– Примерно с семи до восьми часов я был дома, потом ушел гулять и вернулся без четверти девять.
– А дальше?
– Я поехал в Стэннинг и добрался туда без десяти десять.
– Вы можете это доказать?
– Да.
– Кто-нибудь мог бы подтвердить ваши слова?
– Мисс Уайльд.
– И больше никто?
– Почему же? Там меня видели несколько человек, в том числе двое полицейских.
– В котором часу вы уехали из Стэннинга?
– Около половины одиннадцатого.
– А когда вернулись сюда?
– Полчаса назад*
– Сколько времени вы пробыли в комнате один?
Вопрос инспектора открывал довольно-таки пугающие перспективы. И Марлоу, и Коул прекрасно понимали, что убийце хватило бы и пяти минут, так что Джек вполне успел бы задушить Бетти.
Но это с тем же успехом мог сделать и Джеффрис...
Хотя дверь комнаты была заперта на ключ...
– Кажется, я провел там минут десять.
– Один?
– На лестнице находился мистер Джеффрис.
– Он сообщил, что услышал шум в вашей комнате, и, зная, как тревожится миссис Бродерик, пошел спросить, не нужна ли его помощь. А вы в это время стояли в комнате у постели.
– Вероятно, так оно и было, – проговорил Марлоу.
– Вероятно?
– Я увидел Джеффриса, только когда обернулся, собираясь позвонить в полицию.
– Понятно... – вздохнул Коул.
«Разумеется, я мог убить ее, – подумал Марлоу. – А после того как Джеффрис увидел тело, мне в любом случае оставалось лишь позвонить в полицию».
Похоже, Джеффрис в этой истории играет роль злого гения.
Все неотвратимо шло к развязке. Создавалось впечатление, будто тщательно реализуется какой-то с неумолимой логикой обдуманный план.
– И вы больше двух часов добирались из Стэннинга?
– Мы довольно долго разговаривали на обочине дороги, – объяснил Марлоу.
– Кто с вами ехал?
– Мисс Уайльд.
– Это молодая американка?
– Да.
– Она все время была с вами?
– Мы договорились встретиться в Стэннинге, и я поехал туда за ней.
Коул бросил на Джека задумчивый взгляд и долго молчал. Нависшая над ним угроза вдруг прояснила мысли Марлоу.
– А почему вы поехали за ней? – неожиданно спросил инспектор.
– Мисс Уайльд упустила последний автобус...
Джек осекся, как будто получил удар под дых. Вопрос полицейского вдруг обрел дьявольский смысл. А почему вы поехали за ней?
Да потому что Леонида попросила об этом. И он, как послушный пес, бросился исполнять приказ.
А тем временем Бетти убили в его комнате.
Таким образом, быть может, сознательно, а возможно, и не ведая, что творит, Леонида помогла увести Марлоу подальше от дома, пока в его комнате совершалось преступление...
Глава 16
Неужели он не ошибся и на утомленном лице Коула в самом деле мелькнуло что-то вроде симпатии? А может тот так привык к человеческой мерзости, что научился цинично притворяться? Инспектор не стал повторять вопрос и лишь терпеливо ждал, не сводя глаз с Марлоу. А Джек размышлял с таким спокойствием, что дивился сам себе.
Знала Леонида, что делает, или нет?
Знала ли она, что Бетти убьют?
На мгновение Джека охватила паника, но он быстро взял себя в руки.
Надо рассказать Коулу про Бартоломью и все подробно объяснить. Леонида ведь согласилась идти в полицию.
Так зачем же колебаться?
В дверь постучали.
Коул нахмурил брови и повернул голову к тяжелым створкам, натертым до такого блеска, что хрустальная люстра отражалась в них как в зеркале.
– Ну что там еще?
– С вами хочет поговорить мисс Уайльд, сэр.
– Пусть минутку подождет... Нас ни за что не оставят в покое, – сказал он Марлоу. – Мне следовало приказать, чтобы нам не мешали... Поверьте жизненному опыту старика, мистер Марлоу, не надо разыгрывать Дон-Кихота. Вам это может обойтись очень дорого. Здесь только один человек знает, совершили вы это преступление или нет и этот человек – вы сами. Мы же обязаны искать доказательства – работа крайне трудная и неблагодарная, поскольку все считают чуть ли не героизмом скрывать от нас правду. Какая глупость! Единственное, что могло бы объяснить ваше молчание – сознание собственной виновности. Человеку не поставишь в вину, что он лжет ради самозащиты. Но лгать, выгораживая кого-то другого, по-моему, было бы серьезной ошибкой и, скорее всего, лишь еще больше осложнит положение. Итак, мисс Уайльд позвонила вам и попросила приехать за ней в Стэннинг?
