении на Баулина и приезде московских следователей. Не было, наверное, в Березках человека, который бы не знал о трагическом происшествии на Лавутке. Событие это обсуждалось в столовых и кафе, в очередях в магазинах, на улицах и в семейном кругу. Несчастье с профессором обрастало всевозможными домыслами, догадками, слухами. Весть о злодеянии будоражила умы, нарушая привычные представления о происходящем вокруг, сбивая приподнято-оптимистический ритм в поселке и на предприятиях «Интеграла».
Такого ЧП еще не было в Березках на памяти его жителей.
Но, пожалуй, больше, чем кого-либо, оно потрясло генерального директора Экспериментального научно-производственного объединения «Интеграл» Аркадия Павловича Ростовцева.
Говорят — как обухом по голове. Вот такое ощущение испытал Ростовцев, получив известие о покушении на Евгения Тимуровича… Сегодня утром он, как всегда, тщательно выбритый, в светло-синем костюме, ослепительно белой рубашке и модном галстуке в косую полоску, ровно в девять часов переступил порог своего кабинета. Через минуту вошла Эмма Капитоновна, секретарь. Положив на стол директора почту, газеты, она с мягкой улыбкой спросила:
— Можно поздравить вас и Евгения Тимуровича?
Эмма Капитоновна имела в виду опубликованный в центральных газетах список претендентов на премию.
Ростовцев знал еще накануне, что они с Баулиным попали в него: друзья из Москвы успели сообщить по телефону.
— Рано еще поздравлять, — сказал генеральный директор, разворачивая газету. — Кандидатов много, а кто придет к финишу, неизвестно.
— Я убеждена, — твердо сказала секретарь. — Вы получите.
Эмма Капитоновна, стройная и подтянутая, с копной красивых волос, крашенных под седину, обожала шефа. Это обожание выражалось в непоколебимой преданности и убежденности, что Ростовцеву все по плечу — успех, слава, почет.
— Вас бы в Комитет по премиям, — чуть усмехнулся Аркадий Павлович.
Сам он тоже верил, что премия будет. И все же из осторожности (а может, из суеверия) решил оставить возможность сомневаться.
Секретарь величественно вышла, даже не вышла, а выплыла из кабинета.
Ростовцев нашел свою и Баулина фамилии на газетной полосе, откинулся на спинку стула. И поймал себя на мысли: есть нечто магическое в печатном слове.
Ведь знал уже, что их выдвижение на премию — свершившийся факт. Оно удачно, без осложнений прошло на коллегии министерства. Комитет, предварительно рассмотрев поступившие работы, оставил их для дальнейшего обсуждения. А все-таки было приятно, что миллионы людей, большинство из которых и не ведало о существовании ни его, ни Баулина, теперь прочтут скупые строки газетного сообщения. Родным и знакомым будет чем гордиться.
Но еще больше радовало Ростовцева, что оно, это сообщение, заставит задуматься тех, кто выступает против его идей, против «Интеграла». А такие были, и, увы, не так уж мало…
Зазвонил внутренний телефон.
— Банипартов, — услышал Аркадий Павлович. — Вам сдали козырной туз, — весело проговорил коммерческий директор «Интеграла».
Уж кто-кто, а Банипартов знал, что можно извлечь из этого события.
— Партия еще далеко не закончена, Василий Васильевич, — сдержанно сказал Ростовцев. — Послушай, проведи-ка ты сегодня диспетчерскую. Я занят, сам понимаешь, а другие замы в разгоне.
— Понимаю, понимаю, — засмеялся Банипартов. — Будешь принимать цветы и аплодисменты…
Генерального директора немного покоробил тон заместителя. Излишний оптимизм к добру не приводит.
Дав конкретные указания насчет диспетчерского совещания, Ростовцев положил трубку. И тут же позвонил в клинику, к Баулину. Профессора на месте не было, и Ростовцев попросил Эмму Капитоновну разыскать его.
Вскоре посыпались звонки. Из Москвы, Ленинграда, Киева, из области. Те, что прошли через фильтр секретарши. Торжественные слова, поздравления, пожелания и опять бесконечные просьбы выслать «Баурос». Аркадий Павлович сегодня никому не отказывал. Он был добрый. Потому что радость — сестра щедрости.
А секретарь все еще не могла разыскать Баулина.
Последняя порция радости — звонок из Болгарии. Как там успели узнать о выдвижении на премию, осталось для Аркадия Павловича загадкой. Он вежливо поблагодарил за поздравление, пригласил посетить «Интеграл».
Затем последовал звонок заместителя председателя райисполкома Кузнецова.
— Что там стряслось с Евгением. Тимуровичем? — взволнованно спросил он.
— А что? — удивился Ростовцев.
— Я слышал, что он якобы убит…
— Как убит! — вырвалось у генерального директора. — Что вы такое говорите?!
Двенадцать часов назад, накануне вечером, он, Ростовцев, виделся с Баулиным. Беседа, правда, была не очень приятной, но…
— Его нашли возле Лавутки, — продолжал Кузнецов. — Там сейчас милиция, следователь…
Ростовцев не мог вымолвить ни слова. В поток фанфар и праздничного салюта ворвалось нечто зловещее…
— Не может быть, — выдавил наконец из себя Аркадий Павлович. — Но почему мне сразу… — Он осекся. — Ладно, буду выяснять…
Ростовцев лихорадочно набрал номер поселкового отделения милиции. Там подтвердили, что на профессора совершено покушение.
С этого момента и начался новый отсчет сегодняшнего дня…
Прибежал Банипартов. Аркадий Павлович переложил на него текущие дела, а сам бросился в больницу, где на операционном столе лежал смертельно раненный Баулин. Генеральный директор связался с областным отделом здравоохранения и ректором мединститута. В Березки срочно выехал крупнейший в области нейрохирург.
