– Из воинов «Щита» – никто, только я. Правда, есть еще один свидетель...
Появление камердинера, который принес поднос с двумя бокалами, заставило его смолкнуть. Старик учтиво поклонился.
– Я подумал: может быть, вам и вашему гостю захочется чего-нибудь холодненького, сударыня...
– Как мило, Корин, – Элисса улыбнулась. – Спасибо вам. У меня в самом деле в горле пересохло.
Камердинер снова отвесил легкий поклон и удалился. Саксен удивленно взирал на бокалы.
– Эль! С каких это пор?
– Только старый Корин знает, как я люблю эль. Где-то около полудня, когда почти все во дворце обедают, я позволяю себе выпить стаканчик.
Она не удержалась от лукавой улыбки, которая осветила ее лицо, словно солнце. На душе у Саксена потеплело.
– Твое здоровье, – сказал он. Элисса кивнула, и оба сделали по глотку.
– Ты говорил... – улыбка исчезла без следа. – Кто еще видел Гота?
Саксен заметил, как у Элиссы побледнели щеки. Сможет ли она принять это известие? Нет, отступать уже поздно. Раз уж разговор начат...
– Я видел, как за ним наблюдал Клут.
Он был готов к чему угодно, но не к такому. Элисса словно остолбенела.
– Клут? – прошептала она, словно впервые услышала это имя.
Саксен не ответил.
– А он тебя узнал?
– Он подлетел ко мне, Элисса. Видишь ссадину на ухе?
Элисса кивнула.
– Это он меня предупреждал. А потом сел ко мне на плечо, и мы наблюдали за притоном, в котором курят стракку. Гот валялся там почти без чувств.
Элисса недоуменно посмотрела на Саксена, и он передернул плечами – жест, который в обычае только у клуков.
– Стракка – это трава. Ее листья курят. Пристраститься к ней ничего не стоит. Опьяняет эта травка почище любого вина.
Молодая женщина кивнула.
– Расскажи мне про Клута.
– Уверен, он тоже искал Гота. И нашел его раньше, чем я. Не исключено, что он тоже понял: если кто-то объявлен вне закона и хочет на время затаиться, лучше места, чем Карадун, не найдешь.
– Ты уверен? – на глазах Элиссы заблестели слезы.
– Что это был Клут? Таким штукам ни одного сокола не научишь. Я задавал ему вопросы, и он хлопал крыльями. Это точно был он.
Элисса вытерла глаза рукавом и попыталась успокоиться.
– Я рада, что Клут жив, – наконец сказала она. – А что с Готом? Чего от него можно ожидать?
Саксен обнял ее и крепко прижал к себе. Пусть девочка знает, что ей есть на кого опереться – сейчас ей это нужно больше всего.
– Мы с Саллементро находимся здесь, чтобы защищать тебя. Я уже не говорю о ребятах из «Щита» и отборных воинах королевской стражи. Так что Гота можешь не бояться.
Сам он не верил ни одному своему слову и чувствовал себя последним мерзавцем.
– Завтра... – он прочистил горло, – я возвращаюсь в Карадун.
– Опять! – Элисса быстро сделала глоток. – Собираешься раз и навсегда разделаться с Готом?
– Увы, нет. Я отправляюсь искать Клута. Его поймали морские разбойники. Боюсь, они успели покинуть берег и уже плывут в сторону Чужестранных островов.
– Но почему ты вернулся, не убив Гота?
Саксен чувствовал, что готов провалиться сквозь землю от стыда.
– Они оглушили меня, кинули на телегу и отвезли подальше от Карадуна. Когда я пришел в себя, то понял, что оказался ближе к главному лагерю «Щита» и к тебе, чем к разбойничьему городу. Вот я и решил вернуться и поделиться с тобой последними новостями.
– Получается, теперь твоя главная цель – не Гот? – спросила Элисса, хотя уже знала ответ.
Саксен покачал головой.
– Нет, Элисса. Готом пусть займется Херек со своими ребятами. Мне надо искать Клута. Мы же оба Паладины, так что он мне как брат.
Остаток времени они говорили о Джиле. Вскоре Саксен ушел, напоследок крепко обняв Элиссу, и пообещал, что без сокола в Тал не вернется.
Когда дверь за клуком захлопнулась, Элисса вернулась в кабинет короля – в еще большем смятении, чем покидала его.
