Вы, маркиз, кобель бесстыжий. Бога бы постыдились! Но папа обычно только смеялись и усы сильнее подкручивали.
— Молодец папа! — Похвалил Альпухар. — Не унывает! — Вот как-то раз уезжают маменька к своей сестре погостить. Только они за ворота — папа тут же к своей гамзейке в спальню. И не слышно их и не видно.
И остался я, так сказать, без присмотра. А была у этой папиной учительницы дочка. Она с дочкой к нам приехала. Как раз моего роста дочка. Я ей говорю: "Пошли, говорю, на лодке кататься". Сели мы в лодку и поплыли…
— Тут ты ее в лодке, конечно, обесчестил! — Догадался Альпухар.
— Нет, Ваше Величество, по-другому вышло.
— По-дру-го-му?!
— … Гребу, короче, я, а она ноги в воде мочит. Кувшинки собирает.
Сама невинность…Выплываем мы на середину озера. "Жарко что-то, — она мне говорит, — не искупаться ли?"
И сама платье скидывает…
— И тут ты ее конечно обесчестил! — Снова не удержался король.
— Нет, Ваше Величество.
— Ну ты даешь!
— Ну вот… Она платье сняла и в воду ныряет. А я вокруг нее на лодке плаваю. Как вдруг — гляжу — приближается к нам еще одна лодка. А в лодке той сидит сын герцога Феликса Рихтер с высокой девушкой. На голове у нее венок из кувшинок, в руке — веер из перьев.
Подплывают они к нам поближе. Рихтер как увидел купающуюся гамзейку, так глаз оторвать от нее не может. "Это кто за такая?" — на ухо мне шепчет. "Это, — говорю, — одна моя знакомая купается". "Слушай, Германус, он мне, — давай подругами меняться. Я тебе свою уступлю, а ты мне свою на время." Я ему отвечаю, — "Мне все равно с кем в лодке плавать." "Ну вот и отлично." Пошептал он что-то девице своей, она ко мне в лодку и перелезла. Рихтер нашу лодку ногой оттолкнул, и мы дальше поплыли. Плывем мы, значит, дальше, молчим. Доплыли до острова, высадились. Там я ее в первый раз и обесчестил.
Потом до берега отвез, высадил, а сам назад домой поплыл. Плыву и думаю: "Какая, — думаю, — восхитительная девушка! А я у нее даже не узнал кто она и откуда."
Вижу — навстречу Рихтер плывет с гамзейкой. "Забирай, — кричит, — свою подругу! Все нормально."
"Ладно. — говорю. — А скажи мне, Рихтер, что это за девушку ты ко мне подсадил?" "А я — отвечает, — почем знаю? Она ко мне в лодку сама прыгнула." "Не лги, Рихтер! Она не такая!" "Какая такая нетакая?! Точно такая же, как и твоя гамзейка! Все они такие!" "Подлец! кричу, Защищайся!" И обнажаю шпагу. А у Рихтера своей шпаги не было, он весло схватил и меня веслом по голове ударил. Я после три месяца болел.
— Вот так да-а-а…Комары сожрали совсем… А с девушкой-то тою что?
— Не знаю. Я ее с тех пор больше не встречал. А только и остался от любви вот этот шрам на голове. — Германус наклонил голову.
— Любовь, маркиз, это такая штука. Она, брат, не только на голове, но и на сердце шрамы оставляет. — Король похлопал Германуса по плечу. — Поехали, маркиз. Пока не стемнело, до Зураба добраться надо.
Вскоре лес остался позади и всадники поскакали по полям.
— Что это, маркиз, тебя шатает из стороны в сторону? — Поинтересовался Альпухар.
— Да что-то, Ваше Величество, голова кружится.
— Может, вина хлебнешь, чтобы голова не кружилась?
— Не могу, меня тошнит.
— Ну потерпи тогда, до Зураба рукой подать.
Всадники пришпорили лошадей и понеслись еще быстрее. Маркиз Германус вдруг застонал, взмахнул руками и упал с лошади.
— Тпр-р-ру! — Закричал Альпухар. Он спешился и подошел к лежавшему на земле бледному, как снег, маркизу. Маркиз корчился, на губах у него выступила пена.
— Что с тобой?
— Ваше Величество… — еле слышно ответил Германус, — что-то мне плохо совсем…тошнит…
— Да ты, наверное, маркиз, грибами отравился. Выходит, ты и впрямь в грибах ни черта не смыслишь — какие грибы можно есть, какие нельзя. Вот и съел ядовитый. Ладно, Германус, не бойся, я тебя не брошу. Я сейчас до Зураба доскачу и пришлю его людей с каким-нибудь противоядием. У него наверняка какое-нибудь противоядие есть. Он это уважает — яды всякие.
Король вскочил на лошадь и поскакал.
Доскакав до замка, Альпухар стал изо всех сил колотить кнутом в ворота.
Ворота открыл угрюмый стражник.
— Я — Альпухар Седьмой Длиннобородый! Веди меня к королю!
Зураб Меченосец сидел с закрытыми глазами в угловой зале и слушал старинную музыку. Напротив него стояли музыканты. Музыканты старались изо всех сил.
Зураб приоткрыл глаза:
— Скрипка фальшивит. Двадцать пять ударов плетью. Флейта за мелодией не успевает — двадцать пять ударов плетью. Репетировать надо больше, господа. Вы, вероятно, ночью все спите. А ночью-то спать не следует. Ночью следует бояться, как бы днем не выпороли.
Репетировать и еще раз репетировать, господа хорошие. А завтра если кто сфальшивит — по двадцать пять ударов всем.
Дверь открылась и вошедший слуга объявил:
— Ваше Величество, к вам король Альпухар Седьмой Длиннобородый!
Зураб Меченосец привстал с трона и скомандовал музыкантам:
— Марш в честь короля Альпухара!
Музыканты старательно грянули марш. Вбежал Альпухар Седьмой. Короли обнялись.
— Здравствуй, дорогой Альпухар. Рад видеть тебя живым и здоровым.
— Здравствуй, Зураб. Узнаю нестареющего любителя музыки.
— Какими судьбами в наших краях?
— Проездом к дяде Анабабсу, — соврал Альпухар. — Решил навестить дядю.
— Похвально, похвально. — Зураб поправил на голове корону. Родственников забывать нельзя. А иначе — последние негодяи мы будем, если родственников навещать перестанем. Это святая обязанность — родственников принять и навестить. Я всегда навещал, покуда они живы были. Теперь-то уж некого навещать. — Король печально вздохнул. — Один я остался, как перст. Теперь вот все дома сижу — музыку слушаю. Только и радости в жизни музыка… А ты, значит, к Анабабсу собрался?
— Ага.
— К дяде, значит, Анабабсу? Так-так… Ты уж меня, Альпухар, извини…
ты знаешь как я к тебе отношусь, и чем я тебе обязан. Но дядя твой, извини меня, свинья.
Напасть на меня хотел. Он, видишь ли, границы свои хотел за счет меня укрепить.
— Да я помню. Я ж его тогда и отговорил. Говорю ему: "Ты, дядя, успокойся. Не петушись."
— Ну да, ну да… Я ко мне твою доброту не забываю.
— Слушай, Зураб, прикажи своим музыкантам не шуметь — в ушах звенит.
Зураб махнул музыкантам:
— Всем спасибо… Свободны…
— Фуф! Тишина сразу какая. Как в лесу.
— А у меня, Альпухар, между прочим, принц Шульцвиндрейк гостит. Он как раз в лес поохотиться поехал. Птиц пострелять.
— Ну? Давненько я его не видел. Как он сам-то? Не женился? — Да нет.
Охотится все.
— Понятно. А я тебе грибов привез. В твоем лесу набрали с маркизом…
Ой, забыл! — Альпухар всплеснул руками. — Маркиз-то Германус грибами отравился! В лесу твоем лежит помирает. Прикажи людей за ним послать.
— Это он поганками отравился. У меня от поганок отличное противоядие имеется, на основе молока. Мы его быстро поставим на ноги.
Вечером все собрались у Зураба за столом.
— Вы почему ничего не едите? — Обратился Зураб к Альпухару Седьмому и маркизу Германусу.
— Прошу нас извинить, — Альпухар поднял руки, — но у нас, Зураб, строгий режим. Мы рано ужинаем.
Уже поели. Да к тому же маркиз еще не совсем оправился после грибов.
— Ну хоть вина выпейте.
— Спасибо. Мы и вино уже пили. Мы тут так посидим, за компанию.
— Ну и зря. А мы с принцем, с вашего позволения, покушаем.
Правда, Гельмунд?
— Угу… — подтвердил с набитым ртом Шульцвиндрейк. Он с трудом проглотил кусок и добавил, — Я на охоте ужас как проголодался. Целый день на свежем воздухе.
— Надо тебе было, принц, в лесу грибов на палочке пожарить, когда проголодался. — Сказал Альпухар. — Покушал бы грибов и снова охоться. Ты, Гельмунд, грибы любишь?
