— Ну, поезжайте за ними. Лучше уехать за Наррагансетт: если что-нибудь предпримете, то не слишком близко к Ньюпорту. Подождите, пока они остановятся поесть и переночевать. Сломайте им машину. Если надо, взломайте у них дверь. Объясните ей, что она идиотка. Какой позор! Она сведет мать в могилу.
— Вам известно что-нибудь позорное об этом человеке?
— Что?
— О мистере Джонсе — вы его знаете?
— Да откуда? Он никто. Паршивый охотник за приданым. Шушера.
— Мистер Белл, письмо мистера Джонса при вас?
— Ну да, вот — будь оно проклято! — Он вытащил письмо из кармана и швырнул на ковер между нами. Билл и я — тоже «никто», «шушера».
Билл встал и поднял его с пола.
— Мистер Белл, мы просим мистера Норта помочь нам в весьма щекотливом деле. Мы надеемся, что он с ним справится и что вы с миссис Белл пожелаете его отблагодарить.
В мистере Белле происходила внутренняя борьба. Придушенным голосом он сказал:
— Я очень расстроен. Прошу извинить, что бросил письмо на пол.
Я сказал Биллу:
— Мы положим его в большой конверт, запечатаем сургучом, адресуем мисс Белл и напишем: «Получено от мистера Огастаса Белла. Не прочитано и запечатано Уильямом Уэнтвортом и Теофилом Нортон». Мистер Белл, можно узнать, где ваша дочь познакомилась с мистером Джонсом?
— Большую часть года мы живем в Ньюпорте. Дочь а многие ее друзья входят в группу добровольного содействия местной больнице. Диана обожает детей. Она встретилась с этим Джонсом, когда он навещал там свою трехлетнюю дочь. Вульгарный и бессовестный охотник за приданым, как все остальные. Нам не раз приходилось отваживать этих мерзавцев. Тут все ясно.
Единственное, что можно с таким человеком — это выжидательно смотреть ему в глаза, как будто он сейчас изречет что-то на редкость убедительное. Без поддержки и рукоплесканий такие люди сморщиваются: им просто не хватает воздуха.
Выдержав паузу, я заговорил:
— Мистер Белл, я должен предложить несколько разумных условий. Никакой речи о вознаграждении быть не может. Я пошлю вам счет ровно на ту сумму, которую потеряю из-за перерыва в моих занятиях. Это — возмещение, а не плата за работу. Я хочу иметь в распоряжении машину, темно-синюю или черную — желательно, чтобы на переднем сиденье помещалось три человека. Мне нужен хороший револьвер.
— Зачем? — сердито спросил мистер Белл.
— Я не буду пользоваться обычными боеприпасами; я их изготовлю сам. Если полиция найдет машину вашей дочери на обочине в Род-Айленде или Коннектикуте и шина ее будет прострелена обыкновенной пулей, это, пожалуй, попадет в газеты. Я могу проколоть ее, так сказать, натуральным образом. Мне нужен заклеенный конверт с десятью десятидолларовыми банкнотами на покрытие некоторых расходов, если в них возникнет нужда. Думаю, они не понадобятся; в этом случае я верну нераспечатанный конверт мистеру Уэнтворту. И самое главное: справлюсь я или нет, я не скажу об этом деле никому, кроме членов вашей семьи. Вы согласны на эти условия?
Он проворчал:
— Да, согласен.
— Я составил договор с этими пятью условиями. Если вас не затруднит, подпишите.
Он прочел договор и начал расписываться. Но вдруг поднял голову.
— Однако… разумеется, я заплачу вам. Я готов заплатить тысячу долларов.
— В таком случае, мистер Белл, вы должны нанять человека, который похитит мисс Белл. Меня на это не наймешь ни за какие деньги. Я считаю, что моя задача ограничивается убеждением.
Он был ошеломлен, как будто его заманили в ловушку. Он вопросительно посмотрел на Билла.
— Я впервые слышу об этих условиях, мистер Белл. Мне они кажутся разумными.
Мистер Белл дописал свою фамилию и положил договор на стол. Я пожал Биллу руку со словами:
— Оставьте это соглашение у себя, ладно, Билл? Завтра в шесть часов вечера я приду сюда за машиной. — Я поклонился мистеру Беллу и вышел.
