Но, как ни крути, город, в котором за пять дней произошло столько плохого (а ведь Галина Андреевна знает и рассказала мне далеко не обо всем, что случилось – о чем-то намеренно умолчала, о чем-то наверняка просто не ведает), серьезно болен. Попытаться найти лекарство можно... Но не в одиночку.
Двинем в банк. В поисках единомышленников...
Через двадцать минут, одетый в водолазку, свитер, камуфляжную форму цвета «грязный снег» – привет от ОМОНа – и кроссовки, с пополненным запасом провизии в рюкзаке, вооруженный до зубов, я был готов к походу.
Тщательно запер квартиру на три замка, убрал ключи в нагрудный карман камуфляжной куртки, коробку из-под холодильника придвинул вплотную к двери Толика – «наш ответ Чемберлену», пусть-ка сам разочек ткнется в нее носом, и желательно в темноте!..
Можно выходить.
Дождь не пошел, а упал на землю одномоментно, всей массой. Только что его не было – я успел отойти от подъезда довольно далеко – и вот он уже везде. И начался не с капель, а сразу с ливня. Библейскую фразу «разверзлись хляби небесные» я никогда не понимал и, следовательно, не мог оценить по достоинству. Сегодня оценил и понял. Как будто лихо раздвинулись огромные ворота в небесах, и вся масса воды, лежавшая на них, устремилась вниз. Я сразу промок.
Что, вернуться за зонтиком? Хорошо ты будешь выглядеть, Артем – техасский рейнджер с зонтиком, взвизгивая, обегающий лужи, придерживающий автомат на плече, как дамскую сумочку...
Увольте. А дождь – что ж? Мелкие издержки обстоятельств. Переживем как-нибудь.
Улицы, по которым я быстро шел, щурясь от заливавшего глаза дождя, были совершенно, прямо-таки мистически пустынны – во всяком случае, в том окружающем пространстве, которое я мог обозревать сквозь стену воды. Ни единого спешащего на работу человека; ни одного открытого магазина или палатки даже из тех, что работают круглосуточно; никаких встречных или попутных машин, автобусов, маршрутных такси... Господи, да такого просто не бывает! Город покачивался под дождем на волнах времени и пространства, как Летучий Голландец без экипажа в бурном море. Исчезли даже те звуки, которые беспокоили меня ночью, когда я бежал домой... Вокруг царил только дождь... Это неправильно, это какие-то чертовы «Лангольеры» Стивена Кинга: чудовища, пожирающие время... Здесь пока никто никого не жрал: Лангольеры сожрали столько, что нужно время переварить. Вот переварят и снова набросятся...
А мне надо успеть добраться до банка – авось там Лангольеры не достанут...
Чем ближе я подходил к банку, тем отчетливее слышал звуки, от которых холодело внутри и хотелось заткнуть уши. Я не хочу, верещал маленький трусливый червячок внутри меня, поворачивай. Достаточно того, что я пережил вчера...
Я велел ему заткнуться, в который раз пообещав раздавить, чего не сделал до сих пор только потому, что иногда он говорил здравые вещи, призывая обоснованно осторожничать.
Я почти пришел на место. Спрятавшись от дождя под балконом первого этажа высотного жилого дома, я выглядывал из-за угла. Отсюда картина предстала во всей красе и перспективе.
Комплекс зданий Русского областного кредитного банка (РОКБ) подвергся нападению большой группы вооруженных людей. Они вели обстрел издалека со стороны фасада, в основном из автоматов и винтовок; но я видел, что одна из хозяйственных пристроек уничтожена, и тут же на моих глазах нападавшими были произведены подряд два выстрела из гранатометов с разных точек. Одна граната попала в стену у центрального входа основного здания, вторая прошла мимо и угодила в машину зампреда на стоянке: «мерс» взорвался и эффектно подлетел вверх.
Защитники банка отбивались, но довольно вяло: во-первых, не имели такого убойного вооружения, во-вторых, берегли патроны.
Несколько неподвижных фигур лежало у территории, за ограждением – значит, одна попытка пойти на приступ уже была.
Я продолжал наблюдать, понимая, что в такой обстановке сунуться в банк шансов нет – моментально завалят.
