Немного позже Сократ взялся за своего слугу.
— Велдон, вы дьявольски плохо чистите обувь. Мистер Штейн сделал мне по этому поводу замечание.
— Я искренне сожалею, мистер Смит, — извинился Франк. — Обувь — это мое слабое место. Обещаю вам основательно заняться этим, как только мы вернемся в Лондон.
Открыв дверь в свою гардеробную, Сократ объяснил:
— Вы будете спать здесь, Франк; сюда нужно будет перенести кровать. Рядом находится комната мисс Темальтон. Спать вы обязаны днем, а ночью, во время моего отсутствия, вам следует бодрствовать. Лучше всего, если будете находиться здесь в темноте с открытой дверью.
— Вы ожидаете покушения на эту даму?
— Я уверен в этом, — ответил Сократ.
Глава 17
На следующий день рано утром братья покинули «Принценгоф». Их провожала Молли Темальтон, которая долго махала вслед поезду. Потом было утомительное путешествие, Только глубокой ночью они достигли Эксетера. До наступления дня предпринимать что-либо было невозможно; оба были настолько утомлены, что проявили интерес только к комфортабельным постелям в отеле «Корона». Но прежде чем пойти спать, Сократ еще раз поговорил по телефону с Молли, к досаде Лексингтона, узнавшего об этом разговоре позже. На следующее утро после раннего завтрака они сели в машину, взятую напрокат. Миля за милей проносился мимо них пустынный ландшафт, пока машина не помчалась вниз по крутым переулкам Акбуртона и не достигла болота.
— Вероятно, это здесь, — сказал Сократ, указывая на здание, одиноко возвышающееся на горизонте. — Странно, Дартмур известен отсутствием леса, а эта ферма кажется окруженной поясом деревьев.
— Нет, сэр, это не деревья, — вмешался в разговор шофер. — Это стена.
— В таком случае, она довольно высока, — удивленно заметил Сократ.
— Совершенно верно. Она обошлась дороже, чем само поместье, — рассмеялся шофер. — В округе эту ферму называют «Французской диковинкой».
В самом деле, ограда была так высока, что когда машина остановилась около дома, то не видно было крыши здания.
— Очень большой эту ферму назвать нельзя, — разочарованно сказал Сократ.
— Так ведь это, вообще-то, не ферма, — ухмыльнувшись сказал шофер. — Домишко, ничего более. Свое имя он получил от лужи, находящейся в пятнадцати минутах езды отсюда. Лужа, через которую протекает ручей. Иногда там даже можно наловить жирную форель.
Братья обошли по периметру владение, которое представляло собой правильный прямоугольник, каждая сторона которого была равна двадцати пяти метрам. Зубцы пятиметровой ограды были усеяны осколками стекол, и единственный вход был через крепкие дубовые ворота.
— Ну, Лекс, теперь мы должны осмотреть изнутри эту крепость, — сказан Сократ.
Он попробовал открыть ворота большим ключом с металлической пластиной, но ключ не поворачивался. Тогда Смит, который захватил с собой масленку, накапал немного масла в замочную скважину. Вторая попытка открыть ворота увенчалась успехом. Ключ повернулся с пронзительным скрипом, и ворота со скрежетом приоткрылись на несколько сантиметров. Однако предстояло преодолеть еще одно препятствие, потому что с внутренней стороны ворот вырос громадный куст, который своими ветвями прижимал створки ворот.
— По меньшей мере лет двадцать эти ворота не открывались. Лекс, возьми у шофера топор; я купил его сегодня утром.
Но прошло еще немало времени, пока они протиснулись в сад и очутились в совершенно запущенном месте, заросшем кустарником и травой. Окна маленького дома были закрыты ставнями, и над всем витал дух разрушения и тления, которые не могло разогнать даже солнечное утро летней поры.
— Нет никакого смысла обыскивать сад. Мы лучше ограничимся домом. Пойдем, — сказал Сократ после короткого обзора сада.
Второй замок тоже потребовал обильной смазки. Дверь открылась, причем скрип петель вызвал у Лексингтона дрожь. Они очутились в просторной прихожей. Толстый спой пыли покрывал дубовый стол, который вместе с затканной паутиной висячей лампой составлял всю меблировку этой комнаты. Из двух дверей в комнате Сократ открыл левую, следствием чего было паническое топанье крошечных лапок.
