— Вполне, сэр. Я не упустил из виду такую возможность. Разумеется, обитателем избушки должен быть джентльмен, которому его сиятельство полностью доверяет.
— Кто, например?
— Ну, например, вы, сэр.
— Но… простите за прямоту, однако я вынужден в ваших же интересах открыть вам глаза… у меня ведь нет никакой избушки.
— Она может быть, сэр.
— Дживс, я вас не понимаю.
— Его сиятельство отдает в ваше распоряжение один из своих домиков, сэр. Он предписал мне передать вам, чтобы вы завтра же отправлялись в Стипл-Бампли…
— В Стипл-Бампли!
— … где вас ждет небольшое, но комфортабельное жилище, вполне готовое к немедленному заселению, расположенное в живописном месте неподалеку от реки…
Одного упоминания про реку мне было достаточно, чтобы представить себе, что именно произошло. Во всем центральном районе Лондона едва ли найдется с десяток людей, которых было бы труднее обвести вокруг пальца, чем Бертрама Вустера, когда он с утра в хорошей форме, а я в то утро был в великолепной форме, дальше некуда. И я разгадал коварный заговор.
— Дживс, — говорю я, — вы поступили со мной подло.
— Мне очень жаль, сэр, но я не видел для его сиятельства иного выхода. Не сомневаюсь, что, когда вы увидите этот домик своими глазами, ваше предубеждение против Стипл-Бампли будет преодолено. Конечно, сам я его не видел, но, по словам его сиятельства, он снабжен всеми современными удобствами и имеет одну просторную спальню для хозяина, одну прекрасно обставленную гостиную, водопровод с подачей как холодной так и горячей воды…
— И все хозяйственные помещения, — заключил я язвительно.
— Да, сэр. Кроме того, вы окажетесь в непосредственном соседстве с мистером Фитлуортом.
— А вы — в непосредственном соседстве с вашими любимыми рыбами.
— Кстати, да, сэр. Об этом я не подумал, но вы и тут совершенно правы. Я бы с превеликим удовольствием посвящал ужению рыбы мгновения досуга, пока мы будем жить в «Укромном уголке».
— Как, вы сказали, этот домик называется? «Укромный уголок»?
— Да, сэр.
Я набрал полную грудь воздуха и шумно выдохнул через ноздри.
— Так вот, слушайте, что я вам скажу, Дживс. Ничего этого не будет. Вы поняли? НЕ БУДЕТ. Я ни за что не соглашусь, чтобы мною, это самое, как это говорится?
— Сэр?
— Ма-ни-пу-лировали, вот как! Ничего себе словечко! В три фута длиной.
— Если позволите, сэр, я могу…
— Бог с ним, Дживс. Сейчас не время пересчитывать буквы и футы. А если вернуться к прежней теме, то я полностью, решительно и бесповоротно отказываюсь ехать в Стипл-Бампли.
— Разумеется, сэр, вы имеете бесспорное право действовать по своему усмотрению, но…
Он не договорил и только потер подбородок. Я его понял.
— Но дядя Перси, возможно, меня не одобрит, хотите вы сказать?
— Да, сэр.
— И передаст вопрос на рассмотрение тети Агаты?
— Вот именно, сэр. А ее сиятельство, будучи во гневе, способна внушить ужас.
— Ваша правда, Дживс, — упавшим голосом произнес я. — Ладно. Складывайте вещи.
ГЛАВА 5
Справедливо замечено теми, кто пользуется привилегией близкого знакомства с Бертрамом Вустером, что его в первую голову отличает умение держать удары судьбы и довольствоваться тем, что имеешь. Поверженный, как говорится, наземь, он вновь встает, не то чтобы прямо-таки чирикая как огурчик, но все же гораздо бойчее, чем можно ожидать, и тут же принимается высматривать у тучки светлую изнанку.
