Проходя мимо комнаты Нуалы, Мэги вошла туда на минуту и включила лампу на ночном столике. Осмотревшись, она решила сделать эту комнату своей. Завтра она сюда переберется, сразу как вернется с ленча у миссис Бейнбридж и ее дочери. «Мебель переставлю сама, осталось только разобраться с обувью в шкафу, а это не займет много времени».
Проходя мимо гостиной, Мэги заметила, что надо бы сменить воду розам, которые подарил Лайам. На кухне она налила в вазу свежей воды, взяла с полки ножницы, обрезала цветы, поставила их в вазу и отнесла обратно в гостиную. Потом прошлась по комнате, прибирая мелочи: поправила пуфик напротив кресла, убрала лишние фотографии с каминной полки и столиков, оставив совсем немного снимков Нуалы и ее мужа, взбила подушки на диване.
Через несколько минут комната стала более уютной. Мэги мысленно передвинула мебель, решив, что двойное кресло, рядом с которым лежало тело Нуалы, должно быть убрано. Его вид причинял ей боль.
«Я начинаю вить гнездо, — сказала она себе, — стараюсь больше, чем в той глупой маленькой квартирке, что была у нас с Полом в Техасе». И вдруг она сама себе удивилась и понравилась.
Без десяти семь раздался звонок в дверь. Нейл приехал пораньше. Сознавая двойственность своего отношения к этому вечеру, она выждала долгую паузу, перед тем как открыть дверь, и постаралась, чтобы ее голос и улыбка были дружелюбны, но сдержанны.
— Нейл, рада тебя видеть.
Нейл не ответил, он остановился и внимательно посмотрел ей в лицо встревоженными глазами. Мэги открыла дверь пошире.
— Как говорил мой папа, ты что, язык проглотил? Заходи, ради всего святого.
Он вошел и подождал, пока она закроет дверь, потом прошел в гостиную.
— Ты прекрасно выглядишь, Мэги, — наконец произнес он, когда они остановились, глядя друг на друга.
Она подняла брови.
— Удивлен?
— Нет, конечно нет, но был потрясен, когда узнал, что случилось с твоей мачехой. Я знал, как ты мечтала о встрече с ней.
— Да, мечтала, — согласилась Мэги. — Ну, куда мы едем обедать?
Запинаясь, он спросил, не возражает ли она против обеда у его родителей в честь дня рождения мамы.
— Почему бы нам не сделать это в другой раз? — коротко спросила Мэги. — Не думаю, что твои родители будут рады, если совершенно незнакомый человек вломится на семейное торжество.
— Они ждут тебя, Мэги. Не увиливай, — просил Нейл. — Они могут подумать, что ты отказалась из-за них.
Мэги вздохнула:
— Кажется, я здорово проголодалась.
Пока они ехали в ресторан, беседу поддерживал Нейл, она только кратко отвечала на вопросы. Тем не менее она с удовольствием отметила, что он был особенно внимателен и обаятелен, и ей стоило немалых усилий сохранять отчужденность.
Она решила весь вечер держаться с Нейлом строго, но его родители приняли ее так тепло и так искренно сокрушались по поводу случившегося с Нуалой, что держаться прежнего тона стало невозможно.
— Дорогая моя, вы здесь совершенно никого не знали, — сказала Долорес Стефенс. — Как ужасно прой-ти через такое совершенно одной.
— Вообще-то, одного человека я знала достаточно хорошо, он и пригласил меня на бал, где я повстречала Нуалу. — Мэги взглянула на Нейла. — Ты, наверное, его знаешь, Нейл. Это Лайам Пейн. Он тоже занимается инвестированием. В Бостоне у него своя фирма, и в Нью-Йорке он бывает регулярно.
— Лайам Пейн, — задумался Нейл. — Да, я его немного знаю. Он неплохой специалист в своем деле. Слишком хорош для своих бывших боссов в «Рэндольф и Маршал», если мне не изменяет память. Он сманил у них несколько самых лучших клиентов.
