Она выпрямилась.
— Здесь есть черный ход. Вы можете вынести Карлоса?
— Да, но…
— Тогда поспешим, — воскликнула она. — Мы можем достать машину. Я позвоню нашему другу, он пришлет большую машину. Скорей, Патрик!
Глаза ее горели, на щеках появился румянец, она выглядела еще моложе, еще прекраснее — хотя кто мог бы быть прекраснее Мепиты Фернандес, женщины, у которой не было сердца!
— Мы не можем… — начал Доулиш.
— Надо спешить! Вот! — Она повернулась, схватила лежавшие на прикроватном столике спички. Зажгла спичку, поднесла ее к простыне и держала, пока ткань не загорелась.
— Вот! Вот! — Она бросила спичку, от простыни пошел едкий дым. Мепита схватила подушку и протянула Доулишу.
— Прижмите ему лицо подушкой, и все подумают…
Доулиш затоптал огонь. Она стояла; все еще держа в руках подушку. На лице ее застыло недоуменное выражение, брови нахмурились.
— Что вы делаете?
— Тебе бы следовало научиться кое-чему у твоих друзей, — Доулиш взял у нее подушку и отбросил в сторону. — Есть еще кое-что и кое-кто, кто может выдать нас.
— Кто? — Она уставилась на него широко раскрытыми глазами, ее удивление казалось совершенно искренним.
— Вот уж это тебе следовало бы знать. Ваш босс. Ты что, никогда не слышала о нем?
— А разве он должен прийти? — спросила она. — О да, я слышала, что есть кто-то, кто отдавал им приказы, — но разве вы станете слушать чьи-то приказы?
— Стану, но недолго, — ответил Доулиш. — Столько, сколько сочту нужным, чтобы сделать все то, что сочту нужным сделать я. Но для начала я должен посмотреть, кто это, а потом узнать, что он от меня хочет. А затем можно было бы спалить и его!
Он рассмеялся.
Она тоже расхохоталась, словно услышала очень остроумную шутку.
— А разве вы его еще не знаете?
— Пока нет.
— А вы уверены, что он придет?
— Так сказал Карлос.
— Да, да, что-то я об этом слышала, — сказала Мепита. — Но учтите, я больше никому не позволю измываться над Карлосом. Он, конечно, глупо поступил, когда залез в долги, но теперь это уже позади.
Похоже, она действительно верила в то, что говорила: все просто — убрать Луиса, сбежать, и больше не о чем будет беспокоиться.
— Мепита… — осторожно начат Доулиш.
— Что?
— Когда я вчера пришел к тебе, ты уже знала, что Карлос работает вместе с Луисом?
— Точно я не знала, но опасалась, что это так, — ответила она. — Но все это только потому, что Карлос был очень напуган! Бедненький Карлос! Я могу его понять. Мы всю жизнь очень нуждались, — продолжала она. — Да, у нас было немного денег и хорошая квартира, которую оплачивал наш дядя, но мы все же были бедны. Разве это так ужасно — хотеть разбогатеть? Сначала Карлос хотел продать эти драгоценности и убедил меня в том, что это разумно. Потом я встретила Луиса и полюбила его. Он оказался плохим человеком, но я же об этом не знала? И Карлос тоже не знал. И вдруг Карлос понял, что он — плохой человек, что он, возможно, забрал наши драгоценности и не отдаст денег. Карлос впал в отчаяние. Поэтому он решил, что должен действовать заодно с шайкой — чтобы спасти наши деньги, чтобы уберечься от еще больших неприятностей. Разве можно его в этом обвинять?
Она — это видно было — ждала, чтобы Доулиш сказал «нет».
И в этот момент зазвонил телефон.
Глава 23
Босс
Доулиш резко повернулся и взглянул на черный аппарат. От него исходила серьезная опасность. Телефон снова зазвонил. Ответить Доулиш не мог — не знал испанского. Могли звонить Карлосу или Луису, и если он ответит по-английски, это будет сигналом тревоги для всех членов шайки.