— Мыши, — констатировал он, подошел к окну и открыл ставни.
Комната была скудно обставлена мебелью, о качестве которой было трудно судить. Ковер наполовину изъеден мышами, которые использовали шерсть для утепления своих гнезд, а слой пыли на картинах был настолько толст, что не сразу можно было догадаться, что они изображают. В другой комнате, несколько большей, с двумя окнами, их обдал своеобразный запах затхлости. Стол посередине комнаты был накрыт как бы к обеду, с одной стороны стоял слегка отодвинутый стул. Слева от тарелки возвышался покрытый слоем пыли маленький, черный, цилиндрической формы предмет.
Сократ сдул покрывавшую его пыль, которая плотным облаком взвилась вверх.
— Сигара. Видишь, как она здесь прожгла скатерть? У английских курильщиков не встретишь такой тонкий, неплотно свернутый стержень.
Он вышел из комнаты, а затем вернулся с веником.
— Открой окно, Лекс, я буду подметать.
Только он начал мести, как остановился, низко нагнутся и весь напрягся при виде пятна на неокрашенном полу: такие пятна ему и раньше при разных обстоятельствах приходилось неоднократно видеть…
— Лекс, ты знаешь, что это такое? Кровь…
— Ты уверен в этом?
— Через две минуты я скажу точно, — ответил Сократ, соскабливая это место своим перочинным ножом. Поднеся крошки к окну, он стал рассматривать их через лупу.
— Совершенно ясно различимые кристаллы… Анализ, который я проведу после нашего возвращения в отель, подтвердит мои предположения. Да, это кровь. Однако чья она?
Его острый взгляд ничего не пропускал, но больше ничего не удалось открыть; тогда он снова взялся за веник, пока весь пол не оказался чистым.
— Так, — с оживлением сказал он, — здесь следы крови ведут дальше, к двери. Вероятно, мы их сможем проследить и, в прихожей.
Его предположения оправдались: там на полу тоже имелись пятна, которые, вероятно, вели в сад. Но на пороге у двери ветер и дождь уничтожили следы.
Серьезные и задумчивые, братья вернулись в комнату, которая, очевидно, служила столовой.
— Что это такое? — внезапно воскликнул Сократ, указывая на круглую дырку в потолке.
Не ожидая помощи Лексингтона, он взобрался на стол и своим перочинным ножом отковырнул штукатурку настолько, что мог нащупать находящиеся под ней балки.
— Думаю, что это здесь, — сказал он.
Он ловко продолжал орудовать ножом, и скоро в его руке оказался кусок металла темного цвета.
— Скажи же наконец, что ты там нашел? — торопил его Лексингтон.
— Пулю, мой милый, и ничего больше. Именно пулю. Которая прошла уже сквозь чье-то тело, потому что потеряла свою форму, прежде чем вонзиться в дерево.
— Так, значит, здесь произошло убийство? — прошептал его брат.
— Убийство или попытка к нему.
На верхнем этаже дома находились две спальные комнаты. Но только на одной из кроватей были подушки и одеяло — изношенное и разъеденное. Рядом с кроватью стоял раскрытый чемодан, совершенно пустой, из чехла которого вырезали пластинку с наименованием фирмы или чьей-то фамилией. Пуст был и лежавший под кроватью второй чемодан.
— Странно, — проворчал Сократ. — Путешествующие обыкновенно не имеют привычки таскать под мышкой свое платье, свернутое в узел, и оставлять свои чемоданы. Может быть, кухня даст нам какое-либо объяснение?
Кухня была в задней части дома и представляла собой большую комнату с низким потолком. Оба ее окна были обнесены решетками, и сверх того закрыты крепкими ставнями с железными штангами. Понадобилось больше часа работы, чтобы открыть их и дать доступ дневному свету в помещение кухни.
Первый взгляд Сократа упал на неуклюжую старинную французскую плиту. Внутри ее были громадные горы золы, которая даже частично высыпалась наружу и смешалась с пылью на полу.