Тем временем стрельба со стороны нападавших поутихла; сквозь завесу дождя я видел, что они рассредоточиваются вокруг объекта полукольцом – с одной стороны им мешал жилой дом, под балконом которого прятался я. Они разумно рассудили, что с этой стороны будут вынуждены подойти слишком близко к объекту и станут отличной мишенью для защитников. Наши, как я видел, а во многом – угадывал, тоже начали перемещаться: в окнах, на крыше основного здания и пристроек... Сколько еще они продержатся? И главное – что делать мне? Начать помогать им отсюда? У меня не самая удобная позиция, почти нет возможности для маневра; меня очень быстро обнаружат и убьют...
Перемещения нападавших закончились, и вновь загрохотала стрельба.
Дождь заливал глаза и мешал видеть; я ушел глубоко под балкон, прислонился спиной к стене и принялся ладонью стирать с лица холодную влагу...
И вдруг понял, что совсем близко с моим убежищем стоит человек.
Наверное, не прошло секунды – палец лежал на спусковом крючке автомата, а дуло смотрело в сторону возможной опасности.
– Только не стреляй, Тимыч, – услышал я и сразу расслабился.
Так меня в нашей банде называет только один человек, и этот человек был моим другом, мы вместе начинали в органах, вместе пришли на работу в банк, когда с деньгами стало вовсе невмоготу.
Игорь Каламацкий осторожно выглянул из-за угла, шумно вытер лицо и нырнул в мое убежище, но встал в отдалении, с подозрением оглядывая и будто не веря, что это действительно я. На нем была аналогичная моей камуфляжка и высокие армейские ботинки.
– Ты как здесь? – наконец спросил он.
– Иду на работу.
– Опаздываешь. Папа прогул запишет.
Посмеялись невесело.
– И давно это у вас? – спросил я.
– С ночи. Хотели, козлы, наскоком взять... Часов шесть обороняемся.
– А Михалыч, ты знаешь... Лева, Антон, они все...
– Знаю, – сказал он.
– Откуда?! – встрепенулся я.
– Звонили из «Центрального», – удивленно ответил он. – Вчера. Последний звонок – и все, связи не стало. Мы думали, тебя тоже...
– Голос был мужской? – тупо спросил я.
– Не знаю, Папа разговаривал. Хотел сразу ехать, да тут такое началось... Отправил Павленко, но тот не вернулся...
– Игорь, – сказал я, – что такое в городе? И главное, сколько времени вся эта фигня творится?!
– Со вчера. А может, раньше – со вчера просто активно. Мы сами ничего не поймем: взрывы, шахидки... Все, как у больших, то есть в Москве. Ну, там-то понятно, а мы чем мешаем? Менты-бандиты... Среди напавших, – он кивнул в сторону боя, – знаешь, наш с тобой бывший босс...
– Топорков?! – не поверил я.
– Он. Говорят, ФСБ из Москвы он дал команду валить. А помнишь, погоняло-то у него было...
– «Святоша», – сказал я. – Никаких взяток, борец за чистоту рядов... Что такое в мире, Кулема?
Он вдруг весь подобрался и жестко сказал:
– Потом разберемся. Сначала отбиться надо. И ты пойдешь со мной.
– Да я иду, – сказал я, – только как пройти-то? Напрямки под огнем?
– Я смелый, – сказал Каламацкий со странной полуухмылкой, – но не дурак. Есть нычка. Я же оттуда сюда как-то попал... Тем макаром и вернемся. Пушку на всякий случай держи наготове.
Мы осторожно выскользнули под дождь, обогнули дом с другой стороны, остановились у небольшого окна, расположенного на уровне груди и прикрытого изнутри деревянными створками. Кулема толкнул створки, они легко распахнулись.
Игорь посмотрел на меня.
– Вэлкам, – сказал он и нырнул внутрь.
– На осмотр нет времени, Тимыч, – сказал Игорь, когда мы оказались в начале длинного, слабо освещенного тоннеля с рядами кабелей по стенам на манер метро, только без рельсов.
Пахло отвратительно: кислятиной, кошками и чем-то еще, столь же гадким. На полу виднелись следы множества ног.
– Кто здесь ходил? – спросил я.
Вместо ответа Каламацкий дернул меня за рукав. И мы побежали.
Пол еле заметно шел под уклон,, оттого бежать было легко. Выстрелы были почти не слышны. Коридор несколько раз забирал то левее, то правее, но, в общем, не заплутаешь. Несколько минут спустя уперлись в стену. Игорь сделал неуловимое движение рукой – сверху со щелчками спустилась металлическая лестница, на вид довольно прочная.
