— Возможно.
На какое-то время воцарилось молчание, потом отставной инспектор сказал:
— Любопытный тип. А знаете, что я думаю?
— Что?
— Не внушает он мне доверия.
— Это почему же?
Блор хмыкнул.
— Затрудняюсь сказать. Только я бы ему палец в рот не положил.
— У него, должно быть, бурное прошлое, — сказал Армстронг.
— Не столько бурное, сколько темное, — возразил Блор, с минуту подумал, потом продолжал: — Вот вы, например, доктор, вы случаем не прихватили с собой револьвер?
Армстронг вытаращил глаза:
— Я? Господи Боже, ну, конечно, нет. С какой стати?
— А с какой такой стати мистер Ломбард прихватил его?
— В силу привычки, наверное, — неуверенно предположил Армстронг.
Блор только презрительно хмыкнул.
Тут канат дернули. Несколько минут они изо всех сил вытягивали Ломбарда.
Когда тянуть стало легче, Блор сказал:
— Привычка привычке рознь! Конечно, когда мистер Ломбард отправляется в дикие страны, он берет с собой и револьвер, и примус, и спальный мешок, и запас дуста! Но никакая сила привычки не заставила бы его привезти это снаряжение сюда. Только в приключенческих романах люди никогда не расстаются с револьверами.
Армстронг озадаченно покачал головой. Наклонившись над краем скалы, они следили за Ломбардом. Искал он тщательно, но и невооруженным глазом было видно, что эти поиски ни к чему не приведут. Вскоре он перевалился через край скалы, утер пот со лба и сказал:
— Ну что ж, теперь все ясно. Искать надо в доме — больше негде.
Обыскать дом не составляло труда. Для начала прочесали пристройки, потом перешли в само здание. В кухонном шкафу нашли сантиметр миссис Роджерс и перемерили все простенки. Тайников обнаружить не удалось. Да и где их поместишь в современном здании с его прямыми четкими линиями. Сперва прочесали первый этаж. Поднимаясь наверх, они увидели через окно Роджерса — он выносил поднос с коктейлями на лестничную площадку.
— Поразительное существо — хороший слуга. Что бы ни случилось, он сохраняет поистине олимпийское спокойствие, — заметил Ломбард.
— Роджерс — первоклассный дворецкий, — согласился Армстронг, — этого у него не отнимешь.
— Да и его жена, — вставил Блор, — была отличной кухаркой. Судя по вчерашнему обеду…
Они вошли в первую спальню. Спустя пять минут троица уже стояла на лестничной площадке и смотрела друг на друга. В спальнях никого не обнаружили — там просто негде было спрятаться.
— А куда ведет эта лестничка? — спросил Блор.
— В комнату прислуги, — ответил Армстронг.
— Но должно же быть какое-то помещение под крышей, — предположил Блор. — Ну хотя бы для баков с водой, цистерн и всякой такой штуки. Это наша последняя и единственная надежда.
Вдруг сверху донесся звук шагов — тихих, крадущихся.
Его услышали все. Армстронг схватил Блора за руку.
Ломбард предостерегающе поднял палец:
— Тсс! Слушайте!
И тут они снова услышали: наверху кто-то крался, стараясь ступать как можно тише.
— Он в спальне, — прошептал Армстронг, — в той, где лежит тело миссис Роджерс.
— И как мы не догадались! — так же шепотом ответил ему Блор. — Ведь чтобы спрятаться, лучше места не сыскать. А теперь ступайте потише.
Они поднялись вверх по лестнице, на маленькой площадке перед дверью остановились и прислушались. В комнате, несомненно, кто-то был. Оттуда доносился слабый скрип половиц.
— Вперед! — прошептал Блор. Распахнул дверь и влетел в комнату, Ломбард и Армстронг ворвались следом за ним, и все трое остановились, как вкопанные. Перед ними стоял Роджерс с охапкой одежды в руках.
Первым нашелся Блор:
— Простите, Роджерс. Мы услышали шаги и подумали, ну, словом, вы понимаете, — он замялся.
— Прошу прощения, джентльмены, — сказал Роджерс. — Я хотел перенести вещи. Думаю, никто не будет против, если я займу одну из пустующих комнат для гостей этажом ниже. Самую маленькую. — Он обращался к Армстронгу.
— Разумеется, занимайте, — ответил тот, отводя глаза от прикрытого простыней тела.