– Но я не умею драться, Саксен! Я музыкант!
Саксен вздохнул.
– Саллементро, я не предлагаю тебе участвовать в битвах, – устало проговорил он. – Я прошу тебя защищать Элиссу. Ты – Паладин, ее второй защитник. Боги избрали тебя не только за твой голос... хотя должен признать, он у тебя выше всяких похвал.
Оба улыбнулись. Это была старая песня, они заводили ее не раз и всегда приходили к одному. Наконец, менестрель смягчился.
– Да, да, да. Я повторяю себе это снова и снова. Если я – один из Паладинов и нахожусь здесь, разумно предположить, что однажды мне уже довелось пережить страшную боль.
Саксен кивнул.
– Можешь не сомневаться, так и было. Это твоя судьба. Мы оба связаны с Элиссой, наше предназначение – защищать ее и, если понадобится, умереть за нее. Но мы похожи на людей, которые бредут в тумане, Саллементро. Никто из нас не знает, что происходит на самом деле. Мы знаем только одно: надо делать все возможное, чтобы те, кого мы защищаем, остались целы и невредимы. Теперь мне предстоит отправиться на поиски Клута. Боюсь, он в большой опасности.
– Я буду ее защищать.
– Знаю, – Саксен коснулся плеча Саллементро. – И еще – береги Джила.
Клук и менестрель обнялись.
– Ты надолго?
Бывший циркач пожал плечами.
– Постараюсь не задерживаться. Но Клута украли морские разбойники. Скорее всего, мне придется пересечь море, а там.... кто знает, что меня ждет? Ладно, солнце уже высоко, мне пора. Дорога на север займет не один день, а погода портится.
Саллементро уже собирался сказать, что на ближайшие дни и в самом деле предсказывали плохую погоду, но тут на дворцовой колокольне загудели колокола. Последний раз этот зловещий звук раздавался в тот день, когда было объявлено о казни Торкина Гинта. Не говоря ни слова, Саксен и менестрель вскочили и бросились в сторону дворцовой площади, куда, обгоняя друг друга, уже сбегались мужчины, женщины, дети...
Джил скатился с лестницы и налетел на Саксена. Клук покачнулся, крепко толкнув троих или четверых человек.
– Осторожнее, парень! – рявкнул Саксен.
Джил бросился к поварихе, которую сбил с ног, попутно извиняясь перед остальными. Саксен покосился в сторону лестницы. Недурно... Одним прыжком мальчик перемахнул целый пролет. Уроки не прошли даром.
Паладины и их юный ученик продолжали пробираться вперед. Саксен шел первым, раздвигая толпу могучими плечами, словно лодка в ледоход. Странно: при таком скоплении народа на площади стояла мертвая тишина.
На каменных плитах лежала королева Найрия. Кто-то подсунул ей под голову скатку. Королева не шевелилась. Ее кожа напоминала воск, из-за уха на светлый бархат плаща стекала струйка крови. Рядом на коленях стоял Лорис, его лицо исказила боль. Король окинул взглядом толпу и беспомощно простер руки к своим подданным.
– Кто-нибудь может помочь? – в его голосе звучала мольба.
Корин, верный слуга короля, положил королю на плечи свои иссохшие руки, покрытые старческими пятнами, и чуть сжал пальцы.
– Она ушла к Свету, государь, – тихо прошептал он, склонившись к его уху.
Лорис закричал, словно ему нанесли смертельный удар. Он поднял обмякшее тело жены и прижал к груди. Теперь всем стало видно, что плащ пропитался кровью.
Королева Таллинора была мертва.
Никто не шевельнулся. Люди были слишком потрясены, чтобы произнести хоть слово. Потом послышался одинокий голос: женщина просила пропустить ее. Саксен сразу узнал Элиссу. Но Джил уже устремился к своей учительнице, помогая ей пробраться сквозь толпу. Элисса выбежала на площадь и замерла, словно не могла поверить своим глазам.
Потом она всхлипнула и опустилась на каменные плиты рядом с королем и королевой – достаточно близко, чтобы слышать, как король снова и снова шепчет, рыдая и прижимаясь губами к окровавленному уху своей жены:
– Это кара за мои грехи.
