— Мы можем пойти к нам в хижину, — заметила она. — Я имею в виду дом.
— У меня машина на стоянке.
— Это хорошо, — сказала она.
Мы начали собирать вещи. Большая шляпа Бонни упала с шеста, и кто-то на нее наступил. Часть цветов оторвалась. Я поднял их и прикрепил поверх шляпы. Отыскал тот жакет, который был на ней, подобрал ее большую вместительную сумку. Гретхен отряхнула два больших пляжных полотенца. Я нагрузил ее вещами Бонни, и она умудрилась все это ухватить.
Поднявшись на ноги, Бонни шла нормально. Но на заднем сиденье машины она легла, положив голову на колени Гретхен Уайли. Я не имел представления, насколько ее состояние объяснялось просто усталостью, а насколько это было искреннее потрясение из-за гибели Эль Лобо.
«Хижина» Уайли оказалась пляжным домиком, размером в полтора гаража для легкового автомобиля, стоящим в стороне от дороги в узком каньоне. Домик стоял более или менее одиноко. Вокруг был двор, заросший сорняком, окружавшим расколотые, хаотично набросанные плиты. Не было ни въезда, ни гаража, и «ягуар» Бонни стоял на траве возледома. По другую сторону дома стоял старый, полуразвалившийся автомобиль, ветхий и без крыши, и сверкающий белый «тандерберд». Это не казалось несовместимым. В Калифорнии вы можете жить в пещере, но у вас должна быть машина, желательно на каждого члена семьи старше шестнадцати. С мимолетным любопытством я заметил, что мы оказались в тупике, выезда в конце каньона не было.
Я притормозил позади «ягуара». Из хижины доносились звуки гитары. Я чувствовал себя очень подавленным. Бонни Данди просто не вписывалась в эту обстановку. Интересно, видела ли Кэрол это владение Уайли.
Гретхен, нагруженная пляжным барахлом, пошла впереди нас. Помогая Бонни выйти из машины, я спросил ее, есть ли здесь еще какое-нибудь место, куда мы могли бы пойти. Она посмотрела на меня своими большими карими глазами и отрицательно покачала головой.
— Нет, Гретхен моя единственная подруга.
Я последовал за ней по двум просевшим ступенькам и через низкий порог. Она вошла, а я заколебался. Выглянула Гретхен.
— Заходите в дом, — сказала она, толкнув бедром сетчатую дверь, и я вошел в славный городок Гэйтсвил, США.
Комната была размером примерно десять на двенадцать футов. Окон не было. Стены черные, покрытые написанными цветными мелками фресками. Они выглядели так, словно ихрисовал Эль Греко во время своих кошмаров. Я хочу сказать, они были чудовищны. Возле одной стены стояла тахта, еще была пара складных стульев, таких, которые приносят для похорон или вечеринки в саду. Посреди комнаты стояла ванна на коротких кривых ножках. Она никак не была соединена с водопроводом.
В ванне сидел молодой мужчина. На нем были плавки и шляпа-котелок, он играл на гитаре, и глаза его были закрыты. Изо рта у него торчало что-то похожее на давно погасшую самокрутку. Запах, однако, вовсе не выветрился. Это был запах паленого сена. Марихуана.
Гретхен свалила свой груз на тахту. Бонни села на один из складных стульев, запрокинув голову назад, так, что ее золотисто-каштановые волосы с блестками песчинок ниспадали каскадом.
— Это Джордж, — Гретхен кивнула на ванну. — Джордж Уайли. Джордж, это мистер Шофилд.
— Зовите меня Пит, — сказал я.
— Джордж, это Пит.
Джордж повернул голову и открыл один глаз. Бренчание прервалось. Он помигал глазом, закрыл его и продолжил игру. Потом, едва слышно, он сказал:
— Привет, Пит.
— Привет, Джордж, — сказал я.
— Джордж — художник, — сказала Гретхен.
Я посмотрел на причудливые фрески.
— Я вижу.
— Ты бы сняла мокрое, Бонни, — сказала Гретхен.
Бонни, словно в трансе, встала, ослабила что-то за спиной на своем купальном костюме и стянула его прямо там, где стояла. Тем временем Гретхен сняла верх своего бикини и начала стягивать трусики. Я старался смотреть на Джорджа, но это было довольно удручающее зрелище. Он был сложен наподобие пирамиды — маленькая голова на сухой, костлявой шее. У него, в общим-то, не было бороды, но на лице и сзади на шее щетиной торчали прямые короткие волосы.