– За мной, – сухо скомандовал Каламацкий, ставя ногу на ступеньку.
Лестница подрагивала, но ощущения того, что мы вот-вот сверзнемся, не было. Сверху пошел чистый воздух, но взбираться пришлось не до второго этажа, гораздо выше. В какой-то момент стала отчетливо слышна стрельба, я даже на мгновение приостановился.
Минуту спустя Игорь замер, перевел дух, поднял руку и толкнул крышку люка. На нас хлынули свет и звук, и я почти оглох от грохота выстрелов.
– Где мы? – спросил я.
Он рывком вбросил тело на площадку, тут же нагнулся и протянул руку:
– Вылезай – и будешь в банке.
Я хохотнул над каламбуром.
Мы были в подсобных помещениях главного здания, на цокольном этаже. Каламацкий тщательно запер люк, завалил его старыми фанерами и отряхнул руки.
– Я не знал про ход, – сказал я.
– Думаю, о нем не знал даже Михалыч, царствие ему... Хотя старый лис проработал в банке дольше Папы. И никто из нас не узнал бы, если б не Апокалипсис... Пошли, ВВС тебя ждет.
– С чего ты взял?
– Потому что он отправил меня за тобой. Пошли.
Теперь мы бежали по коридорам цокольного этажа, где я ориентировался с закрытыми глазами.
– Вы же считали, что я погиб! – проорал я Игорю на ходу, перекрикивая грохот выстрелов.
Он вдруг остановился.
– Хватит болтать, Темыч, – сказал он жестко. Было ощущение, что он совсем не устал. – Мы считали, да. Все мы, но не Папа. Он откуда-то знал, что ты жив и даже не ранен.
– Но по башке-то я получил...
– Херня, заживет твоя башка. Дураком-то ведь не стал?
– Кое-кто считает... – начал я, вспомнив бывшую учительницу.
– Так вот! – перебил Каламацкий. – Ты зачем-то сильно нужен Папе. Именно ты. Виды на него у тебя. Поручил мне разыскать и доставить. Я уж подумал: все, хана тебе пришла, Кулема. Это ж равносильно пойди туда, не знаю куда, приведи того, хрен знает кого... Но ты сильно облегчил мне задачу. – Он снова пошел по коридору, стараясь говорить в перерывах между выстрелами, чтобы не орать; это было затруднительно, поскольку перерывов практически не было. – Я увидел тебя в бинокль, когда наблюдал за перемещениями этих уродов... Вот ведь комедия! Вооружены – хуже не придумаешь, зато оптика...
– Плохой из меня сотрудник, – сказал я. – Зря ВВС назначил меня старшим смены.
– Плохой, – согласился Игорь устало, – и зря. Но Папа сказал – я сделал. А задачу ты мне облегчил, так что спасибо.
Мы вышли на первый этаж. Здесь все было хуже не придумаешь: снаряд попал в стену рядом с оперзалом; было ощущение, что мы внутри обстреливаемого здания в Грозном в разгар войны в Чечне..
По холлу носились наши ребята с оружием; двое устроились у дыры, огрызаясь одиночными из «Кедров»; в глубине у стены был устроен походный лазарет, лежали перевязанные раненые, я увидел одного убитого, которого не знал. Среди медиков две женщины. Я подумал, что наверняка такой лазарет в здании не один, на других этажах есть еще...
– Страшно? – спросил Игорь. Я увидел, что он весело скалится. – А все-таки мы их вдесятеро больше положили!
– Чему ты радуешься? – спросил я. Прозвучало как-то так, что он посерьезнел и двинулся вперед, не оглядываясь.
– Артем!
Подбежал парень из моей смены, Витя, молодой оболтус, лицо в ссадинах, костюм в пыли и грязи, рукав оторван.
– Не угостишь «узишником», а то у меня только «макар», настоящего оружия на всех не хватает... Сижу на скамейке запасных, помогаю оттаскивать раненых, ну и так, по мелочи... Остопротивело!
Каламацкий остановился и смотрел на нас с интересом.
– А тебе зачем? – спросил я.
– Биться буду! – Глаза его загорелись сумасшедшинкой.
– Ну и мудак, – сказал я. – Не угощу. Самому надо. Сидишь в запасных – и сиди. Успеешь.