Мэги с удовольствием заметила, как Нейл нахмурился. «Пускай раздумывает, насколько Лайам важен для меня. Он уже достаточно дал мне понять, как я ему безразлична».
Тем не менее за приятным обедом, состоявшим из омаров, шардонэ и прочих вкусностей, она открыла для себя, что совершенно очарована родителями Нейла, и была польщена, что Долорес Стефенс хорошо знакома с ее работами.
— Когда я прочитала в газете о смерти вашей мамы, — говорила миссис Стефенс, — и когда Нейл рассказывал нам о Мэги, я не связывала вас и вашу работу. Но однажды, читая «Вог», я увидела ваше имя под рекламой Армани. Сто лет назад, еще до замужества, я работала в рекламном агентстве но контракту с Живанши. Это еще до того, как Живанши стал знаменитым. Мне довелось присутствовать на всех фотосъемках.
— Значит, вы знаете все о... — начала Мэги и вскоре уже говорила о темпераментных дизайнерах и строптивых манекенщицах, завершив рассказом о своей последней работе перед приездом в Ньюпорт. Женщины сошлись во мнении, что для фотографа нет ничего хуже нервного и нерешительного директора.
Разоткровенничавшись, Мэги сказала о намерении не продавать дом.
— Нe следует торопиться, самое лучшее вообще ничего не делать. Но прожив в доме всего неделю, я поняла, почему Нуала так не хотела с ним расставаться.
По просьбе Нейла она сообщила им о том, что Нуала отказалась переселиться в «Латам Мейнор», несмотря даже на то, что ей предоставили именно тот номер, который она хотела.
— А я поняла, что такие номера долго не пустуют, — завершила свой рассказ Мэги.
— Мы с Нейлом были там сегодня, — сказал Роберт Стефенс. — Он подыскивает место для своих клиентов.
— Похоже, что сегодня у них продается именно тот номер, от которого отказалась твоя мама, — заметил Нейл.
— И тот же самый, что хотела получить Лаура Арлингтон, — добавил отец. — Мне кажется, за эти места идет настоящая борьба.
— Ещe кому-то понадобилось? — быстро спросила Мэги. — Она не передумала?
— Нет. Ее уговорили вложить деньги в какие-то сомнительные акции, и, к сожалению, она все потеря-ла, — сказал Нейл.
Разговор перешел на другие темы с периодическими экскурсами мамы Нейла в историю его детства. Пока Нейл и его отец решали, что можно сделать с неудачным инвестированием миссис Арлингтон, Мэги рассказала Долорес Стефенс, что ее родная мама погибла, когда Мэги была младенцем, и как счастлива была она пять лет, пока они с Нуалой жили вместе.
Наконец, почувствовав, что вот-вот расплачется, она сказала:
— Довольно воспоминаний, хватит вина. Я совсем раскисла.
Мэги всмотрелась в его печальное, вопрошающее лицо.
— Верно, — просто ответила она.
Он вздохнул, повернулся и открыл дверь.
— Спасибо за чудный вечер, Мэги. До завтра.
Позднее, укладываясь спать, Мэги поняла, что не почувствовала радости от того, что поиздевалась над Ней-лом. Было совершенно очевидно, что ей это удалось. «Око за око, зуб за зуб», — сказала она себе, но месть не радовала. Она не любила игру взаимоотношений.
Мэги засыпала, и ее последние мысли были разрозненны, непоследовательны, совершенно подсознательны.
Нуала подала заявление на место в «Латам Мейнор», потом умерла сразу после отказа от этого места.
Знакомая Стефенсов Лаура Арлингтон тоже подала заявление на то же место и потеряла все свои деньги.
Этот номер в «Латам Мейнор» приносит несчастье Если так, то почему?
55
По настоянию своей жены доктор Вильям Лейн начал посещать воскресные обеды в «Латам Мейнор».
