— Ну, ему-то жить еще не надоело, — согласился Панкратов. — Вот мы бы их там всех разом дружненько и упаковали бы. Всем спокойнее было бы. Пусть в камере отношения выясняют.
— А твой источник надежный? — поинтересовалась у Лемехова Катя.
— Надежнее не бывает, — ухмыльнулся тот.
— Тогда будем работать, — вздохнула Катя. Откровенно говоря, не любила она, когда в городе начинался «пороховой бардак». — Вязать, оформлять, сажать.
Гриша улыбнулся и старательно чмокнул губами, изображая поцелуй. Так он выражал восторг.
— Иди в баню, — отмахнулась Катя. — А вообще… странно как-то. Смольный в СИЗО парится. Структура его против Крохиной никак не катит. С чего это они хвост решили поднимать?
— Кать, — Панкрат развел руками, — чужая душа — потемки. Возьмем мальчиков за жабры, там и разберемся.
— Ну, чего… — Лемехов полез за отворот пиджака, достал из кобуры «ПМ», снял с предохранителя, выщелкнул обойму, проверил наличие патронов, вернул обойму в магазин. Проделано это было киношно-пижонски. Гриша улыбнулся. — Сейчас звякну Мурзе Рахметовичу, чтобы людей подтянул, повяжем всю эту гоп-компанию, когда приедут.
— Антон, — Катя посмотрела на Лемехова, — будешь Рахметычу звонить, попроси, чтобы группа пораньше подъехала, к трем. И предупреди, чтобы не очень мелькали. А то опять на своем автобусе фирменном заявятся, через час весь город будет знать, что менты на втором километре засаду устроили. Пускай в мотеле разместятся, в номерах с видом на стоянку. А в половине пятого туда Гриша подойдет.
— Мать, нет проблем, — весело задрал брови Лемехов. — Прямо сейчас и звякну. А что, — тут же поинтересовался он, — со Степанычем согласовывать не будем?
— Будем, конечно. Куда же мы денемся.
Вообще-то при проведении подобных операций, в какой бы стране мира это ни происходило, действует одно и то же неизменное правило: чем меньше народу в курсе, тем лучше для дела. Но обойтись без одобрения начальника УВД было нельзя. Кто знает, как все повернется? Не дай бог, до стрельбы дойдет, потом проверками да комиссиями замордуют. И тебе достанется, и начальству. Что же это за начальство такое, если не знает, какая каша в собственном доме варится?
— Ну, — сказал Володя Паничев вполне довольно, — пошла потеха…
* * *
— Какие у нас планы на сегодня, Вадим? — Дима прошел к столу, взял чашку кофе.
— Степан звонил. Просил о встрече.
— Чего хотел?
— Как обычно, — улыбнулся Вадим.
Единственной паршивой овцой в семье оказался старший брат Димы — Степан. Как ни пытался отец вразумить Степана и наставить на путь истинный — бесполезно. Дима не однажды предлагал брату работу в одной из своих фирм, но каждый раз тот гордо отказывался. Теперь Степан гужевался у каких-то своих друзей в столице, время от времени наезжая к Диме и клянча у того деньги в долг. Долг накопился уже вполне приличный, однако Степана это не смущало. Дима, конечно, давал деньги без большой охоты, но все же давал. Единственное, что он заставлял брата делать регулярно, — проходить медицинский осмотр. Доверенный врач обследовал Степана и как минимум раз в месяц делал полный анализ крови на предмет наличия следов наркотических препаратов. Степан ворчал по данному поводу, но таковы были условия получения ссуды.
— Хорошо. Скажи, пусть подъедет завтра. Пройдет осмотр — получит деньги. — Дима допил кофе, принялся повязывать галстук. — Ты на Козельцева информацию поднял?
— Поднял, да. Даже ждать не пришлось. На него столько компры в «конторе» лежит — у меня глаза на лоб полезли. Владимира Андреевича расстреливать впору как вредителя и врага народа. С конфискацией. Такого раскулачить — вся страна сможет три года карбонад с икрой трескать. Если этого бобра за рога возьмут — он из зоны не выйдет.
Вадим взял стоящий у двери кейс, щелкнул замками, выложил на стол два десятка листков.
— Здесь основная выжимка. Кое-какие телефонные разговоры, чтобы ты реально масштаб оценил, привычки, контакты, адреса, счета.
