Но я должна доверять ему. Должна. Он нуждается в том, чтобы люди верили в него, даже если мои инстинкты кричали, чтобы я была осторожна.
Он заслуживал этого.
— Все в порядке. Разорви чек. Подожги и наблюдай, как он горит. Или убери его, и, может быть однажды, ты сможешь взять эти деньги и сделать с ними что-то хорошее, — предложила я робко.
— Не знаю, что бы я делал без тебя, Мэгс, — произнес он, наконец. Его голос звучал немного грубо от переизбытка эмоций.
— К счастью для тебя, ты этого никогда не узнаешь, — пообещала я.
— Я так сильно люблю тебя. Клянусь Богом, я сделаю все, что надо, чтобы у нас все было правильно. Однажды я перестану быть таким чертовым беспорядком. Однажды я перестану причинять тебе вред своим дерьмом. Я сделаю это ради тебя и ради себя. Я не позволю им уничтожить меня. Нужно нечто большее, чем их ненависть, чтобы утопить меня, — сказал Клэй, звуча сильнее, чем за все эти недели.
— Ты можешь делать все, что хочешь, Клэй. Я верю в тебя. Теперь ты должен верить в себя.
— Ну, по крайней мере, теперь я могу купить тебе рождественский подарок, — сказал Клэй легко, и я почувствовала, как облегчение затопило мое тело.
— Я рассчитываю на это, — подразнила я, благодарная, что напряженный момент прошел... пока что.
ГЛАВА 6
— Клэй —
Я в миллионный раз вытащил чек со дна ящика своего шкафа. Пятьсот тысяч долларов — это куча денег. Но этого и близко было недостаточно для того, чтобы стереть дерьмовую боль, которую мне причинили люди, которые прислали мне его.
Я был так зол после того, как открыл письмо от адвоката своих родителей; я скомкал чек и официальное письмо, согласно которому эти деньги давались мне для того, чтобы пресечь мои контакты с родителями в будущем. Пресечь контакты, ну вы знаете, с людьми, которые дали мне жизнь, чего бы, черт побери, это ни стоило. Потому что очевидно, для них это не значит ничего.
Я думал, что уже получил долю дерьмовых-поступков-которые-совершают-родители на всю свою жизнь вперед. Очевидно, нет. Когда я подумал, что они больше не могут меня шокировать, они вытворяют нечто «сногшибательное».
Не то чтобы я держался за нереальную идею о том, что однажды они проснутся и решат быть такими родителями, какими я хотел бы их видеть. Они были слишком сильно погружены в то, чтобы быть дерьмовыми людьми, поэтому вряд ли могли бы стать кем-то еще.
Но окончательность от этого письма все еще причиняла боль. Черт, это очень больно.
Что теперь делать с деньгами? Должен ли я обналичить чек и использовать деньги для чего-то важного, как предложила Мэгги? Должен ли поджечь его к чертовой матери и наблюдать, как он превращается в пепел? Хотя, это, казалось, было слишком драматично.
Так что вместо этого, я разгладил помятый листок и убрал его в ящик комода, спрятав под кучу футболок.
Но он лежал там, прожигая дыру к полу.
Стук в дверь заставил меня подскочить на ноги прежде, чем я успел захлопнуть ящик. Я не знал достаточно хорошо своих соседей, чтобы доверить им информацию о том, что в моей комнате находится полмиллиона долларов.
Я открыл дверь и обнаружил, что за ней неловко стоит Райан. Он всунул портативный телефон мне в руку.
— Тебе звонят. По голосу кажется, что это девушка, — пробормотал он, прежде чем зашаркал прочь.
Это не могут быть Мэгги или Руби. Они звонят лишь на мой мобильный. Я не ждал звонка ни от Роберты, ни от своего терапевта. Все возможные варианты закончились. Дерьмо, я действительно знал немного людей. Я не был уверен, это делало меня безнадежно жалким или очень освобожденным.
— Алло? — произнес я в трубку.
— Клэй? — спросил голос, и я нахмурился.
— Да?
— Это я. Эм, Мария. Тайлер дал мне твой номер. Я не хотела звонить на мобильный, боясь, что ты не ответишь.