Дежурный в «X» одолжил мне карты дорог Род-Айленда и Коннектикута. В течение следующего дня я внимательно их изучал. Что же до самодельных боеприпасов, то это был просто блеф и хвастовство. На полигоне в форте Адамс мы стреляли из револьверов пробковыми пулями с гвоздиками, которые втыкались в мишень; я решил, что они смогут проткнуть шину, и купил пачку.
Машина была прелесть. Я переправился на пароме в Джеймстаун пораньше, но у второго парома ждал, пока не появилась машина Дианы Белл. За рулем сидела она сама. Я въехал за ними в огромный полутемный трюм. Когда паром отвалил, она вылезла из кабины и пошла между машин, вглядываясь в лица сидящих. Увидев меня издали, она направилась прямо ко мне. Мистер Джонс шел за ней со смущенным видом. Я вылез из машины и стоял, дожидаясь ее, — не без восхищения; это была высокая статная женщина, румяная, с темными волосами.
— Я знаю, кто вы, мистер Норт. Вы заведуете детским садом в казино. Отец вас нанял шпионить за мной. Вы заслуживаете всяческого презрения. Вы
— низшая форма человеческой жизни. На вас смотреть противно… Ну, вам нечего сказать в свое оправдание?
— Я здесь в другом качестве, мисс Белл. Я представляю здесь здравый смысл.
— Вы?!
— Газеты поднимут вас на смех; вы погубите учительскую карьеру мистера Джонса…
— Ерунда! Чушь!
— Я надеюсь, вы с мистером Джонсом поженитесь и, как подобает женщине вашего круга и положения, — в присутствии семьи, которая будет сидеть в церкви на передней скамье.
— Я этого не потерплю! Я не потерплю, чтобы за мной гонялись и шпионили полицейские ищейки и сыщики. Я с ума сойду. Я желаю поступать, как мне нравится.
Мистер Джонс прикоснулся к ее локтю:
— Диана, давай все же выслушаем его.
— Выслушаем? Выслушаем? Этого жалкого шпика?
— Диана! Послушай меня!
— Как ты смеешь мне приказывать? — И она закатила ему звонкую оплеуху.
Я в жизни не видел человека более удивленного — затем униженного. Он опустил голову. А она продолжала кричать:
— Я не потерплю слежки! Я никогда не вернусь в этот дом. Украли мое письмо. Почему я не могу жить, как все люди? Почему я не могу жить, как мне хочется?
Я повторил ровным голосом:
— Мисс Белл, я здесь представляю здравый смысл. Я хочу избавить вас и мистера Джонса от больших унижений в будущем.
К мистеру Джонсу вернулся голос:
— Диана, ты не та девушка, которую я знал в больнице.
Она приложила ладонь к его красной щеке.
— Ну, Хилари, неужели ты не понимаешь, какую чепуху он несет? Он нас опутывает; он пытается нам помешать.
Я продолжал:
— Переправа займет примерно полчаса. Вы позволите нам с мистером Джонсом подняться на верхнюю палубу и обсудить этот вопрос спокойно?
Он сказал:
— В любом случае я хочу, чтобы мисс Белл присутствовала при нашем разговоре. Диана, я еще раз тебя спрашиваю: ты согласна его выслушать?
— Ну так пошли наверх, — безнадежно сказала она.
Большой салон наверху выглядел как дешевая танцплощадка, брошенная десять лет назад. Там был буфет, но сезон еще не начался, и буфет пустовал. Столы и стулья были покрыты ржавчиной и грязью. Лампы горели сине-стальным светом, подходящим разве что для фотографирования преступников. Даже Диана и Хилари — красивые люди — выглядели жутко.
— Может быть, начнете вы, мисс Белл?
— Как вы могли взяться за такое грязное дело, мистер Норт? Мне вас в казино показали дети. Они говорили, что любят вас.
— Все, что вас интересует, я расскажу о себе потом. Я хочу, чтоб сначала вы сказали о себе.