— Тебе бы надо принять душ, дорогая, — сказала Гретхен.
Бонни согласно кивнула и удалилась через занавешенный дверной проем в одной из стен.
— Кофе, — сказала Гретхен.
Она обошла ванну и уселась на край спиной ко мне и Джорджу. Из шкафчика она достала плитку, алюминиевый кофейник, банку кофе и ложку. Неожиданно музыка стихла.
— Ты сыплешь песок на инструмент, — строго сказал Джордж.
— Извини, — Гретхен встала.
Она с кофейником опять обошла ванну, а Джордж одним глазом наблюдал за каждым ее шагом. Я пришел к выводу, что он никогда не спал сразу с обеими. При объективном рассмотрении Гретхен выглядела вовсе неплохо. Она была худа, но хорошо сложена. У нее были длинные ноги, и она двигалась как танцовщица, никогда не теряя равновесия. Несякофейник, она зашла в ванную комнату, а Джордж медленно опустил голову и отряхнул песок с гитары. Затем, словно с трудом вспомнив, он посмотрел на меня этим своим глазом.
— Ты — Пит? — спросил он.
— Я, — сказал я.
— Ты друг Гретхен?
— Я друг всех, — кивнул я.
Он усмехнулся и побренчал по струнам.
— Славный Пит, — сказал он.
Я молчал. К этому моменту они меня уже здорово достали, и я не хотел наделать ошибок. Вернулась Гретхен с кофейником, и Джордж снова уставил на нее свой глаз. На этот раз он отложил гитару и сосредоточился на Гретхен.
— Мистер Шофилд, — пропела Бонни.
— Она хочет поговорить с вами, — сказала Гретхен.
— В той комнате?
— Да, она там.
Я посмотрел на Джорджа, который был занят тем, что смотрел на Гретхен, затем отодвинул штору и вошел в ванную.
Там была кабинка-душевая, и Бонни изрядно ее наполнила паром. Брызги разлетались по полу, брызги летели из-под пластиковой занавески, которая дрожала и трепыхаласьв потоке воздуха.
— Мистер Шофилд? — сказала Бонни из душа.
— Я здесь, — прокричал я.
— О, черт!
— В чем дело?
— Да оставила вещи в машине.
— Я принесу.
— Они в сумке на заднем сиденье.
Это было спасение — сбежать из парной. Я проскользнул обратно за штору. В гостиной кофейник кипел, как сумасшедший, а Гретхен с Джорджем были увлеченно заняты делом на тахте.
Я пошел к «ягуару» и отыскал сумку за передним сиденьем. Вытащил ее и пошел обратно к дому. Но тут я поставил сумку и быстро вернулся к машине. Я еще раз осмотрел заднее сиденье. Это была дорогая машина, красиво отделанная внутри, и Бонни хорошо о ней заботилась. Никакого мусора на полу, никаких пятен на обивке — за исключением размазанного пятна на одной стороне сиденья.
Оно было не очень большим и выглядело так, будто кто-то пролил немного кетчупа или горчицы и пытался вытереть, но уже после того, как они затекли в щель между сиденьем и спинкой. Я наклонился и исследовал пятно вблизи. Оно высохло и слегка крошилось. Цвет был бурый. Я понюхал — оно ничем особо не пахло.
Забрав сумку, я вернулся в дом. Гретхен с Джорджем все еще были заняты. Я решительно направлялся к ванной комнате, когда Гретхен заговорила.
— Пит, выключи кофе, а?
Пришлось пробраться между кроватью и ванной и выдернуть шнур плитки из розетки. Я шел обратно, когда Джордж обратил ко мне свою довольную одноглазую физиономию. Мимоходом я похлопал его по плечу. Он был славным парнем. На нем все еще был тот дурацкий котелок.
Я занес сумку в душевую. Бонни стояла там, завернувшись по пояс в банное полотенце.
— Вот здорово, спасибо, — сказала она.
— Не стоит благодарности.
Она подала мне полотенце и повернулась спиной. Я начал ее вытирать. На полпути вниз по спине я овладел собой, нежно развернул ее, вручил ей полотенце и вытер руки. Она посмотрела на меня так, словно я дал ей пощечину.
— Ну, мистер Шофилд, что я сделала?
— Ничего, милая. Извини, если я был груб. Теперь одевайся как большая девочка, а я подожду снаружи, и мы можем поговорить о том, как кровь попала на заднее сиденье твоего «ягуара».
