Когда пришло время поклонов, она вовремя заметила летевший на сцену веник, из-за бездумной смеси цветов и гигантских размеров действительно мало похожий на букет. Ловко увернулась, приняла цветы у какого-то подбежавшего к рампе юнца, послала воздушный поцелуй строгому чиновнику, разглядывавшему ее в лорнет, широко улыбнулась всем, словно не слыша вопля Воронцова:
– Кшесинская, я вас люблю! Вы моя!
Это ему принадлежал цветочный веник.
Наглец полез через оркестр на сцену, его с трудом вернули на место товарищи…
Матильда терпеть не могла вот таких проявлений чувств. Нравится ее танец – прекрасно, поднеси красивый букет, приди за кулисы, если выглядишь прилично – пустят. Но на весь зал обещать, что она будет принадлежать только ему…
Кшесинскую так разозлило поведение наглеца, что она от души пнула ни в чем не повинный букет. Гусар захохотал:
– Обожаемая!..
Это обратная сторона популярности, жаждешь успеха и аплодисментов – будь готова выслушивать вот такие комплименты и уметь отбиваться от назойливых ухажеров. Ей сразу объяснили, что отвадить всех просто не сумеют, нужно научиться защищаться самой.
Они с Юлией переодевались, чтобы юркнуть через второй служебный выход и раствориться в темноте ночи неузнанными. За дверью в длинном коридоре послышались крики и робкий протест старика-служащего. Юлия подошла к двери.
– Малечка, по-моему, там рвется этот огромный поручик. Петрович его не сдержит.
– Юля, выручай, – взмолилась Матильда и юркнула за ширму.
Юлия огляделась, присела к гримировальному столу, быстро сунула что-то в рот и отвернулась к зеркалу, словно снимая грим. На самом деле она его наносила – поспешно уродовала правую, не заметную от входа половину лица.
А в дверь уже вломился, даже не постучав, тот самый верзила.
– Божественная! Я у ваших ног! Приказывайте.
Он действительно бухнулся на колени перед сидевшей почти спиной к входу Юлией.
Та обернулась и спокойно поинтересовалась:
– Кто фы?
Глаза бедолаги вылезли из орбит, он увидел правую часть загримированного лица Кшесинской-1.
– Воронцов… А вы?
– Кфесинская.
Юлия поднялась и стояла практически в четвертой позиции, изящно выставив ножку и опираясь правой рукой на спинку стула. Воронцов смешался, но сумел взять себя в руки. Пробормотав сначала: «Но как же…», он отступил назад.
Матильде пришлось зажать рукой рот, чтобы не расхохотаться. На лице гиганта была такая растерянность, что вынести без смеха невозможно.
А Юлия как ни в чем не бывало поинтересовалась:
– Фто?
Маля поняла, что сделала сестра – она сунула в рот капу, которую вставляла в роли злой колдуньи в детском спектакле, это приспособление заставляло нижние зубы выступать вперед и шепелявить.
– Нет-нет, ничего! Только хотел сказать, что восхищен…
– Кута ше фы? – простерла руки к удиравшему из гримерной Воронцову.
Едва за ним закрылась дверь, обе сестры повалились от хохота. Правда, Юлия сообразила закрыть дверь на задвижку.
Когда Матильда увидела, что сестра успела сделать со своей правой половиной лица, то смеялась до колик. Будь Воронцов более привычен к закулисью, он бы сообразил, что и костюм на Юлии не тот, и грим наспех, но он растерялся и увидел то, что должен увидеть – уродину, не успевшую полностью снять грим с лица. Да еще этот прикус…
– Маля, сейчас ты потеряла самого настойчивого поклонника.
– И слава богу! – помотала головой Матильда. – Сегодня он едва не сшиб меня с ног своим букетом.
В дверь стучал Иван Карлович:
– Кшесинские, впустите.
Пришлось пустить.
Директор был изумлен:
– Чем вы так испугали… Боже, Юлия Феликсовна, что у вас с лицом?!
– Вот этим и испугали.
Так Иван Карлович не хохотал с детства, даже прослезился. Мотал головой, рассказывая:
– Этот ваш поклонник катился по лестнице кубарем, только что не крестясь по дороге. Напугали…
– Иван Карлович, как от таких избавиться?