Одиль считала, что их пансионат представляет собой нечто вроде семьи, и гости, приглашенные к обеду со стороны, являются потенциальными клиентами, которые с его помощью должны составить самое благопрн ятное впечатление о «Латам Мейнор»
— Не обязательно часами находиться с ними, дорогой, — щебетала она. — Но ты такой обходительный, и если люди видят, что их матери и тетушки или еще кто-то находятся в хороших руках, вот тогда и наступает момент, когда им самим захочется переселиться к нам.
Лейн тысячу раз думал, что, если бы Одиль не была такой безмозглой, он заподозрил бы ее в сарказме. Но нельзя было отрицать, что с тех пор, как они стали проводить открытые воскресные обеды, а идея принадлежала именно ей, и сами начали посещать их, число заявлений от желающих поселиться в «Латам Мейнор» резко возросло.
Но в то утро, войдя с Одиль в большой зал, доктор Лейн был разочарован, увидев Мэги Холлоувей вместе с Сарой Кушинг, дочерью миссис Бейнбридж.
Одиль их тоже заметила.
— Похоже, Мэги Холлоувей легко заводит знакомства, — шепнула она ему.
Они шли через зал, останавливаясь, чтобы поболтать с гостями, поприветствовать знакомых посетителей и быть представленными другим.
Мэги не видела, как они подошли. Когда они с ней заговорили, она виновато улыбнулась.
— Я выгляжу как навязчивый гость, — сказала она. — Миссис Кушинг пригласила меня пообедать с ее мамой, но миссис Бейнбридж сегодня утром почувствовала усталость, поэтому мы решили никуда не ходить.
— Вам здесь всегда рады, — галантно возразил доктор Лейн и обратился к Cape:
— Мне взглянуть на вашу маму?
— Нет, — решительно ответила Сара, — она скоро спустится. Доктор, правда, что Элеонора Шандлер решила переехать сюда?
— Честно говоря, да, — признался он. — Узнав о кончине миссис Шипли, она позвонила и попросила ее номер. Распорядилась, чтобы ее декоратор все переделал. Так что она сможет въехать лишь через несколько месяцев.
— Думаю, это к лучшему, — вмешалась Одиль Лейн. — У друзей миссис Шипли будет время привыкнуть, не так ли?
Сара Кушинг проигнорировала ее вопрос.
— Я спросила о миссис Шандлер лишь потому, что хотела убедиться, что ее не посадят за стол с моей мамой. Она невозможная женщина. Советую вам посадить ее с кем-нибудь, кто плохо слышит. Они милосердно будут избавлены от ее невыносимого самомнения.
Доктор Лейн нервно улыбнулся.
— Сделаю специальное распоряжение относительно распределения мест, миссис Кушинг, — сказал он. — Кстати, вчера поступил запрос на большой двухместный номер на имя супругов Ван Хиллари из Коннектикута. Один джентльмен собирается предложить им приехать и посмотреть все самим. Возможно, если так и выйдет, ваша мама не станет возражать против соседства с ними за ее столом.
«Один джентльмен... Он говорит о Нейле», — подумала Мэги.
Миссис Кушинг изогнула бровь.
— Конечно, прежде всего с ними должна повидаться я, а мама любит мужское общество.
— Совершенно верно, мама это любит, — сухо произнесла миссис Бейнбридж. — Они все повернулись ней. — Извините за опоздание, Мэги. Похоже, что все больше времени уходит на все меньшие дела. Я правильно поняла, что номер Греты Шипли уже продан?
— Да, именно так, — мягко произнес доктор Лейн. — Родственники миссис Шипли скоро приедут, чтобы забрать ее личные вещи и вывезти мебель. А теперь, с вашего позволения, мы с Одиль подойдем к другим гостям.
