— Мы очень рады, — сердечно приветствовал он Пуаро — Как хорошо, что миссис Оливер уговорила вас приехать. Блестящая идея. Ваше имя наверняка привлечет много людей. — Он чуть растерянно посмотрел вокруг. — Хэтти…
Но на его призыв никто не отозвался.
— Хэтти! — повторил он уже несколько более резким тоном.
Леди Стаббс сидела в большом кресле, стоявшем чуть в стороне. Она откинула назад голову и, по-видимому, не замечала, что происходит вокруг. Время от времени она с улыбкой поглядывала на свою покоящуюся на подлокотнике руку и шевелила кистью, чтобы посмотреть, как играет на свету крупный изумруд, красовавшийся на ее среднем пальце.
Она подняла голову и, как застигнутый врасплох ребенок, сказала:
— Здравствуйте.
Пуаро склонился над ее рукой.
— Миссис Мастертон, — продолжал представлять своих гостей сэр Джордж.
Миссис Мастертон была довольно монументальной дамой и чем-то напоминала ищейку. У нее был крупный, выступающий вперед подбородок и большие печальные, немного воспаленные глаза.
Она поклонилась и продолжила беседу. Голос ее был настолько низким, что Пуаро опять подумал про собаку, теперь уже про лающую.
— Пора прекратить этот бессмысленный спор насчет чайной палатки, Джим, — настаивала она. — Должны же они наконец понять: мы не можем допустить, чтобы все провалилось из-за дурацких женских распрей.
— Конечно, — согласился ее собеседник.
— Капитан Уорбуртон, — произнес сэр Джордж. Капитан Уорбуртон в клетчатом спортивном пиджаке, с несколько лошадиным лицом, улыбнулся, оскалив белые зубы, и снова обернулся к миссис Мастертон.
— Не волнуйтесь, я все улажу, — пообещал он. — Пойду и по-отечески с ними потолкую. А вот где поставим палатку гадалки? Около магнолии? Или в дальнем конце лужайки у рододендронов[18]?
— Мистер и миссис Легг, — представил сэр Джордж. Высокий молодой мужчина с облупившимся от загара лицом широко улыбнулся. Его рыжеволосая веснушчатая жена — весьма симпатичная — дружески кивнула и снова углубилась в полемику с миссис Мастертон. Ее высокое сопрано и низкий лай миссис Мастертон составляли своеобразный дуэт.
— …У магнолии — мало места.
— …надо рассредоточить.., но если соберется очередь…
— …намного прохладнее. Ведь у дома никакой тени…
— …и кокосовые орехи тоже нельзя метать слишком близко к дому.., молодежь так легко входит в раж…
— А это, — продолжал сэр Джордж, — мисс Бруис, она всем у нас тут заправляет.
Мисс Бруис, худощавая, по виду очень энергичная женщина лет сорока и с приятными живыми манерами, сидела рядом с большим серебряным чайным подносом.
— Здравствуйте, мосье Пуаро, — поприветствовала она его. — Надеюсь, вам не слишком досталось в дороге? В это время года в поездах так ужасно. Позвольте, я вам налью чаю. Молоко? Сахар?
— Молока очень немного, мадемуазель, и четыре кусочка сахару. — И пока мисс Бруис хлопотала, добавил:
— Я вижу, вы тут развили бурную деятельность.
— Да, приходится. В последний момент всегда обнаруживаются какие-нибудь недочеты. В наше время могут и подвести — причем самым неожиданным образом. А нам столько всего нужно — шатры, палатки, стулья, продукты. Я почти все утро не отходила от телефона.
— А колышки не забыли, Аманда? — спросил сэр Джордж. — И клюшки для часового гольфа[19]?
— Все в порядке, сэр Джордж. Мистер Бенсон из гольф-клуба был очень любезен. Она подала Пуаро чашку.
— Сандвич, мосье Пуаро? Вот помидоры, вот паштет. — Но, вспомнив о четырех кусочках сахара, добавила:
— Или хотите пирожное?
Пуаро предпочел пирожное, выбрав то, где было больше всего крема.
Потом, держа в руках блюдце, он подошел к хозяйке дома и уселся рядом. Она все еще развлекалась своим изумрудом, любуясь игрой света на его гранях.
— Посмотрите, — сказала она с улыбкой довольного ребенка. — Правда, красиво?