– Никак. Матильда Феликсовна, избавиться можно, только заведя поклонника посерьезней, который будет иметь власть, чтобы объяснить всем остальным назойливым, что место занято. Но именно этого вы избегаете.
– Да, избегаю!
– А великий князь вам чем не угоден?
Матильда нахмурилась:
– Он за Леньяни ухаживает.
– А вы отбейте. Вот и будет защита.
– Я не для того в балет пришла, чтобы…
Иван Карлович фыркнул:
– На наследника метите? Так ведь он вот-вот в Японию отправится, вернется не скоро.
– Я мечу только на главные роли в спектаклях, а Мариус Иванович их давать не желает! – взъярилась Матильда, безжалостно запихивая изящный костюм в шкаф.
– Ох, горяча! – насмешливо развел руками директор. – Так опередите Леньяни во всем, тогда и роли от Петипа получите. Молода еще так себе цену определять, – добавил он уже у двери. – Леньяни больше двух десятков фуэте за раз выполняет. И за нее великий князь горой стоит…
Глядя вслед ушедшему директору, Матильда почти всхлипнула:
– Юля, неужели и правда придется покровителя искать?
– Конечно, у всех есть. Но только не Воронцова, – попыталась свести все к шутке Юлия, видя, как тошно Матильде.
– Да знаю я, что у всех есть. А разве нельзя просто танцевать лучше остальных и роли получать первые?
Юлия уже стерла уродующий грим с лица и принялась собирать вещи.
– Ты правильно сказала: танцевать лучше всех. Вот что главное. А пока Леньяни самая лучшая, это нельзя не признать.
– Как ей удаются эти фуэте? Неужели отец не знает?
– Переодевайся, не до утра же здесь сидеть? Пьерине не только фуэте удаются, она во всем хороша. И отец действительно не знает. Если кто и знает, то Чекетти.
– Надо его спросить. Я должна танцевать не хуже Леньяни!
Помогая сестре переодеться, Юлия добавила:
– Оля Преображенская у него занимается частными уроками.
– Я тоже буду! – обрадовалась Матильда.
– А как же Воронцов? Он же желал, чтобы ты принадлежала ему? – шутливо ахнула Юлия, на что Матильда совершенно серьезно объявила:
– Я буду принадлежать только балету.
– А наследнику?
– Ты же слышала – он в Японию уезжает. Будет там с японками беседовать.
Матильда мимоходом изобразила перебирающую ножками гейшу, сложила руки перед собой ладонями и сжала в точку губки.
Отделаться от Воронцова не удалось, приятели объяснили поручику, что Кшесинских две. На следующем спектакле Матильда боялась даже глянуть в зал, чтобы не встретить разъяренный взгляд обманутого поклонника, но того не было. А вот еще через день Воронцов появился снова. Теперь он во все горло орал:
– Браво, Кшесинская вторая! – И просто: – Матильда!
Потом была попытка сорвать поцелуй…
Спасло только окончание сезона, но довольно скоро Матильда встретила надоедливого поклонника снова, причем там, где не ожидала.
Глава IV
Красносельские летние сборы всегда привлекали внимание множества лиц, к военной службе не имеющих никакого отношения. Здесь не было дам высшего света, зато полно прелестниц рангом пониже…
На сей раз постарался великий князь Владимир Александрович, пожелавший сделать приятное Пьерине Леньяни, он распорядился Ивану Карловичу привезти балерин на турнир, наподобие рыцарского.
Балетная труппа давала спектакли в Летнем театре, жила там же на дачах в Красном Селе, потому больших усилий Ивану Карловичу прилагать не пришлось.
Щебетавшие балерины расположились на одной трибуне, мужчины, близкие к императорской фамилии, – на другой, а чины пониже – просто толпой внизу.
Девушки галдели так, что кто-то посочувствовал Ивану Карловичу. Тот согласно вздохнул:
– И то правда, шепотом говорят только во время спектакля, чтобы музыку не заглушать.
Мужчины разглядывали цветник в бинокли, дамы жеманничали и с любопытством исподтишка изучали кавалеров.