Она кивнула.
— Конечно. Хорошо.
Я вышел наружу и сел на просевший порог. Я сидел там меньше минуты, когда сетчатая дверь отворилась и появилась Бонни. На ней было легкое летнее платье, не застегнутое на спине. Кроме бюстгальтера, другой одежды под платьем не было. В одной руке она несла трусики, в другой — носки и туфли.
— Что вы говорили, мистер Шофилд, насчет крови?
Наконец-то мне удалось заставить ее быть серьезной и вполне внимательной.
Глава 5
Она поставила туфли и сунула ноги в трусики. Она все время смотрела на меня и чуть при этом не упала. Я поддержал ее за руку, пока она натягивала трусики на свои роскошные золотистые бедра. Она повернулась спиной, и я застегнул ее платье. Затем она села на порожек, чтобы одеть носки и туфли.
— На заднем сиденье твоей машины, — сказал я, — кровь.
— Моей машины?
— Бонни, постарайся сосредоточиться! Что ты делала вчера?
— Весь вчерашний день?
— С того момента, как вышла из дома.
— О-о! Ну, я поехала на пляж. Приехала туда около девяти.
— Не одиноко ли на пляже в девять утра?
— Мне это нравится. Кроме того, всегда можно найти место для стоянки, понимаете?
— Хорошо, продолжай.
— Я просто была на пляже, а потом приехала Гретхен…
— В какое время?
— Дайте вспомнить, это было после обеда…
— Хорошо, что вы делали дальше?
— Мы просто дурачились на пляже.
— До конца дня?
— Примерно до шести.
— И твоя машина все это время стояла на том же месте?
— Думаю, да. Она была там, когда мы решили уехать.
— Ладно. Ты уехала с пляжа в шесть часов. Миссис Уайли уехала вместе с тобой?
— Да. Мы всегда уезжаем вместе, но по утрам она не всегда может приезжать так рано.
— Почему? У нее есть работа или что-нибудь еще?
— Ну, она домохозяйка вообще-то!
— О, конечно, я забыл. Джордж когда-нибудь ездит на пляж с вами?
— Нет, Джордж не выносит солнца.
Я вспомнил черные стены и фрески.
— Возвращаясь к теме, — сказал я, — куда вы пошли после пляжа?
— Ну, мы приехали сюда, приняли душ и оделись. Потом мы поехали в ресторан «Спортсмен лодж». Поужинать.
— Ты, Гретхен и Джордж?
— Нет, только Гретхен и я. Джордж не терпит рестораны.
— Джордж так и живет в ванне?
— Большую часть времени — да.
— Ты поехала на «ягуаре» в «Спортсмен лодж»?
— Нет, мы поехали на машине Гретхен. «Тандерберд».
— «Ягуар» остался здесь?
— Да.
— Сколько вы отсутствовали?
— Ну, мы вернулись около часа ночи.
— Тебя не было, получается, как минимум пять часов.
— Я думаю, так.
— «Ягуар» был закрыт?
— Нет… Я никогда его не закрываю.
— Понимаю. Итак, любой мог прийти и воспользоваться твоей машиной без всяких проблем.
— Наверное. Но никто никогда так не делал.
— До прошлой ночи.
Она ничего не сказала. Она выглядела унылой, словно уже не могла переваривать вопросы.
— А Джордж? — спросил я. — Он мог воспользоваться машиной?
— О, только не Джордж! Он…
— Не говори мне, что он терпеть не мажет машины, — сказал я.
— Нет! Он любит машины. Но не дорогие. Он даже не поедет в моей машине или в машине Гретхен.
— Хорошо, если Джордж был здесь весь вечер и если кто-то пришел и уехал на «ягуаре», Джордж бы это заметил, не так ли?
— Наверное.
— Но когда вы вернулись из ресторана, он ведь ничего об этом не сказал?
— Нет. Но Джордж…
— Не говори мне, что Джордж не любит разговаривать.
— Это правда.
— Что-нибудь необычное произошло, пока вы были в ресторане? Например, телефонные звонки, что-нибудь в этом роде.
Она задумалась.
— Звонили Гретхен.
— Она сказала тебе, кто звонил?
— Нет.
— Она долго отсутствовала?
— Довольно долго.
— Но ты не знаешь, кто звонил?
— Нет, не знаю.
Позади нас вновь раздались звуки гитары. Сетка-дверь распахнулась, и вышла Гретхен, протягивая нам кофе в двух пластмассовых чашках. Она надела другое бикини и привела волосы в порядок. Сойдя вниз, на сухую, хилую траву, прошлась вокруг. Когда мы допили, она собрала пустые чашки и унесла их в дом.
Я услышал, как она сказала твердо:
— Нет, Джордж.
И минуту спустя:
— Иди, Джордж, покури еще.
— Ты балуешься этим? — спросил я Бонни.
— Нет, — покачала она головой.
— Но тебя не волнует, если это делает Джордж?
— Нет. Я стараюсь заниматься своими делами, мистер Шофилд.
Очень умно. К сожалению, я еще не закончил с вопросами.
— Ты случайно не знаешь двух мексиканцев, — спросил я, — у которых есть старый грузовик? Один из них такой толстый, а другой помоложе, со шрамом на лице?
— Я знаю многих мексиканцев, — сказала она.
— Таких, как Эль Лобо?
Она посмотрела на меня, на другую сторону улицы и, наконец, на свои туфли. Мы пришли к финишу.
— Я не хочу говорить об Эль Лобо.
Ладно, что есть, то есть, и я решил не давить на нее пока, так как это сумасшедшее дело мне начало надоедать. Все, что я хотел, это вернуться к Кэрол и подать в отставку. И поехать домой к Дженни. Я встал, потянулся и вытряхнул песок из волос.
— Мы не будем говорить сейчас об этом, — сказал я. — Что ты скажешь, если мы поедем к Кэрол, хорошо поужинаем и ляжем пораньше спать?
— Этого я тоже не хочу, — сказала она.
— Бонни…
Но урок закончился. Беззаботное, ребяческое поведение было только частью ее натуры. У девчонки были свои понятия и достаточно характера, чтобы поступать соответственно.
— Хорошо, я просто скажу Кэрол, что у тебя все в порядке, — предложил я.
— Хорошо, — кивнула она. — Давайте.
Гретхен подошла к дверям и выглянула наружу.
— Спасибо за кофе, — сказал я.
Она сделала знак рукой, ладошкой ко мне, означающий — не стоит благодарности. Я пошел к машине и завел мотор. Когда я выруливал на дорогу, направляясь к шоссе, Гретхен спустилась вниз, и они с Бонни подошли к «ягуару». Они открыли дверцы и заглянули внутрь, но, похоже, не собирались куда-либо ехать.
Я надеялся, что они никуда не поедут, пока я смогу навести где можно справки. Та семейно-счастливая домашняя сцена, которую я наблюдал — и в которой участвовал, — была обманом. В действительности, вокруг меня было горячо, как на жертвенном костре.
Во-первых, где-то тряслось в кузове мексиканского грузовика тело Эль Лобо, о котором я еще не сообщил в полицию. Чем дольше я тянул, тем затруднительнее это могло оказаться. Наступит момент, когда не будет смысла вообще извещать полицию; но все будет зависеть от того, куда должно деваться тело. Если они заберут его в Мексику, все может стать проще — по мою сторону границы. По другую сторону — кто знает?
Во-вторых, Бонни Данди влипла во что-то серьезное, а она была моей подзащитной, и она только что посоветовала мне не лезть в их дела. Я был бы не против не лезть, но тогда как я объясню все Кэрол Данди, моей клиентке?
В-третьих, Дженни Шофилд, моя жена, сидела у Мамаши Фразелини.
На шоссе я нашел придорожную телефонную будку в полутора кварталах от дороги в каньон, которая шла мимо дома Уайли. Я вошел в будку и набрал, насколько помнил, номерМамашиного заведения. Он оказался неправильным, и пришлось покопаться в книге. Я набрал снова, и Мама ответила.
— Привет, Мама, — сказал я, — это Пит…
— Слушай, ты, — загремела она. — Твоя бедная жена сидит тут и кусает пальцы — почему ты не заботишься о бедной бамбино…
— Слушай, Мама, — попросил я, — просто дай ей трубку, ладно?
— Угу, — буркнула она и ушла.
Дженни подошла быстро. Наверно, она сидела у Мамы на кухне, может, даже рыдала у Мамы на коленях. Голос у нее был напряженным.
— Ну, давай, — начала она. — Скажи мне что-нибудь.
— М-м… как ты?
— Просто здорово.
— Извини за задержку и прочее. Был, вообще-то, занят.
— Угу, — сказала она.
— Э… Миссис Данди там?
— Та блондинка? Да. Она в своем номере — отдыхает.