Муж не ответил. Я понимала, что переживал он не самые приятные минуты в своей жизни. Способствуя квартирному обмену своего бывшего коллеги и давнего знакомого, он как бы принимал на себя ответственность за его поведение на нашей лестничной площадке. И тут — такая оказия. Ну, застукали с дамой, дело житейское. Но кровь, увечья, да еще бездарная попытка переложить основную вину на бессловесного бобика, это уже было чересчур.
Тягостные его раздумья были прерваны телефонным звонком. Малоприятный мужской голос попросил моего супруга к трубочке. Просьбу я уважила. Как выяснилось, на нашу же голову.
— Если ты… трам-та-ра-рам, — рвался из трубки рык, — будешь еще с моей женой… трам-та-рарам… то я… тебя… и твою… и выкуси!
— Позвольте, — ошалел спутник моей жизни, — вы, наверное ошиблись. Я не понимаю…
— Поймешь… а не поймешь… то я… тебя… и выкуси!
Я выхватила трубку из ослабевших мужниных рук.
— Какие у вас претензии к моему супругу? — светским тоном осведомилась я. — Чем он обидел вашу жену и когда это произошло?
— Следи получше за своим мужем! — рявкнул неизвестный абонент. — Я его вчера со своей бабы стащил. Еще раз встречу — убью!
— Откуда вы взяли наш телефон? — абсурд происходящего начал меня в общем-то забавлять.
— Оттуда. Визитку твой кобель обронил, пока шмотки свои собирал.
— Ах, визитку. Тогда еще вопрос: личико вы ему не попортили?
— Так… пока только погладил. Пару недель дома посидит.
— У моего мужа — а он сидит напротив меня — лицо без видимых повреждений. Это раз. Вчера с пяти вечера и по сегодняшнее утро включительно он безотлучно находился дома возле меня. Это два. Что же касается визитки, то ее мог обронить любой человек, связанный с ним по работе. Автор статьи, которую публикуют в журнале мужа, например. Или какой-нибудь ученый. Так что нас благоволите оставить в покое. Иначе заявлю в милицию.
И положила трубку, не дожидаясь ответа. Муж только глазами хлопал, окончательно ошалев от утренних событий.
— Вот, пожалуйста, — безжалостно добила я его. — Еще и твою визитную карточку оставил на месте… происшествия. А если бы он ночью не к бабе ездил, а, скажем, банк грабил? Или почтамт? Твоя визитка на месте преступления — как раз то, чего тебе не хватает. На этот раз ты бы легко не отделался.
— Я, пожалуй, пойду за пивом, — оставил поле боя муж. — Мне оно вечером понадобится, да и вообще хочу пройтись. Голова, как котел.
— Ночевать придешь? — невинно осведомилась я. — Имей в виду, Мисюсь выгуливать не надо, да и по кустам она тебя протащить не сможет. В ней полтора килограмма, а не полтора центнера, как в Бурбоне.
— Глупые шутки! Я, по-моему, не давал тебе повода меня подозревать.
— Не давал. Но дурные примеры заразительны. Так что приходи скорее, сказка. С тобой мне как-то спокойнее.
Муж ушел. А я стала думать, как бы ненавязчиво намекнуть Николаю Федоровичу, что терять чужие визитные карточки нехорошо. Ладно, на вчерашний вечер у нас было алиби, а если бы не было? А если бы на моем месте оказалась бы ревнивая истеричка, которая не стала бы сопоставлять очевидное с невероятным и сразу схватилась бы за скалку? Тогда было бы уже два попорченных мужских портрета. Наверное, разумнее всего было бы воспользоваться отсутствием мужа и вызвать соседа на «собеседование».
Телепатия, по-видимому, существует, потому что Николай Федорович (легок на помине!) снова позвонил в дверь. На сей раз ему понадобился соседский телефон по очень важному делу. Дома он не хотел беспокоить свою больную Наташеньку.
— Не советую, — сказала я так дружелюбно, как только могла. — Оттуда уже звонили нам. И я даже не решаюсь вам передать, что обещали с вами сделать, если еще раз встретят. Тамошний муж, по-видимому, вообще раздумал уезжать в командировку, так что лучше вам пока не возникать.
— Откуда вы это знаете? Подслушали?
