кровяная колбаса и стояла банка маринованных огурцов. Мы обменялись смущёнными улыбками, а потом он с животной настойчивостью принялся целовать моё тело. Я тогда уже была не девственницей. Дядя Гена спросил об этом, я сказала правду. Он засмеялся и громко сказал: тогда все пути открыты. Я не поняла, о чём он. Он принялся раздевать меня догола, и увидев своё отражение в зеркале, я поняла что очень красива. У меня уже была грудь, бёдра набирали окружность, талии мог позавидовать любой режиссёр детских фильмов. Я вскликнула, когда дядя Гена надругался надо мной. Он вспотел как бегемот, что-то несвязно бормотал, его член, небольшой и горячий, был как сталь.
- Он был педофилом?
- Я давно подозревала его в этом: он подглядывал за мной, когда я заходила в туалет или мылась в душе. Такие люди привлекают к себе внимание. Он работал в милиции, у него всегда и во всё время была "крыша". Говорили, что он частенько измывался над задержанными, требовал с них крупные суммы денег или наркотики. Одного инвалида он едва не забил до смерти. Его много раз предупреждали, что устроят над ним самосуд, но он был как шакал и ничего не боялся.
Стас прихлопнул комара. Произошло странное: комбинезон спал на пол, словно девочка могла шевелиться. Стас подошёл к трупу и потрогал его. Кожа была влажной и горячей, как будто в этом теле, когда-то веселящемся и бодрствующем, а нынче погружённым в вечность, ещё теплилась жизнь.
- Ты всегда мучилась из-за этого опрометчивого поступка? - спросил Стас.
- Я загоняла его в подсознание. Учась в медвузе и читая Фрейда, я задавала себе вопрос: почему я смогла так странно не задумываясь испортить свою жизнь? Секс в 14 лет - это безумие; это всё равно что пролежать ночь в кладбищенском гробу под уханье филина. Дядя Гена с той поры безбожно запил, резал вены, а потом попал в больницу с раком костного морга. Я прокляла его и своё желание стать взрослой. Мамины ночные смены я не трогала своей виной. Секс в 14, Боже, что же циничнее можно придумать?!
Стас подошёл к ней и погладил её по лбу. Олеся легла на бок. Одна из ламп потухла. В полутемноте они долго молчали, до полноты полные воспоминаниями.
Фрагмент 5
Ужасно хотелось пить и есть. Олеся понемногу приходила в себя. Её мир наполнялся тихой музыкой заживающих ран.
Стас локтем выбил стекло в окошечке подсобки, достал флягу с водой и булку подсохшего хлеба. Они кое-как удовлетворили свои естественные потребности (жажду, голод), но спокойствия так и не почувствовали.
- Странно, но я опять слышу голоса, - пояснил своё беспокойство Стас. - Жуткие жёлтые напряжённости; я ощущаю как мои полушария и мозжечок лихорадит от этих слов. Возможно, для кого-то это норма вещей, но для меня - мозжедробилка.
На лекции в вузе Адольф Степанович Венгер, безбашенный старик с грязными оттенками глаз, вдалбливал нам, сонным и полуобморочным этими мучительными парами, что мир совсем не то, что мы видим глазами, слышим ушами и чувствуем обонянием. "Мир познаётся душой, а не импульсами от мозга, - твердил Венгер, посапывая. - Мир больше чем просто объект, он познаётся гениями, сходящими с ума". Тогда мне хотелось ржать во всё горло, а теперь я задумался. "Гении, сходящие с ума". Что такое гений? Может, это всякий больной человек, считавший от мира лишней информации? Она была столь неперевариваема, что мозг слетел с катушек.
- Ты рассуждаешь как перфекционист, - улыбнулась с болью Олеся.
- Я пытаюсь нащупать нить того, почему мы здесь. Мы заперты, отрезаны от мира, и всё потому что это смысл послания нам от мира. Возможно, мир говорит нам: настало время оглядеться и собрать разбросанные камни, почувствовать - для чего вы пришли в это ощущение жизни, зачем вам дано тело, требующее того- то и того-то, и душа, жаждущая истины. Без истины невозможно жить. Без одного истинного слова вся жизнь бессмысленна. Этим словом может быть "Бог", "Вселенная", "любовь", "семья", "гениальность"... Но никак не "пустота". Мудрецы говорили, что пустота - это смерть. Но и за смертью что-то должно быть. Мы окончим здесь свои дни, ведь к нам никто не придёт - я ухожу в отпуск с завтрашнего дня, я подписал все документы и трупы повезут в другой мозг.