Глава 8
Одетые лиловым
В Тале был траур. Так повелось испокон веку: когда умирал кто-то из королевской семьи, жители Таллинора одевали город в лиловый цвет – цвет смерти. В знак скорби владельцы занавешивали входы своих лавок лиловыми занавесками, на окнах домов появились лиловые флаги, на одеждах горожан – лиловые лоскутки. Даже маленькие девочки украшали волосы лиловыми цветами. Дважды луна должна стать полной, а потом пойти на убыль и снова вернуться на небо, прежде чем столица и все Королевство снимет лиловое облачение.
Дворец погрузился в ледяную тишину. Люди занимались лишь самым необходимым, в кухне готовили поминальные трапезы – легкие, скудные, пригодные лишь для того, чтобы утолить голод. Обитатели дворца будут соблюдать пост до тех пор, пока тело королевы не предадут огню.
Три дня и три ночи она будет лежать в холодной каменной постели, в часовне, чтобы подданные могли с ней попрощаться. Новость о смерти Найрии распространялась, как пожар, и люди сотнями прибывали в столицу со всего королевства. Они приезжали издалека, их было множество, и королю пришлось выделить деньги из казны, чтобы накормить всех.
Элисса словно со стороны видела, как молится, смотрит на людей и вместе с ними оплакивает королеву. Она пыталась вести уроки, но никто из учеников не мог сосредоточиться.
На второй день она отказалась от попыток, отменила занятия и отпустила детей. Лорис заперся у себя, никого не принимал, ни с кем не разговаривал, и Элиссе было нечем заняться.
Джилу повезло больше: в дни траура он напросился на строевые учения и вместе с Хереком и другими воинами отправился в горы.
Саксен тоже покинул город. Он оставался с Элиссой дольше, чем собирался, пока молодая женщина не приказала ему отправляться в путь. Все верно: здесь от него толку мало, а потерю Клута ему будет пережить труднее, чем смерть королевы. Вчера клук уехал, и Элисса горько плакала. Может быть, это еще один человек, которого она потеряет навсегда?
Рядом оставался только Саллементро, но он так занят подготовкой музыки для поминальной службы, что Элисса не могла рассчитывать на его общество. И ей оставалось только одно: сидеть у часовни, в полумраке, грустить и размышлять о том, как будет жить дворец, лишившись своего самого дорогого сокровища.
Она наблюдала за молодой парой, которая плакала над мертвой королевой, и вспоминала, как горевала сама, потеряв Тора. Тогда ей даже в голову не могло прийти, что она сможет снова влюбиться, захочет прикасаться к телу мужчины и наслаждаться его прикосновениями. Но Лорис сотворил невозможное. И она заплакала, вспоминая, как мечтала всего несколько недель назад: чтобы королева куда-нибудь исчезла, и Лорис принадлежал ей.
Теперь королевы не стало. Ее желание исполнилось.
И Элисса ненавидела себя.
Она смотрела, как люди проходят через часовню. Людской поток не иссякал. Все потрясены, все в горе. Многие из них, кажется, еще вчера видели королеву живой и здоровой. Она ехала по своей стране – как всегда, блистательная, одетая с безупречным вкусом, счастливая и сияющая. Она согревала сердца только своим взглядом и не скрывала, что рада видеть своих подданных. Она любила их, и они отвечали ей любовью. А теперь им остается лишь пролить слезы над ее холодным телом.
Верный Херек рассказал Элиссе, что произошло в день смерти королевы. Они с Лорисом каждое утро выезжали на прогулку, и королева решила отправиться с ними. Они во весь опор мчались по полям, когда Найрия потеряла сознание, упала с коня и ударилась головой о камень. Когда такое случилось в прошлый раз, во дворце находился ученик лекаря Торкин Гинт. Он спас ей жизнь. Но теперь... может быть, у королевы не выдержало сердце, а может быть, удар оказался слишком сильным. Этого уже никто никогда не узнает. Как бы то ни было, когда Херек и Лорис спешились и подбежали к ней, она была уже мертва.
Кроме того, Херек рассказал Элиссе, что король целый час звал Найрию и не хотел никуда уезжать. Прайм-офицер не посмел предложить государю вернуться, пока тот не пришел в себя.
– Он вдруг замолчал и сел в седло, – сказал Херек. – Потом попросил, чтобы государыню положили ему на колени, и позволил коню самому выбирать дорогу. К счастью, я увидел конюха, который пас лошадей. Я приказал ему скакать во дворец что есть духу и передать, чтобы ударили в колокол.