— Спасибо, сэр, — сказал Роджерс и, прижимая к груди охапку вещей, спустился по лестнице вниз. Армстронг подошел к постели, приподнял простыню и посмотрел на умиротворенное лицо покойницы. Страх оставил ее. Его сменило равнодушие.
— Жаль, у меня нет с собой аптечки, — сказал он. — Хотелось бы узнать, чем она отравилась. И давайте кончим розыски, — сказал он. — Инстинкт подсказывает мне, что нам ничего не найти.
Блор сражался с задвижкой двери, ведущей на чердак.
— Этот тип ходит совершенно бесшумно, — сказал он. — Минуту или две назад мы видели его на площадке. А ведь никто из нас не слышал, как он поднимался.
— Потому-то мы и решили, что здесь ходит кто-то чужой, — заметил Ломбард.
Блор скрылся в темном провале чердака. Ломбард вынул из кармана фонарь и полез за ним. Пять минут спустя трое мужчин стояли на площадке и мрачно смотрели друг на друга. Они перепачкались с ног до головы, паутина свисала с них клочьями. На острове не было никого, кроме них, восьмерых.
Глава девятая
— Итак, мы ошиблись, ошиблись буквально во всем, — сказал Ломбард. — Выдумали какойто кошмар — плод суеверий и расходившегося воображения, и все из-за двух случайных смертей.
— И все же, — Армстронг был настроен серьезно, — вопрос остается открытым. Ведь я как-никак врач и кое-что понимаю в самоубийствах. Антони Марстон был не похож на самоубийцу.
— Ну, а это все-таки не мог быть несчастный случай? — неуверенно спросил Ломбард.
— Что-то не верится в такой несчастный случай, — хмыкнул скептически настроенный Блор.
Все помолчали, потом Блор сказал:
— А вот с женщиной… — и запнулся.
— С миссис Роджерс?
— Да, ведь тут мог быть несчастный случай?
— Несчастный случай? — переспросил Филипп Ломбард. — Как вы это себе представляете?
Вид у Блора стал озадаченный. Его кирпичное лицо потемнело еще сильнее.
— Послушайте, доктор, вы ведь давали ей какой-то наркотик? — выпалил он.
Армстронг вытаращил на него глаза.
— Наркотик? Что вы имеете в виду?
— Вы сами сказали, что вчера вечером дали ей какое-то снотворное.
— Ах, это! Простое успокоительное, совершенно безвредное.
— Но что же все-таки это было?
— Я дал ей слабую дозу трионала. Абсолютно безвредный препарат.
Лицо Блора побагровело.
— Послушайте, будем говорить напрямик: вы дали ей не слишком большую дозу? — спросил он.
— Понятия не имею, о чем вы говорите, — взвился Армстронг.
— Разве вы не могли ошибиться? — сказал Блор, — Такие вещи случаются время от времени.
— Абсолютная чушь, — оборвал его Армстронг, — само это предположение смехотворно. А может быть, — холодным, враждебным тоном спросил он, — вы считаете, что я сделал это нарочно?
— Послушайте, — вмешался Ломбард, — сохраняйте хладнокровие. Не надо бросаться обвинениями.
— Я только предположил, что доктор мог ошибиться, — угрюмо оправдывался Блор.
Армстронг через силу улыбнулся.
— Доктора не могут позволить себе подобных сшибок, мой друг, — сказал он, но улыбка вышла какой-то вымученной.
— Это была бы не первая ваша ошибка, — не без яда сказал Блор, — если верить пластинке.
Армстронг побелел.
— Что толку оскорблять друг друга? — накинулся на Блора Ломбард. — Все мы в одной лодке. Хотя бы поэтому нам надо держаться заодно, И кстати, что вы можете сказать нам о лжесвидетельстве, в котором обвиняют вас?
Блор сжал кулаки, шагнул вперед.
— Оставьте меня в покое, — голос его внезапно сел. — Это гнусная клевета. Вы, наверное, не прочь заткнуть мне рот, мистер Ломбард, но есть вещи, о которых мне хотелось бы узнать, и одна из них касается вас.
Ломбард поднял брови.
— Меня?
— Да, вас. Я хотел бы узнать, почему вы, отправляясь в гости, захватили с собой револьвер?
— А знаете, Блор, — неожиданно сказал Ломбард, — вы вовсе не такой дурак, каким кажетесь.
— Может, оно и так. И все же, как вы объясните револьвер?
Ломбард улыбнулся.
