— А ну-ка ты, чурбан неотесанный, — процедил сквозь зубы старик Вильям, — быстро отдай мне игрушку. Я жду. Сперва мы затупим ее, а уж потом будешь с ней цацкаться. Понял?
— Не отдам.
— А вот и отдашь!
— Отвяжись.
— Ну уймись же, Эрни. Отдай ему меч — что тебе, трудно?
— Сперва скажи ему, чтоб отстал.
— Хорош, хорош, будет вам! — зашумели братья.
— Лучше оставь его сейчас, Лицедей, — посоветовал доктор Оттерли.
— Еще не хватало — оставь! Кто здесь главный? И не собираюсь я его оставлять — ишь чего удумал, паршивец!
Он двинулся на непокорного сына. Миссис Бюнц затаила дыхание, пытаясь понять, относится ли эта сцена к языческому фольклору или нет. Сейчас ей было видно только Лицедея и его младшего сына — остальные Андерсены ушли из «кадра». На заднем плане, с трудом различимые, мелькали лица доктора Оттерли, Ральфа и Саймона Бегга. Она услышала, как Саймон крикнул:
— Не дурите!
Ральф попытался удержать Лицедея. Но было поздно. Резким движением тот метнулся к сыну. На несколько секунд дверной проем загородила мощная фигура Дэна Андерсена. Потом была какая-то неразбериха — мелькали только руки, головы. Затем она услышала чей-то визгливый голос. Как потом оказалось, он принадлежал Эрни Андерсену:
— Что, руки теперь в крови? Руки в крови, да? Только не говори, что это из-за меня! Убивец — он завсегда в крови. Не спрячешь свои руки — по локоть они в крови у тебя!
После этого в дверном проеме показался сам старик Андерсен.
Голова его свесилась на грудь, плечи тяжело вздымались — казалось, он едва дышал. Правую руку он держал перед собой. На ней темнела глубокая рана, из которой струилась кровь. Миссис Бюнц видела, как она капает на пол.
Проворнее обычного она покинула свой пост и вернулась в гостиницу.
5
В ту ночь Камилла плохо спала. В обрывках снов ей являлись дохлые собаки, которые зловеще вставали между ней и Ральфом или устраивали дикие пляски с колокольчиками на тощих ногах. Еще она видела Пятерых Сыновей, сошедших с фотографии, той, что висела за дверью в баре, и таинственно улыбавшуюся миссис Бюнц. А потом к ней подошел гермафродит, накрыл ее своей широченной юбкой и куда-то потащил. На передний план грозно выступил Щелкун — железный Конек. Вытянув свою птичью голову, он клацнул железными зубами прямо возле носа Камиллы. В конце концов он так приблизился к ней, что ее сон не выдержал и лопнул. Когда она проснулась, сердце ее колотилось, как молот по наковальне.
На часах мардианской церкви пробило полночь. По занавеске пробежало круглое пятнышко света — видимо, кто-то шел по двору с фонариком. Послышался скрип снега под ногами и еще шорох, как будто по снегу что-то волокли. Камилла, которая теперь уже совсем проснулась, изо всех сил напрягла слух. Ну и времечко же они выбрали! Опять скрип, хлюпанье носом, шорох по снегу — и снова фонарик обшарил занавеску. Тут уж, несмотря на холод, она вскочила с кровати и, подбежав к окну, отдернула занавеску.
Из горла у нее вырвался хриплый вскрик, как бывает у людей во сне. Впрочем, то, что она увидела, было и в самом деле похоже на сон, причем тот самый, от которого она минуту назад проснулась: под окном, освещенный фонарем, стоял Щелкун — железный Конек…
Глава 4
Скрещенные мечи
1
С самого утра в среду Скрещенных Мечей с неба безудержно валил снег. К полудню, однако, снегопад прекратился и даже выглянуло бледное зимнее солнце.
Очень странная история вышла с косой. Никто толком и не понял, что произошло. Садовник Макглашан послал своего сына в кузницу, чтобы тот забрал косу. Вернувшись, парень передал от Эрни Андерсена, что Лицедей работу еще не выполнил, но с косой будет все в порядке, кроме того, они с братьями сами расчистят площадку для танца. Садовник же, несмотря на то что до того всячески отказывался от противной его душе работы, теперь вдруг разобиделся и удалился в свой старенький вонючий домишко на краю деревни, где, по своей привычке, надулся на весь мир.