– Да, – признался Марлоу.
И ему показалось, что он предал Леониду. Ни логика, ни здравый смысл над угрызениями совести не властны.
* * *
Коул с непроницаемым видом кивнул и снова посмотрел на дверь, за которой вместе с санитарами и Пинджелли наверняка ждала и Леонида. Часы пробили два.
Инспектор открыл дверь и пропустил американку в комнату. Марлоу вдруг пришло в голову, что она пришла наблюдать за ним, опасаясь оставить наедине с полицейским.
Но почему?
Может быть, боится, что Джек выложит инспектору всю историю?
– Добрый вечер, мисс, – поздоровался Коул, как будто сейчас было шесть вечера, а не два часа ночи. – Вы хотели поговорить со мной?
– Да, и я вынуждена настаивать на этом, инспектор.
Высокая, стройная, она держалась очень прямо и, несмотря на только что перенесенный шок, казалась воплощением жизненной энергии.
– Я не знаю, что вам сказал мистер Марлоу, но хочу, чтобы вы знали: это я попросила его приехать за мной в Стэннинг.
– Благодарю вас, мисс, – любезно поклонился Коул. – Сейчас мне надо покончить с двумя-тремя срочными делами, а потом я вернусь и задам вам несколько вопросов...
– Я хочу дать показания и прошу выслушать меня немедленно, – перебила его Леонида. – Если у вас нет времени, позовите кого-нибудь из своих подчиненных. То, что я должна вам сказать, не терпит ни малейших отлагательств.
Марлоу испытывал и радость и облегчение. Значит, Леонида все же решилась сама поговорить с полицией!
– Что ж, в таком случае я вас слушаю, – вздохнул инспектор.
Она рассказала ему то же самое, что и Марлоу, но на этот раз не вдавалась в детали. Джек во все глаза смотрел на Коула. Поведение инспектора его удивляло. Почему тот слушает с таким скучающим видом, будто ему второй раз повторяют одно и то же?
Когда Леонида наконец умолкла, Коул с трудом подавил зевок.
– Спасибо за ясность изложения, мисс Уайльд. Я попрошу вас повторить все это нашей стенографистке и подписать показания. Но это вполне подождет до утра... Как себя чувствует миссис Бродерик?
– За ней ухаживает миссис Симпсон. Она обещала пробыть тут сколько понадобится.
– Кэт всегда с удовольствием помогает ближним, – пояснил Марлоу.
И он не солгал. Кэт Симпсон была из тех, к кому вечно бегут за помощью, независимо от значимости дела, – письмо ли надо перепечатать или утешить мать, у которой убили единственное дитя.
– И вообще, насколько это возможно в ее положении, миссис Бродерик держится молодцом, – добавила Леонида.
– Вы ей сейчас больше не нужны? – спросил Коул.
– Нет, не думаю.
– Тогда, на вашем месте, я бы пошел немного передохнуть. Но только не засыпайте – вы можете мне еще понадобиться.
И, пробормотав какие-то извинения, инспектор направился к двери, вышел, но не стал закрывать ее за собой. Марлоу и Леонида услышали, как он сказал кому-то из подчиненных:
– Отправьте тело в морг, и пусть кто-нибудь из вас проследит, чтобы миссис Бродерик не видела, как ее дочь переносят в машину. Не надо добавлять ей переживаний. Вы, Тейлор, выясните у доктора, когда мы получим результаты вскрытия. А вам, Джош, я могу уделить всего пять минут...
Хоть Марлоу и слышал слова полицейского, но они больше не производили на него никакого впечатления. Леонида снова была здесь, рядом с ним, и смотрела на него с любовью.
С любовью?
Но так ли это?
Девушка пришла сразу, как только смогла, настаивала, чтобы Коул ее выслушал, и добровольно, в ущерб себе, дала выгодные для Джека показания.
Так почему же Марлоу все еще сомневается в ее искренности?