Мои глаза расширились, и я серьезно задумался над тем, чтобы повесить трубку. Игры разума Марии были последней вещью, в которой я сейчас нуждался. Чертов Тайлер! Ему точно необходимо тщательное разъяснение насчет того, чтобы он не давал мой домашний номер никому.
Черт побери!
— Мария, — произнес я ровно, в ожидании, пока она заговорит. Я не собираюсь облегчать ей задачу. Она, черт возьми, позвонила мне.
— Ты был прав, — в спешке проговорила она, удивляя меня. Ведь существует много ситуация и вещей, в отношении которых я был прав. Например, «Титаник» Джеймса Кэмерона. Это был всего лишь фильм о том, что корабль затонул, и погибло множество людей, но даже сиськи Кейт Уинслет не исправили того, что он был отстойным. Как насчет моего утверждения о том, что «Кола Зеро» по вкусу ничем не отличается от обычной «Кока-Колы». Не позволяйте названию обмануть вас, люди. И тупицу, работающего в «Сабвэй», который решил класть индейку с авокадо в один сэндвич, надо линчевать к чертовой матери.
Так что мне нужно небольшое уточнение, в чем я был прав на этот раз.
— В чем? — подтолкнул ее я.
— Во всем, — ответила она тихо.
— Ты можешь быть более точной? — произнес я сухо. Я не собирался уступать этой девушке. Я думал, Мария была моим другом. Она была одной из немногих, с кем я позволил себе сблизиться, пока был на лечении. Да, знаю, что жизнь работает по-другому, когда ты в такой обстановке, но я увидел в Марии многое от себя. Я думал, мы были на одной волне, когда дело касалось того, как мы смотрели на вещи.
На что я не рассчитывал, так это на то, что моя так называемая подруга появится в доме Руби и испоганит нашу дружбу. Она не уважала меня. И самое главное, она не уважала отношения, которые я строил с Мэгги.
Мария немного заблуждалось в том, что касалось нашей дружбы. Я знал, что пока мы были в «Грэйсон», она влюбилась в меня. Но я думал, что ясно объяснил ей все насчет своих чувств. Очевидно, я был совершенно не понят. И когда Мария приехала в Вирджинию, чтобы навестить меня после того, как я переехал ранее в том же году, она была невыносимой сукой. Из-за нее все стало каким-то неловким и некомфортным. Не только для меня, но и для Мэгги, и для наших друзей.
Мария создала бесполезную драму и напряжение, после чего исчезла без объяснения или извинения. С тех пор я не слышал от нее даже писка.
Мария судорожно вздохнула.
— Я была в ужасе, Клэй. Я полностью облажалась. Я чертовски долбнутая! — сказала она пронзительно, и мне чертовски захотелось прислушаться к своему первоначальному инстинкту и повесить трубку. Мне было достаточно собственных проблем, да и справляться с проблемами Марии — не было на повестке дня в этой жизни.
— Слушай, Мария, мне жаль, что у тебя было дерьмовое время, но нет ничего, что я могу для тебя сделать. Я пытался быть твоим другом. Очевидно, этого было недостаточно, — напомнил я ей резко.
— Я звоню не для того, чтобы ворошить все это, — произнесла она, защищаясь, что, в свою очередь, заставило защищаться меня.
— Ну, тогда какого черты ты мне звонишь? Кроме того, чтобы сказать мне, что я был прав, называя тебя запутавшейся, и говоря, что тебе нужно разобраться в своем дерьме? — рявкнул я.
Я услышал грустные, маленькие всхлипы Марии на другом конце и сразу почувствовал себя придурком. Мне нужно немного присмирить в себе козла.
— Слушай, Мария, это звучало отвратительно с моей стороны. Мне жаль, — произнес я, пытаясь притормозить. Мне нужно было закончить этот разговор около пяти минут назад.
— Нет, ты прав, Клэй! Я глупая и запутавшаяся, которая загуляла со старым мужиком, который мог бы быть моим отцом и оказался злостным засранцем. Затем мудак решил предложить меня всем своим друзьям, и я согласилась, потому что у меня нет чертовой гордости! Нет самоуважения! Что со мной не так? Почему я не могу принять решение, которое не было бы дерьмовым? — плакала она, и я не знал, что сказать.
Часть меня хотела заставить ее чувствовать себя лучше. Это та девушка, которая была моим другом, во время самого ужасного времени в моей жизни.
