Мне видно было из машины, что охранники с журналистом поздоровались за руку и пропустили внутрь. Через пару минут он появился с несколько взъерошенным Сашей-Матвеем. Тот активно размахивал тонкими руками и что-то не с меньшим энтузиазмом объяснял Сергею. Правда, при виде меня, стал сама галантность, поцеловал руку, выдал парочку витиеватых комплиментов и уточнил, куда едем.
— Ко мне, — сказал Сергей и вкратце поведал о случившемся.
Уже на кухне у Сергея, проживавшего, кстати, в моем районе, меня попросили подробно рассказать о вчерашних событиях в особняке депутата Госдумы.
— Жирный допрыгался, — заметил Саша-Матвей, выпуская дым в потолок. — Вечно работал на два фронта. А в последнее время, может, и на три.
— Он работал на Надежду Георгиевну? — уточнила я.
— И на нее тоже.
Саша-Матвей пояснил, что не кто иная, как моя свекровь оплачивала последнюю избирательную кампанию Жирного. Что касается депутата Госдумы Кошкина, у которого в особняке я была вчера, то его спонсировал в продвижении к мандату Мурат Хабибуллин. По большей части, Жирный, конечно, продвигал Надеждины интересы, но был замечен и с Камилем Хабибуллиным. У Саши-Матвея имеются соответствующие снимки. Правда, печатать их в еженедельнике не имело смысла. Они могли заинтересовать только Черную королеву (или акулу), но не массового читателя.
— А Надежда Георгиевна многое теряет со смертью Жирного? — спросила я.
Нет, ответили мне. Конечно, потраченные на избирательную кампанию средства аукнулись. Но не исключено, что Жирный их уже отработал. А госпожа Багирова-старшая с тем же успехом купит какого-нибудь другого чиновника или депутата. Были бы бабки — чиновник с депутатом найдутся. Нефтяных королев мало, так что из чиновников, да слуг народа, желающих продаться за нефтяные бабки, к ним очередь выстроится.
Затем Саша-Матвей сел за телефон. Судя по разговору, звонил знакомым ментам. Примерно минут через двадцать, когда я выпила уже две чашки кофе и подумывала, не пора ли мне собираться домой, он разговоры закончил и посмотрел вначале на своего друга, потом на меня.
— Все задержанные сегодня в выставочном комплексе так или иначе связаны с империей Хабибуллиных: непосредственно работают там, а также разными способами содействуют процветанию. Пока им не предъявлены никакие обвинения и, скорее всего, их отпустят, но важен сам факт. Ты заснял процесс, Серега?
Приятель кивнул, объявив, что к утру все проявит.
— Отлично! — воскликнул Саша-Матвей, потирая руки.
— А можно мне будет посмотреть фотографии? — пискнула я.
Мне хотелось знать, узнаю я кого-то из господ или нет. Серега наверняка использовал какую-то хитрую технику, чтобы лица вышли четко.
— Послезавтра читайте наш еженедельник, — обладатель двух имен галантно припал к моей руке. — Там будут и снимки крупным планом, и весьма интересный текст вашего покорного слуги. Кстати, знаете почему ОМОН понесся в выставочный комплекс?
Мы с Сергеем выжидательно уставились на него.
Оказалось, что от неизвестного, позвонившего дежурному по городу, поступила информация о готовящейся разборке. Назывался конкретный адрес.
— Неужели и фамилии сказали? — поразился Серега. — Не очень-то верится, чтобы люди из верхушки «Татанефти» сами затеяли стрельбу.
— Нет, конечно. Менты просто решили, что «Татанефть» наезжает на «Алойл», и надо пообщаться с отдельными товарищами. В целях профилактики, так сказать. — Саша-Матвей игриво подмигнул мне.
Глава 19
Меня довезли домой часам к двум. Я опять валилась с ног и обещала себе завтра спать до упора. А не отключить ли на ночь телефон? Но я не успела: он подал назойливый сигнал, требуя снять трубку. Снимать или не снимать?
— Где ты шляешься полночи?! — завопила свекровь точно так же, как вчера ее сыночек.
Неужели сегодня на нее покушались? Кем она прикрылась, интересно? Небось каким-нибудь юношей типа Толика. Или она накаченных молодцев предпочитает?
— Не ваше дело, — огрызнулась я. — И вообще в какое время вы звоните? На часы хоть удосужились посмотреть?