Утром Нэт с Крисом прибыли в замок Мардиан, расчистить снег. Макглашан из вредности запер в сарае садовый инвентарь, но с разрешения госпожи Алисы, которая лично спустилась во двор, чтобы проследить за работой, замок был быстро взломан и все необходимое извлечено. Вскоре в своем полуразвалившемся грузовике прибыл Саймон Бегг, который привез остальных братьев, а кроме того, кучу хвороста для костра. Костер сложили с внешней стороны зубчатой стены так, чтобы его было немного видно через полуразрушенную арку. Кроме того, огонь должен был освещать селянам дорогу обратно.
Факелы, изготовленные в кузнице по старинному рецепту из дегтя, камеди и бечевок, установили по кругу вокруг площадки, где должен был исполняться танец. После этого Андерсенов и Саймона Бегга пригласили пройти в комнату для прислуги, где леди Алиса, разумеется не без помощи Дульси и старух служанок, угостила их знаменитым праздничным пуншем.
К сожалению, не нашлось ни одной достаточно утонченной души, которая бы смогла понять и оценить попытки Саймона Бегга отмежеваться от братьев Андерсенов и прослыть перед хозяевами светским человеком. Все потуги оказались тщетны. Леди Алиса, которая сама была чистейших кровей дворянкой, не привыкла задумываться о классовой принадлежности окружающих ее людей — сословия для нее были определены и незыблемы, как континенты и расы. В ее сознании они существовали как некая данность. Следовательно, делать вид, что ты принадлежишь к одному сословию, тогда как на самом деле относишься к другому, не имело никакого смысла — это было равносильно тому, если бы китаец стал прикидываться каким-нибудь зулусом. При всем своем замечательном уме леди Алиса была совершенно бесчувственна и не способна думать об отвлеченных материях. Впрочем, ей стукнуло уже девяносто четыре, и она вообще старалась поменьше думать. Единственное, что она твердо знала и помнила, — это что дед, а затем отец Саймона Бегга последние пятьдесят лет снабжали ее бакалейными товарами. О Саймоне она слышала только, что он пошел служить в армию, откуда возвратился, чтобы служить в отцовском магазине. Неудивительно, что она разговаривала с ним в покровительственном тоне, не замечая, как больно это его ранит. Знаком внимания с ее стороны стал лишь упрек в его адрес за то, что он назвал ее «госпожой Алисой» вместо «мадам».
С Дульси, которая знала, что он держит автостоянку и доблестно отслужил в воздушных силах, он заговорил на совершенно непонятном ей языке. В ответ она рассеянно заметила, что, насколько ей известно, Саймон предпочел бензин бакалейным товарам… О, наверное, это было нелегко — выиграть британскую войну… Она хотела сказать что-то еще, но ее смутил Эрни, который стоял рядом с летчиком и хихикал над каждым его словом.
Саймон многозначительно улыбнулся Дульси и дернул Эрни за рукав.
— Что-то мы слегка переутомились, мисс Мардиан, — сказал он, покосившись на Эрни, — уж так выложились, пока готовились вчера к представлению…
Эрни снова засмеялся, а Дульси сказала:
— Неужели?
Похоже, она не поняла, на кого намекал Саймон, говоря «мы».
Бегг слегка наклонился и заговорил тише:
— Бедняга наш Эрни! А ведь раньше он был моим денщиком — да-да, мисс Мардиан. Правда, старина Капрал? Слушай, пойди-ка подсоби этим красоткам, Эрни. — Он указал на служанок.
Эрни, гордый оттого, что его любимый герой обратил на него внимание, с отмашкой отдал честь и удалился.
— Честное слово, я тронут, — пытался убедить ее Саймон. — Он ходит за мной прямо как собака — одному богу известно почему. Конечно, все, что в моих силах, я для него делаю…
Дульси еще более рассеянно пробормотала:
— Неужели? — и поспешно отошла.
Дэн подозвал братьев, поблагодарил госпожу Алису, и они собрались идти.
— Эй, — крикнула старуха, — подождите-ка. Если я правильно поняла, вы собираетесь скосить эти джунгли?
— Так точно, мэм, собираемся, — подтвердил Дэн. — Эрни как раз хотел прийти сюда после обеда с вашей косой.
— То-то же. Как там отец?
— Не так чтобы очень, мэм. Но думает, что к вечеру поправится.