Телефон зазвонил в третий раз.
Доулиш приказал Мепите:
— Возьми трубку. Скажи тому, кто звонит, что говоришь по поручению Луиса.
— Хорошо, — она сразу же согласилась. Это было странно, просто невероятно — неужели она действительно так наивна? Но похоже, так и было: она действовала по первому побуждению, согласно той мысли, которая в данную минуту приходила ей в голову. И это было потрясающе — такая откровенная, чудовищная простота. Для нее не существовало понятий «добро» и «зло».
Она подняла трубку, быстро сказала несколько слов, потом умолкла, слушая.
Потом она что-то ответила и повесила трубку.
— Босс направляется сюда, — сообщила Мепита. — Это звонил Педро, он работает на Луиса, и он сказал, что сюда идет сам босс. С ним какая-то женщина. Вы что-нибудь знаете о ней?
— Нет, Мепита, не знаю, — солгал Доулиш. Он был вынужден сказать неправду, потому что не мог и предположить, как она отреагирует на приезд Фелисити. Рисковать не стоило.
— Что вы будете делать? — спросила Мепита.
— Ждать босса, — ответил Доулиш. — Не волнуйся.
Он вынул из кармана пистолет.
— Сиди здесь, — он указал ей на стул прямо напротив входной двери. — Увидев тебя, он растеряется, и тогда мне удастся с ним справиться.
— Отличная мысль! — воскликнула она и послушно уселась на стул.
Доулиш открыл замок входной двери, а сам притаился во второй, смежной комнатке. Кто бы ни вошел, этот человек сначала увидит Мепиту, и только потом — перевернутую кровать и лежащих без сознания Карлоса и Луиса.
Раздались шаги.
Мужские и женские. Он сразу определил, что рядом с мужчиной идет Фелисити.
Сердце Доулиша тяжело забилось. Он еще крепче сжал в руке пистолет. Мепита сидела очень прямо, как примерная и аккуратная школьница, сложив на коленях руки, — сама красота и спокойствие; она уже изобразила на своем лице улыбку, с которой Доулиш теперь уже был слишком хорошо знаком. Она жаждала спасти Карлоса, и это было единственной ее целью.
Но так ли это? Может, она лишь притворялась, что абсолютно равнодушна к Луису?
Шаги все приближались.
Повернулась ручка двери.
Дверь распахнулась. В комнату влетела Фелисити — кто-то подтолкнул ее сзади. Следом за ней в дверь проскользнул мужчина. Он остановился, удивленно взирая на Мепиту.
Это был Морис Гейл.
Они замерли: Фелисити, сзади — в паре метров от нее — Гейл. Фелисити посмотрела на Мепиту, потом повернулась и увидела Доулиша. Гейл все еще стоял, не двигаясь, правая рука его была засунута в карман пиджака. Его взгляд был прикован к Мепите — она могла бы загипнотизировать любого мужчину. Уж кого-кого, а ее Гейл никак не ожидал здесь увидеть.
И тогда Доулиш произнес:
— Привет, любимая. Ты не могла бы отойти в сторонку?
Он поднял пистолет и прицелился в Гейла.
— Здравствуй, Морис. Какая встреча!
Теперь Доулиш понял все. Вот он, Гейл, владелец магазина! Наверное, он уже в течение многих лет скупал и перепродавал краденые драгоценное
И вдруг, прежде, чем Доулиш успел ответить, прежде, чем Морис Гейл успел произнести хоть слово, Мепита поднялась со своего места. Глаза ее сверкали, как у тигрицы, она величественно, во всем сиянии своей красоты, приблизилась к Доулишу и возложила руку на его плечо.
— Кто этот человек? — спросила она.
— Этот человек все и придумал, Мепита, — с горечью ответил Доулиш. — Этот человек заманил в ловушку и провел всех нас.
Она, словно кошка, метнулась к Гейлу. Доулиш бросился за ней, но в эту секунду Морис Гейл выхватил пистолет и выстрелил.
