— И что врачи ничегошеньки не смогли сделать? — спросила я. — Они опоздали?
— Скорая приехала быстрее, чем за пятнадцать минут, но к их приезду Вероника вся покрылась зеленовато-серыми пятнами и не подавала признаков жизни, хотя пульс еще прощупывался. Её отнесли на носилках в машину, но… о том, что Веронике уже ничто не поможет, мы узнали прямо на кладбище. Она умерла в машине скорой помощи.
— Убийца довёл до конца начатое. Какой настойчивый… или настойчивая, — вслух подумала я, но вопрос о Миа так и витал в воздухе. Станет ли она седьмой жертвой "гарпии", или она и есть "гарпия"?
Лилия закачала головой:
— Не исключено, что Вероника перед похоронами выпила горсть таблеток и, действительно, запила коньяком… а на жаре её состояние могло усугубиться. Плюс моральное неравновесие — вот она и поплыла… по течению… следом за Элфи.
— Слишком много несчастных случаев за последнее время, — констатировала я, — и самое интересное, что капитан Каратов зря арестовал Фаину. Это не она «гарпия»!
Лилия пытливо посмотрела на меня:
— Но кто же? Не сумасшествие ли верить, что дух Софии и есть та «гарпия», о которой говорил Вислюков? Джеймс убедил меня, что это безумство! Я, конечно, верю, что есть нечистая сила, ведьмы, ведуньи, знахарки, верю в существование души, в ангелов и в Бога, даже верю, что душа самоубийцы может склоняться по свету, как и души людей, умерших насильственной смертью… София и ко мне приходила — я чувствовала её присутствие… Мне страшно подумать, что призрак мстит.
Я не хотела еще сильнее пугать Лилию, но утаивать о контакте с призраком я больше не могла:
— София приходила и ко мне, — призналась я.
Лилия подсела ближе:
— И ты мне ничего не рассказала? Когда это было? Что она делала? Ты испугалась? — завелась она.
— Это было прошлой ночью во время грозы. Она ждала меня, расхаживая по кругу в той комнате, где стоял гроб Каллисты Зиновьевны. Я не просто чувствовала её — я её видела. Она будто вокруг гроба ходила.
— Какая она?! — Лилия плеснула в ладоши.
— Прозрачная, как привидения в мультфильмах; немного светится, как тусклая неоновая вывеска; свечение голубо-фиолетовое; была абсолютно голой, и признаюсь, я немного испугалась. Мне трудно было поверить, что ко мне явился призрак, что я вижу его так же отчетливо, как тебя сейчас. В твоём доме я её не видела, но она приходила — это несомненно. Мне кажется, что духи разговаривать не умеют. Софии не хватает разговоров. Она хотела со мной поговорить… тебя — напугать. Она сердится, что Джеймс разорвал с ней отношения, что он с тобой… Со мной она тоже ласкова не была. Не понимаю, зачем она мне показала имена…
— Какие имена? — Лилия нетерпеливо перебила меня.
— Помнишь, ту комнату с отклеенными местами обоями? Во время грозы все полоски обоев как по волшебству, колдовству или еще по каким-то магическим явлениям, рухнули на пол, шурша. В этом треске и шорохе я словно слышала гласные буквы, но ничего так и не разобрала. Шел дождь, гремел гром, сверкала молния, передо мной стоял светящийся призрак, а по периметру комнаты падали обои. Я не говорила об этом из опасения, что вы меня на смех подымите, но смерть Вероники убедила меня, что София знает больше нас. Она показала мне два имени на противоположных стенах: на одной — Миа (плюс зарисованное имя равняется любовь), а на другой стене — Вероника, а вокруг сердце со стрелой.
Лилия приоткрыла рот:
— Миа и Вероника, — тихо произнесла она. — Миа убийца или Миа тоже умрет?
— Меня смущает, что дух Софии сначала указал на стену с надписью «Миа», а потом только — «Вероника». Вероника уже мертва. То есть она первая…
— Шестая! — поправила меня Лилия.