— А если он не сможет — как тогда?
— Я могу за Шута, — с ходу выпалил Эрни. — Сыграю еще лучше, чем он. У меня точно получится. Я знаете, как хочу…
Братья, по своей привычке, принялись урезонивать его. В конце концов им удалось вытеснить младшенького из комнаты во двор. Саймон весьма картинно раскланялся с госпожой Алисой и горячо ее поблагодарил. Однако его ждало очередное разочарование.
— Не стоит благодарности, Бегг, — буркнула дама. — Надеюсь, торговля идет хорошо? Передавайте привет вашему отцу.
Собрав все свое самообладание, механик бросил тактичный взгляд на Дульси, и та вмешалась в разговор:
— Старший мистер Бегг умер, тетя Акки. Магазином занимается кто-то другой.
Леди Алиса только и вымолвила:
— Да? Как же это я запамятовала… — после чего коротко кивнула Саймону и заковыляла прочь.
Их с Дульси ждал ленч. В окно они видели, как окруженный сердито гогочущими гусями грузовик Саймона отъезжает со двора.
Снег наконец был расчищен. Посередине, в ожидании танца Пятерых Сыновей, возвышался Мардианский дольмен.[10] Заросли шиповника и чертополоха так и не скосили. Эрни не выполнил обещание и не явился к трем часам с косой. Уже начинало смеркаться. В полпятого Дульси, разгоряченная последними приготовлениями, выглянула в окно и воскликнула:
— Тетя Акки! Тетя Акки! Они что-то забыли там, на камне!
Но леди Алиса как раз задремала и только пробормотала в ответ нечто невразумительное.
Тогда Дульси, поразмыслив, накинула старое пальто и выбежала во двор. В небольшой нише памятника, которая в бытность служила, по-видимому, местом для жертвоприношений, она обнаружила обезглавленного гуся.
2
К восьми часам во дворе особняка собралась почти вся деревня. Обычно леди Алиса приглашала на среду Скрещенных Мечей своих соседей из близлежащих графств, но в этом году из-за снежных заносов на дорогах они предпочли остаться дома. Они даже не могли позвонить ей по телефону и извиниться — линия была неисправна. Между собой они согласились, что, конечно же, леди Алиса «все поймет». Старуха не только поняла — она была даже этому рада.
Без всякого преувеличения к вечеру во дворе собралась вся деревня — не меньше полусотни человек. По сложившейся традиции доктор Оттерли, так же как и Ральф со своим отцом, обедали в замке. Почтенный преподобный отец Самюэль Стейне приходился госпоже Алисе неродным внучатым племянником. Двадцать восемь лет назад он имел смелость влюбиться в старшую сестру Дульси Мардиан, поселился в замке и в конце концов женился на ней. Это был очень деликатный и немногословный человек, который ни на букву не отступал от проповедей — леди Алиса глубоко презирала его за то, что он не ездил на охоту.
После обеда, в котором скудная закуска компенсировалась отменными винами, Ральф извинился и вышел. Ему надо было подготовиться к выступлению. Остальные расселись в гостиной, пили кофе и потягивали ароматный бренди. Без четверти девять явилась престарелая горничная и сообщила, что танцоры почти готовы.
— Думаю, мы прекрасно все увидим через окно, — сказал доктор Оттерли хозяйке дома. — Сегодня чертовски холодно. А отсюда и так все видно. Позвольте?
Он отодвинул портьеру.
Это было равносильно тому, если бы они сидели в театре, и он открыл занавес перед какой-нибудь блестящей пьесой. Восемь факелов и костер ярко полыхали в темноте, отбрасывая на снег золотистые отблески. Слева и справа стояли зрители, и от их фигур по зубчатым стенам плясали тени. Посреди двора возвышался Мардианский дольмен, который так искрился инеем, будто его покрасили какой-то волшебной краской.
— Этот юнец, — проклацала челюстью леди Алиса, — так и не скосил чертополох.
— И я догадываюсь почему, — покивал доктор Оттерли. — Взгляните — как вам? По-моему, прекрасный вид из окна. Может, лучше остаться в доме?
— Спасибо. Я уж как-нибудь выйду.
— Но это неразумно.
— Ваше дело — на скрипке играть.
— Слушаюсь. Ох уж мне эта молодежь — до чего ж вы все упрямцы!
Старуха хихикнула. Дульси укутывалась поверх пальто в бесчисленные шали.