— Пусть меня назовут сельским старостой, если это не остаток воротника! — воскликнул Сократ через некоторое время, роясь в серой пыли. — Но, к сожалению, больше ничего здесь нет. Пойдем обратно в столовую, Лекс.
На решетке камина также было большое количество золы. С безграничной тщательностью слой за слоем разрывал Сократ пепел в камине, и его труды были вознаграждены. Зажатый между двумя кирпичами, лежал сильно обожженный треугольный кусочек бумаги. Сократ осторожно пинцетом вытащил его и снова согнулся над своим увеличительным стеклом.
— Черт возьми!
Лексингтон, полный любопытства, заглянул к нему через плечо и тщетно пытался проникнуть в путаницу лиловых линий на желтой бумаге, которая заставила всегда хладнокровного Сократа издать удивленный возглас.
— Что ты об этом думаешь? — спросил Лексингтона старший брат.
— Мне кажется, что это кусочек какой-то этикетки.
— Неверно, неверно, мой мальчик. Совершенно неверно. Это клочок банковского билета в сто или тысячу франков: это установит эксперт. Если ты этот клочок бумаги будешь держать против света, то увидишь на нем следы водяных знаков.
— Но, Сок, кто же станет сжигать банкноты? — запротестовал пораженный Лексингтон.
— Тот, кто может себе позволить сжигать деньги, — последовал ответ. — Здесь нам делать больше нечего с нашими инструментами. Итак, в отель, в ванну.
Они, вероятно, представляли собой довольно забавное зрелище, так как при виде их шофер разразился веселым хохотом.
— Вероятно, там было много грязи, сэр?
— Немало этой грязи мы захватили с собой, — пошутил Сократ.
На обратном пути шофер осведомился, не хотят ли они купить эту ферму, потому что в Эксетере они выдали себя за покупателей, интересующихся этой усадьбой.
— Возможно, возможно, — ответил Сократ. — Не могли бы вы нам порекомендовать садовника? Надежного человека, который смог бы скосить здесь всю траву и уничтожить все заросли.
— Это я могу взять на себя, сэр. Я живу в Акбуртоне, и у меня будет отпуск на четырнадцать дней.
Это предложение пришлось Сократу по душе, человек производил положительное впечатление.
— Хорошо. Я прикажу изготовить для вас ключ от ворот и перешлю его вам. В дом, однако, вы входить не должны. И если при приведении в порядок сада найдете что-нибудь интересное, то должны это сохранить для меня.
Когда Сократ часом позже принял ванну в гостинице и снова принял приличный вид, он сказал своему брату:
— Это счастливая случайность, что нам удалось нанять этого человека. Если бы я послал туда людей из города, наверняка не обошлось бы без лишних разговоров.
— Что, собственно говоря, ты надеешься там найти? — спросил его Лексингтон.
— Что? Никогда ведь неизвестно, что найдешь.
— А как ты себе представляешь это преступление?
— По-моему, человек, который лишился жизни в этом доме, был Деверу, банковский грабитель. Очень многое говорит за то, что его убил Джон Мендель.
Глава 18
— Убил его? — повторил Лексингтон, когда пришел в себя от удивления. — Но ведь Деверу ускользнул в Южную Америку?
— Если он действительно ускользнул, то моя теория, конечно, превращается в ничто.
— Боб Штейн в своих записях констатировал, что в этот день Мендель находился вместе с ним в Кардифе…
— Они могли находиться там в этот день, если ты подразумеваешь 27 февраля, о котором упоминает Мендель в своем «сообщении» на заглавном листе. Но отсюда совершенно не следует, что в этот день Деверу был убит. Наконец, Боб Штейн мог только приблизительно сказать о дне, когда он работал вместе с Менделем, то есть до воскресенья, когда они вернулись в Лондон. Потому что вслед за этим Боб Штейн провел четырехнедельный отпуск в Швейцарии. Шеф тогда очень обиделся на них за то, что они упустили Деверу. Вероятно, этот отпуск для Штейна был очень кстати, чтобы не показываться на сердитые глаза начальнику.
— А что случилось в этот знаменательный день, 27 февраля? — настойчиво спросил Лекс.
— Вот именно это мы и должны выяснить.