Пуаро внимательно за ней наблюдал. На голове у нее была большая шляпа из ярко-красной соломки — шляпы такого же фасона носили китайские кули. От низких полей на мертвенно-белое лицо падали розовые блики. Миссис Стаббс была сильно накрашена — не в английском, а в каком-то экзотическом стиле. Очень белая матовая кожа, цикламеновые[20] губы, густо накрашенные ресницы. Из-под шляпы виднелись черные гладкие волосы, облегающие ее головку, словно бархатный капор. Ничего от английской томной красоты. Казалось, это существо перенеслось сюда прямо из-под тропического солнца. Но вот глаза.., они заставили Пуаро насторожиться. Этот ее младенческий, почти пустой и какой-то застывший взгляд.
И доверительность ее была очень детская, Пуаро даже ответил ей, как ответил бы ребенку:
— Очень красивое колечко. Она засияла от удовольствия.
— Я вчера получила его от Джорджа, — пояснила она, понизив голос, как будто доверяя ему тайну. — Он столько мне всего дарит. Он такой добрый.
Пуаро снова взглянул на кольцо и на ладонь, лежавшую на подлокотнике. Ногти были очень длинные и покрыты красно-коричневым лаком.
«Не трудятся они и не прядут…» — вспомнилось ему.
Он, конечно, не мог себе представить, чтобы леди Стаббс трудилась или пряла. Но и на полевую лилию она была мало похожа. Она была явно оранжерейным творением.
— У вас прекрасная гостиная, мадам, — сказал он, оценивающим взглядом окидывая комнату.
— Наверное, — отсутствующе ответила леди Стаббс. Склонив голову набок, она опять стала поворачивать кисть то так, то эдак, любуясь вспыхивавшими в глубине камня зелеными искрами.
— Видите? — доверительно сказала она. — Камень мне подмигивает.
Она вдруг расхохоталась, и Пуаро поразил этот до неприличия громкий смех.
— Хэтти, — послышалось с другого конца гостиной: голос сэра Джорджа был мягок и добр, но в нем прозвучала и укоризна.
Леди Стаббс перестала смеяться.
— Не правда ли, Девоншир великолепен? — спешно спросил Пуаро, соблюдая светский ритуал.
— Он прекрасен днем, — сказала леди Стаббс, — когда, конечно, нет дождя. — И мрачно добавила:
— Но здесь нет ночных клубов.
— Понимаю, вы любите бывать в ночных клубах?
— О да! — пылко сказала леди Стаббс.
— А почему вы их так любите?
— Там музыка, и можно потанцевать. И я надеваю туда свои лучшие наряды, браслеты, кольца. И на других женщинах тоже красивые наряды и драгоценности, но не такие красивые, как у меня.
Она самодовольно улыбнулась, а Пуаро вдруг стало ее жаль.
— И все это вам очень нравится?
— Да. А еще я люблю казино. Почему в Англии нет казино?
— Меня тоже это удивляет, — со вздохом сказал Пуаро. — Думаю, казино просто не соответствует английской натуре.
Она взглянула на него непонимающе. Потом, слегка склонившись к нему, сказала:
— Однажды в Монте-Карло я выиграла шестьдесят тысяч франков. Я поставила на номер двадцать семь, и он выиграл.
— Это, должно быть, очень волнующе, мадам.
— О да. Джордж дает мне деньги на игру, но обычно я проигрываю, — с грустью произнесла она.
— Это печально.
— О, это совершенно не важно. Джордж очень богат. Хорошо ведь быть богатым, верно?
— Очень хорошо, — учтиво подтвердил Пуаро.
— Если бы я не была богатой, возможно, я выглядела бы как Аманда.
Она принялась бесцеремонно разглядывать сидевшую за чайным столом мисс Бруис.
— Вам не кажется, что она очень уродлива? Мисс Бруис в этот момент подняла голову и посмотрела в их сторону. Леди Стаббс говорила негромко, но не услышала ли ее Аманда Бруис…
Пуаро обернулся и встретился взглядом с капитаном Уорбуртоном. В глазах капитана были насмешка и ирония.
Пуаро попытался переменить тему.
— Вы были, наверное, очень заняты подготовкой праздника? — спросил он.
Хэтти Стаббс покачала головой.
