— Я не надену эти платья. Они мне не нравятся. На мой вкус, слишком яркие и грубые, — заявила Джин Снежане.
— Как хочешь. Сейчас придет хозяин, скажем ему, тогда принесут другие, — та лишь равнодушно пожала плечами.
«Не сомневаюсь. Для удовольствий у них неисчерпаемые возможности», — иронично подумала про себя молодая женщина.
— Где-то он застрял, — задумчиво произнесла Снежана, и вдруг у нее зазвонил телефон. Девушка вытащила мобильный из кармана и взглянула на номер.
— Абия, — взволнованно сообщила Снежана. — Здесь нет прослушки, поэтому можно все у нее выспросить — повторила она.
«Неплохой развлекательный комплекс, — подумала Джин, — в котором наверняка прослушивается и просматривается каждый номер. Конечно, случайные, непроверенные люди сюда не попадут ни под каким видом».
— Номер не прослушивается, зато линии прослушиваются, — спокойно возразила она Снежане и отвернулась, так же перебирая платья. — Будь осторожна.
Снежана молчала мгновение, а телефон продолжал звонить.
— Откуда ты знаешь? — спросила девушка в явном замешательстве.
— Знаю, — спокойно ответила ее собеседница. — Ответь, — Джин кивнула на мобильник, поблескивающий зелеными огоньками в руках Снежаны.
— Мне бы в голову не пришло, — растерянно произнесла та и потом нажала на кнопку. — Слушаю, Абия. Все нормально, мы на месте. Что-что? — Снежана нахмурилась, соображая. — Корова? Какая корова? А, твоя корова, — наконец-то дошло до Снежаны. — И? Как она? Ага, ага, — девушка радостно закивала, посматривая на Джин.
Молодая женщина подошла и встала рядом, ожидая конца разговора.
— Хорошо, хорошо, я привезу, здорово! Когда привезу? — Снежана потерла лоб пальцами. — Постараюсь побыстрее. Девочку свою целуй. Я рада за тебя. Увидимся.
Она сбросила вызов и опустила трубку.
— Значит, все наши разговоры со Светланой известны там? Шишкам из разведки? — Снежана показала пальцем в потолок.
Джин заметила на лице девушки явный испуг.
— Я не знаю, — она пожала плечами. — Время покажет. У Светланы ведь израильская Сеть, а с израильтянами им справиться труднее, — напомнила Джин, усаживаясь в кресло напротив. — Ничего нельзя сказать наверняка. Даже то, что мы с тобой до сих пор живы, еще ни о чем не свидетельствует. Надо быть предельно осторожными.
— Ты не просто беженка, не просто врач, — Снежана наклонилась к ней, пристально глядя в лицо. — Обычные девицы хоть оттуда, — девушка кивнула в сторону Голан, — хоть отсюда, хоть из вашей Молдавии и даже из Москвы не думают о таких вещах.
— Я не просто беженка, — невозмутимо призналась Джин, так как уклоняться от ответа она считала сейчас излишним. — Если мне удастся на самом деле реализовать свои планы и если ты поможешь мне в этом, и если нам обеим посчастливится отсюда вырваться, твоя жизнь изменится к лучшему. Ты забудешь время, проведенное здесь, как страшный сон.
— Кто ты? Как изменится моя жизнь? Что именно может измениться? — Снежана перешла на шепот.
— Я пока не могу тебе этого сказать, — спокойно ответила Джин. — Пока для тебя и для себя самой я — Зоя Красовская, беженка с Голан. Я просто прошу тебя о помощи. Она мне нужна. Тогда, вероятно, в будущем я смогу помочь тебе сделать жизнь такой, как ты мечтала.
— О чем я мечтала! — девушка откинулась в кресле с грустной улыбкой. — О чем я мечтала! — вздохнула она. — Уже почти забыла. Я мечтала увидеть мир, путешествовать, изучать природу, ставить всякого рода эксперименты. Еще в школе, до развала, до нашей головной боли с албанцами. Хотела поступать в университет, — Снежана пожала плечами. — Я бы и поступила. У меня были хорошие выпускные оценки. Меня могли принять на биологию или на геологию. Я всегда интересовалась тем, как устроена Земля, на которой мы живем. Мне нравилось заниматься с растениями, да и животных я тоже люблю. Мне всегда их жалко.