— Я имею в виду, первая из пары имен Миа — Вероника. Но это еще не всё. Потекла крыша; я принесла таз, а сама пошла приготовить себе чашку ромашкового чая — приход Софии потряс меня. Так вот, когда я вернулась, в тазу мутью было написано: «Они составят мне компанию». Компанию! София их заберёт с собой! Вот, что я думаю, но совершенно ничего не понимаю. Фаина за решеткой — отравить Веронику она не могла; Миа по идее следующая жертва; я не подозреваю тебя и Джеймса; не подозреваю Хосе Игнасио; я знаю, что я точно не причастна к убийствам; Семён… мне тоже кажется положительным человеком. Но сердце мне подсказывает, что убийца среди нас. Не может дух отравить человека… и с Миа что-нибудь сделать.
— Ты меня пугаешь, — Лилия медленно сползла с дивана. — Из нас! Если только сам Семён… а Фаина сообщница. Зачем им только убивать медсестру? — Лилия подошла к окну с отрешенным взглядом и, одернув занавеску, оперлась о подоконник. Я же сидела на диване, собираясь с мыслями.
— Как думаешь, рассказать Миа, о том, что мне известно? Я не уверена. Может, лучше не знать об угрожающей опасности, чтобы не мучиться перед смертью и провести последние отведенные дни в привычном режиме? Или рассказать? Ага! Она скажет, что я сошла с ума, если я ей расскажу всё! — я нервно смеялась, но мне было жутко неприятно думать и говорить об убийствах и призраке.
— Давай вдвоём сходим к Миа… а там по обстоятельствам…
Qui vivra verra.
Поживем, увидим.
Так и решили сделать, но поговорить с Миа с первого раза не удалось — не вышла она к нам; собака лаяла-лаяла; постояли мы пару минут у закрытой калитки и по домам разошлись, а ближе к вечеру снова пошли с «миссией предсказателей судьбы». Во второй раз повезло: Миа откуда-то возвращалась легкой походкой в своём длинном голубом платье с широким малиновым поясом. Увидев нас обеих, она едва заметно сдвинула брови, и её смуглое лицо, будто созданное из миллиона мелких обтекаемых кубиков, переформировалось в маску напыщенного безразличия. Губы бантиком с опущенными вниз уголками. Глазки прищурены. Доля секунды, и всё кардинально изменилось — лицо не выражало ничего.
Как же начать разговор? — думала я, но Миа оказала мне услугу, заговорив первой.
— Чего это вы высматриваете здесь? — спросила на одном дыхании.
— Тебя поджидаем, — призналась я чистосердечно.
— Меня?! — она улыбнулась хитро и вопросительно. — Вот как! Я немного задержалась в городе. Двоюродной племяннице куклу в супермаркете выбирала.
Я в детские годы, страсть как, любила куклам платья шить! Ненароком заметила я, что в пакете находилась отнюдь не кукла, то есть не привычная Барби, не резиновый младенец с кривыми ножками — это был мужчина, солдат в камуфляже, бронежилете, в каске и с автоматом! И это подарок для девочки?!
— Неординарная куколка для племянницы! — не сдержалась я.
Губы Миа растянулись в многозначной улыбке. Глаза блеснули как у хищника перед прыжком на жертву:
— А что здесь такого? Чем бы дитя не тешилось… А я вам зачем, собственно говоря, понадобилась?
Трудно было прямо взять и высказать всё, что думала, — я нерешительно поглядела на Лилию. Лилия утвердительно кивнула, мол, давай, скажи ей.
— Дело в том, — начала я и тут же прервалась. Синь вечернего неба, заборы, деревья, стены и крыши домов, кустарники, виноградники, клумбы — всё слилось в единую картину, написанную долго сохнущим маслом, и кисть-невидимка водила по холсту, смешивая последние светлые пятна заходящего солнца с грязно-коричневыми красками. Что за ерунда? Я зажмурилась, потрясла головой, но, открыв глаза, убедилась, что ничего не изменилось. Краски еще сильнее сгущались. — Затмение что ли? — спросила я, глядя то на Лилию, то на Миа.
— С тобой всё в порядке, — забеспокоилась Лилия.
Миа повела бровью с растущим подозрением во взгляде.
— Помутилось всё перед глазами, — тихо ответила я. — Ничего. Миа, я просто хотела сказать тебе, что… что у Каллисты Зиновьевны, в той части дома, где я живу, твоё имя написано на стене маркером… а на противоположной стене — имя Вероники.
— И что из этого? — нетерпеливо поторопила меня Миа, высоко подняв брови и наморщив лоб горизонтальными неглубокими складками.