Дима застегнул запонки, взял со стола листки, просмотрел, хмыкнул:
— Ты не прав, Вадим. Он не из зоны не выйдет. Он до зоны не дойдет. Только зацепить его сложно. Слишком много реальных людей с ним общими делами замазаны. Они его вытаскивать до последнего будут, лишь бы Козельцев рот не открыл, иначе вонь на всю страну пойдет.
Дима снова пролистал досье.
— А с секретаршами что?
— Обе разом ушли в отпуск, — сообщил Вадим. — Три дня назад.
— Хвосты какие-нибудь есть?
— Их мобильные не отвечают, дома никто не открывает. Я отправил Борика с Паней, они посмотрят там все.
— Найди этих секретарш, Вадим. Если мы их не найдем в ближайшую неделю, боюсь, потом будет поздно.
— Почему? — не понял Вадим. — Кому они нужны?
— Когда каша заварится, их головы станут слишком дорого стоить.
— Ты беспокоишься о каких-то секретаршах? — удивился Вадим. — Дима, самое время побеспокоиться о себе.
— О себе я и беспокоюсь, — ответил Дима. — Секретарши волнуют меня постольку-поскольку. — Он застегнул пиджак, вернулся к столу, сунул досье Козельцева в карман. — Знаешь что, Вадим… Достань-ка мне адреса всех серьезных коллекционеров живописи. И еще мне понадобятся специалисты по… Впрочем, это я с отцом обговорю. Это все? Или еще что-нибудь есть?
— Насчет ментов ты просил… — Вадим протянул ему список.
— Спасибо. — Дима не без удивления взглянул на одинокую страничку. — Так-так-так… — проглядел он список. — И это все, кто не берет? Негусто. Коррумпированные у нас, однако, правоохранительные органы.
— Так ведь, Дима, кушать всем хочется.
— Екатерина Михайловна Светлая. Екатерина Михайловна. Тридцать один. Не замужем. Дочери двенадцать лет. А муж куда делся?
— Развелись, наверное, — прокомментировал Вадим.
— Понятно. — Дима взял со стола телефон, набрал номер. — Миша? Приветствую. Да, я. Чем вы занимаетесь? Вот что, пока Северьян Януарьевич твоему «Джону Ву» замену ищет, ты бери с собой Андрея… Какого-какого… Сценариста! И оператора. И срочно приезжайте ко мне. Да, вы мне понадобитесь. Все трое. Найми левака, я оплачу. Все, давай, жду. — Дима убрал телефон в карман. — Та-ак. Что еще, Вадим?
— Все. — Вадим посмотрел на него с интересом. — Что ты задумал, Дима?
— Я? Дима усмехнулся. — А с чего ты взял, что я что-то задумал?
* * *
В маленьком ресторанчике под названием «Кавказская трапеза» народу почти не было. Смольный знал это местечко давно. Здесь всегда было спокойно, малолюдно. К тому же большая часть столиков вынесена на улицу, подъезд просматривается метров на сто пятьдесят. Появилась бы на горизонте ментовская тачка, сорвать когти проблемы бы не составило. Метрах в двадцати, сразу за ресторанчиком, начинался лес. Делай ноги и не оглядывайся.
Пока же Смольный спокойно ел шашлык и запивал его водкой. Шашлык был хорошим, водка чуть теплой. Неприятно. Но лучше теплая водка в безопасном местечке, чем ледяная в тупике.
— Я одного не пойму, Смольный. — Советник — коренастый, очень подвижный парень с погонялом Юань — взглянул на сидящего напротив босса. — Почему бы нам сразу Кроху не заделать? Зачем вся эта байда с ментовкой нужна?
Смольный отрезал кусок шашлыка, пожевал, опрокинул очередную рюмку. Он отъедался после вынужденного годичного поста.
— Я тебе объясню, Юань. — Голос его звучал ровно, почти равнодушно. — Если менты не приедут, мы так и сделаем. Только нам нужно, чтобы Кроха на нары загремел. Завалить его — проблемы нет. Это в любую минуту можно сделать.
— Тогда почему не завалить?
— Потому что я хочу огольца Крохиного перед ментами раскрыть, понимаешь? Он сейчас бизнесмен. Типа честный гражданин. А нужно, чтобы он за ствол схватился. И лучше, если первым. Тогда, во-первых, спроса перед братвой за него не будет реально. — Смольный улыбнулся тускло, пожевал и снова выпил водки. — А во-вторых, дорогой ментовке подарок конкретный выйдет. Такого бобра на чистые дела вывели. Менты же небось спят и видят, как бы его за решетку упрятать, да только хрен к нему подберешься. Оголец — пацан хитрый. Понтуется, типа деловой и к папе своему реально отношения не имеет. Просто так его хрен разведешь, а за отца он в отмашку кинется, зуб даю.