— Ты сможешь воплотить свои мечты в реальность, и найдутся люди, которые помогут, несмотря на твое нынешнее занятие. Для этого ты должна мне помочь, — сказала Джин.
— Чем? — растерянно спросила Снежана.
— Позже сообщу, и не здесь, — серьезно ответила Джин. — Этот коридорный вполне может слушать нас под дверью. Что тебе сказала Абия о своей корове? — молодая женщина перевела разговор на безопасную тему и улыбнулась.
— Ей намного лучше, твое лечение помогает. Милиса совсем пришла в себя, даже пытается сидеть, а девочка, дочка Абии, утром проснулась и встала на больную ножку. Абия не разрешает ей пока ходить, но очень рада, ведь все заживает хорошо. Она просит еще привезти лекарства для Милисы, особенно антибиотики и витамины. Говорит, кончаются, — прошептала, нагнувшись вперед, Снежана.
— Надо обязательно найти возможность отвезти эти лекарства, — нахмурилась Джин. — В первые пять дней ни в коем случае нельзя прерывать лечение, иначе заражение разовьется с новой силой. Тогда все, летальный исход гарантирован. Как это сделать? Я не вижу реального выхода, — она взглянула на Снежану с беспокойством.
— Абия просит привезти лекарства в крайнем случае завтра утром, — Снежана, раздумывая, поковыряла пальцем в зубах. — Ума не приложу. Придется мне снова попытаться уговорить Абдуллу отпустить меня вечером. Скажу ему почти правду, — она пожала плечами, — мол, дочке Абии нужно отвезти лекарство. Он знает об их существовании. Позвоню Бабаку, пусть подъезжает сюда или на виллу. Не знаю, как сам Абдулла захочет — здесь остаться или ехать со мной туда, но не думаю, что он дамасского генерала здесь одного оставит. Пока Абдулла спит, съезжу, отвезу лекарства. Он за такие «проступки» от меня поработать потребует. Наизнанку вывернет, как умеет, — девушка криво усмехнулась. — Извращенец, хоть и мулла. Всякие такие штуки любит, которые нормальному человеку и в голову не придут. Ладно, придется потерпеть ради Милисы, — вздохнула она.
— Обязательно спроси у Бабака, нашел ли он людей, пострадавших от военных во время манифестации, — напомнила Джин шепотом.
— Да, — кивнула Снежана. — Тс-с, — она прислушалась и прижала палец к губам. — Кажется, хозяин идет.
В коридоре послышались шаги, и дверь отворилась. На пороге действительно показался хозяин отеля. За его спиной маячил араб, который расставлял девушек на сцене для танца, а за ними виднелся коридорный с этажа.
— Уф, устал, — промокнув голову и лицо платком, хозяин вошел в комнату. — Кофе еще не принесли? — мужчина строго взглянул на коридорного.
— Не принесли, Мустафа, как видишь, — ответила за коридорного Снежана. — Не шибко быстро твои приказания здесь исполняются. Мы с дороги устали, маковой росинки во рту не было. Человек вообще вот из-за границы пришел, от израильтян, — добавила девушка, показывая на Джин. При этом она сделала почти круглые испуганные глаза, и Джин едва сдержала улыбку.
Могло показаться, раз она пришла из Израиля, так израильтяне ее там морили голодом. Как ни странно, хозяин на полном серьезе спросил молодую женщину именно об этом.
— Лютуют израильтяне-то?
Джин чуть не поперхнулась.
«Судя увиденному вокруг и по рассказам Бабака с твоей Снежаной, в Израиле вообще рай земной», — подумала она, но ответила коротко:
— Да, лютуют.
— Евреи, понятное дело. Они нашего брата терпеть не могут. Обрезанные недоноски, — кивнул Мустафа.
Джин опять едва удержалась от смеха. Ее внешний вид явно говорил, что ни к «брату» Мустафы, ни к его «сестре» даже она отношения не имеет. Впрочем, такие вещи совсем не принимались во внимание. Джин сочла разумным промолчать. Что ответишь?
Хозяин и не ждал ответа. Для него и так все было совершенно ясно.
— Почему кофе не принесли? Разберитесь. Мне тоже, с вишневым шербетом, как я люблю, — повернулся он к коридорному.
— Слушаюсь, — покорно сказал коридорный, бесшумно исчезая.
— Дверь закрой, Абан, — приказал Мустафа своему спутнику.
Он прошел в комнату, подошел к дивану, на котором сидела Снежана, как раз напротив Джин, и грубо толкнул девушку в плечо с воплем:
— Пошла отсюда!
Снежана упала на пол, ударившись коленкой о край стеклянного стола. С вазы упала гроздь винограда. Абан заботливо подобрал ее, сдул пыль и положил обратно.
«То есть если даже повалялось на полу, есть все равно можно», — иронически подумала Джин.
Помочь встать Снежане никто не подумал, да она явно и не ожидала помощи, поэтому встала сама, отряхивая джинсы на коленках, и отошла к окну.
— Чего растолкался-то? — буркнула девушка недовольно.
Естественно, на нее не обратили внимания.
— Она говорит, — Мустафа показал пальцем на Снежану, не удосужившись ни повернуться к ней, ни даже назвать по имени, — ты врач, из Москвы, это правда? — его небольшие коричневые глазки пристально смотрели на Джин. Взгляд неприятный, испытывающий.
— Правда, — ответила она.
— Где ты жила в Москве? — спросил Мустафа как бы невзначай.
«Так, проверочки начинаются», — подумала Джин, Вопрос хозяина не застал ее врасплох, ведь еще в Израиле она предполагала что-то подобное. Рано или поздно Джин придется отвечать на такие вопросы — хозяину ли комплекса, офицеру ли службы безопасности. Неважно. Судя по всему, здесь, в Сирии, не было большой разницы. Одно прекрасно совмещалось с другим. Джин поняла это сразу, едва она вшила в гостиницу.
— На улице Гиляровского, — ответила Джин.
Джин хорошо знала данный адрес. Там жил один молодой русский врач, проходивший практику в клинике ее матери три года назад.
— Какая там рядом станция метро? — продолжал спрашивать Мустафа.
— «Проспект Мира», — ответила Джин. — Кольцевая и радиальная. Почему тебя метро интересует? — шутливо спросила она. — Никогда не ездил? Я слышала, скоро в Дамаске откроют, вот и покатаешься.
— Молчать! — отрезал Мустафа, нахмурившись. По середине его широкого, похожего на бычий, лба залегла глубокая морщина. Человек не привык слушать возражения и совершенно не мог терпеть даже малейшей иронии. «Полковник, совершенно точно, — констатировала про себя Джин. — Со всеми неотъемлемыми чертами, какие обычно воспитываются в тоталитарных армиях».
— Значит, «Проспект Мира», — повторил он и взглянул на Абана. Тот кивнул.
— Правильно. Так и есть, — произнес Мустафа.
«Абан, похоже, учился в Москве, потому его и привели сюда», — догадалась Джин.
— Он все станции Московского метрополитена наизусть знает? Станция «Фили» где находится? — словно забыв о предупреждении Мустафы, Джин насмешливо взглянула на его помощника.
— Молчать! Тут вопросы задаю я, — рявкнул Мустафа и так ударил кулаком по стеклянному столику, что он чуть не разлетелся на куски.
«Кто бы сомневался!» — Джин нисколько не испугалась, даже не шелохнулась, все так же спокойно глядя на хозяина. Она видела, его смущает поведение Джин. Видимо, он привык к совсем другой реакции.
— Так, ты доктор… — опять начал он.
В дверь постучали.
— Войдите, — Мустафа повернулся.
На пороге показался коридорный, а вслед за ним — официант, такой же ослепительно белый и отутюженный, в идеально сидящем белом колпаке. Он вез перед собой столик-каталку, на котором был аккуратно расставлен серебряный кофейный сервиз — чашки с витиеватыми восточными завитками по краям, такой же кофейник, прикрытый салфеткой, вазочка с щербетом, сахарница.
— Поставьте сюда. Только побыстрее, — приказал Мустафа, показав на стол.
Официант с невероятной ловкостью, почти незаметно подкатил столик, переставил его содержимое и так же быстро и бесшумно удалился в сопровождении коридорного.
«Чувствуется выучка», — подумала Джин. Снежана подошла к столу, протянула руку, чтобы взять кусочек шербета, но хозяин тут же сильно ударил ее по пальцам, и девушке пришлось отдернуть руку.
— Не тронь. Тебя не приглашали.
— Мустафа, вкусно, — обиженно скривила губы Снежана.
— Я сказал, отойди!
— Ладно.