Совсем юный сын Владимира Александровича князь Андрей явился с букетом цветов, чем привлек к себе внимание не только балерин, которые стали шушукаться и строить ему глазки, но и кузена – цесаревича Николая.
– Андрей… Завел себе пассию? Которая из них?
Отец юного князя Владимир Александрович тоже довольно хохотнул:
– Андрей, кого-то приглядел? Делаешь успехи.
Краска залила лицо Андрея так, что казалось, поднеси спичку, полыхнет ярким пламенем. Он что-то пробормотал, но букета из рук не выпустил, правда, держал его довольно нелепо – строго перед собой обеими руками.
Великий князь не стал дольше насмехаться над сыном, спрятал улыбку в усы и поспешил к балеринам. Те защебетали все разом, хотя внимание Владимира Александровича явно предназначалось Пьерине Леньяни. Прекрасная итальянка призывно улыбнулась своему покровителю, принимая от него небольшую коробочку как знак особого расположения.
И все же князь посоветовал остальным:
– Не пропустите букет. Кому-то его принесли…
Матильда хмуро наблюдала за готовившимися к соревнованию гвардейцами. Особенно выделялся тот самый Воронцов, он был выше, явно сильней соперников и уверен в своей победе. Поручик разглядывал балерину хозяйским взглядом, словно Матильда уже ему принадлежала. Это и портило ей настроение.
К Матильде подсела Леньяни, зашептала на ухо:
– Посмотри, Малечка, а ведь этот юный красавчик выбрал тебя.
Кшесинская не сразу поняла, о ком говорит итальянка, решила, что о настырном Воронцове, фыркнула:
– Нашла юношу!
– Да, он совсем мальчишка, но хорош! Улыбнись князю Андрею.
Матильда наконец сообразила, что юноша и впрямь краснеет, то и дело косясь именно на нее.
О господи! Один сумасшедший там, на поле, другой на трибуне великих князей… И не уйдешь. Попыталась поймать взгляд сестры Юлии, которая любезничала в стороне с бароном Зедделером, но поняла, что не стоит мешать, у этой пары явно зарождался роман. Александр Зедделер Матильде нравился, он не считал балерин продажными и, кажется, искренне любовался Юлией.
Поймав на себе взгляд князя Андрея еще раз, Матильда хмуро отвернулась.
Леньяни резюмировала просто:
– Ну и дура. Мне б такого вместо его папаши.
– Он мальчишка совсем.
Пьерина широко улыбнулась князю Владимиру Александровичу и шепотом возразила Матильде:
– Не скажи… эти мальчишки бывают очень даже шустрые…
Сын Владимира Александровича Андрей и впрямь не мог отвести взгляда от Матильды. Вернее, отводил, но глаза его не слушались, снова и снова возвращаясь на трибуну, где расположились балерины. Это ей предназначался великолепный букет, но как вручить?
А внизу уже начался обещанный князем Владимиром Александровичем «подарок» балеринам. Под музыку на импровизированную сцену «выплыли» четыре массивные мужские фигуры в балетных пачках, имитируя исполнение танца маленьких лебедей.
Хохот и аплодисменты заглушили музыку, отчего «лебеди» немедленно сбили шаг, попытались исправиться, наступая друг другу на ноги, и, в конце концов, просто повалились на пол. При всеобщем веселье они поднялись и принялись неумело раскланиваться.
Глядя на волосатые ноги, неумело выделывающие па, на усы «лебедей», не рассмеяться было невозможно, Матильда забыла о князе Андрее и о сумасшедшем поручике, она веселилась и аплодировала вместе со всеми, когда вдруг снова почувствовала на себе пристальный взгляд. Резко обернулась, готовая сверкнуть глазами в ответ, и… встретилась взглядом с цесаревичем.
Николай поспешно отвернулся.
На помосте «лебедей» сменил князь Владимир Александрович. Шутливо раскланявшись перед хихикающими прелестницами, он объявил о начале испытаний. Требовалось пройти несколько этапов, самым трудным из которых был последний – огненное кольцо.
– Зато и награда достойная – победитель получит корону, которую наденет на прелестную головку избранной им дамы в обмен на горячий поцелуй. Надеюсь, дамы согласны подарить таковой победителю?