— Я? Не имею такой привычки. Просто вы там, где… пили чай, обронили визитную карточку моего мужа. Вот нам и позвонили. А все стальное — обыкновенная дедукция. Укус, чистый костюм, настоятельная потребность немедленно выгулять собаку… Придумали бы для собственной жены что-нибудь поумнее.
— У Наташи нет такой извращенной фантазии. Она все понимает правильно и не придумывает сказок.
— Да? Ну что ж, с женой вам повезло. А по телефону от нас позвоните в другой раз. Мужа нет дома, а я не горю желанием оставаться с вами наедине…
Оба мы потеряли бдительность и говорили достаточно громко. А звукоизоляция… В общем, когда я минут через пятнадцать отправилась выносить мусорное ведро, из-за соседской двери неслись звуки жуткого скандала:
— Кобелина проклятый! — кричала Наталья Алексеевна. — Пора бы угомониться, не молоденький, а ты до сих пор за каждой сучкой бегаешь, высунув язык. Ну, погоди!
Крики сопровождались грохотом. То ли посуду били, то ли кастрюлями швырялись.
Я решительно нажала на кнопку звонка. Открыли не сразу, но в конце концов дверь рывком распахнулась, и на пороге возникла красная, растрепанная и запыхавшаяся Наталья Алексеевна.
— У вас все в порядке? — участливо спросила я. — Мне показалось, на вас налет совершили, со стрельбой и поножовщиной.
— Да нет, это я… Бурбона воспитываю. Вы же знаете, что он сегодня утром натворил, негодяй.
Я покивала головой. Конечно же, она воспитывала Бурбона. Странно только, что в процессе этого воспитания опять пострадал Николай Федорович: на физиономии у него было уже два синяка, абсолютно симметрично расположенных.
Впрочем, без чудес жизнь скучна.
ПЯТЬ КИЛО СВЕЖЕГО ГЕНЕРАЛА, ВКЛЮЧАЯ МОЗГИ
Безумная жара, оккупировавшая Москву почти на месяц, сказалась, наконец, и на мне. Наступило утро, когда я поняла: из дома сегодня не выйду ни за какие коврижки. Задерну шторы, включу вентилятор и поставлю ноги в таз с холодной водой. Как сейчас модно говорить, «другой альтернативы» просто не было.
Не успела я принять это эпохальное решение, как позвонила моя старинная подруга — дочь одного из наших славных и легендарных маршалов. Это не хвастовство, просто происхождение Валерии Андреевны во многом определило все последовавшие события.
Позвонила она для того, чтобы сообщить: посылка для меня в Москву доставлена и в данный момент находится в военном госпитале в Серебряном переулке. Поскольку накануне, по изящному выражению Валерии Андреевны, меня «черти носили хрен знает где», то передать посылку лично она не смогла. Посему мне предлагалось «оторвать задницу от кресла и совершить десятиминутную прогулку». По такой-то жаре!
К счастью, в резерве у меня имелся муж, ко¬торому как раз сегодня предстояло несколько деловых встреч. В том числе и в районе Арбата, где находится госпиталь. Одной встречей будет больше — вот и все.
— Могу я тебя попросить… — деликатно начала я психологическую обработку мужа. — Вообще-то, конечно, у тебя и своих дел хватает, но…
— Чего надо? — прервал мои дипломатические изыски муж. — Ты как-то очень затейливо выражаешься, а у меня мало времени. Короче, если можно.
— Можно и короче, — покладисто согласилась я. — Зайди в Серебряный переулок в военный госпиталь, и…
— Что мне делать в госпитале? Я, слава Богу, не ранен и даже не контужен…
— Заберешь там посылку и принесешь ее домой. Только умоляю, никакой самодеятельности. Не учи врачей лечить, а вахтеров — охранять.
Предупреждала я не случайно. У моего мужа есть патологическая склонность давать полезные советы. В том числе тем, кто в них абсолютно не нуждается.
То ли жара подействовала и на него, то ли ему действительно некогда было со мной пререкаться, но муж взял номер телефона, по которому следовало позвонить от вахтера врачихе в госпитале, и отправился по своим, точнее, по нашим делам. А я осталась, предвкушая покой, прохладу и тишину. К сожалению, практически ничего этого я не получила.