Но другая часть меня хотела сказать ей, чтобы она проснулась к чертовой матери. Мы все должны нести ответственность за решения, которые принимаем, и пока она этого не делает, она застревает на одном месте. Я учился этому медленно.
— Я возвращаюсь в центр «Грэйсон». Я разговаривала с доктором Тоддом вчера. Он устроил для меня заезд после Дня благодарения, — произнесла Мария до того, как я смог что-то сказать.
Я не ожидал, что Мария будет настолько инициативна. Сказать, что я был удивлен, было преуменьшением.
— Вау, Мария. Это замечательно! — ответил я ей искренне.
— Спасибо. Я чувствую, что на этот раз это должно помочь, — сказала она, и я правда надеялся, что так все и будет.
— Я бы хотела увидеть тебя, прежде чем отправлюсь туда снова. Знаешь, выпить кофе, или еще что-нибудь. Я испортила много вещей в своей жизни и пытаюсь сделать все правильно. Я разрушила нашу дружбу. Я знаю, что была идиоткой, когда видела тебя в последний раз, и была сукой по отношению к твоей девушке. Я просто хочу тебя увидеть и попытаться загладить свою вину, — произнесла Мария в спешке.
— Я не знаю, — ответил я нерешительно. Я беспокоился о том, что это будет означать для Мэгги. Я мог заверять свою девушку до посинения, что все будет хорошо, но знал, она чувствовала неуверенность и ревность так же, как и я. Если перевернуть ситуацию, и эта тупая задница Джейк позвонит ей и пригласит на кофе, я сяду на следующий рейс до Вирджинии, чтобы надрать ему задницу.
— Я понимаю, — грустно произнесла Мария. Дерьмо, от этого я стал чувствовать себя еще хуже. Называйте меня придурком, но я не хотел, чтобы Мария чувствовала себя плохо перед тем, как отправится обратно в «Грэйсон». Я не мог забыть, что она была просто девушкой с проблемами, которая пыталась привести свою жизнь в порядок. В этом отношении мы с ней были похожи. Мы просто действовали по-разному. Мария раздвигала ноги, а я резал себе кожу. Кто я такой, чтобы судить выбор, который она сделала?
— Вообще-то, да. Давай выпьем кофе. У меня занятия во вторник и в четверг после обеда, и я работаю утром в среду, но просто дай мне знать когда, и я все устрою, — сказал я ей.
— Правда? Это звучит потрясающе, Клэй! Спасибо тебе! Как насчет того, чтобы я написала тебе позже, и мы сможем назначить время и место, — взволнованно сказала Мария, и я чувствовал себя виноватым из-за того, что испытывал меньший восторг от этой идеи.
После этого мы попрощались, и я вернулся в комнату, чтобы взять свой рюкзак. У меня назначена встреча с терапевтом, а затем нужно идти на занятия. Я не лгал, когда сказал Марии, что у меня куча дерьма, которое нужно сделать в течение недели.
Между всеми этими занятиями, групповой терапией, встречами с терапевтом, лечением, моей работой на полставки у меня едва хватало времени на чертово дыхание. Но, вероятно, это было к лучшему. Чем больше я был занят, тем меньше у меня было времени сидеть на заднице и думать о дерьме. Возможно, в один прекрасный день, я смогу сидеть сложа руки и размышлять о своей жизни, не думая об ошибках, которые совершил.
Но этот день еще не наступил. Так что сейчас, я ценил хаос.
Десять минут спустя я остановился перед неописуемым зданием с грязно-белой обшивкой. Я вошел внутрь, написал свое имя в планшете в окошке приемной и сел.
Это место не имело ничего общего с офисом моего прошлого терапевта. Шэймус украсил свое место аквариумами с рыбками и комнатными растениями. Он говорил, что важно, чтобы пациенты чувствовали себя комфортно, словно заходят в чей-то дом.
Это же место было похоже на клинику. Оно было пустым. В нем вообще не было индивидуальности. Хотя думаю, люди, которые сидели на диванах в зале ожидания, были здесь не потому, что хоть как-то задумывались о декоре.
Женщина, которая сидела рядом со мной, одержимо дергала ноготь большого пальца. Ее пальцы были красными и ободранными, ее руки покрывали заживающие рубцы. Очевидно, что она была нервной. Через несколько минут, она перешла от своего пальца к губам. Она оттягивала кусок кожи раз за разом, пока не пошла кровь.