— Я тебе уже несколько часов звоню, а ты весь вечер где-то шляешься! Только сейчас дозвонилась. Толик у тебя?
— Нет.
— Он домой поехал? — не отставала Надежда.
Я ответила, что понятия не имею, где ее Толик и меня этот вопрос совершенно не интересует.
— Так вы что, не вместе гуляли? — поразилась она.
Пришлось сказать, что я встретила знакомого и отошла с ним в сторону. Когда вернулась, Толика не было. Мы обошли весь выставочный комплекс, еще немного потусовались на презентации, потом решили уехать. Машины, на которой меня привезли, на месте тоже не оказалось.
— К водителю подошли двое мужиков, — сообщила Надежда Георгиевна, — и сказали, чтобы уезжал. Что тебя и Толю пригласили в ресторан и вы поедете на машине приглашающих. Водителю нечего ехать следом и сидеть у дверей ресторана. И этот идиот уехал! И мне еще сказал, что это, наверное, Ольга Викторовна о нем побеспокоилась! Заботливая ты наша. Но ты никого не посылала?
— Никого, — растерянно пробормотала я.
— Может, Толик в самом деле поехал в ресторан и до сих пор не может позвонить? Не хочет, чтобы его кто-то слышал? — задумчиво спросила себя госпожа Багирова.
— Вы ему на сотовый звонили? — я вспомнила, что у моего сегодняшнего сопровождающего был телефон.
— Телефон включен, но никто не подходит. Боюсь, опять трубку потерял. С ним уже такое случалось. Балбес.
— А он точно не мог отпустить водителя? — спросила я.
— Это не пришло бы ему в голову, — хмыкнула свекровь. — Ладно, ложись спать. Ты завтра на дачу?
— Да, — подтвердила я, обещав вернуться в воскресенье вечером.
На прощание Надежда велела мне явиться в понедельник в десять ноль-ноль в особнячок на Неве, она сама туда приедет и проведет со мной инструктаж. Далее она просила передать приветы внукам, своему бывшему мужу и моему отцу, после чего даже пожелала мне спокойной ночи и повесила трубку. Я отключила телефон и включила его только в одиннадцать утра, когда проснулась.
Мне не удалось даже сполоснуть лицо: он тут же зазвонил. Из ванной я бросилась к аппарату, думая, что если это опять обожаемая родственница, то следует послать ее по известному русскому адресу. Такой язык она понимает прекрасно. Сколько можно меня доставать?!
Но это был свекор.
— Оля, — сказал он как-то робко, — Оля, ты понимаешь…
Мои с утра мне никогда не звонят. Если вообще звонят, то только вечером. Ах да, вчера и позавчера они же не могли меня застать, наверное, хотят попросить что-то купить по пути на дачу.
Но дело было совсем в другом. Сегодня ночью пропали дети.
— Как? — не поняла я. — Как пропали? Куда?
— Мы с Витей, твоим отцом, Оля… Ты когда приедешь? Давай лучше не по телефону.
— Вы милицию вызвали?
— Да нет пока. Тут, понимаешь, такое дело…
— Сейчас выезжаю!
Я быстро оделась, выпила воды, ничего не ела, так как кусок не лез в горло, и разумеется, не красилась. Схватила сумку и бросилась к «запорожцу», ночевавшему у меня под окнами. Гнать на нем не было возможности при всем желании, но я выжимала из машины все, на что та была способна. Гаишники (то есть гибэдэдэшники) не обращали на меня никакого внимания, пусть «запор» и превысил скорость, но что возьмешь с его владелицы? Да и перед коллегами, наверное, было бы стыдно за штраф с такой машины. А я бы бумажку всем знакомым показывала, хвастаясь.
До дачи мне удалось доехать в рекордные сроки. Деды сидели за столиком под яблонькой на покосившихся деревянных скамейках, которые им все недосуг укрепить, и заливали горе пивом.
— Так, давайте с самого начала, — устало сказала я. — Чем вчера занимались?
— Оля, ты, может, с нами пива выпьешь? — предложил отец.
— Мне еще за руль садиться. Лучше чаю завари и поесть чего-нибудь сваргань, а то я не успела.
Отец был рад уйти в дом, а свекор приступил к рассказу. Вчера у пляжа снова остановились Камиль с Рашидом. Купались, играли с детьми, а дедам вручили по большой банке какого-то иностранного пива, причем холодненького: у Камиля в машине бар с холодильником.