Пробудившись назавтра и спросонья нажимая на звонок, чтобы получить утреннюю чашку чаю, я заметил, что хотя по-прежнему смотрю в будущее с опаской, однако же не так жестоко угнетен, как накануне вечером. По коже все еще вприпрыжку бежали мурашки при мысли о том, как я попаду в зону влияния дяди Перси и его присных, но мне удалось углядеть в положении вещей одно сравнительно светлое пятно.
— Мне кажется, вы упомянули, Дживс, — заметил я по этому конкретному поводу, когда он вошел с чаем на подносе, — что тети Агаты не будет в Стипл-Бампли к моменту нашего торжественного прибытия?
— Да, сэр. Ее сиятельство предполагает некоторое время отсутствовать.
— Если она намерена пробыть с юным Томасом, пока его окончательно не откачают от свинки, то очень может статься, что я с ней вообще не пересекусь.
— Вполне вероятно, сэр.
— Уже неплохо.
— Да, сэр. И я рад сообщить вам еще одно приятное известие. Вчера во время своего визита сюда мисс Хопвуд упомянула вскользь о костюмированном бале, который должен состояться в Ист-Уайбли, ближайшем городе от Стипл-Бампли. Вы сможете принять в нем участие, сэр.
— Непременно, — согласился я, так как способен переплясать любого Фреда Астера,[110] а что до карнавалов, то это мое самое любимое развлечение. — Когда начало?
— Завтра вечером, как я слышал, сэр.
— Прекрасно! Мои горизонты посветлели. Сейчас позавтракаю и пойду куплю себе маскарадный костюм. Синдбад Мореход, как, по-вашему, годится?
— По-моему, ничего не может быть лучше, сэр.
— Не забыть только рыжую бороду к нему.
— Обязательно, сэр. Без бороды никак нельзя.
— Если вы уже упаковали большой чемодан, можно будет запихнуть маскарадный костюм в маленький.
— Очень хорошо, сэр.
— Мы поедем, конечно, на автомобиле.
— Может быть, будет лучше, сэр, если я приеду следом на поезде.
— Нельзя ли не так высокомерно, Дживс? Это не по-компанейски.
— Я упустил сообщить вам, сэр, что звонила мисс Хопвуд. Она интересовалась, не захватите ли вы ее в автомобиль. И я, полагая, что это соответствует вашему желанию, взял на себя смелость выразить от вашего имени согласие.
— Понятно. Да, я не против.
— Звонила также ее сиятельство.
— Тетя Агата?
— Да, сэр.
— Надеюсь, никаких глупостей, что, мол, она раздумала сплачиваться вокруг юного Тоса?
— О нет, сэр. Она просто просила передать вам ее пожелание, чтобы вы по пути в Стипл-Бампли заехали в ювелирный магазин «Эспиналь» и забрали брошь, которую она там вчера купила.
— Да? А почему именно я? — спросил я не без язвительности, так как меня раздражает неумение этой родственницы различать, где ее племянник, а где мальчик на посылках.
— Насколько я понял, брошь предназначена в подарок леди Флоренс, отмечающей сегодня день своего рождения. Ее сиятельство желает, чтобы вы лично передали эту вещицу по назначению, ибо, если действовать обычным путем, подарок попадет в руки юбилярши по прошествии знаменательной даты.
— Иначе говоря, по почте он вовремя дойти просто не успеет?
— Вот именно, сэр.
— Понятно. Это может быть.
— Ее сиятельство была не вполне уверена, что вы сумеете благополучно выполнить ее поручение…
— Вот еще!
— … но я заверил ее в том, что вам это вполне под силу.
— Хо! — обиженно произнес я в ответ и задумался, держа перед глазами кусочек сахара на ложечке. — Так, значит, сегодня день рождения леди Флоренс? Это ставит передо мной деликатный вопрос, в связи с которым я был бы рад услышать ваше мнение. Следует ли мне, со своей стороны, тоже подкинуть что-нибудь?
— Нет, сэр.
— В этом нет нужды, вы считаете?
— Нет, сэр, после всего, что произошло.
Я обрадовался. Понимаете, при всем желании безотказно быть на высоте галантности, подарки — это дело очень тонкое, получательницы часто истолковывают их не так, как следует. После Спинозы и «Сплина» самый пустяковый флакон духов мог бы придать моей неотразимости такую силу, что эта стерва, глядишь, еще задумает отставить Чеддера и обратить глаза в другую сторону.
— Ну, что ж. Верю вам на слово, Дживс. Значит, никаких подарков для очаровательной Ф. Крэй.
— Никаких, сэр.
— Но раз уж речь зашла на эту тему, Дживс, нам в скором времени понадобится подыскать подарок для юной Хопвуд.
— Сэр?
— Свадебный. Она взяла и обручилась с Боко Фитлуортом.
— Вот как, сэр? От души желаю молодым леди и джентльмену всяческого счастья.
— Отлично сказано, Дживс. Я тоже. Этот брачный сговор, замечу сразу же, я полностью одобряю, что бывает далеко не во всех случаях, когда я слышу о помолвке старого друга.
— Да, сэр.
— Очень часто при этом меня подмывает — например сейчас в отношении бедняги Сыра — ухватить жениха зубами за брюки и оттащить прочь от опасности, как верные псы оттаскивают своих хозяев от края пропасти в безлунную, темную ночь.
— Да, сэр.
— Но тут у меня не возникает ни малейших опасений. Обе договаривающиеся стороны сделали наилучший выбор, так что я с легким сердцем приобрету набор вилок для рыбных блюд. Больше того, я даже согласен, если надо, быть шафером и произнести спич на свадебном завтраке, а дальше уж, кажется, некуда.
— Это верно, сэр.
— Ну, хорошо, Дживс, — сказал я, откидывая одеяла и вставая с одра сна. — Запускайте яичницу с беконом, через минуту я буду с вами.
Позавтракав и выкурив успокаивающую сигарету, я вышел на простор, так как у меня была с утра уйма дел. Я заглянул в «Эспиналь» и получил брошку, затем устремился на Ковент-Гарден в заведение «Братьев Коген», пользующееся славой среди посвященных как Мекка для покупателей самых лучших маскарадных костюмов. Там мне, к счастью, смогли предложить нужного мне Синдбада, последний оставшийся костюм, а в близлежащем магазине театральных париков я получил великолепную рыжую бороду и тем самым был полностью укомплектован.
Возвратясь восвояси, я обнаружил уже стоящий у дверей автомобиль, из багажного отделения которого выглядывал недвусмысленно женский чемодан. А это означало, что Нобби на месте, и действительно, как я и ожидал, она сидела в гостиной и потягивала из стакана освежающее питье.
Поскольку со дня нашей последней встречи прошло изрядно времени, естественно, сразу же начались разные ужимки и прыжки и взаимное панибратство. Затем я, в свою очередь сглотнув порцию освежающего, повел ее к автомобилю и загрузил на сиденье. Чемоданчик с Синдбадом Дживс, согласно моим указаниям, устроил под передним сиденьем, чтобы я лично за ним приглядывал, и все было готово к отплытию. Я нажал на стартер, мы двинулись в путь, а Дживс остался на тротуаре, провожая нас взглядом, точно архиепископ, благословляющий паломников. Весь вид его выражал готовность вскорости последовать поездом в сопровождении тяжелого багажа.
Хотя мне и жаль было расставаться со своим надежным помощником, чье общество и разговор так возвышают душу и наставляют ум, но все-таки я радовался, что оказался с Нобби один на один. Мне хотелось услышать из первых уст все сведения о предстоящем союзе. Обе договаривающиеся стороны входили в круг моих самых близких друзей, и весть об их помолвке меня странным образом растрогала.
Я не из тех, кто болтает на улицах за рулем автомобиля, и пока мы не вырвались из городской толчеи на простор, я хранил каменное безмолвие, не разжимая губ и не отводя взора от дороги. Только когда мы уже катили по Портсмутской дороге и не наблюдалось больше никаких помех для разговора, я приступил к делу.
