Обмениваясь репликами, Джон открыл ящик комода и увидел множество связок писем, несколько палочек губной помады, две пудреницы и шкатулку, обтянутую синим сафьяном. Мэннеринг достал шкатулку и присел рядом с Кларой.
– Опять заперто на ключ! – укоризненно заметил он. – У вас тут сплошные искушения, моя прелесть... Скажите лучше, где вы прячете ключ, а то придется испортить и этот злосчастный замочек.
– Здесь, на столе, в коробке конфет, – немного поколебавшись, призналась молодая женщина.
Порывшись среди завернутых в золотистую фольгу конфет, Джон в конце концов отыскал крохотный ключик. Он открыл шкатулку и узрел впечатляющую коллекцию мужских фотографий. Ничего не скажешь, поучительное зрелище! И почти все были надписаны... Мэннеринг быстро просмотрел их и выяснил, что Клара – "восхитительная женщина, мечта жизни, единственная и неповторимая, драгоценная пантера и милая кошечка" и еще многое другое.
– Настоящий музей! – воскликнул Джон тем более весело, что узнал множество физиономий, принадлежащих к тому специфическому мирку, с которым когда-то так тесно соприкасался Барон.
Больше всего, однако, его заинтересовали две фотографии. На первой Джордж Сванмор клялся Кларе в вечной любви, впрочем, используя для этого менее платонические выражения.
Запечатленный на второй фотографии седой мужчина с высокомерным и презрительным выражением лица не клялся решительно ни в чем. Фото оказалось вообще без подписи – лорд Сванмор был для этого слишком осторожен.
– Это еще что за предок? – спросил Мэннеринг, протягивая фотографию не сводившей с него глаз Кларе.
– Мой дядя, – огрызнулась молодая женщина.
Джон задумчиво убрал фотографии обратно в шкатулку. Как только он узнал в Кларе женщину, позировавшую рядом с Дэйлом, он решил было, что ключ ко всей этой истории найден: Джордж Сванмор проболтался и выложил своей подружке все, что знал о "Куинс", а Клара тут же передала сведения дальше...
Но фотография лорда Сванмора смущала и озадачивала. Клара – как раз из тех женщин, которые сводят с ума гордецов вроде Сванмора. Он, конечно, должен тщательно скрывать от людей своего круга "недостойную" связь. Так что Клара имела прекрасную возможность шантажировать Сванмора и заставить организовать ограбление...
Джон поставил шкатулку на место. А может, объяснение куда проще? Джордж мог дать Кларе фотографию отца или она сама стащила ее у молодого человека...
Возвращаясь к дивану, Мэннеринг прочел в глазах Клары столь очевидное облегчение, что сразу насторожился. Он не нашел в ящике того, что так ревниво оберегала молодая женщина! Вернувшись к комоду, он вытащил пару пачек писем и сунул в карман.
– Это очень кстати, мне как раз нечего читать сегодня вечером!
Клара и бровью не повела.
Значит, надо заглянуть в пудреницы: большой диск из матового золота, инкрустированный сапфирами, и большую квадратную коробку из серебра. Джон наугад выбрал вторую. Тревожный взгляд молодой женщины подтвердил, что выбор верен...
Мэннеринг открыл коробку, приподнял совершенно новую пуховку... Пудры там не было, вместо нее в серебряном ложе сверкали великолепные, единственные в своем роде серьги. Их горделивая древность не оставляла ни малейших сомнений, что это сокровище принадлежит знаменитой коллекции лорда Сванмора.
Мэннеринг с благодушной улыбкой повернулся к Кларе. Молодая женщина откинулась на подушки, лицо ее вмиг подурнело от ужаса.
– Вот это да! Чего у вас только не найдешь! Вам подарил их Дэйл-Мандраж?
Если Клара и ломала комедию, то делала это отлично. Все тело ее сотрясала нервная дрожь. "От бешенства или от страха?" – подумал Джон. Он подошел к дивану, подбрасывая на ладони две восхитительные драгоценности.
– Вы знаете, что это за камешки?
– Подарок! – не своим голосом прохрипела она.
– Ничего себе подарочек – "красные" драгоценности!
Клара не стала возражать, и Мэннеринг понял, что ей прекрасно известно, что значит этот странный эпитет. В воровском мире так называют драгоценные камни, добытые не только грабежом, но и кровью.