Олеся часто заморгала и впервые после полученных ран осмысленно посмотрела на Стаса. Она увидели, что у него стали появляться седые волосы на затылке. Модная стрижка ему совсем не шла. Уши торчали как у слона, но он был по-своему красив. Стас чем-то ей напоминал отца.
- Ты очень умный, - сказала Олеся.
- Когда каждый день видишь смерть, поневоле становишься философом.
- Ты считаешь меня отвратительной и легко доступной? - вкрадчиво произнесла девушка.
- Это твоё тело, кто я такой, чтобы влезать в чью-то жизнь. Дядя Гена не от тебя стал педофилом и садистом, его произрастил мир. Я хотел бы спросить: что для тебя значат мужчины?
- Они опора и наслаждение. Я обожаю сладкое!
- Но считаешь это грехом?
Олеся испуганно заморгала глазами:
- У всех русских это в крови. Некоторое мессианство. Борьба с грехом - наш смысл жизни...
- ...но греха от этого не становится меньше, - добавил Стас.
Олеся встала и подошла к нему, обняла, как обнимала всегда своего отца - трепетно, с некоторой щепетильностью. Ей стало казаться, что она потеряла ощущение времени, будто умерла. Но умереть такой молодой?! Но разве смерть смотрит на возраст? Она просто и легко отсекает жизнь.
- Тебе нравиться быть обнажённым.
- Я до 15 лет был нудистом.
- Ты хотел бы детей?
- Я не задумывался об этом. Не было времени.
- Но сейчас оно есть.
- Да, хотел бы. Много детей. Слабых, пукающих, брызжащих своей слюной.
- Они у тебя больше похожи на стариков.
- Старики и есть дети. "Все возвращается на круги своя".
- Чудные слова, но я слышу их впервые.
- Это из Библии.
- Дядя Гена говорил, что Библия написана для тюремных стен.
Стас провёл рукой по её лицу.
- Дядя Гена - конченная мразь. Сколько ему было когда он отдал концы?
/>
- Где-то за 50. Он долго мучился.
- Он расплатился за всё. В конце пути - гильотина. Острая и безжалостная.
Фрагмент 6
Антонида Петровна и Илья Кузьмич с маленьким Стасиком бродили вдоль скал Крымского побережья, любуясь низкими облаками. Одежды на них не было: всё та же простая человеческая нагота, вбирающая в себя энергию Солнца. Зачем лоскутки тряпиц свободным людям, отдавшим свои жизни великому Кришне, Божественной Любви?
- Тоня, как велик этот приморский край, я чувствую силы переплыть все океаны, покорить все небеса, любить тебя целую вечность! - Илья Кузьмич обнял жену и сына. Его голубые глаза слезились от счастья - там были восторги от несказанного ощущения милости Небес. - После Тибета я считал, что нет других непокорённых вершин, дающих энергию созидания, но Крым, наш русский Крым дал мне этой энергии в тысячу раз более. - Волосы Ильи Кузьмича, волнистые и густые, трепыхались на ветру.
Крым - жемчужина мировой культуры. Здесь великий греческий мир пришёл, чтобы дать здешней земле мудрость. Археологи жужжат здесь круглый год: фотоаппараты запечатлевают останки истории. Много здесь и нудистов, предпочитающих своей наготой не смущать легкоранимых граждан. Знатные красивые места, обогащённые развалинами и морем самой чистой слезы.
Стасик срывает ромашку, бежит по горячему песку и орёт что есть мочи: ура, я самый главный на этой Земле! Что это значит, не знают даже его родители.
И однажды он вернулся сюда семнадцать лет назад. У него были волосы как у отца: нечто схожее с зарослями викингов - копны русой пряди, сияющих желтизной. Стас поднимался на кряжи, у него захватывало дух от той прелестной низменности, что кормила стада лошадей и овец. Русский дух, русская отрада для сердца.
Вспоминая об этой в душном морге, Стас положил свою голову на колени Олеси и уснул. Ему снились звезды над морем, всё те же кряжи, обрывы, дикие пляжи с голыми аборигенами. Где-то рыбачил бородатый старик, где-то девочка лет 7-ми пускала воздушного змея... О, Русь, расправь свои крылья, оберни небо на себя, упейся его синевой!
Олеся перебирала чётки в руке, подарок от сестры. Эти чётки привезла из Афона тётя Жанна - крёстная Олеси. Вера в Бога - странная обязанность, считала Олеся, но быть атеистом - глупость вдвойне. Маленькой она боялась гномиков и троллей, они мерещились ей повсюду. Но после посещения православной церкви как рукой сняло - где гномы и тролли, нет их! Вот они - чудеса человеческой жизни.
