Я опять погрузилась в раздумья, из которых на этот раз меня вывело весьма специфическое амбре перегара. Я подняла голову. Справа на тропинке стоял потрепанный, давно не бритый мужичонка со свисавшей изо рта «беломориной».
Это еще кто такой? У меня в голове промелькнуло множество мыслей. Кстати, нашелся и возможный ответ на мучивший меня вопрос: Волошин мог встречаться и с могильщиком. Ну, например, чтобы попросить устроить кому-то «двойное дно». Вот только кому? У меня опять появились нехорошие мысли. И дурные предчувствия. Но стал бы Волошин сам об этом договариваться?
Я глядела на мужичонку, он – на меня. Я не произносила ни звука, не представляя, что сказать, да и вообще, стоило ли начинать с ним разговор? Мужичонка первым нарушил молчание.
– Все ходишь к нему, – заявил он. – Сильно, знать, любила.
Мужичонка констатировал факт, а не задавал вопрос. Он что, меня узнал? То есть те, кто видит меня регулярно, в новом обличье меня за саму себя не принимают, а малознакомые люди узнают сразу же? Ну ладно еще, когда женщина опознает другую женщину в нетипичных для нее шмотках, с новыми макияжем и прической – это я могу принять, но чтобы мужик… Я решила разобраться с этим делом.
– А вы тут часто бываете? – поинтересовалась я.
– Каждый день, – ответил он и спросил: – Можно я присяду с тобой? Ноги чегой-то побаливают. К дождю, наверное. У меня всегда перед дождем болят.
– Садитесь, – милостиво разрешила я.
Почему-то мне не хотелось гнать его. Жалкий он был какой-то. Не могу объяснить, но у меня что-то шевельнулось в душе при виде этой человеческой особи. Захотелось как-то ему помочь, сделать для него что-то доброе. Совсем опустившийся бомж, а каким-то непонятным образом располагал к себе. Или у меня в самом деле уже крыша едет?
Да и, может, что скажет про Волошина? Видел, наверное, куда тот ходил. Если, конечно, Олег Николаевич не с этим типом встречался. И не по мою душу.
– Спасибо, дочка, – заявил мужичонка, опускаясь на край скамеечки. Похоже, что он специально старался меня не запачкать. – Вот ты какая: тебе ведь неприятно, а все равно разрешила. Эх, все мы – люди, все мы – человеки. Я сказал, что у меня ноги болят, и ты меня пожалела. Выпить хочешь?
Я покачала головой. Выпить мне совсем не хотелось, тем более я была за рулем, но вот нос заткнуть желание не оставляло, правда, я мужественно держалась, чтобы не обидеть мужичка.
– Меня Николаем зовут, – представился мой новый знакомый.
– Наташа, – выпалила я, а потом тут же пожалела: может, стоило назваться как-то по-другому?
– А я вот выпью, Наташа, – сказал Николай, извлекая початую бутылку из внутреннего кармана потрепанного пиджачка. – Твое здоровье!.. Часто, часто ты у него бываешь, – кивнул мужичок на портрет моего предыдущего, выбитый в мраморе. – Красивый мужик.
– Был красивый, – поправила я, думая, что в пепле, оставшемся от Сергея, его никто никогда не узнал бы.
Среди бумаг в его сейфе нашли завещание. Он просил себя кремировать, мотивируя это тем, что не хочет, чтобы его телом питались черви, всегда вызывавшие у него отвращение. Его сожгли, а потом над урной поставили эту огромную плиту и положили надгробие, хотя гроба внутри никакого не было, только урна.
– Нового-то пока не завела? – продолжал задавать вопросы Николай.
– Такого, как он, больше никогда не будет, – ответила я, удивляясь сама себе: откровенничаю с каким-то бомжом, но почему бы и нет? Выговориться-то хоть перед кем-то надо.
И тут меня понесло. Я рассказала, что была просто круглой дурой, не ценила свои отношения с моим предыдущим, не ценила его самого. Имеем – не храним, потеряем – плачем, но тут уже никакими слезами горю не поможешь: его нет. Все, кто встретился мне на пути после Сергея, не шли с ним ни в какое сравнение, но это я только теперь поняла. Мне никто не нужен, кроме него, а его больше нет…
Николай слушал очень внимательно, не перебивая, давая мне выговориться. Слезы текли у меня по щекам ручьем, я совсем забыла о том, что меня ждут полковник Никитин, Марис Шулманис, Вахташа и прочая компания. Мне было не до них. Я отдала бы все на свете, чтобы вернуть Сергея.