Началось все с того, что нашему домоуправлению именно в этот день приспичило затеять ремонт в подъезде. Посему предлагалось застелить пол газетами, а дверь завесить какой-нибудь клеенкой. Со всем этим я кое-как справилась, но подумала, что лучше бы мне было прогуляться за посылкой самой, чем совершать все эти физические упражнения. А потом зазвонил телефон, и мужской голос, в котором было столько же теплоты, сколько в ржавом железном листе, осведомился, состою ли я в законном браке с таким-то гражданином и знаю ли, где этот гражданин находится в данный момент.
Замечу для справки, что события в славном роде Буденновске именно в этот день достигли своего апогея, и вся страна ждала, где возьмут заложников в следующий раз. Наверное, не нужно объяснять, какая догадка осенила меня в первую очередь.
— А с кем, простите, я говорю? — для порядка осведомилась я, прикидывая, какую сумму запросят бандиты за моего драгоценного и где эту самую сумму я возьму за неделю до получки.
— С начальником охраны Центрального военного госпиталя. Ваш супруг, если это, конечно, он, находится у нас.
— Что с ним? Он жив?
Голова у меня работала только в одном направлении. Хотя, зная моего мужа, уместнее было бы справиться о состоянии физического и психического здоровья персонала госпиталя.
— С ним все в порядке. Но будет лучше, если вы прибудете с его документами. Свои, кстати, тоже захватите.
Новое дело! В последний раз меня с документами вызывали в военкомат. Думала, отправят в действующую армию, а мне всего лишь предложили уточнить анкетные данные. Даже очередного звания не присвоили: так и помру капитаном запаса. И вот теперь — опять военные, опять с документами.
— А если я не могу сейчас прийти? — мрачно поинтересовалась я. — Пришлете вооруженный наряд?
— Просто отправим вашего мужа под арест, до выяснения личности. Так что дело ваше…
Дело, конечно, наше. Коза, как говорите ностра. В стране кишмя кишат вооруженные боевики, каждую секунду что-то взрывается, а моего сугубо гражданского и ни в чем не повинного мужа собираются арестовывать. То есть уже арестовали…
Воображение заработало. Я представила себе спутника моей жизни в тюремной камере без окон, прикованного к стене длинной и ржавой цепы Местные крысы алчно обнюхивают его сандалии из натуральной кожи. С потолка равномерно капает красная жидкость: кого-то пытают этаже выше. О боже!
В проходной Центрального госпиталя было тихо и прохладно. Но охранник, похоже, был не в состоянии наслаждаться этими небольшими благами: он нервно расхаживал из угла в угол и поминутно вытирал пот со лба. Н-да, видно, мой муженек опять отмочил что-то оригинальное…
— Здравствуйте, — льстиво начала я. — Meня вызывал ваш начальник охраны. Установить личность мужа, знаете ли…
Реакция охранника была странной: он быстренько ретировался за свою конторку и, казалось намертво прижал пальцем кнопку сигнализации. При этом выражение лица у него было такое, как если бы он увидел перед собой свежераздавленную лягушку. На мужчин я произвожу разное впечатление, иногда — сильное, но такого, честно говоря, не припомню.
Через несколько минут в проходной появился сухопарый, седой военный, кажется, майор. Я не очень разбираюсь во всех этих звездах и полосах на погонах.
— Вот, — картонным голосом отрапортовал охранник, — гражданка по вашему вызову явилась.
— Фамилия? — поинтересовался седой.
— Моя? — ответила я, сразу признаюсь, глупейшим вопросом.
Ибо ответ знала заранее.
— Моя мне известна, — не обманул моих ожиданий собеседник. — И не валяйте дурака, дело серьезное.
Я перестала «валять дурака» и сообщила свои анкетные данные, подкрепив все это соответствующими документами. Заодно продемонстрировала и паспорт мужа.
— Так. Пока все правильно. А теперь объясните, зачем вы прислали сюда этого гражданина?
Майор, или кто он там был, для наглядности махал в воздухе паспортом моего супруга.
— За посылкой, — честно ответила я. — По-моему, ничего противозаконного мы не совершили.
— Это по-вашему, — хмыкнул седой. — А мы тут второй час на ушах стоим из-за вашего супpyra.
У меня неприятно заныло под ложечкой. Так я и знала, мой драгоценный наверняка обучал охрану правильному обращению с огнестрельным оружием. Он такой… Но рассказ майора превзошел самые смелые мои ожидания.