— Старик Вильям все еще плох, — продолжал доктор Оттерли. — Я уверен, что с его сердцем ему никак нельзя выходить на улицу, а уж тем более исполнять Шута. Я даже стал нарочно отказываться играть — все ради этого старого пня. Я-то думал, это его остановит, но он, кажется, готов отплясывать даже со скрипкой в руках. Пожалуй, я все-таки сыграю сам. Вот, возьмите программки. Мне они, видит бог, не нужны.
Вошла горничная с подносом, на котором лежало свернутое письмо.
— Это для доктора Оттерли, мадам, — поклонилась она.
— Черт возьми, кого еще там угораздило заболеть? — проворчал доктор и развернул листок.
Это оказался один из старых счетов, которые Лицедей обычно присылал своим клиентам. Крупными неровными буквами на нем было выведено:
— Ну вот! — воскликнул доктор Оттерли. — Вот он и сдох.
— Лицедей! — вскричал преподобный отец.
— Да-с, Лицедей. Надо срочно что-то предпринять. Простите, леди Алиса. Сейчас мы все уладим. Не волнуйтесь. Чудесный был обед. До свидания.
— О боже! — воздел глаза преподобный отец. — Что же они будут делать?
— Сын Энди Андерсена заменит одного из Сыновей, — сказала Дульси. — Так у них, кажется, было предусмотрено.
— А этот идиот Эрни, — проскрежетала леди Алиса, — похоже, действительно будет за Шута. Тоска!
— Ах, бедный Эрни! Какое горе для них всех! — прощебетал преподобный отец.
— Я тебе говорила, Сэм, — он убил одного из гусей?
— Я не знал, что это сделал он, тетя Акки.
— А кто же еще? У кого бы другого хватило на это ума? Ладно, потом с ними разберусь. Надо идти, — постановила старая дама. — Одевай меня.
Дульси принялась напяливать на старуху столь же древнее пальто и укутывать ее шерстяными шарфами и шалями. Затем она натянула ей на ноги отороченные мехом ботинки, на руки — рукавицы, а на голову — старенькую шерстяную шапку с помпоном. После этого Дульси и преподобный отец закончили одеваться сами, и троица вывалилась на крыльцо.
На крыльце рядком стояли стулья, и против каждого из них горела растопленная жаровня. Когда зрители расселись, горничная укрыла им ноги пледами, а сама удалилась в дом, чтобы посмотреть представление из окна. Умный человек не станет лишний раз торчать на морозе.
От их дыхания кверху поднимались ровные столбики пара. Толпа деревенских была едва различима за морозной дымкой. Ветер доносил дым от большого костра, и его приятный запах смешивался с горячим духом разогретой смолы.
Мардианский дольмен темнел на фоне белого снега. Окруженная факелами, сцена для танца выглядела как настоящие театральные подмостки.
Леди Алиса, с трудом приподняв закутанную руку, выкрикнула:
— Всем добрый вечер!
В ответ по двору покатилось нестройное:
— Добрый вечер… Добрый вечер, мэм…
Артисты должны были появиться из арки, что находилась как раз за Мардианской плитой. Уже сейчас можно было разглядеть там их беспокойно движущиеся тени.
Троица просмотрела свои программки. Там было напечатано:
ЗИМНЕЕ СОЛНЦЕСТОЯНИЕ
Мардианский моррис Пятерых Сыновей
Исполнители:
ШУТ Вильям Андерсен
БЕТТИ Ральф Стейне
ЩЕЛКУН Саймон Бегг
СЫНОВЬЯ Даниэль, Эндрю, Натаниэль, Кристофер и Эрнест Андерсены, последний — РАЗГОНЩИК ТОЛПЫ.
Мардианский моррис, или, точнее, моррис Скрещенных Мечей, ежегодно проходит в первую среду после зимнего солнцестояния. Этот древний языческий обычай дошел до наших дней и объединяет в себе черты многих обрядовых танцев и мимических пьес.
Порядок действия:
1. Общий выход Пятерых Сыновей
2. Моррис
3. Выход Бетти и Щелкуна
4. Импровизация Щелкуна
5. Выход Шута
6. Первый танец с мечами
а) разбитое зеркало
б) оглашение завещания
в) смерть
7. Импровизация Бетти
8. Соло — Д. Андерсен
9. Второй танец с мечами
10. Воскрешение Шута