Юань кивнул понимающе. Идея была не то чтобы неплоха, можно и поизящнее что-то придумать, зато вполне осуществима. Разве менты упустят случай братву на стрелке зацепить? У них ведь в плане как? Взяли тех, взяли этих. Нигде не указывается, что «тех» отпустили через час после задержания, а «этих» — через два. Ботва ящик смотрит и радуется. Они бы прикинули, сколько менты братков гребут. Вся страна уже, по идее, на нарах париться должна бы, ан нет. И братва гуляет, и ментам есть на чем план делать, премии да звездочки себе зарабатывать. И ботве радостно: типа охраняют ее.
— Я пацанов послал, — сказал советник. — Они у мотеля покрутятся, поглядят, что к чему. Если менты объявятся — сразу свистнут.
Смольный доел, отодвинул тарелку.
— В общем, так, Юань. Я на эту стрелку не поеду. Мне до времени лучше не светиться. Если разведчики наши ментов засекут, вы много стволов не берите. Один-два, на всякий случай, у кого ксива есть. Чтобы все чисто вышло.
— Я понял, — кивнул Юань.
— А как Кроху повяжут, ты сразу мне на мобильник кидай.
— Базара нет, «папа».
Смольный потянулся, зевнул широко.
— И не звони пока особо никому, что я вернулся.
— Хорошо.
Смольный подозвал официанта.
— Братела, сделай еще два раза шашлычок. И водку замени. Эта теплая.
Официант понимающе кивнул, подхватил со стола посуду, наполовину початую бутылку и скрылся в кухне.
— Где мне тебя искать-то, если что? — поинтересовался Юань.
— Я сам с тобой свяжусь.
Советник посмотрел на Смольного недоумевающе:
— «Папа», ты мне не доверяешь?
— Я никому не доверяю, — отрубил Смольный. — Тебе в том числе.
— Почему? Ты подозреваешь, что среди нас кто-то «наседка»?
— Половина наших пацанов к Крохе свалила, стоило мне упасть на нары. — Бесшумно подплыл официант, поставил на стол тарелки с шашлыком, запотевший графинчик с водкой, удалился так же бесшумно. — Ты хочешь, чтобы я после этого кому-то доверял? — спросил Смольный насмешливо, отправляя в рот очередной кусок. — И не думай. Это я должен на похоронах Крохи и его пацана гулять, а не они на моих. Вот замочим их, тогда будем с доверием разбираться. Кстати, я говорил тебе лаве привезти. Ты привез?
— Да, конечно, «папа». — Юань придвинул Смольному стоящий под столиком аккуратный кейс. — Там и бабки, и ствол. «Тэтэшник», как заказывал.
Смольный опустил руку, придвинул чемоданчик к себе. Потом кивнул на вторую тарелку:
— Ешь. Хороший шашлык. Тебе сегодня придется полночи в ментовке куковать.
Юань придвинул тарелку и принялся за еду.
* * *
— Андрей, — Дима завел «БМВ» на площадку возле школы, повернулся к устроившемуся на заднем сиденье сценаристу, — мне нужно, чтобы ты дописал сценарий.
— В смысле? — не понял тот.
— Роль для двенадцатилетней девочки. Маленькая, большая — неважно. Важно, чтобы она была.
— Дмитрий Вячеславович, но это… непросто. Придется все переделывать. Невозможно ввести персонаж, не затронув при этом общей структуры сценария.
— Значит, придется переделать. — Дима посмотрел на часы. — Причем быстро. Я оплачу сверхурочные.
— Да нет, дело ведь не в деньгах… — Андрей помотал головой. — Объясните мне, зачем вам в фильме эта девочка? Какая у нее задача?
— Задача этой девочки — спасти жизнь главному герою. — Дима открыл дверцу. — Сейчас мы выберем подходящую кандидатуру.
— Дима, подожди. — Миша подался вперед. — Ты хочешь, чтобы мы выбрали исполнительницу, не зная даже, что ей придется играть? Это же абсурд.
— Миша, я не спрашивал твоего мнения. — Дима выбрался из салона, вся команда последовала за ним. — Мы сейчас пойдем в школу, посмотрим детей. Ты выберешь девочку. Андрей напишет для нее роль. Потом ты, Миша, поговоришь с ее родителями, объяснишь им ситуацию. Это все, что от тебя требуется.