Дамы заахали и захихикали, пытаясь разглядеть офицеров, которые должны соревноваться. Но их лица уже скрыли забрала шлемов. И впрямь, похоже на средневековое ристалище…
Дав старт прохождению первого круга, князь Владимир Александрович присел и принялся в бинокль разглядывать… балерин.
Матильда осторожно покосилась на трибуну, где сидели мужчины, и снова поспешно отвернулась, поняв, что теперь стала объектом внимания организатора соревнований. Да что ж они все липнут-то!
Первый этап успешно прошел тот самый рослый нахал. Воронцов немедленно отправил воздушный поцелуй Кшесинской, от которого Матильде стало не по себе. Этот верзила, пожалуй, сможет пройти испытание, а дарить поцелуй в обмен на жестяную корону ей вовсе не хотелось. Дело не в короне, а в наглости. Поручику однажды удалось вырвать у нее поцелуй – после того как выбросила очередной его букет, подстерег за кулисами и буквально впился в нее жадными губами. Спас Кшесинскую вездесущий Иван Карлович, не то неизвестно, чем все закончилось бы.
И вот теперь быть целованной прилюдно…
Еще один человек не смотрел выступления участников соревнований – князь Андрей. Юноша все сжимал букет, шепча:
– Как же она прекрасна!
Николай с удивлением обернулся к кузену:
– Кто?
– Кшесинская. Матильда.
Это дало Николаю повод снова повернуть бинокль в сторону трибуны балерин.
– Да… недурна…
Андрей неожиданно для цесаревича запальчиво возразил:
– Ты ничего не понимаешь! Она… она… настоящая! Если тебя полюбит такая женщина, ты сам станешь настоящим. – Удивление Николая переросло в изумление, Андрея это чуть смутило, но он строптиво добавил: – Таким, каким тебя создал Господь…
Того, что последовало, он, конечно, не ожидал. Цесаревич вытащил букет у кузена из рук.
– Но… я… – растерялся юноша.
– Я хочу узнать, какая она настоящая, – просто объяснил Николай.
Глядя в спину уходящему кузену, юноша поинтересовался сам у себя:
– А я?.. Впрочем…
Да, он слишком молод, чтобы увлекаться балеринами. Тем более цесаревич…
А на площадке разворачивалось поистине великолепное зрелище – пятеро участников вполне достойны друг друга, после второго круга у лидера уже не было возможности раскланиваться перед трибуной, фору не давал никто. Офицеры проходили полосу препятствий, взбираясь по отвесной стене, перепрыгивая через ров с водой, пробегая по бревну, но это смотрелось эффектно. Впереди по-прежнему шел тот самый рослый красавец, буквально расшвыривая соперников по сторонам.
У Матильды заныло под ложечкой. Неужели поцелуй неизбежен?
И тут рядом с ней возник Иван Карлович.
– Матильда Феликсовна, не погубите! Маля, на тебя обратили внимание…
От волнения Иван Карлович перешел на «ты» и делал странные знаки глазами. Матильда дернула плечиком:
– Кто, великий князь Владимир Александрович?
Хотелось добавить, что интерес князя Владимира к балеринам не новость, к чему так волноваться? А еще сказать, чтобы Иван Карлович не переживал, она даст князю такую отповедь, что тот вообще к Мариинке не приблизится!
Уже открыла рот, но…
Вместо буквально растворившегося как дым Ивана Карловича увидела перед собой… наследника престола!
Мужчины-Романовы похожи друг на друга все, особенно в таком возрасте, каком был тогда Николай, но спутать цесаревича с любым другим великим князем Матильда не могла. Она чуть присела, делая книксен:
– Ваше Высочество…
Николай окинул взглядом балерину с головы до ног, задержавшись на лице, и протянул ей роскошный букет, только что отнятый у князя Андрея:
– Это вам. Извините за столь скромное подношение в знак восхищения, но у меня есть нечто более достойное вашей красоты. Прошу вас…
Словно во сне Матильда приняла букет из рук Николая, поблагодарила и пошла, следуя приглашению и опираясь на его руку.