— Нет. По-моему, все это очень скучно — и вообще, зачем? Есть слуги и садовники. Почему бы им не заниматься этим?
— О, дорогая, — вдруг вмешалась миссис Фоллиат, она подошла и села на стоявший рядом диван. — Такие взгляды вы усвоили в ваших островных поместьях. Но в наши дни жизнь в Англии, увы, совсем иная. — Она вздохнула. — Теперь почти все приходится делать самим.
Леди Стаббс пожала плечами.
— Я считаю, это глупо. Какой же тогда смысл быть богатым, если все надо делать самим?
— Некоторым это нравится, — улыбнулась ей миссис Фоллиат. — Мне, например. Ну не все, конечно, но кое-что я очень люблю. Например, возиться с садом или готовиться к праздникам, вроде завтрашнего.
— Это будет что-то вроде вечеринки? — с надеждой спросила леди Стаббс.
— Да, похоже, только будет много, много народу.
— Как в Аскете[21]? И огромные шляпы, и все такие шикарные?
— Ну, не совсем, как в Аскоте, — ответила миссис Фоллиат и мягко добавила:
— Вам надо привыкать к деревенской жизни, Хэтти. В ней есть своя прелесть. Помогли бы нам утром — вместо того чтобы оставаться в постели и подняться только к чаю.
— У меня болела голова, — надув губки, отозвалась Хэтти, но тут же настроение у нее изменилось, и она нежно улыбнулась миссис Фоллиат. — Но завтра я исправлюсь и буду делать все, что вы скажете.
— Очень мило с вашей стороны, дорогая.
— А у меня есть новое платье. Его принесли сегодня утром. Пойдемте со мной наверх, посмотрим.
Миссис Фоллиат колебалась, но леди Стаббс уже встала и настойчиво повторила:
— Ну, пожалуйста! Платье очаровательное! Идемте же!
— Ну, хорошо, хорошо. — Миссис Фоллиат слегка усмехнулась и поднялась.
Когда она, казавшаяся еще меньше рядом с рослой Хэтти, выходила из комнаты, Пуаро увидел ее лицо и был поражен: вместо недавней улыбки на нем было выражение крайней усталости. Она словно бы дала себе волю и сняла на миг светскую маску. А возможно, за этим скрывалось что-то большее. Возможно, она страдала какой-то болезнью, о которой, как свойственно многим женщинам, никогда не говорила. «Она не из тех, кто ищет жалости или сочувствия», — подумал Пуаро.
В кресло, где только что сидела Хэтти Стаббс, опустился капитан Уорбуртон. Он тоже взглянул на дверь, через которую вышли обе женщины, и с пренебрежительной усмешкой (естественно, не в адрес старшей), произнес:
— Пре-е-краснейшее создание, не так ли? — Краем глаза он проследил, как сэр Джордж с миссис Мастертон и миссис Оливер выходят через стеклянную дверь в сад. — Окрутила старика Стаббса по всем правилам. Чем только он ее не ублажает! Драгоценности, норковые манто и все прочее. Не пойму, замечает ли он, что у нее пустовато в голове? Возможно, для него это не имеет значения. В конце концов эти новоявленные богачи не нуждаются в интеллектуальном общении.
— Кто она по национальности? — поинтересовался Пуаро.
— По ее виду я всегда считал, что она из Южной Америки, но на самом деле она вроде бы родом из Вест-Индии. С одного из тех островов, где сахар, ром и все в таком роде. Она из родовитых переселенцев — креолка, я имею в виду не то, что она полукровка. Я полагаю, они там все между собой переженились, на этих островах, отсюда-то и умственная неполноценность.
К ним подошла юная миссис Легг.
— Послушайте, Джим, — обратилась она к капитану, — вы должны поддержать меня. Эту палатку надо поставить там где мы решили — в дальнем конце лужайки у рододендронов. Это единственное подходящее место.
— Мамаша Мастертон так не считает.
— Что ж, вам надо ее уговорить. Он хитро улыбнулся.
— Миссис Мастертон — мой босс.
— Ваш босс Уилфред Мастертон, поскольку он — член парламента.
— Позволю себе заметить, что его жене эта должность подошла бы больше. Именно она верховодит в доме, мне ли этого не знать.
Сэр Джордж вернулся в гостиную тем же манером — через стеклянную дверь.
