— Да что ты, а конспирация? Хочешь с барабаном на весь город?
— Стефан заинтересован не меньше нас. Не пикнет. А кроме того, пораскиньте мозгами. Нам понадобится машина, даже две, не потрюхаем же мы с этим ящиком!
— Вот я и предлагаю взять Влодека! И электрик и с машиной!
— Влодека и Стефана. Больше ни души!..
Подготовка преступления закипела. Януш преодолел первый барьер: убедил бледного, испуганного Влодека участвовать в деле. В ход пустил самые хитроумные аргументы. В доску законопослушный Влодек отбивался почти два часа, пока, наконец, не сдался под впечатлением набросанной Янушем жуткой картины: его дети умирают от голода. Голодную смерть детей Януш находчиво связал с проигранным конкурсом и крушением мастерской, что неминуемо наступит в случае торжества этих негодяев из Белостока. В конце концов, лояльный Влодек утешился перспективой борьбы со злом. Уступив, он даже заразился чем-то вроде энтузиазма и вместе с Янушем предался каким-то секретным размышлениям.
Барбара привлекла внимание немногочисленного обслуживающего персонала на вокзале Варшава Виленская, куда отправилась поздно вечером в обществе Стефана, скептически настроенного касательно всего предприятия. Его, правда, не пугали моральные догмы, как Влодека, но Стефан имел некоторый жизненный опыт, который и нашептывал ему мелкие сомнения в конечных итогах преступных начинаний. Однако финансовое положение диктовало свои условия, и Стефан был готов на все, дабы оное положение улучшить, а надежды, совокупно со всеми в мастерской, связывал с конкурсом.
— Какого черта я дурака валяю в мои-то годы, — яростно бормотал он, обстоятельно прощаясь с Барбарой в восьмой раз около почтового вагона поезда до Остролэнки.
— До свидания, до свидания… Слушай, они правы, дверь и в самом деле закрывается изнутри.
— Я позвоню тебе сразу по возвращении, — уверяла его Барбара. — Это невозможно, видите на двери ручку?
— Напиши, как доедешь, телеграфируй, — требовал Стефан, быть может, слишком нетерпеливо. — Вот именно, они блокируются изнутри и конец всему. Хоть вагон на части режь.
— Ведь охрана сама откроет… Что?.. Разумеется, телеграфирую. Ничего другого не остается, только Янушев взрыв. А как он это сделает?..
Лесь и Каролек изучали трассу в поисках подходящего места. После многих сомнений и расчетов остановились на перегоне Малкиня—Тлущ, где ночной поезд из Белостока проходил утром, между четырьмя часами четырьмя минутами и пятью часами тремя минутами. В конце сентября в это время была полная темень. Получше условия на перегоне Белосток—Малкиня, но, получив известие о посылке, могли не успеть доехать до места. Ведь известие могло прийти в последнюю минуту.
Избранную трассу им пришлось проехать трижды. Вот почему так случилось: они отправились в путешествие в двадцать три пятьдесят пять и поначалу эту трассу в обе стороны благополучно проспали; во второй раз из-за темноты ничего не рассмотрели и только в третий раз, отправившись сразу пополудни, произвели соответствующие обследования.
Окончательный выбор пал на отрезок между Топором и Оструйеком Венгровским. Вдоль железной дороги тянулись леса, кустарники и пашня. Леса, кусты и пашня окружали железнодорожные пути во многих местах, но здесь как раз их пересекала столь необходимая дорога, поскольку предполагалось бегство машиной Стефана.
— Здесь, — увлеченно заявил Каролек, высовываясь из окна и жадно разглядывая пейзаж. — Лучше не придумаешь! Глянь, какая сейчас будет станция.
Лесь проверил в расписании и покачал головой.
— Не знаю, как и быть, поезд-то здесь идет всего ничего. Восемь минут.
Каролек перестал любоваться пейзажем и тоже сунул нос в расписание.
— Чего ты мне голову морочишь, в других местах и того меньше. Вот! Шесть минут…
— А вот здесь идет десять. Между Простыней и Садовным Венгом. И что это за венг такой?
— Черт его знает. Может, от венгерского. Тебе не все равно? Сейчас там будем и осмотрим местность. Впрочем, зачем это, ночной здесь не останавливается.
