— Доброе утро, — поприветствовала сама себя Галина. — С началом нового замечательного дня.
Все утро, пока она готовила себе завтрак, Галина провела за обдумыванием своего сна. Она верила в сны и считала, что каждый из них несет в себе скрытое послание, имеет свой особенный смысл.
Сегодняшний сон говорил о том, что впереди ее ждет испытание. То, что она во сне была одета в мундир, говорило о том, что это связано с работой. Отсутствие людей на карусели говорило ей о том, что она будет одна. Движение по кругу можно было истолковать как замкнутое пространство.
Однако одним только сном дело не кончилось. Выходя из подъезда, Галина столкнулась с Блатным.
Блатной был местным дворовым котом и свое прозвище получил за свою бесконечную наглость, возведенную им в абсолют. Несмотря на свой весьма потасканный вид, Блатной бегал по двору с видом суперпородистого котяры, причем с постоянно задранным хвостом. Как и большинство кошек, вид он имел вороватый. Создавалось впечатление, что либо он собирается что-то стянуть, либо уже стянул и теперь боится, как бы ему за это не влетело. Он был постоянно наготове — и украсть, и слинять.
Как-то раз в их двор забрел случайный алкоголик. Он быстро нашел общий язык с алкоголиками местными, и уже спустя пятнадцать минут вся компания, удобно расположившись на двух лавочках, принялась рассуждать о загадочной русской душе. В это время но двору начал сновать Блатной, который в то время еще не имел никакого прозвища и был котом безымянным, одинаково не откликавшимся ни на одно из стандартных прозвищ.
— Ни фига себе, какой блатной котяра! — восхитился неместный алкаш. — На одного моего дружка похож из детства.
Поскольку имя дружка он так и не вспомнил, за зверем закрепилась кличка Блатной. Очень скоро к этому привык весь двор, и по-другому кота уже никто не называл. Самым интересным было то, что Блатной начал откликаться на свое новое прозвище. Однако повадок своих не изменил, и вороватости в его облике прибавилось. Очевидно, он начал стараться оправдывать данное ему имя.
Когда Галина вышла из подъезда, Блатной замер и начал поглядывать по сторонам в поисках отступления. Такая уж у него была натура.
На саму Галину эта неожиданная встреча тоже произвела впечатление. Дело в том, что шерсть кота была радикально черного цвета.
В черных кошек Галина не верила, особенно в таких, как Блатной. Но, как и подавляющее большинство людей, она предпочитала, чтобы они не перебегали ей дорогу. Такую привычку нельзя считать суеверием, скорее уж ее стоит расценивать как еще одно проявление загадочной русской души. Своеобразная традиция.
Минуту они постояли друг против друга, после чего кот, не сводя с Галины своих желтых глаз, крадучись двинулся ей наперерез. Как будто сделал это специально.
Галина вздохнула и пошла на автостоянку.
Полдня на работе ничего не происходило. Вячеслав Иванович отправился на совещание в Генеральную прокуратуру, Володя Яковлев уехал по каким-то своим делам. Галина убивала время, попивая кофе и раскладывая на компьютере пасьянс «Паук» на всех четырех мастях. Пасьянс упорно не сходился.
В данный момент она не вела никакого дела. В последнее время вообще они не занимались ничем серьезным. Дело, которое в данный момент вел Яковлев, было настолько элементарным, что двум матерым оперативникам делать там было нечего. Володя Яковлев вполне мог справиться с ним сам. К тому же к ним в отдел прислали двух стажеров, и у Яковлева появилась прекрасная возможность проявить свои педагогические способности.
Когда на столе задребезжал телефон, Галина все еще раздумывала о своем сне. А также о том, какие же все-таки подлые создания кошки.
Позвонил непосредственный начальник, Вячеслав Иванович Грязнов.
— Привет, Галя, — бодро крикнул Вячеслав Иванович. — Ты что сейчас делаешь?
— Ничего не делаю, — мрачно ответила Галина. — Здравствуйте Вячеслав Иванович. А что, есть какие-то поручения?
— Есть, Галя, есть. Одевайся и срочно дуй в Генеральную прокуратуру к Турецкому. Мы тебя ждем.
Не вдаваясь в излишние объяснения, Вячеслав Иванович отключился.
«Вот оно, — решила Галина. — Наверное, сон и ни пот раз не соврал».
Сон действительно не соврал.
Когда Галина вошла в кабинет Александра Борисовича, совещание было в самом разгаре. Сейчас к ним присоединился еще и Меркулов.
При виде Галины все смолкли. Виктор Солонин поднялся, чтобы придвинуть для Гали стул.
— Ну что, Галя, — поинтересовался Вячеслав Иванович, — готова к труду и обороне?
— Я бывший пионер, — пошутила Галина, — я всегда готова.
— Вот и хорошо, — Одобрительно кивнул Грязнов. — Будем тебя засылать в тыл врага.
— Подожди, Слава, — оборвал его Меркулов. — Послушай, Галя. То, что я скажу, — это очень важно. Только ты не обижайся. В общем, ты можешь отказаться. Мы все поймем. Подожди. — Меркулов махнул рукой в ответ на попытку Галины возразить, — не торопись. Послушай вначале, в чем дело. Потом решишь. Ладненько?
Галина, так и не произнеся ни слова, уселась на стул.
— Ты кофе хочешь?
— Нет, полдня кофе пила.
— Ну и хорошо. От него нервы. — Меркулов повернулся к Турецкому. — Давай, Александр Борисович. Излагай.
Александр Борисович излагал примерно минут пятнадцать. Во время его объяснений Галина удивленно думала, насколько точно ее сон соответствовал сути дела.
Все совпадало.
И мундир. И замкнутое пространство. И то, что ей придется справляться со всеми трудностями в одиночку. Правда, там она будет не в мундире, там она будет воспитательницей. Но суть дела от этого не менялась. В интернате она тоже будет на службе.
— Ну что ты думаешь, Галя? — спросил в завершение своей речи Александр Борисович. — Помни, о чем тебе сказал Костя. Мы все поддержим любое твое решение.
— Я думаю, что нам не стоит терять времени. — Галя посмотрела на Турецкого. — Надо действовать быстро. Объявление на их сайте не будет висеть вечно. Может быть, в данный момент они уже отбирают нужную кандидатуру.
— Правильно, — поддержал Галину Солонин, — проникнуть в интернат под прикрытием воспитательницы, которую к тому же они сами наймут, идеальный вариант. Другого такого шанса у нас может не оказаться. Я думаю, что нам стоит прямо сейчас ответить им по электронной почте и указать контактный телефон. Ближе к вечеру можно будет перезвонить.
Так и поступили. За полчаса Галине была придумана убедительная легенда. Училась в педагогическом, работала в московской школе. Вынуждена искать новую работу, потому что в школе очень мало платят, а ей хочется работать с детьми. Близких родственников нет.
Тут же связались с ректором педагогического по вопросу о Галином дипломе. Через два часа диплом был готов. В нем говорилось, что Романова Галина окончила данное учебное заведение в 1998 году по специальности «Преподаватель русского языка и литературы». Таким же образом была оформлена трудовая книжка.
— А ничего, что у меня тут всего одна запись? — поинтересовалась Галина.
— Ничего, — успокоил ее Александр Борисович. — Во-первых, у тебя не одна, а две записи — о поступлении на работу И об увольнении. А во-вторых, что тут странного. Окончила институт, пошла работать по специальности.
— Вот только я ничего о школьной работе не знаю.
— Ерунда, — махнул рукой Солонин. — Все учителя друг друга ненавидят. У меня сестра в свое время учительницей работала. За несколько дополнительных часов в неделю готовы глотки друг другу перегрызть. Из мужиков один трудовик. И у того, как правило, с головой не все в порядке.
— А у нас математик был мужчина, — вспомнила Галя. — И еще историк.
— Это в советское время. А сейчас в школу работать никто не идет.
После того как Галино резюме было отправлено, все как-то успокоились и вернулись в кабинет Александра Борисовича.
Оставшиеся полдня прошли за подробнейшим инструктажем.
— Самое главное — никакой самодеятельности, — в двадцатый раз твердил Александр Борисович. — Не пытайся ничего отыскать, не пытайся залезть в кабинет заведующей. Ты там шага свободно не сможешь сделать. За тобой будет вестись постоянное наблюдение. От тебя требуется только одно — попасть туда и пробыть там одну неделю без эксцессов.
— Может быть, неделя — это все-таки слишком? — мрачно сказал Меркулов. — Ведь и трех дней будет достаточно, чтобы понять, что там и к чему.
— К сожалению, это интернат, Костя. Черт его знает, какие у них там правила. Может быть, на протяжении недели действительно все живут там. Но если ее не выпустят в выходные, то это уже нарушение всех правил.
— А если у них в договоре будет сказано, что я должна жить там постоянно?
— Значит, привлечем их за нарушение КЗОТа. В любом случае у нас появится повод провести в интернате полную проверку.
— Мобильного у тебя там не будет. Даже если они тебе его оставят, а такой вариант я не исключаю, ни о каких делах по нему не говори. И вообще лучше им не пользуйся.
Когда время подходило к шести, Александр Борисович устало отвалился на спинку кресла.
— Ну вроде все обговорили.
Галина вертела в руках свой новый диплом.
— Александр Борисович, наверное, мне уже стоит им позвонить?
— Да, пожалуй. — Турецкий пододвинул Галине телефонный аппарат. — Давай, ни пуха тебе, ни пера.
— К черту! — усмехнулась Галина.
В этот момент и Александр Борисович, и Меркулов, и Вячеслав Иванович Грязнов усмехнулись. А глаза при этом оставались серьезными.
— Добрый вечер, — заговорила Галина. — Могу я поговорить с Анастасией Валериановной. Меня зовут Галина Романова, я сегодня отправляла вам свое резюме. Я насчет вакансии воспитательницы. Хорошо, я подожду.
В течение минуты из трубки доносились звуки «Турецкого марша» Моцарта, потом раздался густой женский голос:
— Алло?
— Добрый вечер, Анастасия Валериановна. Я сегодня отправила вам резюме. Вам еще требуется воспитательница?
— Да, Галина, здравствуйте. Очень приятно. Я просмотрела ваше резюме, хотела перезвонить вам завтра. Впрочем, хорошо, что вы сами позвонили. Ваше резюме мне понравилось. Вы нам подходите. Хотя, разумеется, окончательное решение я смогу сообщить только после личного собеседования.
— Да, конечно, Анастасия Валериановна.
— Насколько я понимаю, вы сейчас в Москве. Когда вы сможете к нам приехать?
— Я завтра же возьму билет и… — Галя запнулась. — Я не знаю, сколько дней ехать до Екатеринбурга.
— Полтора дня. Сегодня у нас четверг. Если вы собираетесь выехать завтра, то у нас вы будете в воскресенье. Да, Галина. Если вы нам подойдете, я бы хотела, чтобы вы приступили к своим обязанностям сразу же. О жилье не беспокойтесь, каждый воспитатель имеет у нас в интернате отдельную комнату. У вас есть какие-нибудь вопросы?
— Нет, Анастасия Валериановна. Мне все ясно.
— Вот и чудненько. Значит, до встречи. Мы будем вас с нетерпением ждать. Только, Галина, если у вас вдруг поменяются планы, обязательно мне сообщите. До встречи.
Когда Галина повесила трубку, в комнате раздались аплодисменты.
— Молодец, Галя, — одобрил Вячеслав Иванович. — Хорошо держалась. Все нормально.
— Я думаю — да. Будет еще персональное собеседование, но я думаю, там проблем не возникнет. Не стали бы они просто так меня из Москвы вызывать.
— Будь очень осторожна, — снова завел свою песню Турецкий.
— Ладно, Александр Борисович, — прервал его Меркулов. — Галя сама все прекрасно понимает. Значит, ты едешь завтра?
— Завтра. Надо взять билет.
— За это не волнуйся. Езжай домой, отсыпайся. Завтра за тобой заедут.
— Только в вагон СВ билет не берите, — улыбнулась Галина. — Возьмите обычный плацкарт. На всякий случай. Откуда у бедной московской учительницы деньги на дорогие билеты? Так что поеду в плацкартном.
— Вот она школа, — важно сказал Вячеслав Иванович. — А мы ведь об этом даже не подумали. Молодец, Галина. Хвалю.
— Учителя хорошие, — улыбнулась Романова.
Выспаться этой ночью Галине не удалось. Вначале она долго собирала вещи, потом бродила по квартире, размышляя о предстоящем ей деле. В три часа забралась с книгой в ванну и пролежала там до четырех.
Лишь после этого легла спать.
Во дворе, несмотря на мороз, дрались местные коты. Под их истошные вопли Галина заснула.
Ей приснилась сцена из «Мастера и Маргариты».
Большой черный кот сидел на шкафу с чайником в руке. При ближайшем рассмотрении Галина поняла, что это Блатной.
— Блатной, а ты что тут делаешь? — удивилась Галина.
Блатной убрал чайник за спину и, наморщив лоб, посмотрел на Галину своими желтыми глазами.
— Что я тут делаю? — недовольным голосом переспросил он. — Примус починяю.
В десять часов за Галиной заехали Вячеслав Иванович, Виктор Солонин и Володя Яковлев.
— Я просто проводить, — сообщил сразу с порога Яковлев. — Увы, Галь. Поехал бы с тобой, но не могу. Но я тебе курицу поджарил.
С этими словами Яковлев продемонстрировал Галине объемистый пакет, распространяющий аппетитные запахи.
— Спасибо, Володя. Курица придется кстати. Я вчера совершенно забыла о том, что в поезде надо много есть.
— Там еще кое-что, — многообещающе подмигнул Яковлев.
В таком составе прибыли на Казанский вокзал.
— Турецкий тоже хотел приехать, — сообщил Вячеслав Иванович, — но у него там столько всего навалилось. Зато он передавал тебе огромный привет и желал успехов. — Он протянул Галине билет. — Поедешь, как и просила, плацкартом. Минимум удобств, зато живое общение с согражданами.
Казанский вокзал к этому времени уже вовсю жил своей привычной каждодневной жизнью. Повсюду бродили бомжи, к стенам жались бездомные собаки. Милиционеры, следя за порядком, гоняли и тех, и других. Бомжи и собаки переходили на новое место, и через какое-то время все повторялось.
Поезд уже стоял на перроне, и одетые в шубы проводницы проверяли билеты у своих будущих пассажиров.
— Дальше я сама, — твердо сказала Галина. — С детства ненавижу, когда меня провожают в поезд, а потом перед самым отправлением выходят из него. Сразу становится жутко тоскливо.
— Ну сама, значит, сама, — развел руками Вячеслав Иванович. — Тогда ступай. И ни пуха тебе.
— К черту!
Оставшись на перроне, они видели, как Галина дошла до поезда, как проводница проверила ее документы.
Еще спустя двадцать минут над вокзалом раздался голос диспетчера.
— Скорый поезд Москва — Екатеринбург. Отправление в одиннадцать сорок две с третьего пути.
Часы показывали ровно 11.40.
— Может быть, все-таки стоило ей сказать, что я тоже вылетаю в Екатеринбург? — спросил Солонин у Вячеслава Ивановича. — Она бы знала, что ее прикрывают.
— Нет, Виктор, — отрицательно покачал головой Грязнов. — Не стоило. Еще, чего доброго, понаделала бы глупостей.
На часах загорелось 11.42.
Проводница зашла в вагон и захлопнула за собой дверь тамбура.
Скорый поезд Москва — Екатеринбург тронулся с места, увозя Галину к месту ее новой работы.
Часть третья
В тылу врага
Глава первая
Аркадий Семенович Климов был без преувеличения человеком гениальным. Его биография была не менее замечательна, чем его таланты.
Еще в школе проявились необыкновенные способности Аркадия Семеновича к химии. В рамках школьной программы ему было тесно, и он постоянно выигрывал всевозможные химические олимпиады. Начиная с шестого класса он с огромным интересом стал читать журнал «Химия и жизнь», а также все издания, каким-либо образом имеющие отношение к его любимому предмету.
Учителя прочили ему карьеру химика, а соученики окрестили юное дарование Менделеевым. При своих уникальных способностях Аркадий Семенович вовсе не был «ботаником». Физически он был сильнее многих ребят в школе и несколько лет даже занимался дзюдо.
Может быть, если бы он был доходягой и родился в Москве, его жизнь сложилась бы иначе. Может быть, тогда бы он поступил в Химико-технологический институт сразу по окончании школы.
Но судьба сложилась иначе, и главную роль в этой судьбе сыграл отец.
Климов-старший был обыкновенным военным: старшим лейтенантом, капитаном, потом майором. Выше майора он не поднялся. Гарнизонная жизнь, постоянные переезды. Армейская атмосфера. С самого юного возраста отец не видел другого будущего для своего сына, кроме армии. Его мечта была, чтобы сын стал генералом и возглавил воинскую часть. Свою собственную несбывшуюся мечту он автоматически, по наследству, передал сыну. Для Аркадия, выросшего в таких условиях, подобная жизненная перспектива была абсолютно естественна. Профессия «химик» была в его сознании неразрывно связана с химическими войсками.