Снежана снова отошла к окну и села на высокий пуф, отделанный бархатом. Мустафа пристально посмотрел на Джин. Она не пошевелилась и не проявила никакого желания притронуться к угощению. Одна бровь у мужчины приподнялась. Видимо, его удивляла нетипичная для ее контингента сдержанность.
— Вернемся к тому, о чем говорили, — произнес он чуть позже. Взяв кофейник, налил себе кофе и положил кусочек щербета в рот. Кивнул помощнику, дескать, тоже может угощаться. Джин они ничего не предложили, а она сделала совершенно безразличный вид и спокойно смотрела на Мустафу, ожидая продолжения его речи.
«Нащупывает, какие у меня слабости, и пока не находит. Скоро покажет свои», — подумала молодая женщина.
— Вот у моей матушки такое заболевание… У нее ноги отекают, и она ходить не может, — произнес Мустафа, прожевав щербет.
— Я не собираюсь ставить диагноз вашей матушке, тем более с ваших слов. Причины могут быть любые. Надо делать анализы. Зачем попусту языком молоть? Если вам нужен мой осмотр, я его проведу, но давать советы наугад не намерена, — ответила Джин довольно резко.
— Ты непростая штучка, — Мустафа и его помощник удивленно переглянулись. — Вот если… — начал Мустафа, но закончить не успел.
— Абдулла, Абдулла приехал! С ним и этот генерал, и еще какие-то военные… — закричала у окна Снежана.
— Сколько время? — хозяин подпрыгнул, как надувной мячик, ударившийся об пол, и уставился на часы, после паузы бормоча:
— Они почти на сорок минут раньше. О, проклятие мне! Мы толком не успели подготовиться. Немедленно беги, встречай его, — приказал мужчина помощнику и прижал ладонь к покрытому испариной лбу.
— Я — первая, я — первая, — Снежана ринулась к двери, беспардонно оттолкнув не только Абана, но и самого Мустафу. — Мой Абдулла, при нем ты не посмеешь мне ничего сделать, даже голос повысить. Понял? — девушка насмешливо показала Мустафе язык. — Сейчас я его приведу познакомиться с тобой. У нас теперь есть защита от этих, — Снежана показала пальцем на Мустафу подмигнула Джин и выбежала в коридор.
К удивлению Джин, Мустафа действительно не сказал ей ни слова, а только покраснел, как спелый перец, и усиленно потер платком лысину. Всемогущий тигр для своих беспомощных рабов, он сам превращался в такого же раба перед ненасытным удавом родом из власти, королем джунглей. «Просто Киплинг какой-то, — подумала Джин. — Шерхан, бандерлоги и великий Каа, который всех заворожил. Мы тебя слышим, о Каа!» Ей хотелось рассмеяться, но женщина сдержалась.
— Ты почему не одета? — Мустафа повернулся к Джин, и только сейчас обратил внимание на ее затрапезную одежду. Молодая женщина не надела ни одно из вечерних платьев, которые мужчина приказал принести в номер.
— Я их не надену. Они мне не нравятся, — твердо ответила Джин.
— Не нравятся?! — лицо Мустафы исказилось яростью, и он поднял руку, сжав пальцы в кулак. Было ясно, мужчина готов ударить ее. Джин не шелохнулась и не отвела взгляда. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Вдруг Мустафа как-то сник, рука его опустилась, взгляд потух, а мускулы на лице задрожали. Джин по-прежнему неподвижно смотрела на мужчину. Джин понимала его состояние. Он привык вызывать страх у окружающих, а сейчас сам угодил в подобную ловушку.
— Шайтаны, шайтаны, — пробормотал хозяин, повернулся и, больше не глядя на Джин, торопливо засеменил к выходу. Походка у него вдруг стала какой-то лакейской, неуверенной. Мустафа шел почти на цыпочках, а вся фигура выражала угодливость. Помощник, такой же притихший и готовый прислуживать, поспешил за ним. «Надсмотрщики над рабами всегда беспощадны к находящимся в их власти, и больше смерти боятся тех, от кого зависят сами. Контролеры — самая презренная порода людей, каких обычно воспитывают тоталитарные государства: всевозможные заместители, порученцы, руководители среднего звена, надсмотрщики. Они безропотно терпят унижение и грубость своих начальников, но с лихвой отыгрываются на тех, кем руководят сами. Особенно, если это совершенно бесправные люди, находящиеся на территории государства незаконно и во всем зависящие от их милости. Настоящие рабыни», — подумала Джин.