– Вы хоть понимаете, как опасно держать такие вещи дома? Или не читаете газет? Даже если допустить, что ваш дружок Джордж ничего вам не рассказал...
– Джордж? Какой Джордж? – пробормотала окончательно выбитая из колеи молодая женщина.
Джон присел на краешек дивана и все тем же грубым, вульгарным голосом рявкнул:
– Только не пытайся вешать мне лапшу на уши! Я уже три дня как слежу за тобой! Кто дал тебе эти изумруды, Клара?
Молодая женщина немного помялась, но в конце концов выдавила из себя:
– Дэйл...
– Правда? И когда ж это?
– Сегодня утром, – ляпнула, не подумав, она.
– Сегодня утром... бедняга Дэйл... вряд ли он мог в это время сделать подарок тебе или кому другому... Слушай, Клара, ты, надо думать, понаделала в жизни немало глупостей, но на этот раз рискуешь влипнуть по-крупному. Ты сгниешь за решеткой как соучастница в ограблении "Куинс" и двух убийствах! Твой единственный шанс спасти свою шкуру – выложить мне всю правду, и немедленно. Кто дал тебе изумруды? И советую не врать!
Клара прикрыла глаза и тихо шепнула:
– Джордж... только что, когда я ходила к нему...
– Джордж Сванмор? – ошарашенно переспросил Мэннеринг.
– Да. Но он не должен об этом знать!
– О чем?
– Что я его заложила! – с дрожью в голосе пояснила Клара.
– Зачем мне ему говорить? Я его даже не знаю, – машинально ответил Джон, не решаясь поверить, что расследование закончено и достаточно позвонить Бристоу, как к нему вернутся и драгоценности "Куинс", и коллекция Сванмора.
Мэннеринг с трудом представлял себе Джорджа в роли главаря банды, способного разобрать крышу и походя совершить два убийства. Все это плохо вязалось с идиотской улыбкой и незабудково-голубыми глазами молодого человека. Но, в конце концов, чего только ни бывает...
И тут из-за спины Джона послышался незнакомый голос, быстро доказавший ему, что не все так просто.
– Спокойно, Клара! Этот твой новый приятель никому ничего не расскажет! Где ты его откопала? Между нами говоря, по-моему, не очень ценное приобретение... Но ты нас все-таки познакомишь?
– Бад! – пронзительно взвизгнула Клара.
И молодая женщина выбрала единственный разумный выход из положения – обморок. Но, поскольку она и так удобно лежала на диване, это ровно ничего не изменило в расположении действующих лиц. Новоприбывший, по-видимому, не обратил на обморок Клары ни малейшего внимания, а Мэннеринг, резко обернувшись, замер: в руке Бада угрожающе посверкивал кольт.
* * *
Нижнюю часть лица Бада скрывала темно-зеленая маска, а лоб – широкополая черная шляпа. Высокая крепкая фигура в габардиновом плаще напоминала атлетические формы Сванмора-младшего, и на долю секунды Джону пришло в голову, что, быть может, он не ошибся и Бад с Джорджем Сванмором – одно и то же лицо. Но между черной шляпой и зеленой маской мрачным огнем горели карие глаза.
Смирившись с неизбежным, Джон пожал плечами. Что ж, значит, верно его первое предположение: проболтались Сванмор-отец или Сванмор-сын... А Клара поспешила осведомить Бада.
Новоприбывший заговорил резким гнусавым голосом с явственным американским акцентом.
– Оставьте эти камешки в покое, приятель! – приказал он. – Если эти цацки – "красные" для Клары, то и для вас, надо думать, тоже. Быстренько положите их в руку Кларе и не вздумайте умничать!
Мэннеринг выполнил приказ, а Бад с нарочитой дерзостью продолжал:
– Как вы сюда вошли? Ведь не дала же она вам свой ключ! Я, правда, знаю, что милашка разбрасывает их направо и налево, но не до такой же степени...
– Когда мне надо войти к тем, кто меня интересует, я обычно обхожусь без ключа, – тем же вульгарным и тягучим голосом отозвался Барон.
– Так вас интересует Клара? Могу я узнать, почему?
Немного подумав, Джон спокойно ответил:
– Потому что Дэйл-Мандраж был моим другом.
Как он и ожидал, ответ произвел впечатление: рука Бада судорожно сжала кольт и дуло угрожающе вздрогнуло.
– Покойный Дэйл-Мандраж, – улыбаясь, поправился Мэннеринг.
– Так это Дэйл дал вам адрес Клары? – недоверчиво спросил Бад.
– Да. И советовал зайти к ней, если с ним что-нибудь случится. А у меня такое впечатление, что с Дэйлом и в самом деле что-то стряслось. Или я не прав?
Бад пожал плечами.
– Допустим, правы... И чего ж вы хотите?
– О, все очень просто: Дэйл не оставил ни вдовы, ни сироток, – наугад проговорил Джон. – Я хочу получить его долю, а заодно – и то, что причитается Слиму.
– Куда уж проще! – осклабился Бад. – Глядя на вашу дурацкую физиономию и побитые молью тряпки, никогда не подумаешь, что вы способны на подобное нахальство. Доля Дэйла и Слима! Вы хоть представляете, о чем говорите?
– Вполне, – широко улыбнулся Мэннеринг, обнажая ужасающую пленку, скрывающую его собственные белые и ровные зубы. – Я имею в виду драгоценности "Куинс" и коллекцию Сванмора. – И он небрежно добавил: – Дэйл-Мандраж вас обставил. Он вам не доверял. И как только я узнал, что вы его прикончили, поспешил сюда. Похоже, это не пустая трата времени.
Бад надолго задумался, потом вдруг спросил:
– А что бы вы стали делать с этими драгоценностями? Знаете, такой товар очень непросто сбыть с рук... Слишком известные камешки...
– ...да еще "красные"! Да, я в курсе. Но можете за меня не волноваться – покупатель уже есть.
Бад медленно опустил правую руку, сунул кольт в карман плаща и уселся верхом на первый попавшийся стул.
– Вот теперь вы меня заинтересовали, мистер...
– Мистер Миллер, – добродушно представился Мэннеринг. – Так кто же вас интересует, молодой человек, я или мой покупатель?
– Оба, мистер Миллер... Что, если нам немного потолковать о делах?..
11
Итак, добрых полчаса Мэннеринг "толковал о делах", закусывая конфетами Клары, сама же хозяйка квартиры все еще лежала без чувств.
Джон решил не упускать такую возможность выиграть время и – чем черт не шутит – выбраться отсюда живым и невредимым. Прошлой ночью Бад так ловко орудовал кольтом, что следовало призадуматься... Благословляя слабое освещение, скрывающее его грим, Мэннеринг неторопливо рассуждал. Бад во что бы то ни стало хотел знать имя таинственного покупателя, посланного ему самим Провидением, а Джон отказывался назвать это имя, и не без причины: он сам его не знал!
– Вы же понимаете, что какому-нибудь мелкому торговцу с Уайтчепела такая коллекция просто не по зубам, мой мальчик, а мистер... Смит, раз уж вам непременно хочется, чтобы я дал ему имя, один из самых важных среди скупщиков. С ним нельзя увидеться просто так, за здорово живешь.
Наконец Бад, по-видимому, внял доводам Мэннеринга. Джон понял, что его собеседник понятия не имеет, как избавиться от драгоценностей, и не в силах диктовать условия сделки. И он тут же потребовал двадцать пять процентов от того, что им удастся выручить. Порывшись в кармане плаща, Бад вытащил листок бумаги и протянул Мэннерингу. И тот с удивлением увидел тщательно перепечатанный (и совершенно верный!) список драгоценностей Сванмора. Клара Гаррис поработала на совесть.
– Что касается камешков "Куинс", то тут ничего не могу сказать точно, – заметил Бад, – но я слышал, что там должно быть примерно на четыреста тысяч фунтов. Коллекция Сванмора стоит по меньшей мере триста пятьдесят тысяч. Стало быть, в общей сложности семьсот пятьдесят!
Голос его звучал торжествующе, но Джон в нескольких словах поспешил развеять иллюзии молодого человека.
– Значит, мы запросим двести тысяч и, при хорошем раскладе, получим сто пятьдесят!
Бад возмущенно заспорил, однако Мэннеринг быстро оборвал негодующие вопли.
– Вы что ж, никогда не пробовали сбыть такого рода товар, мой мальчик? – отечески спросил он. – Иначе вы бы знали, что это еще по-королевски.