— А, Салли, вот вы где, — сказал он. — Вы нам нужны. Вы не подумали о тех, кто будет намазывать маслом булочки, кто будет разыгрывать пирожные, и вообще, почему продукты оказались там, где обещали разместить столик со всякими вышивками и вязаньем? Где Эми Фоллиат? Только она одна может справиться с этими сложностями.
— Она пошла наверх с Хэтти.
— Ах, вот оно что…
Сэр Джордж беспомощно осмотрелся. Мисс Бруис тут же выскочила из-за стола, где заполняла пригласительные билеты:
— Сейчас я вам ее приведу, сэр Джордж.
— Благодарю вас, Аманда. Мисс Бруис вышла из комнаты.
— Д-да, надо побольше проволочной сетки, — пробормотал сэр Джордж.
— Для праздника?
— Нет-нет. Поставить ограду в лесу — там, где мы граничим с Худаун-парком. Старая давно развалилась, и теперь они ходят и ходят.
— Кто?
— Да нарушители, туристы! — воскликнул сэр Джордж.
— Вы напоминаете Бетси Тротвуд[22], воюющую с ослами, — с улыбкой сказала Салли Легг.
— Бетси Тротвуд? Кто это? — простодушно спросил сэр Джордж.
— Диккенс.
— А-а, Диккенс. Я читал когда-то «Записки Пиквика». Неплохо, даже не ожидал. Но если серьезно, туристы — сущее бедствие с тех пор, как тут устроили этот проклятый туристский центр. Эти юнцы лезут сюда отовсюду. А в чем они ходят! Сегодня утром идет парень, и на рубашке у него — сплошь черепахи и еще какое-то зверье — ну, думаю, не иначе как я вчера выпил лишку. Половина не говорят по-английски, несут какую-то чушь. — Он передразнил:
— «О, пожалуйста.., сказать мне.., дорога на переправа?» Я им кричу, что нет тут дороги, уходите, а они только хлопают глазами и ничего не могут понять. Это парни. А девицы хихикают. Кого сюда только не носит — итальянцы, югославы, голландцы, финны. Не удивлюсь, если к нам пожаловали уже и эскимосы! И подозреваю, что половина этой публики — коммунисты, — мрачно закончил он.
— Только не заводитесь, Джордж, по поводу коммунистов, — сказала миссис Легг. — Идемте, я помогу вам справиться со строптивыми женщинами.
Ведя его к двери на террасу, она обернулась и позвала:
— Пойдемте с нами, Джим. За свою идею надо биться до конца, тем более что мы правы.
— Я готов, но хочу ввести мосье Пуаро в курс дела. Ему ведь предстоит присуждать призы за игру «Найди жертву».
— Вы можете сделать это позже.
— Я подожду вас здесь, — согласился Пуаро. Наступила тишина, Алек Легг нехотя поднялся и вздохнул.
— О женщины! — сказал он. — Просто какой-то пчелиный рой. — Он выглянул в окно. — И все из-за чего? Из-за какого-то дурацкого праздника, который никому не нужен.
— Но кому-то, очевидно, все-таки нужен, — заметил Пуаро.
— И почему у людей нет ни капельки здравого смысла? Почему бы им наконец не задуматься? Не подумать о том, что творится в мире? Неужели не понятно, что жители земли совершают самоубийство?
Пуаро справедливо рассудил, что на этот вопрос отвечать не обязательно. Он только с сомнением покачал головой.
— Если мы ничего не предпримем, пока еще не поздно.,. — Алек Легг внезапно умолк, на его лице на миг отразился гнев. — Знаю, знаю, о чем вы думаете. По-вашему, я просто неврастеник. Эти проклятые врачи тоже думают, что мне надо поправить нервы. Надо, говорят, отдохнуть, переменить обстановку, подышать морским воздухом. Ну раз надо, так надо: мы с Салли приехали сюда, сняли на три месяца домик на мельнице, и я следую их предписаниям. Ловлю рыбу, купаюсь, совершаю длительные прогулки, принимаю солнечные ванны…
— Да-да, я сразу это понял, — вежливо заметил Пуаро.
— А-а, это? — Алек прикоснулся к своему облупившемуся лицу. — Это результат в кои-то веки распрекрасного английского лета. Ну и какой от всего этого толк? Нет уж, что есть, то есть, никуда от этого не убежишь.
— Да, бегство никогда не приводит к добру.