– Ну хоть патронов отсыпь, старшой!
– В оружейке поклянчи, если у них осталось. – Я наклонился близко к его уху. – Да смотри пупок не надорви, идучи на рати.
Легонько оттолкнул и пошел дальше. Игорь догнал.
– Что это ты... Со своими-то?
– Слушай, Кулема, – громко заговорил я на ходу, не поворачиваясь, – ты чье задание выполняешь? Меня куда должен доставить? Вот и шевели помидорами!
Было обидно и горько. Не потому, что я боялся; я знал – боялись они все, и Каламацкий тоже. Просто пришла беда – и вот они уже живут в беде, комфортно и с огоньком. А это неправильно. Так не должно быть. И щенок этот, Витя... Не нужно ему под пули лезть. Как говорил мой дед, прошедший войну: «Не спеши на тот свет, там кабаков нет».
На первом этаже Папы не оказалось. Не было его и в кабинете.
– Где шеф?! – воззвал Каламацкий.
Никто не повернул головы – все были заняты делом. Мимо несся один из бойцов и орал в рацию:
– Подошла машина с припасами! Не давай приближаться! Гаси водилу и всех, кто сунется!
– Снайперов у нас всего трое, – с сожалением сказал Каламацкий, провожая его глазами. – С той стороны есть солдаты, воевавшие в Чечне, некоторые из них – спецы в городском бою... Гранатометы – именно у них, хрен завалишь, даже снайперу. Без остановки перемешаются...
– А чего вообще хотят? Тот же Топорков?!
Игорь пожал плечами:
– Поди знай... Ну где шеф-то, мать вашу?! – снова заорал он.
Несколько человек обернулись, но опять никто не ответил.
Мы двинулись к лифтовому холлу, и тут нас догнала одна из медсестер.
– Вы Виктора Владимировича ищете? Ранен он, в плечо. На втором этаже, в большой переговорной, с врачами...
Глава шестая
– Да тише ты, коновал, аккуратней! – взревел Сотников.
Мы переглянулись, Каламацкий постучал и сразу вошел.
– Виктор Владимирович, Армеев...
Я шагнул в переговорную и остановился на пороге.
Шеф сидел напротив входа, во главе длинного стола для совещаний, бледный, с испариной на лице, голый по пояс, с замотанным бинтами левым плечом. На бинтах – небольшое красное пятно. Над ним стояли двое врачей-мужчин в белых халатах, на столе перед ними – медикаменты, бинты, вата, ножницы. На полу в поле видимости – «Кедр».
Все трое смотрели на нас.
– Артем, проходи, присаживайся, – сказал Сотников. – Вы, господа, – он поднял голову, обращаясь к врачам, – помогите раненым. На этом этаже или на других. Думаю, работа для вас найдется.
Обойдя с двух сторон стол и нас, врачи вышли.
– Теперь с тобой, Игорь. Дуй в оружейку, выберешь, что захочешь. Скажи, я распорядился. Там для тебя кое-что оставлено. Но вообще... Нам очень нужен четвертый снайпер – в оранжерее.
Каламацкий просиял:
– Есть, шеф!
И мгновенно улетучился.
Я прошел в переговорную, сел за стол (мимоходом уловил тонкий аромат любимой сотниковской туалетной воды «Hugo boss») и невидящим взглядом уставился на медикаменты перед собой. Звук выстрелов здесь был приглушенным.
Насквозь промокший, усталый... Сил не было ни на что.
– Артем, ты не молчи, рассказывай... У нас не так много времени.
Я медленно начал излагать – с того момента, как мы приехали в «Центральный». Закончил эпизодом встречи с Каламацким под балконом жилого дома. То, что он разглядел меня из банка, наблюдая за нападавшими, говорить, естественно, не стал.
Сотников спросил:
– Ты что-нибудь понимаешь?
– Да, – сказал я. – На примитивном уровне. Понимаю, что все плохо. Но не имею представления, когда конкретно это «плохо» на нас свалилось. Кто говорит – три дня назад, кто говорит – пять... Я ничего не знал до вчерашнего вечера, когда очнулся на полу в туалете супермаркета. Не понимаю, как мог забыть, что проводил своих на поезд в Москву накануне суточной смены, считая, что в городе неспокойно. Скажите: а совет директоров проводился? Или мне это тоже... привиделось? – Я посмотрел на Сотникова.