Марине пришлось долго беседовать с сотрудниками уголовного розыска, осматривать вещи, оставшиеся в квартире Павла Сергеевича, подписывать какие-то бумаги. Как и предполагали оперативники, части картин и старинных «безделушек» Марина недосчиталась.
Оперативники предполагали, что убийство произошло в связи с хищением. Как одну из версий рассматривали вариант, что Македонский, о предстоящем отъезде которого многим было известно, что-то забыл и вернулся домой с полдороги в аэропорт. А там уже орудовал преступник или преступники. Дальше с артистом поступили, как с нежелательным свидетелем. Правда, оставалось неясным, зачем хозяина квартиры пытали, если все похищенные впоследствии вещи были на виду. Но, может, надеялись что-либо узнать о тайниках с золотом.
Марина не ведала, что среди прочих существовала и версия о причастности ее, гражданки Войцеховской к убийству с целью завладения квартирой. И эта версия отрабатывалась наравне с прочими.
О существовании Марины Никитину поведали любознательные соседи Македонского по лестнице. Весьма бдительная старушка с первого этажа, оборудовавшая себе наблюдательный пост у окошка, сообщила, что Марина вышла со своим кавалером из дома как раз в день убийства и больше сюда не возвращалась. Установить местонахождение Войцеховской было несложно, тем более что на столе в квартире артиста красовалась адресованная ему записка: «Паша. На всякий случай напоминаю, что я в гостях у Кати. Телефон»…
Впрочем, у Никитина были очень серьезные сомнения в виновности Войцеховской — никакого интереса убивать артиста у нее не было, тем более, что квартира у Смоленки не приватизирована, сама подруга Македонского там не прописана, официально с погибшим в браке не состояла, а следовательно, претендовать на освободившуюся жилплощадь не могла. Но, как бы то ни было, искать убийц было надо, тем более уже сам начальник ГУВД интересовался ходом расследования: не каждый же день убивают всенародно известных деятелей культуры. Это же, не банкир какой-нибудь, чьим убийством никого не удивишь.
А Марине, еще не оправившейся от удара, пришлось снова перебраться к Кате — койко-место в общежитии было давно занято, а бороться за новое не было сил.
Находка долларов в пакете бомжа, казалось, решила маринину проблему с жильем, только, это лишь казалось…
Глава 4. Кто ходит в гости по утрам?.
…Марине, еще не оправившейся после смерти Македонского, пришлось снова перебраться к Кате — койко-место в общежитии было давно занято, а бороться за новое не было никаких сил. Хотя добрая подружка и пустила к себе Марину, но такое соседство несколько затрудняло личную жизнь — при Войцеховской совершенно невозможно было привести к себе очередного ухажера.
Нет, конечно же, Катя не была круглой дурой и не таскала к себе в коммуналку кого попало. Но для некоторых постоянных клиентов делала исключения. И не только для постоянных. Катя всерьез считала, что умеет разбираться в людях. И как бы потом все не выходило боком — уверенности в себе она не теряла.
Месяцев за девять до смерти Македонского «ночная бабочка» порхала по Старо-Невскому, когда к ней подвалил какой-то подвыпивший мужчина. Катька быстро смерила его взглядом, пытаясь определить платежеспособность. В первый момент он показался каким-то невзрачным, хотя, судя по накачанной шее, занимался отнюдь не работой в каком-нибудь НИИ. Мужик был явно навеселе и, улыбаясь, демонстрировал свои гнилые зубы, что не импонировало девушке. Однако работа есть работа и Катька, секунду подумав, решила сразу же не посылать нового знакомого куда подальше.
Позднее, когда мужчина молча протянул ей несколько крупных купюр и слегка заплетающимся языком заявил: «А вот хаты у меня на сегодня нет», Катерина поняла, что правильно не отшила его сразу же: ну, перебрал немного, пусть одежда не супер, но видно, что не бомж. А раз деньги сразу же дал и при том весьма приличные, значит, все будет хорошо.
В конечном итоге они оказались на Свечном. Мужик старательно тихо проскользнул по квартире, чтобы не беспокоить соседей. Но в комнате он попытался сразу же получить все удовольствия за свои деньги.
— Погоди, — решительно отстранила Катька пытающегося обнять ее ухажера. — Во-первых, мне надо сначала в ванную. А во-вторых, презерватив достать — мне лишние проблемы не нужны.
Парень согласно хмыкнул, отпустил девушку и, начав расстегивать рубашку, плюхнулся на кровать. Когда же через не очень долгое время Катерина, вернулась из ванной, то увидела: ее кавалер, развалившись наискосок кровати, спит, даже не сняв до конца рубашку. Она бросила на стоящий рядом стул презерватив и начала стелить себе постель на диване. Деньги за ночь были заплачены. А остальное — проблемы клиента.
Ни свет, ни заря она почувствовала, что гость перебрался к ней. От него неприятно несло перегаром, липкие руки забрались под ночную рубашку… Катя поняла, что все-таки отрабатывать полученное вознаграждение ей придется. Правда, оказалось, что мужик умудрился не только найти презерватив, но и не забыть о его назначении. Это несколько успокоило. Только у кавалера ничего не получилось: то ли вчерашняя доза алкоголя оказалась слишком велика, то ли что еще, но проерзав на Катьке минут пятнадцать, он сокрушенно отвалился в сторону.
— Извини, видно я устал…
Катерине вдруг стало жаль своего гостя. «Как он представлялся-то? Кажется Коля». Девушка взъерошила ему волосы и успокоительно прошептала: «Ничего, бывает, давай лучше полежи немного спокойно». Но ни спокойное лежание, ни определенные старания хозяйки не помогли. Ближе к девяти утра новый знакомый засобирался, сказав, что ему пора на службу. Катя, уверенная, что любого мужика следует кормить, быстро разогрела чайник и приготовила яичницу, хотя завтрак явно не входил в плату за визит.
За едой Коля поведал, что недавно уволился из армии, служил где-то в Тмутаракани, а вернулся в Питер, так как здесь раньше учился в институте. «Только вылетел оттуда, — вздохнул гость, — ну да ничего. Знаешь, где я служу? — Я — мент». И он расхохотался, взглянув на вытянувшееся лицо девушки.
— Да не боись ты. Я не из полиции нравов…
Этим же вечером Коля снова пришел к Катьке, когда она собиралась отправиться на Старо-Невский. В этот раз гость был трезв как стекло и притащил с собой кучу продуктов.
— Не ходи сегодня никуда, — прямо с порога заявил он, — давай лучше поужинаем. У меня именины.
Катерина замялась, но Коля, словно угадав ее сомнения, добавил: «А «прогул» работы я компенсирую», — и снова протянул несколько крупных купюр.
Неизвестно, чем же девушка так приворожила милиционера, но с тех пор он повадился приходить к ней. Иногда они вместе спали, и тогда гость аккуратно расплачивался. Иногда он просто приносил бутылку водки, выпивал ее практически в одиночестве, жаловался на какие-то проблемы (впрочем, никогда не говоря ничего конкретного), потом заваливался спать.
Катя жалела Николая. Ей казалось, что она понимает гостя и считала, что ему просто не с кем пообщаться. Впрочем, и ей самой, приехавшей в город с периферии, далеко не всегда было кому поплакаться. Коля успел познакомиться с соседкой по квартире, и та при случае шепнула Кате: «Ты, девонька, смотри, не упусти свой шанс»…
Однажды к Катьке забежала Марина. Хозяйка гордо представила гостя: «А это — Колян, мой телохранитель. Можешь звать его просто «Шварценнеггером»«, - и засмеялась. Потом вдруг осеклась, перехватив оценивающий взгляд мужчины, медленно поднимающийся по марининым длинным ногам.
Гостья вскоре ушла, а Коле пришлось выслушать историю о подружке, которой удалось стать любовницей известного актера. «Но ты лучше не засматривайся на нее, Войцеховская — еще та пташка. Вон, «народный» и «заслуженный» за ней хвостом бегает. А она, между прочим, еще и большая мастерица по части стрельбы. Так что это сокровище не для тебя — гляди, грохнет пьяненького из твоего же «Макарова»…
Коля, почувствовав, что Катька откровенно ревнует, перевел разговор на другую тему. Но это не спасло их отношений — через некоторое время погиб Маринин артист, Войцеховская переехала к Катерине, а еще через некоторое время «ночная бабочка» познакомилась с Борисом.
Экс-ухажер пытался несколько раз наведываться в гости, но дальше бесед с соседкой, искренне сожалевшей о том, что Катя рассталась с Колей, дело не доходило.
* * *
…Она вздрогнула и поспешно обернулась.
— Здравствуйте, Марина. Не узнаете?
— Н-нет, — испуганно пролепетала она и, чуть помедлив, добавила, — Д-да, кажется, узнаю. Вы были на вилле у банкира…
— Ну, вот и славно, — подошедший к Марине парень обезоруживающе улыбнулся, — на всякий случай напоминаю: меня зовут Алексей. Алексей Нертов. И у меня есть к вам небольшое, но очень важное дело…
Марина рассеянно слушала, мысленно возвращаясь к последним событиям. А Алексей меж тем как можно убедительнее излагал историю о некоем долге банка, руководимого Чеглоковым, перед Павлом Сергеевичем. Дескать, покойному причитается гонорар, но выплатить его не успели. В банке рассудили, что эти деньги следует отдать именно Марине, так как родственников у господина Македонского нет, а дарить что-то государству — нелепость.
На самом деле никакого долга не существовало, а автором идеи с гонораром был Андрей Артурович. Пригласив к себе Нертова, он объяснил: «Понимаешь, много лет назад моей маме также помогли друзья. Когда в начале пятидесятых забрали моего отца, то оказалось, что ему все были должны. Ты представляешь, какое это было время? А люди все равно еще год или два «возвращали» деньги»…
Алексей про себя подумал, что молоденькая сожительница великого артиста — не убитая горем жена, которой предстоит еще растить сына, но промолчал и направился в университет — работа с шефом и так давалась тяжело, чтобы еще спорить по подобным вопросам — хватало и других: Чеглоков никак не хотел понимать, что руководитель службы безопасности — не лакей. Что именно бодигард диктует клиенту, как следует поступать, а не наоборот. Но Андрей Артурович легкомысленно отмахивался от большинства советов, высказывал недовольство, полагая, что охранники вмешиваются в его личную жизнь. Считать личной жизнью любовь банкира ко всяким нимфеткам «от искусства» и развлечения с прелестными созданиями в, хотя фешенебельных, но кабаках Нертов никак не желал, требуя, чтобы банкира постоянно сопровождали охранники. Да мало ли что может произойти в ресторане? — То ли пьяный генерал МВД, побратавшийся с известным авторитетом Костей-Пещерой, то ли просто перебравший клиент… Но начнут качать права — неизвестно, чем кончится.
А сам Чеглоков постоянно заявлял, что его лучшая охранница, кормилица и домохозяйка — престарелая тетушка Наталья Сергеевна. Алексей от таких заявлений лишь мысленно плевался, тем более что пресловутая тетушка тоже поддерживала выкрутасы племянника. Она считала, мол, если захотят убить — обязательно убьют. Переубеждать старую женщину, что все питерские «заказухи» проходили исключительно из-за неграмотной работы служб безопасности, было бесполезно.
Впрочем, порой на Чеглокова накатывала этакая волна шпиономании, и он вдруг начинал требовать от Алексея тщательной проверки всех и вся. Вот и после успешной стрельбы Войцеховской на даче Андрей Артурович вдруг всполошился и велел поинтересоваться подробнее этой девицей. Дескать, больно ловко она стреляет. Не ровен час, пальнет не в ту сторону. Почему банкиру пришла в голову мысль о девушке-киллере было непонятно: до момента, когда несколько подраненный помощник депутата Гос. Думы заявил об участии в покушении некой девицы, ловко управляющейся то ли с «Береттой», то ли с «Аграмом», оставалось еще почти два года, а о других «громких» покушениях с участием прекрасной половины человечества публике было известно мало. Да и про убийство депутата, когда прошло еще лет шесть, на суде выяснилось, что никакой амазонки в пресловутом подъезде не было. Стреляли же обычные отморозки, мечтавшие поживиться «черным налом», который якобы мог находиться в сумке у депутата… Но все это Алексею пока было неизвестно.
Он, как мог, навел предварительные справки о Войцеховской, но никакого компромата, естественно, не обнаружил, о чем и доложил шефу. Теперь же Чеглоков, словно оправдываясь перед нертовым за прошлое недоверие к подруге артиста, велел передать ей этакую компенсацию…
— От денег вы не отказывайтесь, — Алексей мягко отстранил маринину руку, сжимавшую толстый конверт, — вам они пригодятся. А мне все равно велено их передать. Кстати, если не возражаете, я провожу вас до дома — нынче с крупными суммами по городу девушкам одиноко ходить не рекомендуется…
И Нертов, не ожидая, пока растерявшаяся Марина скажет очередное «нет», подхватил ее под локоть, увлекая к выходу. Позднее он не мог объяснить, почему так поступил — то ли ему показалось, что девушка смертельно напугана, то ли у нее просто была какая-то «не такая» реакция на вопросы, но чувство интуиции, наития, заставляющее поступать так, а не иначе, чувство, знакомое любому оперативнику или следователю, определило дальнейшее развитие событий. И очень скоро Алексей понял, что не зря.
Они пошли пешком через Биржевой мост на Петроградскую сторону. По дороге Нертов постоянно пытался поддерживать беседу и все больше убеждался, что девушка чего-то опасается. И легкая дрожь пальцев, придерживающих юриста под руку, и ответы на вопросы невпопад — все это было странным. Когда молодые люди уже подходили к дому Марины, она вдруг решилась: «Вы не могли бы зайти ко мне?.. Мне, правда, это очень нужно… Я должна с кем-нибудь посоветоваться»…
Пока Марина ставила чайник, Алексей успел осмотреть комнату. Ему понравилась ее чистота и ухоженность — хозяйка явно не ленилась ни вовремя мыть посуду, ни протирать пыль. Небогатый интерьер был тоже выбран со вкусом, даже расцветка скатерти на столе не диссонировала с занавесками или обоями.
Во время чаепития Марина начала тот разговор, из-за которого якобы и пригласила гостя.
— Понимаете, я не верю, что Павла Сергеевича убили из-за каких-то вещей. Я точно знаю, что большинство картин и безделушек, которые были в квартире, стоили недорого, а некоторые мы даже вместе покупали… Мне кажется, что причиной было что-то другое. Я пыталась говорить это в милиции, но там же ничего слушать не хотят. Потом я с соседями по дому разговаривала — их даже не допрашивали… А у вас ведь должны быть знакомые?.. Там, ну кто убийц ищет? Или частные сыщики какие-нибудь? Пожалуйста, помогите. А деньги — это для них. Я все оплачу…
Нертов не испытывал особых иллюзий относительно того, как расследуются убийства. Если теперь за год подобных преступлений в городе более девятисот, то, спрашивается, кто будет ими заниматься? Ну, всякие там «бытовухи», когда сожитель сожительницу по пьянке кухонным ножом пырнул и сам в милицию позвонил — тут дело одно. А потерять массу времени на раскрытие одного убийства какого-то артиста, пусть даже некогда известного — извините, возможности нет. Не удалось по «горячим следам» — жаль. Был бы политик — еще куда ни шло, да и этими сегодня никого не удивишь. А всяких банкиров, бизнесменов — так их чуть ли не десятками отстреливают. Что уж говорить о банальном убийстве «с целью хищения»? — Все привыкли. Одним больше, одним меньше — ни премии ни лишат (премий все равно нет), ни со службы не выгонят (гнать тоже некого — зарплатой в 150 долларов на подобную работу разве что фаната какого или ненормального заманишь). Вот и обрастают дела запросами следователей: «…проверить на причастность ранее судимых»… и ответами оперативников: «…предпринятыми мерами не представилось возможным»…
Алексей пообещал Марине переговорить со знакомым начальником частного сыскного бюро, чтобы тот помог, но в то же время гостю казалось: хозяйка не решается начать разговор о главном. Смерть Македонского — лишь прелюдия к разговору, ради которого она и пригласила Нертова к себе домой. Но как Алексей не старался, ни о чем больше сказано не было. Пообещав зайти через день-два с ответом от сыщиков, он распрощался и вышел на улицу.
После ухода гостя, казавшегося таким сильным и уверенным, Марина вдруг снова с ужасом вспомнила утро этого дня и неудавшуюся попытку бегства во Львов. Она не могла объяснить себе, почему все-таки не рассказала обо всем только что ушедшему визитеру, хотя пригласила его в гости именно для этого. Но потом поняла: во-первых, следовало пересчитать полученные от банкира деньги — вдруг их хватило бы, чтобы рассчитаться со «Змеенышем». А во-вторых…