Вот и все, что стало известно Элиссе. Она не разговаривала с королем с того злосчастного утра. Казалось, она была последней во дворце, кто узнал об этом страшном событии. Теперь на ее плечи легли заботы по подготовке к погребению. Согласно обычаям Таллинора, тело должно быть сожжено в течение трех дней после смерти. Как только наступит четвертая ночь, душа умершего уже не сможет найти дорогу в Свет и будет обречена вечно блуждать во мраке.
Лорис ни за что не допустит, чтобы с Найрией такое случилось. Ее сожгут на третий день
Глава 9
Тайна раскрыта
Личная помощница Его величества встретилась со своим государем во время поминальной трапезы, однако не услышала от него ни слова. Все это время король сидел, стиснув зубы, и при первой же возможности удалился.
Однако спустя некоторое время к Элиссе подошел Эдвид, паж короля, и передал ей просьбу, которой она ожидала меньше всего.
– Он просит меня прийти? – удивленно переспросила молодая женщина.
– Да, сударыня. Он хочет вас видеть прямо сейчас, – повторил Эдвид.
– Хорошо, – Элисса встала. – Сейчас приведу себя в порядок и тут же приду.
Саллементро, который в этот миг пел собравшимся печальную балладу о любви и смерти, бросил в сторону Элиссы вопросительный взгляд, но она лишь покачала головой и послала менестрелю воздушный поцелуй. Это означало: «поговорим после».
Осторожно постучав в дверь, ведущую в покои короля, Элисса почувствовала истинное облегчение, когда ей открыл Корин. По мнению Джила, он был глубоким стариком, но Элисса любила его за мудрость, которая светилась в его слезящихся глазах. После того как Меркуд ушел неизвестно куда, Корин был последним из слуг, которые помнили старого короля Морту и знали Лориса ребенком.
Тепло приветствовав Элиссу, Корин пригласил ее в приемную.
– Уверен, Его величество будет весьма благодарен вам за то, что вы согласились навестить его в столь поздний час, – произнес он со старомодной вежливостью и наполнил вином ее кубок.
Чего-чего, а вина Элиссе совершенно не хотелось. Это неожиданное предложение вызвало у нее что-то возле прилива тошноты.
– Прошу, сударыня, – Корин протянул ей кубок. Старик явно не умел читать мысли.
– О, Корин... – Элисса все-таки заставила себя улыбнуться. В конце концов, этот человек был так добр! – Я никак не могу прийти в себя после того, что случилось... Как государь?
Корин тихо вздохнул.
– Он оправится не сразу. Но вы же его знаете: его ум не знает покоя, а теперь все церемонии завершены, и он знает, что должен продолжать управлять королевством... После того как Их величества так надолго покидали столицу, чтобы проехать по стране, и после этого... хм... – он передернул плечами.
– Я понимаю, – Элисса пригубила из кубка – только из вежливости. – Нам предстоит работа?
– Сомневаюсь. Мне кажется, ему просто нужно, чтобы кто-то был рядом.
Последние слова Корин произнес шепотом, потому что в комнату вошел Лорис.
Элисса встала. Ее охватило какое-то томительное беспокойство. Лорис только что принял ванну, и капли воды все еще поблескивали в его бороде и волосах. Темно-лиловая рубашка была небрежно расстегнута, и Элисса могла разглядеть его мускулистую грудь, поросшую темными волосами. Молодая женщина поспешно поставила кубок на стол. Кубок такой красивый, дорогой... его надо было скорее поставить, чтобы не уронить.
Она была уверена, что сумела загнать свои чувства в самый потаенный уголок своей души, но сейчас они нахлынули снова. Да, Лорис прекрасен. Он гораздо старше ее, но при этом совершенно неотразим. Печаль сделала его более уязвимым, более желанным. Элиссе хотелось бежать прочь, но она лишь робко улыбнулась, когда король бросил на нее быстрый взгляд.
– Благодарю, Корин. Ты свободен, можешь лечь пораньше. Сегодня мне уже ничего не понадобится.
Низко поклонившись, старик камердинер вышел прочь. Дрейк, огромный охотничий пес, еще один верный спутник короля, проводил его до двери – он провожал всех посетителей. То ли в шутку, то ли по рассеянности, Корин пожелал псу спокойной ночи.
Мысли молниями проносились в голове у Элиссы. Что ей следует сказать? Как себя держать?