– Джек, – мягко проговорила она, – я не упрекаю вас за то, что вы не вполне доверяете мне. Но я очень хотела бы убедить вас, что знаю об этом кошмаре не больше вашего. И все же одно подозрение не дает мне покоя...
– Что именно? – спросил Марлоу.
– Возможно, Барт не без умысла продержал меня в Стэннинге до ухода последнего автобуса, догадываясь, что я позвоню вам. Действительно ли он хотел выманить вас из дома? В таком случае, я невольно помогла негодяю расставить вам ловушку. Только я никак не могу понять, зачем ему это понадобилось.
В глазах девушки читалась неподдельная тревога, но Марлоу не удавалось избавиться от глодавших его подозрений. Уж слишком Леонида торопилась оправдать себя.
– Я тоже не понимаю этого, – сухо заметил он.
Несмотря на все то, что она рассказала и Коулу, и ему самому, Джек держался довольно отчужденно. Лишь час назад любовь к Леониде заслоняла все остальное, теперь же он невольно думал, что почти не знает ее, и вспоминал, как лихо она врала сержанту Клени. Так можно ли верить, что сейчас Леонида говорит правду? Будущее уже не казалось ему столь лучезарным. А что, если ему придется провести долгие дни в тюрьме?
– Джек, не смотрите на меня как на сообщницу Барта! – внезапно крикнула девушка.
– Я так устал, что окончательно запутался, – проговорил Марлоу. – Давайте лучше последуем совету Коула и отдохнем.
Они вышли из комнаты. В доме царила почти торжественная тишина. На верхней площадке лестницы стоял полицейский. Марлоу не мог идти к себе в комнату, но ему мучительно хотелось выпить, принять душ и хоть ненадолго прилечь.
Дверь в столовую была приоткрыта, и там горел свет. Джек пошел туда, а Леонида свернула в сторону кухни.
Джеффрис, облаченный в толстый грубошерстный халат, разговаривал сидя в кресле, с четвертым жильцом пансиона – представителем фирмы дамской одежды Дэвидсоном. И Марлоу вдруг пришло в голову, что, должно быть, это от него миссис Бродерик получила столь исчерпывающую информацию о покупках Леониды в день ее приезда в Хейгейт.
При виде Джека мужчины вздрогнули.
И, судя по выражению их лиц, он решил, что соседи по дому уже вынесли свой приговор.
Глава 17
Марлоу не стал прятать глаза. Он прекрасно отдавал себе отчет, что, по сути дела, ничего не знает об этих людях и, вероятно, по собственной вине. Джек воспринимал их просто как двух почтенных членов сообщества, любезных и сдержанных холостяков. Марлоу попытался было уговорить соседей застраховаться, но идея не увлекла ни одного из них. С тех пор они относились друг к другу вполне дружелюбно, но не более того.
А теперь оба считают Марлоу убийцей!
По крайней мере, Джеффрис.
Сначала он, а потом и Дэвидсон встали. На столике между ними стояли бутылка виски, два бокала и сифон.
Мужчинам было явно не по себе.
– Итак, вас тоже подняли с постелей? – заговорил Марлоу просто для того, чтобы нарушить неловкое молчание.
– Скверная история, очень скверная, – пробормотал Джеффрис таким тоном, будто речь шла о сломанной ноге. – Меня допрашивали добрых полчаса, но в конце концов Коул, кажется, поверил, что я его не обманываю... А вот вы угодили в жуткий переплет, Марлоу... Э-э-э... хотите выпить?
– С удовольствием!
– Так наливайте себе сами, по вкусу, – поспешно предложил Джеффрис, и Джек почувствовал, что оба соседа радуются, что им удалось растопить лед. – Мы как раз обсуждали всю эту историю. Вот уж мне никогда бы и в голову не пришло, что нечто подобное может случиться с Бетти! Но как-то недавно я заметил, что она уж слишком неожиданно повзрослела. А сегодня за ужином я как раз подумал, что матери следовало бы купить ей новое платье, а то старое вот-вот пойдет по швам.
Марлоу нетвердой рукой наливал себе виски. В тоне Джеффриса ему послышалось что-то глубоко неприятное.