Когда они отошли на приличное расстояние, Летиция Бейнбридж сказала:
— Сара, когда мои глаза закроются, постарайся сделать так, чтобы к моему номеру никто не приближался в течение месяца. Деньги, которые я заплатила, мне это гарантируют. Кажется, что здесь не дают даже остыть телу.
Нежный звонок оповестил о начале обеда. Как только они сели, Мэги заметила, что за их столом все поменялись местами, и подумала, не является ли это обычаем после чьей-нибудь смерти.
Сара Кушинг верховодила. Как и ее мать, она была хорошая рассказчица. Ковыряя в тарелке омлет «Бенедикт» и потягивая кофе, Мэги с удовольствием слушала, как виртуозно Сара Кушинг ведет беседу, сделав всех присутствующих ее участниками.
Однако на второй порции кофе разговор зашел о Грете Шипли. Сидевшая с мужем напротив Мэги Рашель Креншоу сказала:
— Никак не могу привыкнуть. Понятно, что все мы когда-нибудь умрем, когда кого-то переводят на постоянный медицинский уход, все знают, что это только вопрос времени. Но с Гретой и Констанцией все произошло так внезапно.
— А в прошлом году точно так же ушли Элис и Дженет, — сказала миссис Бейнбридж и вздохнула.
«Элис и Дженет, — подумала Мэги. — Я видела эти имена на надгробных плитах, когда навещала миссис Шипли. На обеих могилах были колокольчики. Имя женщины, на могиле которой колокольчика не было, Винифред Пирсон». Стараясь, чтобы голос звучал непринужденно, Мэги сказала:
— У миссис Шипли была близкая подруга Винифред Пирсон. Она тоже жила здесь?
— Нет. Винифред жила у себя в доме. Грета регулярно навещала ее, — ответила миссис Креншоу.
У Мэги пересохло во рту. Она тут же поняла, что ей делать, осознание этого было столь внезапным, что она привстала из-за стола от неожиданности. Надо сходить на могилу Греты Шипли и посмотреть, нет ли там колокольчика.
После слов прощания многие обитатели «Латам Мейнор» перешли в библиотеку, где по воскресеньям выступал виолончелист.
Сара Кушинг осталась со своей мамой, а Мэги пошла к выходу. Но вдруг повернулась и поднялась в номер Греты Шипли. «Хоть бы родственники были там», — молилась она.
Дверь номера была открыта, и она увидела знакомую картину упаковки и сортировки. В комнатах находились трое родственников, которых она заметила на похоронах.
Зная, что не сможет ничего выдумать, она извинилась и высказала свою просьбу:
— Когда я приходила к миссис Шипли в среду, она показала мне рисунок, который сделала вместе с моей мачехой. Он вот здесь. — Мэги кивнула на столик возле дивана. — Это последняя работа Нуалы, и если вы собираетесь его выбросить, я бы хотела его забрать.
— Конечно, войдите, берите, — заговорили сраву все. — Мы еще не успели ничего разобрать, кроме ко-мода, — добавил один из них.
Мэги с надеждой выдвинула ящик. Он был пуст. Рисунок с изображением Греты Шипли, Нуалы и подслушивающей сестры Маркей исчез.
— Его здесь нет, — удивилась она.
— Значит, Грета либо переложила его, либо выбросила, — сказал кузен, удивительно похожий на миссис Шипли. — Доктор Лейн сообщил нам, что после смерти владельца номер сразу запирается до прихода родственников, чтобы они могли забрать личные вещи. Вы расскажите, как выглядит рисунок, на случай, если мы его найдем.
Мэги его описала, дала свой телефон, поблагодарила и ушла. «Этот рисунок кто-то забрал, — подумала она, покидая комнату. — Но зачем?»
Выходя в коридор, она почти столкнулась с сестрой Маркей.
— О, извините, — сказала та. — Хотела только узнать, нe нужна ли родственникам миссис Шипли моя помощь. Желаю всего хорошего, мисс Холлоувей.