Стас проснулся от ужасной встряски - где-то так бабахнуло, что затряслись стены. Посыпалась штукатурка. И дверь внезапно открылась, свежий воздух вошёл к комнату для вскрытий. Мёртвая девочка зашевелилась, из-зо рта её выпорхнула серебристая бабочка и улетела в окошко подсобки.
- Ядерная бомба, - прошептал Стас. Тело его дожало. - Накрылось человечество.
- Ты думаешь: на этом конец? - Олеся дрожала как холодец.
Парень выбежал в большую комнату, открыл дверь - туман, едкий и воняющий серой, стелился во всю высоту до небес. Стояла абсолютная тишина. "Всех эвакуировали", - пронеслось в сознании Стаса. Он до белизны сжал кулаки.
Стас вернулся в морг. Оделся, закрыл дверь.
- Вокруг ни души, - сказал он Олесе и обнял её.
- Значит, война, - бледное лицо девушки сливалась с извёсткой стен.
- Америка проявляет характер, - "чёрный" юмор Стаса Олесе совсем не понравился. Девушка села на диван, закинула ногу на ногу.
Из комнаты для вскрытий раздался дьявольский голос:
- ТЕМНЕЕ НЕ БУДЕТ НОЧЕЙ, ЯДОВИТЕЙ НЕ БУДЕТ ВОДЫ!
Олеся ногами закрыла дверь, из которой утопленница продолжала гнусавить, леденя кровь узников морга.
В это время Москва плавилась в адском огне, Питер задыхался от гари... Горели люди, животные, белела трава... Эвакуированных вывозили на самолётах в Сибирь и на Кавказ, МЧС оказывало помощь раненым, армия готовилась отражать новые удары и дать отпор захватчикам. Сотни тысяч россиян корчились в невыносимых муках: их кожа растекалась и капали на больничные простыни, кости обнажались, боль крошила зубы. Клиники и госпитали были переполнены, врачи падали от истощения сил. Кому кололи морфий, кому делали укол сильного наркотика, дабы унять эти крики, рвущие душу.
- ОН ЖАЖДЕТ ПРАВДЫ! - продолжала мёртвая девочка.
Олеся не выдержала и закричала:
- Заткнись же, тварь! - Девушке словно стеклом царапали всё внутри. Несчастный день, всё живое гибнет и они с любовником скоро уйдут в мир иной, а тут эта мертвечина разговорилась - голос как у джинна.
Стас успокоил девушку. Крым наверное тоже полыхает, хотя есть шанс, что туда не доползла змея войны. Пески не покроются кровью, воздух будет чист и приятен. Но центр России навсегда погрёб под собой множество несчастных, но и Штатам несдобровать. А может это не Америка, может это террористы? Они, Стас и Олеся, в ста километров от Владивостока, который подвергся атаке, значит есть шанс выжить.
"Шанс есть всегда" - подумал Стас и направился в комнату для вскрытий, где как зверь выла утопленница.
Фрагмент 7
Самый длинный в истории человечества день. День, когда гнев богов пролился обильной кровью, страхом и отвращением ко всему, что питало этот мир.
В морг постучались. Перед этим Стас закрыл помещение на щеколду, они с Олесей откатили мёртвое тело девочки, уже начинавшей дурно пахнуть, в холодильник. Налетела уйма комаров, ещё пахло серой и дымом. И тут этот стук, долгий и слишком нервозный.
Стас напрягся, хотя минуты три назад он был по возможности раскрепощён. Пришлось открыть, но только на половину. Полузнакомое лицо, запах тяжёлого табака и кофе.
Это был главрач, Иосиф Семёнович, великолепный образчик человека увлечённого своими собственными поступками. Хотя больница была районного масштаба, нехватки пациентов она не имела. Максимум дохода господин Вайцеман не имел, к своему вящему удовольствию. На таких хозяйственниках стояло всё наше государство, потрёпанное, но на удивление живучее. На зло врагу и всякому противному супостату.
- Малолетку приготовил? - коряво промолвил главрач, хитро прищурившись. - Я тут вспомнил, ты мне тысячу должен с мая, я конечно не настаиваю, но сильно поиздержался, в кармане комар пищит.
Стас дёрнул плечами. Иосифа Семёновича он откровенно недопонимал: какая тысяча, из какого года долг? Есть конечно версия, что Вайцеман переупотребил хирургического спирта. И какая нелёгкая принесла его в такое время?
- Война на дворе, а вы деньги требуете,