Поезд шел в направлении Малкини. Через десять минут оба разведчика, высунувшись в окно, вовсю глазели на местность, густо заросшую деревьями.
— Здесь! — заорал Лесь с восторгом. — Смотри, совсем не видно людей! Идеальное место!
— Пораскинь умишком, — отрезвил его Каролек. — Не видишь, что тут?
— Как это что? Леса и луга. И десять минут. Только здесь!
— И болота, смотри, вода кругом стоячая.
— Зато подальше, где деревья, наверняка есть дорога. Стефан там и будет ждать.
— На крыльях туда перелетишь? С проектом на спине по этим болотам? Нет, нельзя.
— Хоть собаки след не возьмут, — размечтался Лесь, немного поумерив восторги.
— Так погоня без ящика с макетом на спине тебя быстро схватит. Или потонешь, черт-те какая тут глубина. А Стефана собаки тоже не учуют? И вообще, откуда здесь собаки?!
— Нет, только тот перегон перед этой, как ее… Как называется? Ага, Простынь!
— Ну, ладно, — согласился Лесь. — Пусть Стефан зальет обычный бензин, он популярнее. Хоть вонь от нас останется неоригинальная.
— У него сейчас денег нет на обычный. Ездит на авиационном, краденом, покупает в кредит.
— «Сирена» и на авиационном?.. — ахнул Лесь и даже притих от удивления.
Осмотрев в обратную дорогу противоположную сторону путей, они окончательно убедились в правильности выбора. Шесть билетов включили в себестоимость проводимой операции.
На следующий же день в избранный район на машине отправились Стефан, Каролек, Барбара и Януш, чтобы определить место стоянки и ожидания добычи. Стефан выбрал подходящий кустарник — за ним он и поставит машину, — въехал туда, дабы все проверить на опыте, после чего объединенными усилиями трое сообщников едва сдвинули машину с места: при этом доблестный Каролек, жертвуя собой, снял ботинки и брюки и провалился выше колен в невинно выглядевшее болотце.
— Жалко, Леся не взяли, — проворчал он, вытирая ноги носовым платком. — Этот вояка задумал бежать напрямик с полной выкладкой на плечах.
— Ничего не поделаешь, придется ждать на дороге, — заключила Барбара. — Потушите фары, и сам черт вас не сыщет.
— Может, посоветуете, как здесь развернуться? — кипел Стефан, близкий к апоплексическому удару. — А может, вы хотите перескочить по воздуху на другую сторону через поезд и гнать дальше?
— Хорошо бы переехать пути и всю операцию перенести на ту сторону.
— Невозможно, с той стороны перроны, и проводники и охрана ориентируются туда. Нельзя рисковать: мы будем там, а дверь откроется здесь. Поворачивай, может, пронесет…
После сорока пяти минут драматических усилий пришлось отказаться от мысли развернуться здесь, на очень узкой полевой дороге. На остроумное предложение Каролека, можно, дескать, к месту операции подъехать задним ходом, Стефан лишь заскрежетал зубами.
— Ну, ничего другого не остается, — покорно согласился Януш. — Поезд придется остановить до переезда, чтобы он не блокировал дорогу. Стефан переедет на ту сторону, а мы устроим эстафету. Учтите, темень полная. Один хватает ящик, бежит к локомотиву, передает следующему и смывается в лес, а этот второй сразу прыгает в машину.
— А первый как? — поинтересовался Каролек. — Утопится в болоте или его сцапают? Иного, скорее всего, не дано.
— С луны свалился? Первого ждет Влодек на шоссе. Зажигание он почти починил, барахлит только изредка. Хотя лучше пусть оба летят к Влодеку, в случае чего подпихнут машину, там даже небольшой уклон.
Вечерняя рекогносцировка растянулась до темноты. Стефан, чертыхаясь на отвратительную дорогу пятого класса, старался побыстрее добраться до цивилизованного шоссе, а посему напряжение в машине несколько ослабло лишь неподалеку от Вышкова. Поначалу пассажиров мотало и трясло со скоростью восьмидесяти километров в час — так раздраженный Стефан старался преодолеть бесконечные ухабы и колдобины; добрались до шоссе, и сообщникам удалось, наконец, собраться с мыслями и сосредоточиться на самом важном.
— И по такой дороге нам предстоит смываться? — застонал Януш. — Я ушиб локоть, хоть за нами никто не гнался, а что будет, когда придется улепетывать?
— Рванем изо всех сил! — рявкнул Стефан. — На хорошей дороге моя «сирена» тянет сто, а в пятьдесят шестом я пришел первым в гонке по проселкам. И чего тебе не нравится?
— Покрытие…
— Та дорога была лучше, — Каролек осторожно ощупывал свою макушку. — Кажется, шишка. А нельзя ли все это как-нибудь переменить?
— Можно, — Барбара сидела около Стефана, претерпела меньше других и поэтому соображала быстрее. — Сделаем наоборот. Подъедем с другой стороны, переедем пути, и все в порядке.
— А Влодек? Влодеку придется ждать, мы все да еще с этим чертовым проектом не уместимся!
— Ну и подождет на шоссе, как договорились. И Влодек тоже приедет с той стороны, чтобы обе машины вместе кто-нибудь не зафиксировал. Те, кто поедет с Влодеком, этот кусок пролетят и не заметят — недалеко, километр или даже меньше. Зато смываться будем более приличной дорогой…
Пока доехали до Варшавы, план операции уже вторично обсудили в подробностях.
Таинственная и вызывающая страстное любопытство возня Влодека и Януша по подготовке запланированного взрыва затягивалась. Никто не сомневался: взрыв, долженствующий до смерти напугать запертых в вагоне охранников и при этом никак не отразиться на пассажирах, — такой взрыв сложен и нетипичен. Тем не менее, время подгоняло. В любую минуту с белостокской почты могло поступить тревожное сообщение.
— У нас одна проблема, — мрачно поведал Януш нетерпеливым сослуживцам. — Три дня уже не можем решить, хоть Влодек ночи не спит, тренируется на износ
— Ну да! — оживился Лесь. — Он будет прыгать куда-нибудь, или что?
— Умственно, — кратко и угрюмо ответствовал Януш.
— Так может, принесете это сюда и подумаем все вместе? — робко предложил Каролек. — Осталось максимум четыре дня…
Януш нетерпеливо пожал плечами и замолчал'. На следующий день утром он и зеленый от бессонных ночей Влодек втащили в комнату упакованную коробку величины среднего телевизора.
Дисциплинированный коллектив стойко выдержал рабочий день до четырех часов, время от времени бросая на таинственный объект боязливые и почтительные взгляды. После четырех группа заговорщиков в полном комплекте приступила к преступной деятельности.
Януш с Влодеком осторожно и торжественно сняли верхний слой старых фотооттисков, употребленных в качестве упаковочного материала, затем ворох старых тряпок, среди коих красовались: рубашка Януша, пижама Влодека, несколько поношенная юбка его жены и совсем новая махровая простыня. И вот пред очами ожидающих предстал железный, плотно склепанный ларец. Сбоку виднелось нечто вроде ручки или дверцы, а снизу выходил электрический провод. Рядом с ларцом Влодек благоговейно установил извлеченный из портфеля автомобильный аккумулятор, а также странное и сложное приспособление, напоминающее по виду полное оборудование для электрического звонка. Коллектив глазел, затаив дыхание. Барбара первой нарушила настороженное молчание.
— Что это?
— Бомба с часовым механизмом, — ответил слегка рассеянно Влодек.
— Очумели, Богом клянусь, — убежденно сказал Стефан.
— Отодвиньтесь подальше, — мрачно порекомендовал Януш: окаменевшие было сослуживцы попятились.
Януш с Влодеком на корточках продолжали колдовать около ларца; что-то заскрипело — пружина, вероятно, — вдруг ларец затикал!
Все участники этой секретной и ужасающей демонстрации, исключая, разумеется, конструкторов адского механизма, с удовольствием бы удрали, но, увы, ноги отказались повиноваться. Молча, ошеломленно взирали на ритмично тикающий ларец, особо потрясенные тем, что и аккумулятор и все сложное электрическое оборудование пребывало не внутри, а рядом с прибором. Януш и Влодек, застывiiine над ларцом воплощением скорби, напоминали героев-самоубийц.
— Сдается мне, у вас все в башке перевернулось, — сухо прокомментировал Стефан — старший из присутствующих, он был на войне. — Что это такое, черт подери?!
— Бомба с часовым механизмом, — стоически повторил Влодек.
— Сходите с ума кто как хочет, а у меня жена и дети… Когда и где это взорвется?
— На рельсах, понятно же… То есть, мы же условились, какой там, к черту, взрыв… Хоть убей, не взорвется!
В комнате тихо прошелестел вздох бесконечного облегчения. Четверка смертников обрела голоса и способность движения.
— Ничего не понимаю, — вышел из терпения Стефан. — Почему?
— А что может взорваться? Внутри-то ничего нету!
— Ладно, а что тикает?
— Будильник, — Януш открыл дверцу сбоку. — Можете посмотреть. Стариный — эти старинные громко тикают. Спер у моей бабки, уж она меня лишит наследства…
Сообщники, толкаясь и пихаясь, бросились на колени. Выглядело это так, словно сектанты молятся какому-то идолу в виде железного ящика. А в нем действительно стоял почтенных размеров, украшенный всякими штучками будильник и ничего больше.
— Гениально!.. — воскликнула Барбара, поднимаясь с полу.
— Правда? — подхватил возрожденный к жизни Януш. — Недурной экстерьер, а? Солидно, внушительно!
— Шикарная штуковина, — поддакнул Лесь. — Очень даже ничего себе!
— А это что? — заинтересовался Каролек соседней с ящиком аппаратурой. — Для чего?
— Вот именно, для чего! — вздохнул Януш, снова впадая в меланхолию. — Тут вся проблема. Ящик поставим на линии и пускай себе тикает. Только одного тиканья мало, надо учесть психологический эффект. Тикает, ну и ладно, покажем его проводникам или машинисту, всегда сыщется парочка храбрецов, отнесут его в поле и — слава труду! Что нам-то от бабкиного будильника в поле? Надо, чтобы грохнуло, чтобы перепугались, заорали и сами в лес убежали… Про устройство бомбы с часовым механизмом мало кто знает, любой шумок сойдет…
— Или вдруг бы засветилось… — добавил Влодек без особой радости.
— Ну и что? — Стефан явно заинтересовался. Остальные слушали в набожном благоговении.
— Ну и ни черта не получается. И чего только мы не вертели, даже головы распухли. Хотели подключить звонок к аккумулятору и соединить с часами, чтобы пошли в определенное время, как же, держи карман. Влодек говорит, напряжение слабое.
— Сколько, шесть вольт? — спросил Стефан. А если двенадцать дать?
— Мало, — устало ответил Влодек. — Надо двести двадцать.
— С этим понятно, а свечение? Свечение тоже не выходит?
— Выходит, почему нет. Можем светить в самом ларце сколько угодно, но часы тоже не тикают и снаружи никакого света не видать…
Все замолчали и впали в задумчивость. Интенсивноумственная атмосфера прямо-таки сгустилась в комнате. Думал даже Лесь, для которого электричество всю жизнь было неким фетишем и черно-магической проблемой.
— А часы надо вернуть моей бабке, — меланхолически заявил Януш к сведению злоумышленников.
— Минутку, — вступил в разговор Стефан. — Белиберда какая-то. Если это просто пустой ящик, зачем его так старательно заворачиваете?
У Януша и Влодека от обиды вытянулись физиономии.
— Во-первых, чтобы никто не увидел, мы уже сами свыклись с мыслью, что это бомба. Внушение — великая вещь. Убедишь как следует себя, так и других убедишь, а нет, так черт знает что можешь выкинуть. Возьмешь да и пнешь ящик ногой или еще что-нибудь…
— И бабкин будильник тю-тю.
— Ну, тогда Януш точно грохнется в обморок.
— Давай соображай на всю катушку. Надо же решать в конце концов!
Четверть часа напряженной умственной эквилибристики только вымотали злоумышленников, собравшихся вокруг тикающей бомбы. Поступило, правда, несколько весьма неординарных предложений: хорошо бы, к примеру, в ларце установить телефон и позвонить в нужный момент, или поместить его в ямку, где кипела бы вода и шел пар… Затем коллектив уныло погрузился в последующие размышления.
И вдруг случилось нечто совершенно неправдоподобное. Тишину прорезал пронзительный, трескучий вой, безусловно исходящий из железного ящика, который до сих пор тикал самым мирным образом.