«Где этот бар был, когда мы к депутату ездили?» — пронеслась мысль.
Вечером к дедам, продолжавшим наслаждаться пивом (уже отечественной «Балтикой» из бутылок), зашел новый сосед, поселившийся в третьем доме от нашего. Они еще выпили — за знакомство. В результате с трудом добрались до кроватей: жаркая погода способствовала быстрому опьянению. А если учесть, что все легло на старые дрожжи…
Когда проснулись утром, детей на их кроватях не было. В первый момент деды не забеспокоились: уже неоднократно случалось, что Катька с Витькой поднимались раньше их, сами готовили себе завтрак и отправлялись на улицу. Да и, если быть откровенными, дедам в первые минуты после пробуждения было не до внуков: мучились после вчерашнего.
Старики немного полечились пивом, сокрушаясь, что время квашения капусты еще не пришло — они любят с утра пропустить по стаканчику капустного рассола (лучшего по мнению моих родственников средства для восстановления сердечной деятельности и против обезвоживания организма), предпочитая его огуречному, не говоря уже про маринады с уксусом, которыми себя только травить (по выражению моего отца и Петровича). Прошлогоднюю квашеную капусту, которую деды заготавливают собственноручно в товарных количествах, давно съели. Ни в какие биологически активные добавки и трезвящие порошки с громкими названиями, в последние годы появившиеся у нас в продаже, мои родственники не верят. В так называемый рецепт Петра Первого (густой компот из сухофруктов, который якобы варили на царской кухне) тоже, возможно потому, что не любят сладкое, да и дети при виде компота их обычно опережают.
После процедуры пивного лечения деды отправились на поиски Катьки с Витькой. Мой отец со свекром, как и обычно после обильных возлияний, хотели предложить детям идти не на залив, а отправиться на холодное озеро. Для этого, правда, требовалось проехать пару остановок на электричке, а оттуда еще пройтись пешком, но деды считали, что холодная вода того стоит. Детки, правда, предпочитали теплую, но выезд на озеро был разнообразием в летней рутине и они иногда соглашались. Тем более, им многократно объяснялось, как дедушкам тяжело после вчерашнего.
Но внуков нигде не было. Деды расспросили соседей, и выяснилось, что Катю с Витей никто не видел: ни дети, ни взрослые. Тогда они решили отправиться в дом к новому приятелю. Сами не могли объяснить этого порыва, но, наверное, в душе хотели поделиться с собутыльником горем и, не исключено, его залить.
Но в третьем доме жили давно знакомые люди. Деды снова отсчитали дома и зашли во все «третьи». Нигде никаких новых жильцов не появлялось. Они оба были уверены, что мужик сказал «в третьем». Тогда поиск продолжился в четвертых и пятых. Все соседи оказались старыми и, если не знали дедов по имени, то неоднократно видели.
Про нового жильца вообще никто не слышал.
Тогда старики забеспокоились не на шутку. Первым делом решили позвонить мне, надеясь, что я еще не выехала из дома, и спросить совета.
— Надо, наверное, заявлять в милицию, — сказал свекор, я тем временем прикидывала, кто мог прихватить детей и с какой целью.
Склонялась к тому, что это сделал Камиль. Не зря же он вдруг стал проявлять такой повышенный интерес к моим деткам, в особенности после того, как со мной разругался. Но что он потребует? Надеюсь, Камиль понимает, что денег он с меня взять не может. Квартиру мою видел, машину тоже.
Но он может получить деньги с Лешки и Надежды Георгиевны. Заплатит ли Лешка за детей? Признаться, я не была уверена. Свекровь же, по моему мнению, за любимых внуков отвалит любую сумму. Если, конечно, Хабибуллиным нужны деньги, а не что-то другое.
В общем, нужно возвращаться в город и ехать к Надежде. Предупреждать, что вскоре следует ожидать каких-то требований. И спрашивать ее совета: самим позвонить Хабибуллиным или подождать?
Прикрыв глаза, я стала вспоминать, как развивались события. Покушение на Лешку, к счастью, неудачное. Убийство депутата, чью избирательную кампанию финансировала госпожа Багирова. Потом еще одного. Про второго депутата не знаю, но не исключаю, что они работали на пару с Жирным. Это вполне можно выяснить. Еще одно покушение на Лешку. А вчера из выставочного комплекса забрали всех людей Хабибуллина, присутствовавших на презентации. И, похоже, не с подачи Надежды. Но Мурат с Камилем вполне могли решить, что это она постаралась — и нанесли ответный удар.