— Привет, — сказал я, надеясь, что это отвлечет даму от ее мазохистской пытки губ. Она не поздоровалась со мной в ответ. Просто продолжила дергать. Это было грубо.
Я перевел свое внимание на пожилого мужчину, сидящего напротив меня. Он выглядел так, будто заснул, его голова упала на грудь. Он храпел каждые несколько секунд и непроизвольно дергался.
Тут был еще один парень моего возраста. Он сидел в углу, но, казалось, был озабочен тем, чтобы засунуть палец в свой нос.
Боже, это место было депрессивным. Правительственное управление охраны психического здоровья во всей своей красе.
Я взял журнал с кофейного столика. На нем была написана дата: ноябрь 2009. Я бросил его обратно в кучу и откинулся назад на своем стуле, уставившись в потолок.
— Клэйтон Рид, — позвал гнусавый голос, и я подскочил. Женщина, сидящая рядом со мной, продолжала дергать свою губу, спящий мужчина продолжал спать, носовой разбойник, казалось, все-таки нашел что-то в носу.
Я не смогу выбраться отсюда достаточно быстро.
Я последовал за маленькой женщиной с кислым выражением лица через закрытую дверь. На ее бейджике было написано Хлоя. Ее имя совсем ей не подходило. Имя Хлоя заставляет вас думать о хвостиках и больших сиськах. Эта женщина была одета в водолазку, хотя снаружи было восемьдесят градусов.[6] На ее колготках красовалась зацепка. На зубах виднелась губная помада. Она заставила меня чувствовать себя так, будто меня ведут на наказание. Может быть, она и Роберта учились в одной и той же ужасной школе для сучек.
Она подвела меня к ближайшей двери и указала на другой ряд кресел вдоль стены.
— Доктор Кэри скоро тебя примет, — сказала она коротко.
— Спасибо, Хлоя, — произнес я, целенаправленно используя ее имя. Эй, я мог быть очаровательным, когда хотел таким быть.
Совершенно ясно, что мой шарм не подействовал на Хлою. Она даже не потрудилась снова посмотреть на меня, прежде чем уйти обратно на ресепшен. Я сел, чтобы подождать еще немного.
Лишь спустя несколько минут дверь рядом со мной открылась, и вышла женщина, примерно одного возраста с Руби, вытирая глаза платком. За ней, похлопывая ее по плечу, следовала женщина, которой на вид чуть больше тридцати.
— Увидимся на следующей неделе, Робин, — сказала мой терапевт. Робин кивнула и направилась в коридор, ее голова была наклонена вниз.
Доктор Даниэль Кэри повернулась ко мне и улыбнулась.
— Привет, Клэй. Заходи, — произнесла она, улыбаясь. Я последовал за доктором Кэри в ее офис и сел на диван. Я видел нового психотерапевта лишь несколько раз. Доктор Тодд направил меня к ней, так что я старался отложить вынесение вердикта.
Правда была в том, что у меня не было с ней такой связи, как с доктором Тоддом или Шэймусом. Доктор Кэри (не использующая свое основное имя), казалась своего рода встревоженной и чрезмерно походила на врача. Она была довольно хороша; она просто не тратила много времени на все эти «я-хочу-заставить-вас-чувствовать-себя-комфортно».
У меня уходило много времени на то, чтобы открыться людям, которые мне нравились, так что доктору Кэри было тяжело со мной. Я не пытался противостоять. Я вырос из того, чтобы выплескивать свою истерику на терапевта, но это не значит, что я был готов выложить всю свою жизнь только потому, что этой даме платили за то, чтобы она слушала.
Извините меня за то, что я считаю, что она должна заслужить это доверие. Доктор Тодд рассказывал о ней, говоря, что у меня с ней все будет хорошо. Решение еще не принято.
До сих пор наши встречи состояли из того, что я отвечал на кучу вопросов и смотрел на картинки, описывая то, что я видел. Стереотипная фигня.
Скажи, что ты видишь на этой картинке... Скажи, что ты чувствуешь, когда я показываю тебе эту фотографию...
За многие годы терапии я освоил односложные ответы, и это особенное умение определенно будет использовано и сейчас.