– Эх, Наталья, Наталья, – вздохнул мужичок, когда поток речей, лившийся из меня, немного иссяк, и снова извлек из внутреннего кармана бутылку. – Точно не будешь? – Я покачала головой, хотя теперь мне уже хотелось выпить. – За твоего. И за вашу любовь!
– За упокой души тогда, – поправила я.
– Нет, Наталья, – сказал мужичок. – Для тебя он жив. И ты его до сих пор любишь. За вашу любовь.
Я решила, что Николай уже здорово принял, вдобавок это явно наложилось на старые дрожжи – ну что же, дело житейское. Мне ведь полегче стало после того, как выговорилась и высказала кому-то, что я чувствую и как мне не хватает моего Сереженьки… Я пожалела, что отдала мамаше всю выпивку, которую взяла у Вахтанга: мне очень хотелось чем-то угостить Николая.
– Я уезжаю, – внезапно выпалила я. – Наверное, надолго. Не знаю точно, на сколько. Я ведь к нему попрощаться пришла. Вы… посмотрите за могилой, пока меня не будет? Я вам заплачу.
Я полезла в сумочку, извлекла кошелек и уже собиралась достать несколько купюр, но Николай меня остановил.
– Не надо, Наталья, – покачал он головой. – Не надо мне от тебя денег. Я и так посмотрю. Просто так. Ради тебя. Потому что есть такие женщины. Такие, как ты. Ты – молодая, красивая, небось мужики вокруг роятся, а ты все его любишь, когда его уже год почти на свете нет и нет у тебя надежды его когда-нибудь снова увидеть… Не возьму денег. Я все равно тут каждый день. Приходить буду и тебя вспоминать. А вернешься – тогда и придешь, бутылку мне поставишь.
Неужели отказывается от денег? Я не верила своим ушам. Опустившийся, спившийся мужичонка, кладбищенский бомж, а так говорит… Есть такие женщины, как я… Я могла бы добавить, что есть такие люди, как он сам. Интересно, кем он был раньше? Как тут оказался? Что произошло у него в жизни?
Я все-таки протянула ему две сотни.
– Выпейте за меня, Николай. Пожалуйста. И за упокой. Хорошо?
Николай понял, что обидит меня, если не возьмет денег, и взял.
Внезапно у меня зазвонил сотовый телефон. Это звонил дядя Саша: они уже беспокоятся. Я сказала, что выезжаю, что все в порядке, просто немного задержалась.
– Тебя уже ждут, Наташа? – посмотрел на меня мужичок.
Я кивнула.
– Я тебя провожу до ворот?
Я опять кивнула и сказала, что поставила машину у боковой калитки. Николай, конечно, знал эту калитку, потому что сам главным входом не пользовался. Мы встали и направились к ней.
Стоило нам сделать несколько шагов, как мы увидели приближающегося к нам мужчину, внешность которого показалась мне очень знакомой. Ему было лет пятьдесят, блондин с холодными голубыми глазами, он чем-то напоминал викинга – так, как я их себе представляла. Высокий, подтянутый, изысканно одетый, он довольно быстро шел по центральной аллее и уже завернул к коммерческой площадке, с которой выходили мы с Николаем. Холеный мужчина бросил на нас удивленный взгляд и пошел дальше.
Наверное, мы смотрелись весьма странно: дорого одетая молодая девица и спившийся бомж, достающий мне только до плеча. Я благоухала «Клима», Николай – старым перегаром. Тем не менее мы шли рядышком и мило беседовали, как закадычные друзья.
Викинг посторонился, пропуская нас, а потом двинулся по той же тропинке. Ну где же я его видела? Разве запомнишь всех этих мужиков, даже с моей зрительной памятью? Я оглянулась – и встретилась с взглядом холодных голубых глаз. Мы одновременно отвернулись.
– А этот часто тут бывает? – поинтересовалась я у Николая.
– Первый раз вижу, – ответил он. – Сегодня еще один был, прямо перед твоим приходом.
Я поняла, что он имеет в виду Волошина, о котором я совсем забыла, углубившись в воспоминания о своем предыдущем.
– Оглянитесь, пожалуйста, – попросила я Николая. – К кому этот пришел?
– А сама чего?
– Да как-то… – промямлила я, но все-таки посмотрела назад.
Викинг примостился на той же скамеечке, где только что беседовали мы с Николаем. Он сидел как совсем недавно я, уставившись на портрет.
Я резко остановилась, потом снова пошла. Черт побери, кто же это? Один из бывших партнеров Сергея? Друг? Но друзей я всех знала, да и по возрасту они не очень-то друг другу подходили: Сергею было бы сейчас всего тридцать три… Но я его, определенно, где-то видела. А значит, он видел меня. И, как показала практика, малознакомые люди почему-то сразу же опознают меня в маскарадном костюме… Или мне попадаются на пути люди, специально подготовленные? Нет, такого не может быть! Этот Николай, кладбищенский бомж? Но кем он был раньше? Нет, все равно не может быть. Вот если бы на его месте оказался дядя Саша – тогда другое дело. И кто же такой Викинг? Где-то, где-то мы раньше пересекались…
– Николай, а как вы меня узнали? – Я решила разобраться с этим вопросом. – Я ведь сегодня…
– Рыжая? – усмехнулся он. – А к нему только ты одна ходишь. Уже год ходишь. Я один раз уже хотел к тебе подойти, месяца два назад, да ты быстро ушла. Другая-то откуда взялась бы? Ну сама подумай. А то, что ты сегодня рыжая… Я разок взглянул, другой… Хоть волосы и другие, а разговариваешь ты с ним точно так же и плачешь так же… Ну какая другая?
Я кивнула. Ход мыслей Николая был мне понятен. Но вдруг признает кто-то еще? Может, стоило все-таки вырядиться старухой? Ладно, все равно уже поздно. Я решила выяснить про Волошина.
– А к кому ходил тот, что передо мной приезжал?
– Тоже где-то здесь сидел, – пожал плечами Николай. – На этой площадке.
– А где точно, не вспомните?
– Надо тогда отойти по аллейке туда, где я стоял… Да только этот теперь сидит, – Николай кивнул головой назад. – Тебе это так важно?
Я задумалась. Нет, пожалуй, мне было необязательно знать, к кому приходил Волошин. Но, с другой стороны, записка, вставленная в щель в надгробии… Мог ли ее оставить Волошин? Викингу? Но зачем? Все-таки я должна была узнать, не использует ли Олег Николаевич надгробие моего предыдущего для передачи посланий. Но тогда встает вопрос: почему?
– Важно, – твердо ответила я Николаю.
– Тогда поворачиваем назад.
– Знаете что? – пришла мне в голову мысль. – Я постою здесь, под деревьями, подожду. Не хочу я снова этому типу на глаза показываться. А вы сходите, ладно? И скажете мне. Хорошо, Николай? Ну пожалуйста!
Я просяще посмотрела на него. Николай заявил, что делает это только ради меня, еще отхлебнул из своей бутылки и отправился назад. Я скрылась в зарослях кустов и деревьев – так, чтобы с центральной аллеи меня было невозможно рассмотреть.
Я уже начала беспокоиться, что он не вернется. Ну зачем я ему сдалась? Поговорил после выпивки, деньги получил, воспользовавшись моим состоянием, что еще надо? Я раздумывала, идти ли мне к машине или все-таки еще подождать Николая. Больше всего не хотелось вновь столкнуться с Викингом. На всякий случай я украдкой выглянула из-за куста – и очень кстати: по центральной аллее как раз шел Викинг. В отдалении мелькнул Николай. Пережидал, наверное.
Викинг был хмур и зол, по сторонам не смотрел. Как только он скрылся из виду, Николай выскочил из-за какого-то куста и посеменил к зарослям, где пряталась я.
– Дождалась? Молодец, Наташа. Понимаешь, не хотел у этого перед глазами мелькать, – он кивнул в том направлении, куда скрылся Викинг. – Он так на меня зыркнул… ругаться не стал, правда… Наверное, понимает, что место не то…
– А что он делал? – перебила я Николая.
– То есть как что? – не понял мой новый приятель.
– Ну в смысле… – Я сомневалась: говорить ему про найденную записку или нет, потом решила, что этого делать не следует: еще неизвестно, кто ее оставлял и кому. А бомж может разрушить хорошо отлаженный механизм, только вот что это за механизм?
– Просто посидел на скамеечке, – сообщил Николай. – Как ты… Ну не совсем, как ты… Он с ним не разговаривал, слез не лил. Посидел и ушел. А ты его знаешь?
Я покачала головой.
– А первый, пожалуй, был на соседней могиле, – продолжал Николай. – Не уверен я, дочка. Но, кажется, на соседней.
Я уже собиралась пойти назад, чтобы проверить, где все-таки был Волошин и осталась ли записка там, где я ее нашла, но у меня вновь зазвонил телефон. Дядя Саша наорал на меня и велел немедленно ехать к ним. Меня все ждут.
– Оставь мне свой номер, дочка, – вдруг попросил Николай. – Мало ли что…
Я не представляла, что могло бы случиться, чтобы заставить кладбищенского бомжа звонить мне на сотовый телефон, но, повинуясь минутному порыву, вырвала из блокнота листок, правда, написала я на нем номер дяди Саши. Пусть, если что возникнет, полковник Никитин сам разбирается с проблемами. И если бомж вдруг решит кому продать информацию, то покупатели получат господина Никитина – или еще кого-нибудь из его конторы. Правда, предупредить надо будет дядю Сашу – на тот случай, если мне вдруг позвонит бомж по имени Николай. Хорошие у меня знакомые.
Наконец мы приблизились к ограде, но пока еще оставались за очередными зарослями кустов.
– Дай-ка я первый выгляну, – почему-то шепотом сказал Николай.
– А что?..
– Тсс! – прижал он палец к губам. – Береженого бог бережет.
Знакомая поговорка. Я пожала плечами и осталась в укрытии. Николай провел рекогносцировку, вернулся, внимательно посмотрел на меня и спросил:
– У тебя серая иностранная машина?
Я кивнула.
– За нею, метрах в тридцати, стоит другая иностранная. Новая. Черная. С тонированными стеклами. Водителя и пассажира, в общем, разглядеть можно…
– Этот? – перебила я.
Николай покачал головой.
– Нет, дочка, не этот. Братва.
Я застыла на месте, потом уточнила:
– Вы уверены?
– Пройдем вон сюда. – Николай повел меня вокруг кустов. – Сейчас сзади выглянешь. Только осторожней.
Он был прав: за моей старенькой «бээмвэшкой» пристроился «Форд». Пока мы глядели на них, на другой стороне притормозила темно-синяя «Вольво», тоже с тонированными стеклами. Стекло у водительского места поползло вниз, показалась бандитская рожа, приехавший помахал «Форду». Я не сомневалась, что эта достойная встреча приготовлена мне. Викинговские? Волошинские? Чьи?!
Я в ужасе посмотрела на Николая. К счастью, он понял мою тревогу.
– Пошли, – потянул он меня за рукав. – С другой стороны выведу. Или нет… Ребят попрошу. Подбросят тебя куда скажешь.
– Каких ребят? – прошептала я, направляясь сквозь кустарник вслед за знающим все кладбищенские дорожки Николаем.
– Могильщиков, – как само собой разумеющееся, ответил Николай. – Машину свою потом заберешь. Я посмотрю, чтоб не угнали.
Если бы мне в эти минуты не было так страшно, я бы расхохоталась: бомж будет охранять мою машину от угонщиков! Ну кому рассказать!
– За ней приедет парень, – тем не менее заявила я. – Прибалт. Зовут Марис.
– Хорошо, – кивнул Николай. – А если хочешь, ребята загонят ее к себе. Так даже, наверное, лучше. А?
Я не считала, что так будет лучше, потому что ни разу в жизни не видела этих ребят и не представляла, можно ли им доверять. Пусть машина денек простоит где стоит. Понадеюсь, что никто ее не свистнет. Сумка моя при мне, вещи остались у дяди Саши, он их должен был переложить в транспортное средство, на котором мы отправимся в Латвию. Хорошо, что ничего не нужно забирать из машины. И еще хорошо, что я сегодня в ненавистном зеленом! Сливаюсь с листвой. Ну не совсем, конечно, но не бросаюсь в глаза, как могла бы в оранжевом или красном.
Вскоре мы какими-то тропинками, перепрыгивая через надгробия, добрались до хозяйственных помещений. Николая здесь все знали, включая собак.
Он велел мне посидеть в закутке, а сам принялся что-то обсуждать с двумя парнями лет по тридцать. Один из них мне показался знакомым… Возможно, он работал на Сережиных похоронах?
Наконец Николай подошел ко мне вместе со вторым парнем – не тем, который показался мне знакомым.