— Давайте пока повременим с милицией, — посмотрела я на свекра и отца. — Надо посоветоваться с Надеждой Георгиевной.
В любом случае я в ее возможности верила больше, чем в милицию.
Деды переглянулись и сообщили: уверены, дети пропали из-за каких-то бабушкиных дел. В эти минуты «партийной суке» должно было здорово икаться.
Мы решили, что мой отец останется на даче — вдруг детей вернут, а свекор отправится со мной в город.
Быстро перекусив и выпив кофе, мы на пару с Петровичем тронулись в путь. Дедушка Вова кряхтел и вскоре попросил остановиться у придорожного кафе и купить ему холодненького пивка: «очень жжет нутро».
— Пригубить надо, Оля, — тяжко вздохнул Петрович.
Под этим словом люди понимают разные вещи. Мой родственник: засосасть пол-литра водки без закуси или пяток бутылок пива одну за другой. Я купила ему две. По мере вливания вожделенной жидкости в организм можно было визуально наблюдать, как свекор приходит в чувство. К моменту прибытия в Надеждин двор и после еще одной бутылки пива он был уже, как огурчик. Интересно, а до моего приезда на дачу он сколько выпил?
Я припарковала машину в том же месте, где она стояла в предыдущий раз, а когда мы со свекром из нее вылезли, из Надеждиного подъезда уже нарисовались двое крепких молодцев, сообщивших, что хозяйка отсутствует, но оставила распоряжения на тот случай, если я вдруг позвоню. На случай моего приезда никаких распоряжений оставлено не было.
— Тогда свяжитесь с Надеждой Георгиевной и скажите, что я жду ее у нее дома, — попросила я. — Кстати, где она?
— На опознании, — с невозмутимым видом сказал один из парней.
Это было уже слишком.
На мгновение я лишилась чувств и, по всей вероятности, стала сползать по боку машины, но один из парней успел подхватить меня. К свекру не успели — и он грохнулся на асфальт. Когда мы с парнями подошли к Петровичу, он уже храпел.
Хорошо все-таки быть алкоголиком.
Чертыхаясь, парни подхватили бывшего мужа хозяйки под руки и потащили в дом багажом. Я последовала за ними. Меня, кстати, не забыли спросить, в состоянии ли я передвигаться самостоятельно.
Свекра уложили на ничем не застеленный топчан в комнате, откуда охранники наблюдают за двором. Мне дали воды, спросили, не желаю ли чего-нибудь покрепче. Я отказалась.
Парни тем временем позвонили Надежде на сотовый и пояснили, что мы со свекром приехали к ней домой, а также рассказали, в каком состоянии находимся в данный момент. Состояние было оценено очень точно. Свекровь велела передать трубку мне. Я не дала ей сказать ни слова, спросив лишь:
— Оба? Они оба мертвы?
— Оля, ты же, кажется, трезвая, — рявкнула Надежда Георгиевна, — и головой не ударялась, как мне сказали. Один.
— Витя? А Катя где? Ее вернули? Она не ранена? С ней все в порядке? Она в больнице? Да не мучьте же меня!
На другом конце повисло молчание, потом свекровь осторожно поинтересовалась, все ли со мной в порядке.
— Ну как со мной может быть в порядке, если Витя мертв?! — я была на грани истерики. — С Катей что?! Говорите!!!
Охранники, слушавшие разговор, смотрели на меня как-то странно.
— Оля, ты про детей говоришь? — спокойным голосом уточнила Надежда Георгиевна.
— А про кого же еще?!
— Где они?
— Они не в морге?! — робко проблеяла я. — Вы не Витю опознавали?
— Оля, мне сказали, что ты — абсолютно трезвая. Ты ничего не нюхала, не кололась?
— Надежда Георгиевна, дети пропали!!!
До свекрови, наконец, дошло, что я пытаюсь до нее донести, и она попросила подробно рассказать, что мне известно, затем велела садиться в машину, ехать в направлении больницы и спросить, где там морг. У морга меня в «вольво» будет ждать верный Надеждин шофер. А ей пока необходимо оформить документы. Затем мы вместе продумаем план дальнейших действий.