— Я люблю все.
— Точно. — Подтвердил Зураб. — Завидую я его аппетиту. Ест, как лев.
Только подкладывай. Моя покойная тетя Зибельда така же была…
— Да уж, — согласился Альпухар, — было на что посмотреть. Я твою тетю Зибельду хорошо помню. Я когда ребенком был, набью, бывало, полный рот за столом. А мама мне — "Как ты себя ведешь?
Набил рот как Зибельда!"
— Уважаемая была женщина. Но отъела…отъела свое…А вот жена-то моя столько не ела. Скромница.
Поклюет как птичка, и уходит из-за стола. — Зураб вздохнул. Любил я ее… Когда померла — не поверите — я неделю ничего не кушал — еда в глотку не лезла. Потом стал понемногу бульончик куриный принимать, потом пюре, потом паровые котлетки, а потом уже все остальное.
— Выкарабкался, короче. — заключил Шульцвиндрейк. — Я от одного лекаря слышал, что так и надо.
Если долго голодаешь — из голодовки следует постепенно выходить. А то можно очень просто сдохнуть.
— Жена у тебя красавица была. — Сказал Альпухар. — Я помню. На Зибельду совсем непохожая. Ни капельки.
— Любил я ее пуще жизни. А вот не уберег. Сгорела, как свеча.
— Любовь — это такая отрава. — Альпухар поглядел на стол. — Сильная, но приятная отрава.
— При чем тут отрава? — Насторожился Зураб.
— Я это изречение в одной книге прочитал.
— Ааа… — Успокоился он. — А то я чего-то не понял.
— Очень интересная книга. Называется "Печальная история о невозмутимом (кажется) герцоге, благородном Эмбебесидо Желанном и его роковой (кажется) встрече с загадочной смуглянкой из Асталахского леса".
— Какое длинное название! — Удивился принц Шульцвиндрейк.
— Да и книга не маленькая. Во-о-от такая толстая! Альпухар показал на пальцах. — Я ее читал, читал, так до конца и не дочитал. — Он махнул рукой. — Но, в общем, интересная книга. Могу вкратце изложить, если вам, господа, угодно.
— Расскажи, Альпухар. Ты все равно ничего не ешь. Сказал Зураб. — А мы с тобой Гельмунд, тем временем вина выпьем.
— Я тогда, господа, не буду рассказывать, как этот благородный герцог Эмбебесидо родился и вырос, это малоинтересно, и я, честно говоря, вообще не понял, для чего там все это написано. Я, честно говоря, это все пропустил, а начал читать с места, где герцог сидит на дереве, а за ним на дерево лезет медведь. Ну это мы тоже пропускаем, так как это малоинтересно.
— Погодите, погодите, — прервал его принц, — как же это неинтересно? Мне, например, очень даже интересно. Я про охоту люблю слушать. Чего ваш герцог на дерево-то полез?
— А хер его знает! Я же говорю, что я до этого не читал. Я как раз с этого места начал.
— Нет, я не понимаю тогда — зачем он на дерево полез? Я бы на его месте взял ружье и в медведя выстрелил. Картечью…Я вот в прошлом году на охоту ходил — смотрю, в кустах что-то шевелится. Я по кустам выстрелил и ранил кабана. Подошел и добил. И ни на какое дерево не стал лазить.
— Я, пардон, в охоте не разбираюсь. — Махнул рукой Альпухар. — И не очень это дело люблю. Я рыбу ловить люблю.
— Неее… — сказал принц Шульцвиндрейк, — я рыбу ловить не люблю. Мне это скучно. Закинул крючок и жди — когда она там клюнет. Тут от твоей ловкости ничего не зависит.
Другое дело охота. Есть где себя показать.
— Как это ничего не зависит?! Ну не скажи, принц! Во-первых, — Альпухар загнул палец, — место надо выбрать правильно. Во-вторых, наживку подобрать подходящую. Рыба, она ведь какая? Она ведь умная рыба! Лещ, например, на червяка клюет. А щука — на живца. А все почему? Потому что щука хищник. А еще глубину нужно правильно установить и лесу выбрать. Да и подсечь правильно — на это ведь не всякий способен. Вот смотри, — Альпухар вытащил из-за пояса кнут и размотал. — Вот смотри, как будто это удочка. Вот смотри — я ее закидываю. Он раскрутил кнут над головой и закинул на стол.