— Нет, я готов, конечно, но… — Миша пожал плечами. — Ладно, как хочешь. Это твои деньги.
— Вот именно. Разыщите пока директора. Я сейчас подойду.
Миша и Андрей направились к школе. Оператор, до сего момента не проронивший ни слова, хмыкнул:
— За год нашей совместной работы, Дмитрий Вячеславович, я не замечал за вами склонности к дешевым театральным эффектам. Из чего делаю вывод, что ваш выбор не имеет отношения к кино. Насколько я понимаю, девочка уже одобрена и утверждена?
— Совершенно верно, — кивнул Дима, доставая телефон.
— Она хотя бы киногеничная?
— Не знаю, — честно признался Дима, набирая номер. — Я эту девочку ни разу не видел.
— Предполагается, что я зарыдаю от восторга и начну умильно целовать дитя в сопливый нос?
— Главное — не переигрывайте, — улыбнулся Дима, слушая длинные гудки в трубке. — Вероятнее всего, куски с участием нашей избранницы уйдут в корзину.
— Только на это я и надеюсь. — Оператор вздохнул и пошел к школе.
Наконец на том конце провода ответили.
— Отец? — Дима запер машину. — Здравствуй. Как ты? Да, я уже слышал насчет этой стрелки. У меня к тебе есть предложение…
Директриса — неопределенного возраста дородная тетушка с седыми кудряшками — аж всплеснула руками. Как и большинство людей старшего поколения, она с искренним почтением и трепетом относилась ко всякого рода работникам искусства. Идею молодого режиссера поискать юное дарование именно в провинции директриса одобрила сразу и безоговорочно. Столичные дети, все как один, испорчены, поверьте педагогу с тридцатилетним стажем. Развращены западными веяниями. Поколение кока-колы. Сколько вашей героине? Двенадцать-тринадцать? Как же, у нас таких целых три класса. «А», «Б» и «В». «А», кстати, гимназический. Очень умненькие дети. Очень. Девочек, кстати, больше, чем мальчиков. Пойдемте посмотрим. Лично она, директор, ни капельки не сомневается, что девочки именно ее школы достойны того, чтобы…
Оператор топтался за спинами и время от времени горестно вздыхал. Дима тоже держался в стороне, предоставив возможность Мише выступить во всей красе.
— Прошу вас, — директриса указала на двери нужного класса. — Это «А». Гимназический. Очень достойный класс. Обучаются по программе повышенной сложности и успевают, представляете? Учатся на «отлично». Ну, кроме одного-двух, может быть. Но тех мы скорее всего будем переводить в обычный класс.
При появлении группы дети поднялись. По милостивому разрешению директрисы сели.
— Гимназия платная? — негромко спросил директрису Дима.
— Школа за обучение денег не берет, — пояснила с достоинством та. — Родители оплачивают только методические пособия и квалификационную подготовку педагогов.
— Понятно, спасибо.
Диму класс «А» не интересовал. Вряд ли дочка оперативного работника учится в гимназии. Зарплата не та. Он очень удивился, когда худенькая, похожая на мальчишку девочка, поднявшись со своего места, звонко выпалила:
— Настя Светлая.
Оператор, наблюдавший больше за Димой, нежели за детьми, уловил движение бровей, кашлянул:
— А ну-ка, Настя, повернись к окну. Лампы включите, пожалуйста.
Он подошел к девчушке, опустился на корточки, повернул лицо Насти так, чтобы на него попадало как можно больше света, прищурился.
— А что? Хорошая девочка. Мне нравится. Нет, правда. Миш, как тебе?
Играл оператор просто грандиозно. Миша покосился на Диму, тот едва заметно кивнул. Режиссер вздохнул.
— Настя, ты хочешь сниматься в кино?
Вопрос был чисто риторическим. На свете, наверное, нет ни одного ребенка, который бы не хотел сниматься в кино. Настя с любопытством посмотрела на оператора, на режиссера, кивнула утвердительно.
— Ну и отлично. — Миша достал из кармана блокнот, сделал запись. — Мы сейчас пойдем посмотрим детей из других классов. Настя, задержись после уроков, пожалуйста. Нужно будет сделать фотопробы и переписать данные.
Настя снова кивнула.
Отобрали для вида еще пятерых. На Настю Светлую директриса отреагировала лимонной улыбкой. Троечница. По поведению твердый «неуд». Постоянно дерется, дерзит.