– Я всегда считал, что Бродди слишком строга с дочерью, – сказал Дэвидсон. – Те времена, когда детей можно было превращать в бесплатную прислугу, давно прошли. Девочка заслуживала и приличных платьев, и большей свободы. Ведь ей позволялось только два раза в неделю гулять по вечерам! И вот что бывает, когда мать держит дочь в черном теле. Интересно, какой мерзавец это сделал?
– Наверняка кто-то из местных, – буркнул Джеффрис.
Откуда вдруг такая любезность? Может, он заходил в комнату Марлоу еще до его возвращения? Ну, полиция это живо выяснит.
Виски согревало Джека, придавало ему сил и даже чуточку оптимизма.
– А я думал, что вы считаете убийцей меня, – признался он.
– Что же, – проворчал Джеффрис, – на первый взгляд, вас и вправду можно было заподозрить, но, как я уже объяснил Коулу, я достаточно хорошо вас знаю и не могу в это поверить.
– Верно, – с живостью поддержал его Дэвидсон. – Не болтайте глупостей, Марлоу!
– Кроме того, надо быть буйнопомешанным, чтобы прикончить женщину в собственной комнате! – продолжал Джеффрис. – Нет, то, что тело нашли у вас на кровати, бросает тень скорее на Дэвидсона или на меня.
Марлоу допил бокал.
– Даже не знаю, от чего мне больше полегчало – от виски или от ваших слов, – сказал он.
– Выпьете еще? – предложил Джеффрис.
– С радостью. Полиция реквизировала мою бутылку, на случай, если там окажутся отпечатки пальцев.
– Странный тип этот Коул. Можно подумать, что он перебивается с хлеба на воду, а между тем жалованье у старших инспекторов наверняка вполне приличное.
– Да, платят ему совсем неплохо, зато жена настоящая мотовка, – заметил Дэвидсон. – Сколько денег она тратит на туалеты – уму непостижимо! Впрочем, миссис Коул – очень красивая женщина... А у нашего инспектора прекрасная репутация. Любопытно, позовет ли он на помощь Скотленд-Ярд? Меня бы это ничуть не удивило...
– Только в том случае, если дело покажется ему слишком запутанным, – проворчал Джеффрис. – Сами понимаете, тут вопрос престижа. – Он вдруг тихонько хлопнул в ладоши. – Ну что ж, пойду-ка я спать... Завтра мне надо быть в банке ровно в девять – директор устраивает проверку. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
– Пожалуй, и я последую вашему примеру, – заявил Дэвидсон и довольно неожиданно положил руку на плечо Марлоу. – Не переживайте и не волнуйтесь, старина. Полицейские не такие уж идиоты, чтобы счесть вас убийцей. Доброй ночи.
И, как будто стыдясь великодушного порыва, он заторопился уйти.
– Если хотите, можете допить бутылку, – с порога крикнул Джеффрис.
И он тихо закрыл за собой дверь.
На глазах у Марлоу выступили слезы.
Обычно он почти не пил и даже не мог справиться со вторым бокалом. Но на душе и так сильно полегчало. Вот только будут ли другие так же милосердны, как Джеффрис и Дэвидсон?
Джек закурил, и скоро его мысли снова вернулись к Леониде. Теперь он ругал себя за жестокость. И что на него нашло? Разве девушка не сделала все возможное, чтобы оправдать его? Будь она виновна, уж постаралась бы воспользоваться ситуацией и остаться в стороне. Нет, холодность Марлоу объясняется лишь усталостью и нервным напряжением... Джек посмотрел на часы: половина третьего. Леонида, вероятно, у себя в комнате, но, конечно же, не спит. Может, сходить к ней?
Марлоу допил бокал и затушил сигарету, а потом торопливо зашагал к лестнице. На верхней площадке по-прежнему дежурил полицейский. Джек увидел, что дверь в его комнату широко распахнута, и там все еще возятся трое мужчин. Зато кровать опустела.
У двери Леониды тоже стоял полисмен.
– Вы не знаете, мисс Уайльд еще не спит? – спросил Марлоу.
– Нет, сэр, она разговаривает с инспектором. Но он строго-настрого приказал их не беспокоить.
– А-а-а, – разочарованно протянул молодой человек. – Как вы думаете, ваш шеф надолго задержит ее?
– Даже не представляю, сэр.
– Ладно, спасибо.
Оставалось только спуститься вниз и ждать. У лестницы он столкнулся с, вынырнувшим из коридора, ведущего на кухню, доктором Томпсоном.