— Как будто рыба начинает играть с наживкой. А мы ее должны подразнить. Альпухар легонько подергал за рукоятку. — Но характер выдержать и раньше времени не вытаскивать. А вот она наживку-то заглотила, и тут мы вот так вот подсекаем и — опа! — Он резко рванул кнут. Кнут просвистел и сбил с лавки маркиза Германуса. — Ой! Извини, маркиз. Давай руку.
Что-то не везет тебе сегодня.
— Нет, все равно, не люблю я рыбалку. — Сказал принц Шульцвиндрейк.
— Ты, Альпухар, историю-то расскажешь? — Зураб вытерся салфеткой. — Ты историю обещал рассказать.
Про герцога, который по деревьям лазил.
— А я что рассказываю? Про то, как он на дереве сидел я тоже пропускаю.
А начнем сразу с того места, где ему исполнилось 20 лет, и он пошел в лес подышать свежим воздухом. Идет он по лесу, птиц слушает. Зашел довольно далеко. Решил маленько отдохнуть. Сел под дерево и уснул.
Просыпается стемнело уже. Он — туда-сюда! Короче, заблудился… Ну, думает, что делать? Решил до утра подождать. Залез опять этот герцог Эмбебесидо на дерево, чтобы хищные звери его ночью не загрызли. Сидит на дереве — холодно, мать честная, и неудобно. Спать охота, а уснуть боится думает, усну сейчас и с дерева сорвусь. Смотрит — внизу медведь идет…
— Постой, — прервал Зураб, — ты это уже один раз рассказывал.
— Да нет. Ты слушаешь невнимательно. В тот раз медведь за ним на дерево лез, а в этот — он внизу шел.
Он шел с подветренной стороны и герцога не унюхал. Ну вот. Потом герцог догадался ремнем к дереву привязаться и пару часиков до утра кое-как подремал. Утром с дерева слез, малины дикой поел, потом грибы на палочке пожарил. Идет, в общем, по лесу — выходит к ручью. Смотрит — у ручья сидит черноволосая девушка как-то спиной к нему. Эмбебесидо думает — отлично, сейчас я у нее дорогу спрошу — как из леса выйти. Подходит он к ней сзади и говорит:
"О, таинственная незнакомка, не будете ли вы так любезны указать дорогу одинокому путнику, заблудившемуся в здешних дремучих лесах". Девушка оборачивается. И видит Эмбебесидо, что красоты она первостатейной. "Кто вы, — говорит, — прекрасная незнакомка?" "Я — баронесса Сара Сигваридор. И сижу я тут по тому же недоразумению, что и вы. Третьего дня я пошла в лес, чтобы подышать свежим воздухом и сплести венок из лесных колокольчиков. И так увлеклась, что не заметила, как заблудилась." Ну, в общем, господа, начали они блуждать по лесу вдвоем, и пока блуждали, полюбили друг друга и поклялись — если выйдут, то поженятся. Герцог Эмбебесидо разломил свой медальон на две части — одну часть себе оставил, другую баронессе Сигваридор отдал. Это, говорит, на случай, если мы потеряемся, то узнаем друг друга по этому медальону.
Ночью они заснули счастливые. А утром герцог просыпается — баронессы нету. Нету нигде. Он кинулся ее искать, но не нашел. На третий день герцог из леса все-таки вышел, а тут как раз война началась. Между его королевством и соседним королевством, где эта жила баронесса. Тут я опять пропустил, потому что я про войну читать не люблю. Я про любовь люблю и про природу… Потом я с того места начал читать, как герцог кому-то в трактире рассказывал свою историю про несчастную любовь. И как раз говорил эту самую сентенцию: любовь — это сильная, но приятная отрава… Дальше я опять пропустил. Потом прошло двадцать лет. И этот герцог сражается в бою с одним молодым дворянином на шпагах. Герцог старается воткнуть ему шпагу в грудь. И вдруг у него клинок ломается обо что-то твердое. Из-под рубахи у молодого человека выскакивает половинка медальона. Герцог Эмбебесидо прикладывает свою половинку к его половинке и спрашивает: "Сынок, где твоя мать?"
"Она умерла при родах."
Герцог заплакал, обнял молодого человека и сказал: "Знай же, юноша, я твой отец. Я всю жизнь искал твою мать, а нашел тебя." Вот такая вот примерно история. Дальше я читать не стал, там еще страниц 150 оставалось. А и так уже все понятно.
— Бывает же такое! — Цокнул языком Зураб. — Чуть родного сына не убил.
— Да ну! Я не верю. — Махнул рукой Шульцвиндрейк. Писатели всегда врут.