— Я познакомилась с Хилари в больнице — я там помогаю на добровольных началах. Он сидел у кровати своей дочери. Это удивительно, как они разговаривали. Я в него влюбилась, просто глядя на них. Отцы обычно приносят коробку конфет или куклу и ведут себя так, как будто мечтают оказаться подальше отсюда. Я люблю тебя, Хилари, и прости, что я ударила тебя по лицу. Это больше никогда не повторится. — Он накрыл ладонью ее руку. — Мистер Норт, я иногда теряю власть над собой. Вся моя жизнь — сплошная путаница и ошибки. Меня выгнали из трех школ. Если вы — и отец — утащите меня обратно в Ньюпорт, я покончу с собой, как тетя Дженнина. Ноги моей не будет в этом Ньюпорте. Двоюродный брат Хилари в Мэриленде, где мы хотим пожениться, говорит, что там полно школ и колледжей и он сможет получить работу. У меня есть немного денег — мне их завещала тетя Дженнина. И мы сможем заплатить за операции, которые понадобятся дочери Хилари в будущем году. А теперь, мистер Норт, что на это скажет здравый смысл, которым вы все время хвастаете?
Наступило молчание.
— Благодарю вас, мисс Белл. Теперь, может быть, выскажетесь вы, мистер Джонс?
— Вы, наверное, не знаете, что я разведен. Моя жена итальянка. Адвокат посоветовал ей сказать судье, что мы не сошлись характерами, но я по-прежнему считаю ее прекрасным человеком… Сейчас она работает в банке и… говорит, что счастлива. Мы оба из наших заработков вносим за лечение Линды. Когда я увидел Диану, на ней был халат в голубую полоску. Я увидел, как она наклонилась над кроватью Линды, и подумал, что более прекрасной женщины я не встречал. Я не знал, что она из богатой семьи. Мы встречались за вторым завтраком в Шотландской кондитерской… Я хотел прийти к ее отцу и матери, как принято, но Диана решила, что толку от этого не будет… и поступить надо так, как мы сегодня поступили.
Молчание. Теперь моя очередь.
— Мисс Белл, я должен вам кое-что сказать. Я не хочу вас обидеть. И не собираюсь мешать вашему замужеству с мистером Джонсом. Я по-прежнему выступаю как представитель здравого смысла. Зачем вам бежать? Вы человек слишком заметный. Любой ваш поступок вызывает шум. Вы свою норму побегов с женихами израсходовали. Мне это неприятно говорить, но знаете ли вы, что у вас есть прозвище, известное миллионам семейств, читающих воскресные газетки?
Она глядела на меня с яростью.
— Какое?
— Я вам не скажу… Оно не грязное и не пошлое, просто неуважительное.
—
Диана ожила. Ее окружили.
— Ну, леди, вы шикарны.
— Ну и ты, брат, шикарен.
Ее пригласили танцевать, и она согласилась. Мы с Хиллом сидели в уголке. Он был потрясен. Приходилось кричать, чтобы услышать друг друга в гаме.
— Тед?
— Да, Хилл?
— Это что же, ее так воспитали?
— Все это совершенно невинно, Хилл.
— Я никогда не видел, чтобы девушка курила и пила — тем более с незнакомыми.
Мы смотрели прямо перед собой — в будущее. Когда музыка опять смолкла, я сказал:
— Хилл?
— Да…
— У вас контракт с министерством просвещения или со школьным отделом, правильно?
— Да…
— Он у вас не кончается?
Наши локти покоились на столе. Подбородки лежали на руках. Он побагровел. Прикусил зубами костяшки пальцев.
— Мисс Белл в курсе дела? — За этим вопросом стояли другие. — Она знает, что вы не найдете другого такого места во всей стране? Что вас возьмут только в частные спортивные клубы — для немолодых людей, которые желают сгонять вес?
Он медленно поднял на меня глаза, в которых была мука.
— Нет.
— Вы еще не послали заявление об уходе?
— Нет.
Вероятно, он впервые осознал, что его профессиональный престиж под угрозой.
— Как вы не понимаете? Мы же любили друг друга. Все казалось так просто.
Опять громко заиграла музыка. Мы старались не смотреть, как молодую женщину перехватывает партнер за партнером. Вдруг он резко ударил меня по локтю.
— Тед, помогите мне это поломать.
— Что — эту вечеринку?
— Нет, всю эту историю.
— По-моему, она уже поломалась, Хилл. Слушайте, по дороге в Ньюпорт вы должны без передышки рассуждать о шансах ваших футбольных команд. Расскажите нам то, что уже рассказывали, и еще добавьте. С весом и спортивной биографией каждого игрока. Ни в коем случае не останавливайтесь. Если не хватит, переходите на студенческие команды; скоро вы сами будете тренировать студенческую команду.