После обеда они отправились в обратный путь и остановились в Лондоне на ночь. Утром продолжили свой путь, так как Лексингтон еще вчера тщетно пытался связаться по телефону с «Принценгофом». Там никто не отвечал, и телефонистка высказывала предположение, что была нарушена связь или абонента не было на месте.
— Ты расскажешь Штейну о своем открытии? — спросил Лексингтон.
— Нет. В данном случае слишком откровенные разговоры могут помешать.
— Я не понимаю.
— В таком случае придется пояснить это тебе на примере, ты, невинный агнец, — засмеялся Сократ. — Итак, предположим, что я поделюсь с Бобом Штейном своими подозрениями о том, что Мендель убил Деверу. Что может произойти дальше?.. Боб постарается доказать мне посредством своих записей в тетрадях, заметками и прочими документами, что Мендель в этот или другой день не мог быть в «Луже на болоте». Для работника полиции ничего не стоит придумать алиби для обвиняемого, против которого обвинение еще не полностью сформулировано… Я расскажу Бобу Штейну лишь про открытие одного очень запущенного дома посреди невероятно одичалого сада. И только когда смогу бесспорно доказать виновность Менделя, расскажу об этом Штейну. Тогда я смогу арестовать человека, который в ночь на третье июня застрелил Джона Менделя.
Когда они подъехали к дому, Боб Штейн сидел на террасе с сигаретой в зубах.
— Хэлло, со счастливым возвращением, — приветливо крикнул он. — Успешно?
— Не очень, — ответил Сократ.
— Почему же вы не привезли с собой Молли? — спросил Штейн.
— Молли?.. Что это значит?
— Да то, что она вчера после обеда уехала в Лондон, — пояснил Штейн, и если бы он бросил бомбу, это не произвело бы большего эффекта. — Я думал, что между вами была договоренность, и для того, чтобы она успела на поезд в 3.15, я сам доставил ее в Гвильдфорд.
— Был ли с ней какой-нибудь багаж? — спросил Сократ.
— Только ручная сумочка. А что? Что-нибудь не так?
— Ведь она мне твердо обещала до моего возвращения никуда не отлучаться. — Голос Сократа звучал со странной настойчивостью. — Говорила она вам, что собирается делать в Лондоне?
Штейн отрицательно покачал головой.
— Я думал, что вы хотите встретиться с ней, поэтому и не задавал никаких вопросов.
Обеспокоенный недобрым предчувствием, Сократ поднялся в свою комнату.
— Франк, что случилось с мисс Темальтон? — тихо спросил он, когда дверь в комнату закрылась за ним.
— Этот же самый вопрос занимает меня целое утро, — ответил человек из Скотленд-Ярда. — Следуя вашим инструкциям, я выспался вчера после обеда и всю ночь находился в засаде. Только сегодня утром, около половины шестого, когда одна из горничных принесла мне чашку чая, я узнал об отъезде мисс Темальтон.
— Когда вы видели ее в последний раз?
— Незадолго перед тем, как лечь спать, я встретил ее в библиотеке, где она сидела в кресле и читала книгу. Я тоже хотел взять что-нибудь почитать. А она воспользовалась случаем, попросив, чтобы я забил гвоздь в ее туфельке. Больше я, к сожалению, ничего не знаю.
Лексингтон, бледный и расстроенный, казался сразу постаревшим, и, чтобы его как-то успокоить, Сократ сказал, хлопнув брата по плечу.
— Хладнокровие, Лекс, вероятно, ее вызвал в Лондон нотариус.
Но ни нотариус, ни другие лица, к которым обращался Сократ, — никто не звонил в «Принценгоф».
— Я не хочу рисковать, — сказал Сократ. — Лекс, сообщи полиции о том, что она пропала. А также как можно скорее уведоми Скотленд-Ярд.
— Я, как это могло со мной случиться? — упрекал себя Франк. — Это я виноват во всем.
— За вами нет никакой вины. Вы поступили точно по моим инструкциям. Конечно, мне не могло прийти в голову, что средь бела дня нам тоже следовало наблюдать за ней…
— Вы считаете, что это…
— Очень серьезно, — ответил Сократ на неоконченный вопрос Франка. — Ее первое исчезновение было игрушкой, и его легко было разгадать. Но это? Это мне совсем не нравится.