— Я взял револьвер, так как знал, что попаду в переделку.
— Вчера вечером вы скрыли это от нас, — сказал Блор подозрительно.
Ломбард помотал головой.
— Выходит, вы нас обманули? — не отступался Блор.
— В известном смысле, да, — согласился Ломбард.
— А ну, выкладывайте поскорей, в чем дело.
— Вы предположили, что я приглашен сюда, как и все остальные, в качестве гостя, и я не стал вас разубеждать. Но это не совсем так. На самом деле ко мне обратился странный тип по фамилии Моррис. Он предложил мне сто гиней, за эту сумму я обязался приехать сюда и держать ухо востро. Он сказал, что ему известна моя репутация человека, полезного в опасной переделке.
— А дальше что? — не мог сдержать нетерпения Блор.
— А ничего, — ухмыльнулся Ломбард.
— Но он, конечно же, сообщил вам и кое-что еще? — сказал Армстронг.
— Нет. Ничего больше мне из него вытянуть не удалось. «Хотите-соглашайтесь, хотите — нет», — сказал он. Я был на мели. И я согласился.
Блора его рассказ ничуть не убедил.
— А почему вы не рассказали нам об этом вчера вечером? — спросил он.
— Видите ли, приятель, — Ломбард пожал плечами, — откуда мне было знать, что вчера вечером не произошло именно то, ради чего я и был сюда приглашен. Так что я затаился и рассказал вам ни к чему не обязывающую историю.
— А теперь вы изменили свое мнение? — догадался Армстронг.
— Да, теперь я думаю, что мы все в одной лодке, — сказал Ломбард. — А сто гиней — это тот кусочек сыра, с помощью которого мистер Оним заманил меня в ловушку, так же, как и всех остальных. Потому что все мы, — продолжал он, — в ловушке, в этом я твердо уверен.
Снизу донесся торжественный гул гонга — их звали на ленч.
Роджерс стоял в дверях столовой.
Когда мужчины спустились с лестницы, он сделал два шага вперед.
— Надеюсь, вы будете довольны ленчем, — сказал он — в голосе его сквозила тревога. — Я подал ветчину, холодный язык и отварил картошку. Есть еще сыр, печенье и консервированные фрукты.
— Чем плохо? — сказал Ломбард. — Значит, припасы не иссякли?
— Еды очень много, сэр, но все консервы. Кладовка битком набита. На острове, позволю себе заметить, сэр, это очень важно: ведь остров бывает надолго отрезан от суши.
Ломбард кивнул. Мужчины направились в столовую, Роджерс — он следовал за ними по пятам — бормотал:
— Меня очень беспокоит, что Фред Нарракотт не приехал сегодня. Ужасно не повезло.
— Вот именно — не повезло, — сказал Ломбард. — Это вы очень точно заметили.
В комнату вошла мисс Брент. Она, видно, уронила клубок шерсти и сейчас старательно сматывала его. Уселась на свое место и заметила:
— Погода меняется. Поднялся сильный ветер, на море появились белые барашки.
Медленно, размеренно ступая, вошел судья. Его глаза, еле видные из-под мохнатых бровей, быстро обежали присутствующих.
— А вы неплохо потрудились сегодня утром, — сказал он, в голосе его сквозило ехидство.
Запыхавшись, вбежала в столовую Вера Клейторн.
— Надеюсь, вы меня не ждали? — спросила она. — Я не опоздала?
— Вы не последняя, — ответила Эмили Брент, — генерал еще не пришел.
Наконец, все уселись.
— Прикажете начинать или еще немного подождем? — обратился к мисс Брент Роджерс.
— Генерал Макартур сидит у самого моря, — сказала Вера. — Думаю, он не слышал гонг, и потом, он сегодня не в себе.
— Я схожу, сообщу ему, что ленч на столе, — предложил Роджерс.
— Я схожу за ним, — сказал Армстронг, — а вы приступайте к завтраку.
Выходя из комнаты, он слышал, как Роджерс говорит Эмили Брент:
Что прикажете положить — язык или ветчину?
Как ни старались оставшиеся за столом пятеро, им никак не удавалось поддержать разговор. Резкий ветер бился в окно. Вера вздрогнула.
— Надвигается шторм, — сказала она.
— Вчера из Плимута со мной в одном поезде ехал старик, — поддержал разговор Блор. — Он все время твердил, что надвигается шторм. Потрясающе, как они угадывают погоду, эти старые моряки.