Доулиш почувствовал, что пуля просвистела всего в нескольких миллиметрах над его головой. Лицо Гейла — красивого, уверенного в себе человека — исказили злоба и животный ужас. Доулиш прыгнул на него, вцепился ему в горло, теперь уже он не сдерживал своей ярости, он превратился в настоящего дикаря. Он ненавидел этого человека — человека, который когда-то был его другом, человека, который хладнокровно спланировал все эти убийства, который шаг за шагом вел его, Доулиша, в камеру смертников. Да, Доулиш жаждал его смерти!
Он слышал, как Фелисити что-то кричала, чувствовал, как она пыталась оттащить его от жертвы, чувствовал, как она колотила его по щекам, но ничто не в силах было заставить его отпустить глотку врага.
И вдруг его схватили более сильные руки, чем руки Фелисити, и оттащили в сторону. Получив сильнейший удар в челюсть, он развернулся — перед ним стоял Триветт. Над распростертым на полу Морисом Гейлом склонился какой-то человек.
— Все в порядке, — сказал Триветт. Казалось, голос его звучит издалека. — Все кончено. Успокойся.
Он старался говорить как можно спокойнее, но по лицу его струился пот. Он усадил Доулиша на стул.
— Мы с Фел немного поболтали в самолете, пока летели в Барселону. Она сказала, что хочет повидать Мориса Гейла, он вроде бы обещал помочь. И она успела рассказать мне все — в том числе и о его поразительном сходстве с Белокурой Куколкой. Мы следили за ними, видели, как они вместе с Фелисити направились сюда. Тебе с самого начала, — усмехнулся Триветт, — следовало обратиться в Скотленд-Ярд.
— Теперь Скотленд-Ярд все и получит, — ответил Доулиш. — Все и всех! Фелисити, — повернулся он к жене, — здесь, в этой комнате находится женщина с лицом ангела и душой дьяволицы.
— Бедная Мепита, — вздохнула Фелисити.
Мепита склонилась над братом. Ее прекрасные волосы покрывали его лицо, словно вуаль.
Мепиту увели, Карлоса и Луиса вынесли из отеля на узкую улочку, полную любопытных, улочку, запруженную осликами и тележками, улочку, пропитанную запахами оливкового масла, чеснока и вина, улочку, на которой мелькали соломенные шляпы и веревочные сандалии.
Глава 24
Конец
Лучи солнца весело играли на волнах Средиземного моря, солнце светило Доулишу, Фелисити и Джереми, устроившимся на песке в тени огромного пляжного зонта. Они — и это было совершенно естественно — говорили о Мепите.
Ее отпустили, Карлоса же отправили в тюрьму, к отчаянию и горю Мепиты. Но добрый дядюшка, который оплачивал их квартиру, взял на себя заботу о Мепите и постарался как-то посодействовать Карлосу, чтобы избавить его хотя бы от части неприятностей.
Триветт, подчищавший все концы, воспользовался гостеприимством испанской полиции. Он скоро должен был прибыть сюда, в местечко Коста Брава, найденное Тимом и горячо одобренное Фелисити.
Здесь они отдыхали, наслаждаясь золотыми днями, поджидая Триветта, который сражался с испанскими властями за Доулиша, обвиненного в смерти Белокурой Куколки и Уэббера.
Но вот прибыл и Триветт — такой солидный, такой английский, что Тим осведомился, почему это он не прихватил с собой котелок?
— Все, Пат, можешь радоваться. Мы сможем уехать, как только следствие завершится.
— Как, все пятна смыты? — спросил Тим.