Оказалось, на территорию госпиталя мой муж проник совершенно беспрепятственно. То есть просто позвонил по внутреннему телефону и вызвал вниз поименованную в записке врачиху. А та вместо того, чтобы вынести ему посылку и отпустить с миром, спустилась вниз и поманила его к себе пальчиком. В принципе, ее можно понять: таскать пять килограммов хрупкой женщине совершенно ни к чему. Охранник пропустил моего мужа и… через пять минут сменился, напрочь забыв передать кому следует, что такой-то гражданин вскоре покинет госпиталь с поклажей.
А гражданин покидать госпиталь не торопился, поскольку в красках и в деталях рассказывал симпатичной врачихе и нескольких милосердным сестричкам о том, как ему тридцать пять лет тому назад удаляли аппендикс и забыли в животе пинцет. Или скальпель — не важно. История эта во всех аудиториях проходит на ура, но я ее слышать уже не могу.
Медикам же она, разумеется, пришлась по душе. Потом они обсудили еще какие-то животрепещущие вопросы и, не исключено, продолжали бы общаться и дальше, если бы весь персонал отделения внезапно не «сдернули» по какой-то тревоге. Началась суета и беготня, причем достаточно бестолковая, и мой муж, справедливо посчитав себя лишним, отправился восвояси. Вот тут-то все и началось.
В проходной его, естественно, «тормознул» охранник и попросил объяснить, откуда он идет и что у него в сумке. Мой муж, пребывавший в безмятежно-расслабленном состоянии, ответил, что идет он из хирургии, а в сумке у него… часть только что освежеванного генерала. Плюс генеральские мозги. Остальное вынесут другие.
В общем, пошутил. Не зная, что переполох в отделении был вызван тем, что пропал один из Пациентов. Да-да, генерал, которому должны были что-то удалить. То ли аппендицит, то ли вросший ноготь на ноге. Так или иначе, но генерал из палаты испарился прямо в казенной пижаме.
Охранник попросил моего мужа открыть сумку. И тот, несчастный, это сделал. Описать сцену, которая произошла вслед за этим я лично не берусь. Тут нужен как минимум Хичкок, тем более, что муж мой наивно предполагал: несет он из больницы какие-то дамские тряпочки или обувь. В общем, то, что женщины обожают передавать друг другу. Пять кило парного мяса и — угадал ведь! — телячьи мозги были для него полным сюрпризом. Охранник вызвал кого надо, и только после этого его стошнило. Мужа не стошнило только потому, что он вообще впал в состояние общей прострации и даже появление ОМОНа воспринял достаточно вяло.
Как вел себя ОМОН, описывать, наверное, не стоит. Впрочем, если кому-то интересно, то все происходило достаточно стандартно: руки за голову, ноги на ширину плеч — и помалкивай. Вначале положение моего мужа было вообще аховым: при обыске обнаружили пистолет. Правда, при ближайшем рассмотрении он (пистолет) оказался банальной зажигалкой, но и это не разрядило атмосферы. Документов — никаких, в сумке — откровенная «расчлененка», ну и так далее…
Именно в это время начальника охраны госпиталя и осенило позвонить мне. Слава Богу, собственный телефон муж еще помнил, а уж о том, что женат на мне, наверняка не смог бы забыть даже под угрозой немедленного расстрела. Могу себе представить текст, который он мысленно (а может быть и вслух!) адресовал мне и моей приятельнице. Могу, но не буду. Даже у моей нервной системы существует определенный запас прочности.
Мое заявление о том, что «расчлененка» на самом деле — теленок из подмосковного поселка Архангельское, было воспринято с изрядной долей скепсиса. Даже предложение поджарить кусочек на пробу не вызвало того энтузиазма, на который я рассчитывала. Не пропади непрооперированный генерал, возможно, импровизированный пикник и состоялся бы. Но в сложившейся конкретной ситуации никто из вооруженных мужчин не рискнул попробовать «на зубок» генерала. И не отставника, замечу, а самого что ни на есть боевого. В общем, тучи сгущались.
— А, может быть, этот ваш генерал попросту струсил? — предположила я в отчаянии. — Струсил и сбежал из больницы в казенном исподнем? Мужчины обычно панически боятся операций, особенно под местным наркозом…
Взгляд, которым наградил меня начальник охраны, описанию не поддается.
— Генерал? Боевой? Струсил? Да его, если хотите знать, на операцию из самого пекла привезли. Он ни пуль, ни снарядов не боится, а вы говорите…