Роджерс обошел гостей, собирая грязные тарелки. Вдруг остановился на полпути со стопкой тарелок в руках.
— Сюда кто-то бежит, — испуганно сказал он не своим голосом.
Они услышали топот. И тут же, хотя им никто ничего не говорил, все поняли… Будто по чьему-то знаку, они встали, уставились на дверь.
В комнату ворвался запыхавшийся доктор Армстронг.
— Генерал Макартур… — сказал он.
— Мертв! — вырвалось у Веры.
— Да, он мертв, — сказал Армстронг.
Воцарилось молчание — долгое молчание.
Семь человек смотрели друг на друга, не в силах произнести ни слова.
Тело генерала вносили в дверь, когда разразился шторм. Гости сгрудились в холле. И тут раздался вой и свист ветра — на крышу дома обрушились потеки воды.
Блор и Армстронг направлялись со своей ношей к лестнице, как вдруг Вера Клейторн резко повернулась и кинулась в опустевшую столовую. Там все оставалось на своих местах — нетронутый десерт стоял на буфете. Вера подошла к столу. Постояла минуту-две, и тут в комнату неслышными шагами вошел Роджерс.
Увидев ее, он вздрогнул. Посмотрел на нее вопросительно и сказал:
— Я… я… пришел только посмотреть, мисс.
— Вы не ошиблись, Роджерс. Глядите: их всего семь, — сказала Вера неожиданно охрипшим голосом.
Тело Макартура положили на постель. Осмотрев труп, Армстронг вышел из спальни генерала и спустился вниз. Все сошлись в гостиной — ждали его. Мисс Брент вязала. Вера Клейторн стояла у окна и глядела на потоки ливня, с шумом обрушивавшиеся на остров. Блор сидел в кресле, не касаясь спинки, тяжело опустив руки на колени. Ломбард беспокойно шагал взадвперед по комнате. В дальнем конце комнаты утонул в огромном кресле судья Уоргрейв. Глаза его были полуприкрыты. Когда доктор вошел в комнату, судья поднял на него глаза и спросил:
— Что скажете, доктор?
Армстронг был бледен.
— О разрыве сердца не может быть и речи, — сказал он. — Макартура ударили по затылку дубинкой или чем-то вроде этого. Все зашептались, раздался голос судьи: — Вы нашли орудие убийства? — Нет.
— И тем не менее вы уверены, что генерал умер от удара тяжелым предметом по затылку?
— Уверен.
— Ну что ж, теперь мы знаем, что делать, — невозмутимо сказал судья.
И сразу стало ясно, кто возьмет бразды правления в свои руки.
Все утро Уоргрейв сидел в кресле, сонный, безучастный. Но сейчас он с легкостью захватил руководство — сказывалась долгая привычка к власти. Он вел себя так, будто председательствовал в суде. Откашлявшись, он продолжил:
— Сегодня утром, джентльмены, я сидел на площадке и имел возможность наблюдать за вашей деятельностью. Ваша цель была мне ясна. Вы обыскивали остров, желая найти нашего неизвестного убийцу — мистера А.Н. Онима.
— Так точно, сэр, — сказал Филипп Ломбард.
— И, несомненно, наши выводы совпали, — продолжал судья, — мы решили, что Марстон и миссис Роджерс не покончили с собой. И что умерли они не случайно. Вы также догадались, зачем мистер Оним заманил нас на этот остров?
— Он сумасшедший! Псих! — прохрипел Блор.
— Вы, наверное, правы, — сказал судья. — Но это вряд ли меняет дело. Наша главная задача сейчас — спасти свою жизнь.
— Но на острове никого нет! — дрожащим голосом сказал Армстронг. — Уверяю вас, никого!
Судья почесал подбородок.
— В известном смысле вы правы, — сказал он мягко. — Я пришел к такому же выводу сегодня утром. Я мог бы заранее сказать вам, что ваши поиски ни к чему не приведут. И тем не менее я придерживаюсь того мнения, что мистер Оним (будем называть его так, как он сам себя именует) — на острове. Никаких сомнений тут быть не может. Если считать, что он задался целью покарать людей, совершивших преступления, за которые нельзя привлечь к ответственности по закону, у него был только один способ осуществить свой план. Мистер Оним должен был найти способ попасть на остров. И способ этот мне совершенно ясен. Мистеру Ониму было необходимо затесаться среди приглашенных. Он — один из нас…