- Но ведь можно оставаться нейтральным и наблюдать за бойней со стороны, - возразил Мяги. - Как Швейцария.
- Я думаю, Швейцария пока может спать спокойно не потому, что она нейтральна, и не потому, что она в горах, - покачал головой Алексей. Просто, если Гитлер решит ее оккупировать, вся финансовая система Рейха рухнет в течение месяца. Швейцарская армия хорошо обучена, но она не преграда для вермахта. А вот банковская линия обороны для немцев будет поопасней. Но не дай бог, альпийские гномы получат общую границу с СССР. Советский Союз не просто не интегрирован в мировую экономику. Сталин создал полностью изолированную систему, никак не связанную с внешним миром. Так что, если он дойдет до Альп, швейцарцы будут вынуждены в какой угодно форме поддерживать антисоветский блок и искать сильного союзника. Нейтралитет привилегия сильного, очень сильного государства. Такого, которое может, как минимум, на равных разговаривать со всеми соседями. И это не Северороссия... и, уж простите, не Эстония.
- В Риге и Каунасе считают, что смогут сыграть на противоречиях Москвы и Берлина.
- Вы тоже можете так считать, - усмехнулся Алексей. - Только вот к чему это приведет, вы скоро увидите сами. Пока на полях достаточно дичи, хищники не дерутся между собой, а разграничивают зоны для охоты. И горе вам, если ваша территория окажется в одной из этих зон. Хищники бросаются друг на друга, когда остается добыча, которой хватит только одному.
- Да, но, вступая в военный союз с вами, мы оказываемся под ударом Красной армии, - не унимался Мяги.
- Вся беда нейтралов, - ответил Алексей, - в том, что они оценивают чужие поступки со своих позиций. А чтобы предсказать поведение противника, надо мыслить как он. Поставьте себя на место Сталина, и вы поймете, что он не может не напасть. Любой хищник в первую очередь берет ту добычу, которая легче, и лишь потом идет в бой за тяжелым куском. Если вы сохраните свой нейтралитет, Сталин проглотит вас не поперхнувшись.
- Но вы гарантируете, что наш союз сможет предотвратить оккупацию Эстонии?
- Я гарантирую, что он предельно осложнит захват Северороссии и Эстонии. У нас с вами единые интересы. Мы хотим защитить свой суверенитет и тот образ жизни, который считаем правильным. Эти вещи стоят очень дорого. Так давайте сражаться бок о бок, чтобы шансы на победу у каждого из нас возросли.
- Это всё красивые слова, - поежился Мяги. - А вот поддержат ли эстонцы правительство, которое будет посылать их на войну за чужие интересы?
- Господин Мяги, - произнес Алексей, - если вы не считаете свой народ скопищем проходимцев, воров и тупиц, то можете рассчитывать на то, что моральная позиция, занятая правительством, найдет поддержку в сердцах, а борьба за соблюдение национальных интересов найдет понимание в умах. Если бы речь шла о том, чтобы послать эстонских ребят куда-нибудь в Африку, воевать за интересы транснациональных монополий, я бы сам сказал вам: "Откажитесь". Но я предлагаю заключение оборонительного союза, где наши страны дадут гарантии друг другу. Вы не находите, что здесь речь идет о взаимной выгоде?
Несколько минут министры шагали в тишине, изредка нарушаемой лишь криками птиц, приветствовавших весну, но потом Мяги прервал затянувшуюся паузу:
- Все правильно, господин Татищев. Но прошу вас понять: вступление в предлагаемый вами союз является очень ответственным шагом, который может перевернуть всю жизнь нашей маленькой страны.
- Но ведь лучше перевернуть жизнь, чем потерять, - улыбнулся Алексей. В конце концов, если для кого-то фраза "Лучше жить сражаясь, чем умереть на коленях" - пустой звук, я лишь могу посочувствовать. Господин Мяги, мне кажется, мы уже в достаточной мере обговорили все возможности сотрудничества. Вы знаете наши предложения. То, что вы пригласили меня для беседы, означает, что Эстония заинтересована в сотрудничестве. Вы хотели получить ответы на некоторые вопросы. Я их вам дал. Пришло время выбирать.
- Я думаю, нам сейчас стоит выехать в Таллинн, - проговорил Мяги, растягивая слова, - чтобы продолжить этот разговор с президентом и уточнить детали возможного договора.
* * *
Алексей вошел в обставленный в стиле Екатерины Второй кабинет президента и в очередной раз констатировал для себя, что адмирал в последнее время очень полюбил роскошь. Оладьин, сидевший в богато украшенном кресле, за столом, когда-то принадлежавшим светлейшему князю Григорию Потемкину, указал на кресло для посетителей и буркнул:
- Докладывай.