И, не ожидая вопросов и возражений Бада, продолжал уже резче:
– Ну, так как же насчет встречи? Вы хотите пораньше, точно? Но мне еще надо изловчиться повидать мистера Смита. Он потребует, чтобы сначала я пришел один и принес образец товара. Вы даже представить себе не можете, как он подозрителен! – Джон лицемерно улыбнулся.
– Образец товара? – взвился Бад. – И вы воображаете, что я доверю вам драгоценности?
Незаметно для обоих мужчин Клара пришла в себя.
– Если это приятель Дэйла, то чем ты рискуешь? – вмешалась она в разговор.
– А тебя кто спрашивал? – "любезно" осведомился Бад.
Джон, снисходительно улыбаясь, принялся развязывать запястья и щиколотки молодой женщины. Она сразу же сердито приподнялась на диване.
– Между прочим, если эти драгоценности удастся загнать, то опять-таки благодаря мне!
– Совсем рехнулась! – "галантно" заметил Бад. – "Между прочим", как ты только что сказала, отправляйся-ка собирать вещи. Мы немедленно отчаливаем.
– Это куда же?
– Как так куда? Ты отлично знаешь, черт возьми! – рассердился Бад.
Этот невразумительный ответ, очевидно, вполне удовлетворил молодую женщину, и Бад продолжал:
– Я вовсе не жажду, чтобы нас здесь замели легавые, если этот господин – чистой воды наводчик! Возьми все, что тебе понадобится на несколько дней. Лэнки тебя отвезет. И осторожно! Не смей приставать к девчонке! Если только вздумаешь ей досаждать!..
– К какой девчонке? – удивилась Клара.
Свирепый взгляд Бада заставил ее прикусить губу.
– Так как насчет встречи? – примирительно спросил Мэннеринг. – В полночь вас устроит?
– Я бы предпочел в одиннадцать, – возразил Бад.
– Ну хорошо, в половине двенадцатого!
– Ладно, пусть будет полдвенадцатого. Вы медленно пойдете вдоль Рейнольд-стрит. Такси подсадит вас по дороге. Шофер спросит, не собираетесь ли вы ехать к мистеру Смиту, раз уж вы так его назвали. Согласны?
– Порукам!
– Но имейте в виду, если вам взбредет в голову подготовить мне какую-нибудь подлую ловушку, я буду не один и как следует вооружен.
– Представьте себе, я так и думал! Но только надо, чтобы я мог предупредить вас заранее и сказать, выгорело ли дело или нет. Не станете же вы болтаться зазря со всеми этими побрякушками в кармане!
– Вы не сможете меня предупредить, – отрезал Бад.
– У вас что же, нет телефона?
Из-под зеленого шарфа послышался отрывистый, лающий смешок.
– Есть, но не про вашу честь! В любом случае я прихвачу с собой драгоценности, потому что они здесь, в соседней комнате, а я не собираюсь торчать в этой квартире до бесконечности.
Мэннеринг закрыл глаза и с трудом сдержал возглас разочарования. Подумать только, он провел почти час всего в нескольких шагах от проклятых драгоценностей! А Бад быстро подвел итог разговору.
– Итак, в половине двенадцатого на Рейнольд-стрит. Годится?
– Годится.
– А раз вам нужен образец, возьмите серьгу Клары. В конце концов, если вы обвели меня вокруг пальца, я лишусь только одного камешка, да и то дареного!
– Мои серьги! – простонала Клара. – Но ты же обещал...
– Я думал, ты уже готова! Ты, надеюсь, не собираешься болтаться по улицам в таком виде?
Мэннеринг взял из бонбоньерки последнюю конфету и тяжело вздохнул.
– Нравятся мне мужчины, которые умеют управляться с женщинами! Мне этого всегда не хватало... Значит, я могу идти?
– Да, можете отправляться. Но не советую выкидывать фортели, через десять минут нас и след простынет.
– "Выкидывать фортели", по-вашему, – это сдать вас фараонам? – снисходительно усмехнулся Джон.
– Вот именно.
– Слушайте, молодой человек, вы умеете считать? Думаете, двадцать пять процентов от ста пятидесяти тысяч можно выкинуть коту под хвост?
И, в очередной раз тяжело вздохнув, он, сам того не зная, повторил вывод Дэйла-Мандража: