– Слушаю, слушаю, – буркнул Волин.
– Окурки были обнаружены в подъезде, на площадке между третьим и четвертым этажами. Их там много валялось, говорят. Штук пятнадцать. Ребята собрали и отправили их на экспертизу.
– Зачем?
– Они сперва решили, что это из жильцов кто-нибудь курить выходил, опросили всех на этаж выше и ниже. Безрезультатно. Гостей, говорят, тоже не было. А из окна, с этой самой площадки, хорошо просматриваются все подходы ко двору, где был обнаружен труп.
– Та-а-ак, – протянул Волин. – Что за окурки? От каких сигарет?
– «Прима». Моршанская.
– А почему сразу не сообщили? Дежурный помялся:
– Хотели, товарищ следователь, протокол вам отослать, да закрутились. Забыли. Отправим немедленно.
– Ну вы даете, братцы-кролики, – ошарашенно пробормотал Волин и повесил трубку. Теперь оставалось только ждать. Собрав бумаги, Волин отправился к главному прокурору района. Тот, слава Богу, оказался на месте. Никуда не ушел, по важным делам не уехал, сидел за столом, просматривал пухлое «дело», заключенное в серую казенную папку, и пил чай из стакана с эмпээсовским подстаканником. На волинское: «Разрешите» – глянул поверх очков, кивнул:
– А-а-а, Аркадий Николаевич, – приглашающе махнул рукой, закрыл «дело». – Заходи. Как раз хотел поинтересоваться, что там у нас с убийством этой… дамочки. Ну, той, что позавчера ночью нашли. Это ведь твое дело, нет?
– Мое, – подтвердил Волин. – Я к вам как раз по этому поводу.
– А-а-а, – «Главный» откинулся в кресле и снова стрельнул в Волина многозначительным взглядом. – Ну давай, докладывай, что там у тебя? Волин коротко рассказал о беседе с психиатром, о разосланных запросах, об оперативниках, отправленных к «потерпевшим», о своей версии «хода конем». И, чем дольше он говорил, тем яснее понимал, насколько малоубедительно звучат его слова. Для «Главного», разумеется. Тот скучнел с каждой секундой все больше и больше. Округлое, чисто выбритое прокурорское лицо с отвислыми белыми брылями вытягивалось, в глазах прорезалось безразличие. И, погоняемый этим безразличием, как кнутом, Волин помимо желания заговорил чуть быстрее, торопясь закончить, пока не прервали. И, конечно, не успел.
– Одним словом, Аркадий Николаевич, – перебил его «Главный», – никаких сдвигов в деле у тебя нет, так?
– Не совсем. Какие-то есть. И потом, слишком мало времени прошло, – заметил Волин. Он уже все понял. Не хочет «Главный» вешать такое преступление на свою обрюзгшую шею. Не хочет навлекать головную боль на розовую блестящую лысину, сияющую из венчика седых волос. Особенно теперь, когда появилась такая хорошая возможность спихнуть не сулящее скорых дивидендов дельце на горпрокуратуру. Пусть у них голова болит да шея гнется.
– Вот именно, – пробормотал «Главный» задумчиво. – Вот именно.
– Поэтому-то я и хотел попросить вас связаться с руководством МВД, чтобы они выделили людей для патрулирования указанных мной районов, – закончил Волин. – Существует определенная вероятность, что следующее преступление маньяк планирует совершить в одном из этих шести мест. Расчет его был прост. Дело все равно придется передавать. Соображения волинские примут форму отчета о проделанной работе. В горпрокуратуре решат, что, за отсутствием других версий, патрулирование имеет смысл. Ситуации оно не ухудшит, а при большом везении еще и улучшит. Опять же, создается видимость целенаправленных действий. А уж дальше, как говорится, дело случая. Точнее, везения. В случае успеха лавры пожнет тот, от кого исходила непосредственная инициатива. Если маньяка задержит патруль, затребованный райпрокуратурой, то райпрокуратура вообще и «Главный» в частности смогут поставить в квартальном отчете жирную галочку. С другой стороны, если патруль будет от горпрокуратуры, то и похвалы достанутся ей. С третьей – недельное патрулирование, не давшее результатов, вряд ли вызовет большой гнев начальства. В худшем случае, пожурят по-отечески. Что лично он, «Главный», теряет? Ровным счетом ничего. А пойди «волна» посерьезнее, всегда можно «перевести стрелки» на Волина. У него, «Главного», и своих забот невпроворот, времени вникать в детали каждого дела нет, а тут следователь доложил о… ну и так далее. Взял «Главный» со стола волинский список, просмотрел, покачал головой задумчиво, почмокал губами, прикидывая в уме все «за» и «против», обозрел укрепленную на стене карту, бормотнул без особой охоты:
– Многовато народу потребуется, а?
– Много, – согласился Волин. «Главный», лукавый старец, снова вперился взглядом в карту, пожевал собственные мысли, вздохнул тяжко, по-бурлацки, на долю свою незавидную. Качнулся плавно блестящий круг розовой лысины.
– Ладно, Аркадий Николаевич, посмотрим, что тут можно сделать, – и сразу же оговорился: – Но ты должен понимать, последнее слово остается за руководством. У нас с тобой свои соображения, тактические, так сказать, у начальства – свои. Если мне прикажут немедленно передать дело в горпрокуратуру, то тут уж, сам понимаешь, я возражать не смогу.
– Разумеется, – кивнул Волин, подивившись неказистости попытки «Главного» сыграть одновременно в двое ворот.
– Ты бумажки свои оставь. Я позже просмотрю, разберусь. Волин кивнул.
– Только время не терпит. Следующее убийство может произойти когда угодно, в любой момент. «Главный» поднял взгляд на визитера. Колыхнулись мешки под «бычьими» глазами, сошлись грозно седые брови, качнулись недовольно брыли.
– Разберусь. Не хуже твоего понимаю, что к чему.
– Можно идти?
– Иди, – «Главный» величаво махнул медвежьей лапой. – Иди. Появится новая информация – докладывай лично.
– Обязательно. Волин вышел из кабинета, отпустил узел галстука. Вздохнул полной грудью. Постоял несколько секунд, переваривая разговор. Плохой, надо сказать, разговор получился. Отвратительный. Чем дольше «Главный» будет «разбираться», тем вероятнее появление очередного трупа, а очередной труп – лишняя морока на плешивую голову «лукавого старца». И, стало быть, постарается он сбагрить мутное дело, чтобы не получить по шапке от непосредственного руководства. «Поплывет» дело по инстанциям, как лодочка по штормовому морю. И пока оно «к суше прибьется», этот психопат, маньяк чертов, успеет таких бед понаворочать и в таком количестве, – у самых бессердечных инфаркт случится запросто. Волин прошел в кабинет, тяжело плюхнулся в кресло, оглядел заваленный бумагами стол. Где-то тут, в ворохе отчетов и сводок, притаилось окровавленное прошлое конкретного человека – убийцы, носящего очки и бейсбольную кепку.
***
– Алла Викентиевна Ладожская, – таинственно, как пароль, произнес Саша и улыбнулся. Геракл, облаченный в форму внутренней охраны банка, покосился на управляющего – дородного типа с необъятной фигурой и круглым блиновидным лицом, – и положил лопатообразную ладонь на кобуру, из которой выглядывала жалостливая рукоять «макарова».
– А в чем, собственно, дело? – поинтересовался блинолицый управляющий и на всякий случай улыбнулся тоже.
– В шляпе, голубчик, в шляпе, – Саша достал из кармана пиджака «корочки», раскрыл, давая возможность охраннику и управляющему прочесть все до буковки и внимательно рассмотреть фотографию. – С кем Алла Викентиевна общалась наиболее близко?
– Э-э-э-э, – управляющий оглянулся, указал на окошко с цифрой 6. – С Наташенькой… Гхэ… В смысле, с Наташей Раменской общалась. Подруги они. – Он вдруг замолк, посмотрел, щурясь, на визитера. – А почему вы сказали «общалась»? С Аллой что-то произошло? Саша посерьезнел, убрал удостоверение в карман, предупредил, понижая голос:
– Произошло, произошло. Только давайте не будем кричать на весь зал, товарищ. Хорошо?
– Хорошо. Не будем, – лицо управляющего вытянулось и сменило оттенок с «наливной персик» на «летнее небо перед грозой». – Ее… – оглянулся через плечо, прошептал: -…убили, да?
– Почему вы так решили? – быстро поинтересовался Саша.
– Ну как… – управляющий растерялся. – Вы же сами сказали…
– Я ничего такого не говорил.
– Как не говорили?
– Да вот так. Не говорил и все. Я сказал: «произошло», а «произошло» вовсе не предполагает убийство. Алла Викентиевна могла попасть под машину, утонуть, отравиться газом. – Саша подался вперед, почти прижался к управляющему и, приблизив лицо к белесому «блину», едва не коснувшись носом носа собеседника, понизил голос уже даже не до шепота, а до почти неразличимого выдоха: – Так откуда вы знаете, что ее убили? Именно убили?
– Ничего я не знаю! – взвизгнул управляющий, испуганно отшатываясь.
– Я так сразу и подумал, – спокойно и уверенно заметил Саша, выпрямляясь. – Любому ясно: вы – честный человек. По нашей линии. А с остальным разберется налоговая инспекция, – и обаятельно поинтересовался: – Так как, вы сказали, зовут подругу Аллы Викентиевны? Наташа? Чудесное имя. Значит, пойду теперь побеседую с Наташей.
– Рабочий день ведь, – тоскливо брякнул в широкую кашемировую спину управляющий. – Клиенты. Саша резко развернулся на каблуках, вскинул удивленно брови:
– Что вы сказали, простите?
– Ничего, – быстро заверил его блинолицый. – Я нем, как рыба.
– Да? Значит, мне показалось, – кивнул Саша и зашагал к нужному окошку. Наташа оказалась очаровательной девушкой. Как раз в Сашином вкусе. Она изучала какие-то данные, появляющиеся на мониторе компьютера, что-то выписывала в широченную ведомость, что-то, наоборот, набирала на клавиатуре. Получалось это у нее чрезвычайно ловко. Оперативник навалился локтем на стойку, растянул губы в улыбке то ли Жерара Филипа, то ли Луи де Фюнеса, поздоровался:
– Добрый день, Наташа.
– Здравствуйте. – Девушка на секунду оторвала взгляд от монитора, но тут же вновь вернулась к работе. – Вы насчет карты? Подождите секунду, пожалуйста, я сейчас освобожусь. Саша почувствовал себя уязвленным. Еще бы, такая улыбка даром пропала.
– Вообще-то я не насчет карты, – буркнул он. – Даже если это – прикупной туз. Сомнительного качества острота «утонула» следом за игривой улыбочкой.
– Да? – слегка рассеянно спросила девушка.
– Да. – Саша привык, что дамы обращают на него внимание. Исключения нарушали его хрупкое душевное равновесие. – Кстати, вы не устали работать? Может быть, прогуляемся, пообедаем где-нибудь?
– Нет, спасибо. – Наташа набрала очередную команду, щелкнула по клавише «Enter», повернулась к собеседнику и вежливо поинтересовалась: – Слушаю вас.
– Вот так вот, – разочарованно произнес себе под нос оперативник. – Она, оказывается, меня даже не слушала. – Он кашлянул и попробовал воспроизвести коронную «бронебойную» улыбку еще раз, но ничего не вышло. Наташа терпеливо ждала. Тогда оперативник вздохнул и примирительно произнес: – Вообще-то я из милиции. И мне необходимо с вами поговорить с глазу на глаз.
– Вообще-то, – в тон ему ответила девушка, – перерыв у меня только через сорок минут.
– Вы из-за этого толстяка, что ли, беспокоитесь? – Саша стрельнул глазами на управляющего, бестолково-выжидательно мнущегося поодаль. – Так вы не волнуйтесь, я с ним уже договорился, – и, обернувшись, состроив вопросительную физиономию, показал на пальцах: «Мы тут отлучимся ненадолго? Как вы смотрите?» Управляющий быстро-быстро закивал. На лице его отразилось непередаваемое облегчение, смешанное с абсолютно искренней радостью. Мол, и пожалуйста, и на здоровье вам, идите себе, идите, идите, найдется, кем подменить, и вообще, это не проблема, даже не берите в голову. Господи, пустяки какие. Кстати, его, управляющего, ни капельки не затруднит посидеть за стойкой полчасика-час, а если надо, так он может и больше… Не дожидаясь окончания этого исполненного страсти и небывалого творческого подъема мимического монолога, Саша вновь повернулся к Наташе:
– Я же говорил. Он совсем не возражает. Наташа пожала плечами, легко поднялась с казенного стула. Фигурка у нее была под стать личику. Саша млел. Накинув пальто, девушка вышла из-за стойки, остановилась, выжидательно глядя на «расплывающегося» кавалера:
– И где вы намерены разговаривать?
– Меня Саша зовут, – сообщил оперативник и, непонятно почему, покраснел.
– Мое имя вам известно, – кивнула девушка. – Так где же мы будем разговаривать?
– Да где угодно… Госп… Где угодно! – По Сашиному лицу было видно, что он, не медля ни секунды, пригласил бы спутницу в ресторан и разговаривал бы там до самого вечера, а то и до ночи, но, во-первых, служба, во-вторых, романсы, которые навязчиво мурлыкали в кармане те самые, бумажные. – Пойдемте в скверик, что ли? Покурим. Наташа засмеялась звонко, прикрывая тонкой ладошкой рот и откидывая голову. Волосы у нее были длинные, прямые, цвета начищенной латуни. Саша судорожно сглотнул и подумал о том, что в безумно нудном процессе, именуемом «работой со свидетелями», иногда вдруг открываются довольно приятные стороны. Под бдительным взглядом Геракла в форме они вышли на улицу. Погодка не располагала к сидению по скверикам, но Наташа послушно следовала за Сашей. Они присели на узенькую, застеленную газетками лавочку, достали сигареты. Саша – «Мальборо», Наташа – тонкого валютного «Давыдова». Оперативник донжуанисто щелкнул зажигалкой. Закурили, помолчали, переваривая первые, самые вкусные затяжки.
– Наташа, у меня к вам большая просьба, – нарушил затянувшуюся паузу Саша. – Расскажите мне поподробнее про Аллу.
– Ладожскую?
– Именно. Наташа вдруг прямо и внимательно посмотрела на оперативника.
– Что-то не так?
– Да нет, все нормально. Так это из-за вас Алка не ходит на работу?
– С чего это вы взяли? Наташа еще несколько секунд разглядывала его, затем шевельнула тонкой ладонью.
– Ерунда. В любом случае с Алкой у вас ничего не получится, не тратьте зря время.
– Почему не получится? – навострил уши Саша. – Я что, не в ее вкусе?
– Да нет. В ее.
– Тогда почему не получится? Девушка вздохнула и отвернулась, словно разговор стал ей неинтересен.
– Потому, что Алка ждет не милиционера, а принца.
– В смысле? Романтик, что ли?
– Романтик, да, – Наташа усмехнулась. – Розовые замки Алке не интересны. Ей интересны замки вообще. Желательно старинные, несколько и в самых живописных уголках белого света. Так достаточно понятно?
– Вполне, – разочарованно протянул Саша. – Не дурак.
– Я так и подумала. – Девушка бросила сигарету в урну, отряхнула ладошки, взглянула на часы, поинтересовалась: – Это все, что вы хотели узнать?
– Наташа, – Саша полез в карман пальто, где у него лежала одна-единственная фотокарточка. – Вы сядьте, успокойтесь, расслабьтесь. Он говорил это таким ненатурально-беспечным голосом, что девушка сразу встревожилась.
– Что случилось? С Алкой что-нибудь произошло, да? Почему вы сразу не сказали?
– Да успокойтесь вы! – прикрикнул на нее Саша и сразу же почувствовал себя в своей тарелке. – Еще неизвестно, ваша ли это подруга, – солгал он. У самого-то сомнений уже не оставалось. Несколько дней не была на работе. Куда уж тут сомневаться. – Сейчас я покажу вам фотографию, а вы скажете мне, Алла это или нет. Хорошо?
– Хорошо, – не слишком уверенно кивнула Наташа. Оперативник вытащил из кармана карточку. Мертвенная бледность залила лицо девушки, дрогнули губы. Ответ уже не требовался. Саша спрятал фото в карман пальто и вздохнул.
– Значит, все-таки она. Алла Викентиевна Ладожская.
– Да, это Алла, – едва слышно прошептала Наташа. Она торопливо отвернулась, плечи ее затряслись. Плакала девушка совершенно беззвучно и оттого особенно жалобно. Саша приобнял ее.
– Ну, ну, ну. Все, все. Успокойся, успокойся. Ну? Успокойся, говорю. – Наташа шмыгнула аккуратным носиком, достала из нагрудного кармана платок, промокнула глаза. Саша внимательно наблюдал за ней. – Ну все? Молодчина.
– Даже не верится, – пробормотала девушка. – Два дня назад сидели вместе на кухне, болтали, планы строили и вот… Глаза ее снова наполнились слезами, и Саша, опасаясь нового приступа рыданий, жестко приказал: