Сумерки сгущались. Дневной свет тускнел за большим окном внутренней комнаты, где был убит великий миллионер. Глаза всех собравшихся машинально повернулись к этому окну. Но никто не проронил ни звука. Наконец, Крейк произнес срывающимся, старческим голосом:
– Что… что вы говорите? Брандер Мертон был убит стрелой… Тот негодяй… тоже стрелой…
– Одной и той же стрелой, – объявил патер Браун, – и в тот же самый момент.
Снова воцарилось молчание, тяжелое, напряженное молчание, потом молодой Уэйн начал:
– Вы хотите сказать…
– Что ваш друг Мертон и Даниэль Рок – одно и то же лицо, – заявил патер Браун. – И другого Даниэля Рока вам никогда не найти. Ваш друг Мертон всегда с ума сходил по коптской чаше и, кажется, поклонялся ей, как идолу. В дни своей юности, весьма необузданной, он, чтобы заполучить ее, убил двух человек. Впрочем, я все еще думаю, что эти две смерти лишь случайно оказались связанными с грабежом. Как бы то ни было, вся эта история стала известна человеку по имени Дрейдж, и тот шантажировал Мертона. Уилтон же преследовал иные цели. Думаю, что он открыл правду лишь после того, как попал сюда. Он охотился на Даниэля Рока, и кончилась эта охота здесь, в этом доме, в той комнате, где он расправился с убийцей своего отца.
Долгое время все молчали. Старый Крейк вдруг забарабанил пальцами по столу и пробормотал:
– Брандер, верно, был сумасшедшим, сумасшедшим…
– Но как же нам быть? – всполошился Питер Уэйн. – Что делать? О, это все меняет! Что скажут газеты?! Брандер Мертон был очень видной фигурой!
– Да, я также полагаю, что это все меняет, – негромко заговорил Бернард Блейк, адвокат. – И мы вынуждены…
Патер Браун ударил по столу так, что стоявшие на нем стаканы зазвенели. И всем показалось, будто таинственная чаша, которая все еще стояла в соседней комнате у окна, ответила слабым эхом.
– Нет! – крикнул он, как выстрелил. – Ничего это не меняет! Я дал вам возможность пожалеть беднягу, найти ему оправдание, но вы и слышать не хотели. Вы все оправдывали такое сведение личных счетов. Вы говорили, что Рока следовало прикончить, как дикого зверя, без суда и следствия. Что он получил по заслугам. Прекрасно! Если Даниэль Рок получил по заслугам, то и Брандер Мертон получил по заслугам! Выбирайте: либо ваш жестокий самосуд, либо наша скучная законность! О, во имя Неба, пусть беззаконие или законность будут одинаковы для всех, пусть перед лицом того ли, другого ли – все будут равны!
Никто не ответил, только адвокат проворчал:
– Что скажет полиция, узнав, что мы намерены простить убийцу?
– Что она скажет, если я сообщу ей, что вы его уже простили? – возразил патер Браун.
Помолчав, он продолжал более мягким тоном:
– Я лично готов рассказать всю правду, если ко мне обратятся власть имущие. Вы же можете поступать как вам заблагорассудится. Но фактически это ничего не изменит. Уилтон звонил мне, чтобы сказать, что я могу открыть вам всю правду, так как к тому времени, когда вы ее узнаете, он будет уже вне пределов досягаемости!
Патер Браун медленно прошел в соседнюю комнату и остановился у столика, подле которого умер миллионер. Коптская чаша стояла на прежнем месте, и он некоторое время смотрел, как горели, переливаясь всеми цветами радуги, ее камни, затем перевел взгляд на голубую бездну неба.
Собака-оракул
– Да, – сказал патер Браун, – я люблю собак, но только до тех пор, пока из них не делают божества.
Хорошие рассказчики не всегда бывают хорошими слушателями. В своих рассказах они блещут умом, но когда их перебивают, будто впадают в остолбенение. Собеседником патера Брауна был человек с целой кучей идей и историй – восторженный юноша по имени Фьенн, с острым взглядом голубых глаз и белокурыми волосами, которые, казалось, были зачесаны назад не только щеткой, но и всеми ветрами мира. Он мгновенно прервал поток своего красноречия и лишь после нескольких секунд недоуменного молчания понял весьма простой смысл слов патера Брауна.
– Вы хотите сказать, что люди чересчур превозносят собак, – промолвил он. – Не знаю. По-моему, собаки – изумительные создания. Порой мне кажется, что они знают гораздо больше нас.
Патер Браун ничего не ответил. Он продолжал рассеянно, но очень нежно гладить по голове крупного сеттера, сидевшего у его ног.
– Так вот, – сказал Фьенн, с прежним жаром возобновляя свой монолог, – в той истории, которая привела меня к вам, как раз замешана собака. Я говорю об «убийце-невидимке». История сама по себе достаточно странная, но самое загадочное в ней, по-моему, собака. Конечно, все преступление – тайна. Каким образом был убит старик Дрюс, если, кроме него, в беседке никого не было…
Рука, ритмично поглаживавшая собаку, на мгновение остановилась.
– А! Стало быть, это произошло в беседке? – спокойно спросил патер Браун.
– Я думал, вы прочли подробности в газетах, – ответил Фьенн. – Подождите минутку. Кажется, у меня есть при себе вырезка с подробным отчетом. – Он достал из кармана газетную вырезку и передал ее священнику.
Тот поднес ее к своим мигающим глазам и углубился в чтение, продолжая свободной рукой почти бессознательно гладить собаку. Его поведение вызывало в памяти притчу о человеке, правая рука которого не ведает того, что творит левая.
«В связи с загадочным преступлением в Кранстоне, Йоркшир, вспоминаются все детективные романы, в которых фигурируют преступники, проникающие в запертые двери и окна и покидающие наглухо закрытые помещения. Как уже сообщала наша газета, полковник Дрюс был заколот кинжалом в спину, причем орудие преступления исчезло бесследно.
Беседка, в которой был найден труп, имеет только один выход, прямо на главную аллею сада. Однако, по странному стечению обстоятельств, и сама аллея, и вход в беседку находились под наблюдением в момент совершения преступления, что подтверждается рядом свидетельских показаний. Беседка находится в самом конце сада, у изгороди. Центральная аллея обсажена цветами и ведет без единого поворота к самой беседке. Таким образом, никто не мог бы пройти по ней незамеченным. Иного же доступа к беседке не было.
Патрик Флойд, секретарь убитого, утверждает, что он имел возможность обозревать весь сад целиком в тот момент, когда полковник Дрюс в последний раз появился на пороге беседки, так как он, Флойд, в это самое время подстригал живую изгородь сада, стоя на стремянке.
Джэнет Дрюс, дочь покойного, подтверждает показания Флойда. По ее словам, она все время сидела на террасе виллы и смотрела, как работает Флойд. То же самое показывает и брат ее, Дональд Дрюс, стоявший у окна своей спальни в халате (он в тот день поднялся поздно) и глядевший в сад. Все эти три показания, в свою очередь, совпадают с показаниями соседа Дрюсов, доктора Уолентайна, беседовавшего на террасе с мисс Дрюс, и с показаниями адвоката покойного, мистера Обри Трейла, который, по-видимому, был последним из видевших полковника живым – за исключением, разумеется, убийцы.
Все эти показания воссоздают нижеследующую картину: приблизительно в половине четвертого пополудни мисс Дрюс, пройдя по аллее, приблизилась к беседке и спросила своего отца, когда он будет пить чай. На это мистер Дрюс ответил, что он вовсе не хочет чая и что он ждет своего адвоката, мистера Трейла, за которым он уже послал. Мисс Дрюс отошла и, встретив мистера Трейла в аллее, проводила его к беседке. Через полчаса мистер Трейл вышел из беседки; одновременно с ним на пороге появился и полковник, находившийся, по всей видимости, в добром здравии; он был даже в несколько приподнятом настроении, ибо в тот день его посетили еще гости – два племянника… Однако, ввиду того, что последние были на прогулке в течение всего этого времени, они не могли дать никаких более или менее существенных показаний.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.