Понимая, что сам лично он ничем не может помочь Баулину, Ростовцев вернулся в свой кабинет и велел никого не пускать к себе.
Чуть ли не через каждые пятнадцать минут из больницы ему докладывали о состоянии здоровья Баулина. Его жизнь, насколько понял Аркадий Павлович, висела на волоске. Даже не то слово — чудо, что профессор продолжал жить.
А телефонные звонки не прекращались. Теперь уже поздравления перемежались с соболезнованиями по поводу случившегося. Ростовцев машинально отвечал на те и другие. Наконец это стало невмоготу, он вызвал Эмму Капитоновну.
— Меня нет, — сказал он измученно.
— Я приготовлю вам кофе, — понимающе кивнула секретарь.
Через несколько минут она принесла благоухающий напиток, налила чашечку и вышла.
Отхлебывая кофе, Ростовцев думал о том, у кого же могла подняться рука на профессора? Что стояло за этим выстрелом? Зависть, обида, месть? А может быть, таким образом сводили счеты с ним, генеральным директором «Интеграла»?
Аркадия Павловича удивляло, что ему не звонят из милиции. То, что о случившемся он узнал от Кузнецова, объяснимо. В запарке не успели сообщить ему. Но почему не считают нужным держать в курсе сейчас? Ведь наверняка есть уже какие-то предположения. Может быть, даже знают, кто стрелял…
Ростовцев, привыкший решать лишь основные, стратегические проблемы, а все задачи помельче доверять своим замам и помам, сегодня хотел знать буквально все, что происходило в «Интеграле» и вокруг него. И поэтому, наверное, теперь он чувствовал себя не в своей тарелке. Было желание позвонить стражам порядка самому, но он решил не делать этого…
Ростовцев выпил подряд три чашки кофе.
— Надо собраться, — произнес он вслух и, нажав клавишу селектора, дал распоряжение Эмме Капитоновне: — Машину.
И тут же вспомнил присказку Банипартова: «Если вам достался лимон, делайте лимонад».
Аркадий Павлович поехал на строительство здания ПТУ, которое возводилось по проекту, лично им отобранному в Москве на конкурсе молодых архитекторов. Жюри проект забраковало — слишком смелый. Но эта самая смелость и необычность буквально заворожили генерального директора ЭНПО «Интеграл». Работы по строительству продвигались далеко не так гладко, как хотелось бы Ростовцеву. Вообще-то следить за стройкой — дело зама по строительству, но Аркадий Павлович не мог больше находиться в четырех стенах.
Когда он вернулся в административный корпус, перво-наперво узнал, как Баулин.
— Жив, жив, — поспешно успокоила его Эмма Капитоновна. — Вас все время спрашивает Вась-Вась — так называли за глаза коммерческого директора «Интеграла» Василия Васильевича Банипартова.
Ростовцев сказал, что примет его. Но больше — никого.
Коммерческий директор прямо с порога сообщил:
— Прилетели работники Прокуратуры РСФСР… Следователь по особо важным делам Чикуров. В большом чине — старший советник юстиции. С ним еще один следователь — женщина…
То, что москвичи игнорировали руководство «Интеграла», снова неприятно кольнуло самолюбие Ростовцева. А ведь прежде, кто бы ни приезжал из высокопоставленных лиц в Березки, первым делом шли к нему, хозяину.
— Где остановились? — Ростовцев сдержался, не подал вида, что обижен.
— В «Приюте», — ответил Банипартов. — Не переживай, Палыч, у работников таких органов своя манера — побольше туману напустить… Всякие там следственные тайны, секреты…
— Номера им отвели приличные? — спросил Ростовцев.
— Лучшие! Я предупредил. Правда, в последнюю минуту… А вот в ресторане не успел. Бестолковый официант чуть не испортил картину… Они захотели отведать нашей «Росинки», а он возьми да и ляпни: нету, мол, только особым гостям… Хорошо, исправился…
— Ну и слава богу.
— Я думаю, Палыч, надо им питание прямо в номера организовать, — предложил Банипартов.
— Ни в коем случае! — решительно воспротивился Ростовцев. — Зачем такая демонстрация?.. Ты лучше обмозгуй, как нам быть с потоком людей, что приезжают за «Бауросом». С утра вон какая очередь выстраивается в Попове! И вообще, разбивают палатки, ночуют прямо в машинах… Ярмарка, да и только!.. Прослышат, что следователи из Москвы приехали, так еще чего доброго — с жалобами полезут…
Ростовцев вспомнил вчерашний резкий, сумбурный разговор с Баулиным по поводу «Бауроса». И не только об этом… В таком состоянии профессор был впервые. Сверкающие глаза, срывающийся от крика голос, дрожащие руки. Видимо, не отдавая отчета своим словам, он даже грозился перестрелять, как собак, всех, не ведая, что буквально через несколько часов после этого сам будет сражен пулей… Кто стрелял? Возможно, один из тех «всех», кого Баулин собирался отправить на тот свет… А что? Не исключено. Ведь они с профессором вчера не говорили, а кричали, и даже через закрытые окна их могли услышать. Тем более, если тот или те оказались во дворе Баулина… А что, если их вчерашний разговор дойдет до следователей? И дернул же его черт, не дождавшись утра, сразу после встречи с Баулиным зайти к Банипартову и рассказать о разгоревшемся скандале, об этих проклятых анализах… Как быть? Может, сейчас, пока не поздно, предупредить Банипартова, чтоб тот не проговорился?.. Нет, лучше на эту тему разговора не затевать. Еще подумает, что стрелял он, Ростовцев… А если это сделал сам Вась-Вась? Или кто другой по его наущению?..