— Ты следующая жертва «гарпии», — серьезным голосом диктора чрезвычайных новостей ответила вместо меня Лилия. — Будь осторожна!
Миа, закинув голову назад, громко расхохоталась заливистым звонким смехом. Выбившиеся из длинных черных кос тонкие волнистые пряди трепал ветер; платье зашелестело; ей бы еще руки поднять к небу и прочитать заклинание на татарском, и чтобы молния непременно разразилась — настоящая ведьма; гарпия.
— Умора с вами, девки! — Миа сквозь смех еле связала три слова.
С усилием я одернула её, заставив прекратить смеяться:
— Я бы на твоём месте не играла с огнём, — предупредила я и развернулась, чтобы уйти. У меня отпало желание объяснять Миа подробности.
— Не волнуйтесь. Я ношу заговоренный амулет — никакие гарпии мне не страшны! — самоуверенно прозвучало в ответ, и тут в моей голове что-то щелкнуло.
Эта кукла-солдат могла послужить Миа — внучке местной ведьмы, дочери Даниила, гарпии, в конце концов, материалом для обряда. Для какого? А почему бы ей, избавившись, наконец, от Вероники, не приворожить Семёна? Или Хосе Игнасио? Или третьего кого-то? Эта мысль лишили меня дара речи. Я проанализировала всё, что знала, все догадки, подозрения, мотивы — Миа больше всех подходит на роль мстительной ведьмы и сумасшедшей убийцы. София призраком приходила ко мне указать имена. Почему мне? По воле случая? Потому что только у Каллисты Зиновьевны эти два имени были написаны на стенах? Для чего было посвящать меня в эти тайны? Чтобы я предупредила Веронику и Миа? Веронику София ненавидела; она желала ей смерти и не препятствовала бы свершению, как она считала, правосудия. А вот Миа? В чём секрет? Неужели София знала, что я расскажу ей? Неужели на это и рассчитывала? Зачем? Чтобы Миа боялась, остерегалась? Чтобы ею овладело беспокойство, и она натворила глупостей? Чтобы сама себя убила или посодействовала этому? Или, чтобы выдала себя? — Да уж, у меня опять закипел мозг от вопросов.
— Идём, — спокойный голос Лилии вывел меня из задумчивости. Миа вильнула хвостом и, всё еще смеясь, скрылась за калиткой.
— Ты видела, как ведьмы насылают на людей болезни, прокалывая острыми спицами ноги, голову, сердце? — спросила я у Лилии шепотом.
— Ты думаешь… — Лилия не продолжила.
— Я думаю, что Бог шельму метит. У меня всё поплыло перед глазами — чем не знамение? А эта кукла в солдатской форме, чем не копия Семёна Намистина? Солдат с автоматом и охотник с ружьем — почти одно и тоже! Убив Веронику и подставив Фаину, Миа очистила себе дорогу. Возможно ведь? Каллиста Зиновьевна — это как шампунь два в одном: и случайный свидетель, и давняя обида; Ян Вислюков тоже случайный свидетель, но его могла убить и София из-за ссоры, как она написала в предсмертном письме; Эмма — несчастный случай, и Миа с Софией действовали за одно, но София сломалась, потом не потерпела, что Миа её оклеветала, повесив на неё всё; Элфи — жестокая месть Миа Веронике; Вероника — первостепенная цель. Но Миа перегнула палку. Она слишком далеко зашла в своей мести. Даже если Вислюкова убила София, а потом сама повесилась, то четыре убийства на совести Миа, и её покарают высшие силы за причиненное людям зло.
— Ты не хочешь, капитану Каратову рассказать своё виденье? — испуганно произнесла Лилия.
— Рассказать ему про призрака и буквы мутью в тазе с водой? Нет! Он не поверит; засмеёт; еще чего доброго направление в психбольницу выпишет. Если бы я могла доказать свои слова — да, я бы не молчала, но у меня доказательств нет — только догадки. Что если у Миа действительно есть племянница, которая играет мальчишескими игрушками? Что если не собирается она привораживать Семёна? Что если это у меня крыша совсем поехала, если я подозреваю хрупкую молодую медсестру в убийствах? Но я почти уверена, что Миа та гарпия, о которой говорил Ян Вислюков, и кажется мне, что недолгой будет её жизнь, и вообще молодость и экзотическая красота. Да, гарпия это — Миа!