- Получено окончательное подтверждение готовности Российской Республики признать Северороссию, - произнес Алексей. - Прошу вас утвердить кандидатуру барона Рененкампфа в качестве посла в Симферополе.
Оладьин молча взял протянутый ему Алексеем лист, обмакнул перо в чернила и подписал.
- Дальше, - произнес он.
- Считаю необходимым завтра вылететь в Симферополь, для переговоров и подписания договора о военном союзе, - доложил Алексей.
- Сколько займут переговоры? - процедил адмирал.
- Полагаю, около недели.
- Ну что же, в море искупаешься, - улыбнулся Оладьин. - Это значит, ты в первых числах июля вернешься?
- Так точно, - кивнул Алексей.
- Поезжай, - махнул рукой Оладьин.
- Я бы просил ускорить ратификацию Думой договора о военном союзе с Эстонией и Финляндией.
- Я только что говорил со спикером, - проворчал адмирал, - слушания назначены на завтра. Что-нибудь еще?
- Все то же, ваше высокопревосходительство. Почему вы не хотите присоединиться к гарантиям безопасности Польше?
- Потому что не хочу, - произнес адмирал. - Я не хочу класть наших солдат за чужие интересы.
- Стабильность в Европе - это и наши интересы, - со сталью в голосе произнес Алексей.
- Ты знаешь, - начал повышать голос Оладьин, - что ни Сталина, ни Гитлера это не остановит. Зачем нам влезать в войну на несколько месяцев раньше?
- Наше вступление в войну против Сталина на этих условиях поставит его политически в чрезвычайно невыгодное положение. Возможно, нам даже удастся предотвратить более мощное его выступление против нас. Если мы присоединяемся к гарантиям Англии и Франции Польше, мы становимся их союзником. Нападая на нас, он нападает на них. Это очень невыгодный для Сталина расклад, в свете возможной войны с Германией.
- А если нам придется вступить в войну против Гитлера? - возразил Оладьин. - Германия перекроет нам доступ к румынской нефти, а Сталин ударит в тыл. Об этом ты подумал?
- Есть еще норвежские источники, есть наши собственные месторождения, которые разрабатываются. Возможна помощь Великобритании и США.
- Не очень-то я рассчитываю на них, - с сомнением покачал головой Оладьин. - Для того чтобы месторождения на Кольском полуострове дали хоть какую-то отдачу, нужно еще около года. Программа подготовки оборонительной линии не завершена. Для нас сейчас отсрочка войны на каждый день - победа. Ты ведь знаешь, что Сталина могут остановить только доты и артиллерия, но никак не декларации. Убедил?
Алексей откинулся в кресле:
- Логика есть. Но я считаю, что мы должны выступить с заявлением об осуждении агрессии против Польши и всеми силами поддержать поляков.
- Не хотелось бы злить Гитлера, - поморщился Оладьин. - Я знаю, ты любишь Польшу и стараешься защищать ее всеми силами, но почему за наш счет?
- Я люблю Польшу, - подтвердил Алексей, - но предлагаю вступиться за нее не поэтому. Польша - свободная страна. Северороссия - свободная страна. Если мы не будем поддерживать друг друга, то поодиночке не выстоим против поднявшегося в Европе вала тоталитаризма.
- Красиво говоришь, а нас подставляешь под удар.
- Такие люди, как Гитлер, уважают только силу, - возразил Алексей. Будем смотреть на них, как кролик на удава, проглотят. Заявим твердо о своей позиции, будут договариваться.
- Резонно, - кивнул Оладьин.
- Тогда, ваше высокопревосходительство, объясните, почему правительство сквозь пальцы смотрит на деятельность общества "Ингерманландское возрождение"? Ведь ясна их связь с СД* и их цель - восстановление пронемецкого режима в Ингерманландии?
- Я не хочу злить Гитлера, - повторил Оладьин.
- Они серьезно нарушают конституцию и целый ряд законов Северороссии, настаивал Алексей. - Формальных поводов для запрещения этой организации более чем достаточно.
Оладьин молчал.
- Ваше высокопревосходительство, - Алексей откашлялся, - давайте начистоту. Вы ведь еще не определились, вступите в союз с Гитлером или с антигитлеровской коалицией?
* СД - спецслужба, занимавшаяся разведкой в интересах Третьего рейха. Она выросла из охранных отрядов (СС), национал-социалистической партии и работала преимущественно в политических целях фашистского государства, а не в военных, как абвер (разведка вермахта).