— Да, Доулиш чист перед законом, — серьезно ответил Триветт. — Я, как вы понимаете, поддерживаю постоянную связь со Скотленд-Ярдом. Сеп Ли раскололся. Теперь все окончательно прояснилось, у нас есть необходимые показания. Схема была довольно примитивна. Гейл сильно чуждался в деньгах. Вместе с Сепом Ли он начал скупать краденое, потом они захотели завязать со всем этим и снова зажить как добропорядочные люди, но в деле уже было замешано слишком много народа, слишком многие знали, чем занимался с своем магазине Гейл. Тогда они и придумала подвести под монастырь тебя, Пат. Сеп все тщательно взвесил. Он отлично понимал, что его ожидает несколько лет тюрьмы, но он успел сколотить приличное состояние и считал это достаточным вознаграждением за годы, проведенные за решеткой.
Мозгом всей операции был, конечно, Гейл. Это он нашел двойника, Луиса, и все произошло бы именно так, как они планировали, если бы не вмешался чисто человеческий фактор.
— То есть? — тупо осведомился Доулиш.
— О, все просто — любовь и ревность, — с явным неодобрением произнес Триветт. — Испания — очень удобная страна для перепродажи краденых драгоценностей, но слишком уж эмоциональные люди здесь живут, и ведут они себя здесь совсем не по-английски. Луис Барнетт и Гейл основали здесь небольшое агентство, они искали выход на местную аристократию. Карлос де Киенто и Фернандес — выходец из старинной семьи, во всех отношениях подходящий персонаж, к тому же он сам запутался в долгах. Они решили шантажом уговорить его сотрудничать с ними, по тут произошло событие, которое и привело к провалу всей операции: Карлос познакомил свою сестру с испанским представителем Гейла, а тот, в свою очередь, познакомил ее с Луисом. Чтобы сестра ничего не заподозрила, Карлос представил его как богатого английского бизнесмена. Луис обладал определенной властью над Карлосом, и поэтому ему удалось добиться его разрешения на брак с Мепитой. Однако он клялся, что позже легализует этот брак, заключенный на подставное имя.
Единственное, чего ни Луис, ни Гейл предположить не могли — это того, что Мепита отправится в Лондон.
— Снова этот непредсказуемый человеческий фактор! — воскликнул Тим.
Триветт ухмыльнулся:
— Вот именно. Ведь Мепита действительно считала себя женой Патрика Доулиша! Корее, друг семьи, естественно, влюбленный в Мепиту, заподозрил, что Луис — совсем не тот человек, за которого он себя выдает. Он раздобыл фотографию, сделанную в Париже именно тогда, когда ты, Пат, скорее всего, находился где-то а другом месте, — это и была та самая улика, которая могла разрушить весь заговор. При помощи этой фотографии Корее намеревался разоблачить всю шайку, но Луис, узнав об этом, убил Кореса. Однако фотография исчезла, и тогда О’Флинна послали узнать, не у тебя ли она, Пат. Помни, что главной их задачей было отправить тебя за решетку, — продолжал Триветт. — Когда Морис Гейл узнал, что все пошло не по его плану, он, воспользовавшись фальшивым паспортом, вернулся в Англию, чтобы руководить операцией на месте. Гейл полагал, что полиция действительно считает тебя преступником и что это отвлечет нас от другой линии расследования — Мепиты и Карлоса. Он быстренько услал Фернандесов обратно в Испанию, но тут ты подключил к расследованию Эллисона, и тому удалось разузнать кое-что.
— Билл, — торжественным голосом произнесла Фелисити, — это именно Пат направил Эллисона на след, и ты об этом прекрасно знаешь, так что я отнюдь не уверена в твоей правоте, когда ты говоришь об успехах полиции. Если б вам дали полную свободу действий, Пат уже давно сидел бы в тюрьме. Признайся, ведь так? Если бы его тогда, в Сохо, схватили, он предстал бы перед судом.
Триветт был вынужден защищаться:
— Но ведь было полно улик! В том же Сохо, например, Гейл все очень аккуратно обставил. Ли должны были убить — он, кстати, об этом и не догадывался, считая, что ранили его совершенно случайно. Да, Пату, быть может, и пришлось бы предстать перед судом, но любой хороший адвокат не оставил бы от дела камня на камне.
— Очень умная мысль, — пробормотал Тим. — А как насчет изумрудов «кру»?