— Какая же ты мнительная, Даша, — упрекнула Лилия. — То подозреваешь, то оправдываешь!
— Я не уверена, вот и всё, — призналась я, — но Миа я и раньше подозревала, особенно после случая с Эммой, с моей помадой и выкраденным платком. Ты не задумывалась, почему именно мои вещи использовали? Почему меня очернить хотели?
— И почему же? — наивно и совсем по-детски пробормотала Лилия, напомнив мне голос Румянцевой, озвучивающей зайца из «Ну, погоди».
— Из-за Хосе Игнасио! Она глаз на него положила, а он за мной бегал! К тому же Хосе Игнасио пожаловался ей, что Семён лишил его мужской силы тогда после истории с Вероникой. Это подлило масла в огонь, и у Миа шарики за ролики зашли…
Мы жарко спорили. Три дня напролёт до нашего с Хосе Игнасио отъезда обсуждали Миа, но наши обсуждения не вышли за пределы дружественной компании, и капитан Каратов так и не услышал от меня версию о серии нераскрытых убийств, и «гарпия» так и осталась неизвестной. Не нашел капитан Каратов убийцу — я вычислила, а Бог накажет.
Tout est bien qui finit bien.
Всё хорошо, что хорошо кончается.
Прошел год. Я вышла замуж за Хосе Игнасио. Мы счастливо живём в небольшом посёлке городского типа. У нас свой дом; две голубоглазых девочки балуются в кроватке говорящими игрушечными овечками, подаренными Джеймсом и Лилией на крестины. Мы стали кумовьями, и, несмотря на расстояние в сто километров, время от времени встречаемся.
Я не могу поставить точку, оставив вас теряться в догадках. Поэтому напоследок расскажу вам еще кое-что, имеющее отношение к "гарпии" и посёлку, где происходили описанные выше события.
Семён Намистин женился на Фаине Яблочной, выждав по настоянию соседок сорок дней после смерти Вероники. Как вы понимаете, суд оправдал Фаину — капитан Каратов не смог (да и не настойчиво пытался) доказать её вину: на картах Таро, найденных в доме Фаины, не нашли ничьих отпечатков. Их подбросили, как шахматного коня и пистолет.
Свадьба Семёна и Фаины прошла без пафоса и излишней траты денег: на Фаине было скромное белое платье, торжество проходило в поместье, приглашенных было немного, но молодожены выглядели счастливыми. Обо всём этом мне рассказывала Лилия — она занималась продажей своего дома и возила потенциального покупателя на смотрины как раз в день свадьбы Семёна и Фаины.
Лилия и Джеймс отгуляли свадьбу раньше нас всех. Мы с Хосе Игнасио не торопились подавать заявления в Загс, пока я не поняла, что свершилось долгожданное чудо, и я стану мамой.
Хосе Игнасио работает терапевтом в больнице. Я давала частные уроки, но с рождением дочерей всю себя посвящаю им. Они мои любимые фотомодели — Эммочка и Машенька! Десятки журналов печатают мои фотоработы! У меня нет времени скучать — я всегда в приятных трудах и заботах. Вот и рукопись заканчиваю.
Давно можно было точку поставить, но лишь вчера я узнала, что Миа трагически погибла. Это произошло на берегу реки, где помимо местных мальчишек были и городские приезжие на машинах. Миа пришла с высоким брюнетом; они купались, плескались, дурачились; в мгновение ока небо заволокли тучи, и грянул гром. Молния как снайпер прямой наводкой угодила прямо в Миа, и она почерневшая плюхнулась в искрящуюся воду скальным камнем. Самое интересное, что смерть пришла за Миа ровно через триста шестьдесят пять дней после смерти Вероники. Вот и заставил этот факт утвердить мои подозрения. Не верю я в подобные совпадения. Это наказание Миа, и оно не заставило себя ждать.
Ну и о приятном: Лилия подарила Джеймсу наследника торгового павильона, Фаина Семёну — лапочку-дочку. Новоиспеченные мамы и папы безгранично счастливы (видела фотографии на страничках в «Одноклассниках»)!
Вот и конец. Не знаю, извлекли ли вы урок из этой истории, но хочется верить, что вы не станете на путь «свободных отношений», и ни у кого не появится желание мстить вам изощренными способами. Да здравствует любовь, верность и да прибудет с вами надежда в светлое будущее!