- Я выступаю за интересы Северороссии, - утробно проговорил Оладьин. Я за повышение ее влияния в мире и за сохранение ее независимости. Если для решения этих задач мне придется вступить в союз с Гитлером, я вступлю.
- Хорошо. - Алексей оперся о президентский стол. - Давайте забудем всё, что я вам говорил о событиях в моем мире. Но, как военный человек, вы должны понимать, что Германия не выдержит войну на два фронта. Особенно если Восточный фронт будет держать СССР с его территорией и ресурсами. Гитлер будет обречен с того момента, когда поссорится с Англией и Францией и получит единую границу с СССР. Даже если границы не будет, подмять несколько центральноевропейских стран, чтобы ударить по Гитлеру, для Сталина не проблема. Гитлер - битая карта.
- Не очень сильная карта, - поправил собеседника адмирал, - но в нужном раскладе... Если воспользуемся им для своей игры, мы можем усилиться.
- А потом лет сто будем отмываться от грязи, которая пристанет к нам из-за союза с этим чудовищем, - вспылил Алексей. - Кроме того, Гитлер нас может просто сдать Сталину за какие-то уступки.
- Вот поэтому мне и нужен ты, и нужны твои хорошие отношения с Черчиллем, - вставил адмирал. - Но хорошие отношения с Британией - это еще не готовность плясать под музыку из Лондона. Ладно, ступай. Удачи в Симферополе.
* * *
- Проходите, господин советник, - проговорил секретарь. - Рейхсминистр ждет вас.
Павел вскочил со стула, быстро поправил галстук, глубоко вдохнул и твердым шагом направился к распахнувшимся перед ним дверям кабинета. Сухощавый Риббентроп приветствовал его, встав со своего кресла за огромным столом, расположенным в центре гигантского кабинета. Из-за непомерных размеров помещения и находящейся в нем мебели небольшая фигура рейхсминистра почему-то выглядела комично. Павел поздоровался, пожал протянутую ему для приветствия руку и, следуя приглашению хозяина кабинета, сел на стул за длинным столом для совещаний.
- Согласно телеграмме, полученной мной от господина Молотова, проговорил Риббентроп, - вы уполномочены вести секретные переговоры о возможном разграничении интересов Германского рейха и Советского Союза в Северороссии.
- Совершенно справедливо, - кивнул Павел. - Я уполномочен довести до вас позицию советского правительства по этому вопросу, выслушать ваши предложения и участвовать в подготовке соглашений, которые в дальнейшем могут быть закреплены межгосударственным соглашением. Думаю, не требуется слишком подробно пояснять, что как сам факт наших переговоров, так и суть моей миссии должны сохраняться в абсолютной тайне. Именно с этим связано столь скромное название моей должности.
Павел отметил про себя, что говорит с еле заметным акцентом. "Спасибо Наталье. Эх, Наташа, где ты?" - подумал он с горечью. Под сердцем неприятно кольнуло.
- Хорошо. - Рейхсминистр положил ладони на отполированную до блеска крышку стола. - Я очень рад, что после длительного периода взаимного отчуждения и противостояния наши страны наконец перешли к взаимовыгодному сотрудничеству. Тезисы, изложенные Сталиным в речи на мартовском пленуме ЦК ВКП(б), достаточно четко определили, что подлинными врагами обоих наших государств являются буржуазные демократии Запада*. Несмотря на некоторые противоречия во взглядах наших народов на идеальное построение государства, и вы и мы стоим на близких позициях в мировой политике. Безусловно, великие империи должны расширять свои жизненные пространства. В этом основа их жизнедеятельности. Так или иначе, наши государства существуют в достаточно ограниченном географическом пространстве, именуемом Европа, и, во избежание конфликтов, должны четко разграничить сферы своих интересов. В настоящее время мы ведем переговоры с вашими представителями по разграничению сфер влияния во всех государствах, лежащих между нами от Балтики до Черного моря. Однако вопрос Северороссии особо щекотлив. Известно, что с тринадцатого века до конца четырнадцатого эти земли находились под властью германского Ингерманландского ордена. Из-за ослабления германского влияния, в связи с распрями внутри ордена, с конца четырнадцатого века в этих землях получили власть славяне. Однако роль германского населения на протяжении всей истории существования Северороссии всегда была значительна. В настоящее время около трети ее населения либо являются чистокровными немцами, либо имеют немецкие корни. В связи с этим мы считаем Северороссию зоной национальных интересов Германии.