ГЛАВА 6
— Так, значит, вас с Боко поманили флер д'оранжевые кущи? — начал я. — Я узнал об этом вчера от Сыра и пришел в большое волнение.
— Но ты же одобряешь?
— Полностью. Превосходная мысль, на мой взгляд. По-моему, вы оба сделали верный выбор, и давайте жмите дальше в том же направлении. Я всегда считал тебя отличным малым.
Она поблагодарила за лестный отзыв, а я заверил ее, что она его заслуживает.
— А что до Боко, — продолжал я, — то таких, как он, вообще раз-два, и обчелся. Я мог бы порассказать тебе немало в доказательство того, что ты поставила на победителя.
— Мне не надо доказывать.
Голос ее звучал так нежно и томно, совсем как у курицы, квохчущей над снесенным яйцом, сразу видно, что относительно нее Купидон свои обязанности выполнил. Я крутанул руль, чтобы избежать столкновения с проходящей собакой, и вновь обратился к своему вопроснику. В таких делах я всегда стараюсь уяснить все подробности.
— Как давно вы сговорились?
— Примерно неделю назад.
— Но ты еще раньше чувствовала, что к тому идет?
— О да. Сразу, как мы познакомились.
— Когда именно?
— В конце мая.
— Значит, это любовь с первого взгляда?
— Да.
— С его стороны тоже?
— С его стороны тоже.
Можно без труда понять, как Боко с первого взгляда влюбился в Нобби, ведь Нобби — замечательная девушка, щедро одаренная всевозможными достоинствами. Но как могла она с первого взгляда влюбиться в Боко, это выше моего разумения. При первом взгляде на Боко вашим глазам открывается субъект с лицом ученого попугая, одетый, к тому же, как принято среди высокообразованной молодежи, на манер бродячего велосипедиста — в свитер с воротом под горло и в серые фланелевые брюки с заплатой на колене, что создает общее впечатление чего-то такого, что провалялось ночь под дождем в мусорном баке. Единственный случай, когда мне довелось наблюдать Дживса по-настоящему ошарашенным, это при первом знакомстве с Боко. Бедняга вздрогнул, отшатнулся и на подкашивающихся ногах побрел в кухню, наверняка чтобы подкрепиться там кулинарным хересом.
Я описал Нобби этот случай, и она сказала, что да, конечно, она понимает.
— Можно было бы подумать, что он из тех, к кому привязываешься постепенно, со временем, а прежде надо привыкнуть, да? Представь себе, ничего подобного! Было одно мгновение сначала, когда у меня мелькнула мысль, что все это мираж, а потом — ба-бах! — точно громом ударило.
— Прямо вот так, моментально?
— Да.
— И он реагировал таким же образом?
— Таким же.
— Ну, тогда я чего-то недопонимаю. Ты сказала, вы познакомились в мае, а сейчас у нас июль на дворе. Почему же у него так много времени ушло на ухаживание?
— Он вообще-то не то чтобы ухаживал за мной.
— Что значит: вообще не то чтобы ухаживал? Либо ухаживают за девушкой, либо не ухаживают. Третьего пути не дано.
— Были причины, по которым он не мог дать себе волю.
— Ты говоришь загадками, юная Нобби. Однако же ладно, как бы там ни было, но в конце концов он все же уладил это дело. Когда же зазвонят колокола в деревенской часовенке?
— Не знаю, будет ли это когда-нибудь.
— Как ты сказала?
— Дядя Перси, видимо, полагает, что нет.
— Не понимаю…
— Он не одобряет нашу помолвку.
— Что?!
Я был поражен. Мне даже подумалось, не шутит ли она? Однако, приглядевшись попристальнее, я заметил плотно сжатые губы и затуманенное чело. Эта юная Хопвуд в обычном состоянии — синеглазая малявка с оживленной рожицей. Но сейчас рожица, о которой идет речь, была вся перекошена мукой, словно ее хозяйка проглотила тухлую устрицу.
— Ты это всерьез?
— Всерьез.
— Ну и ну! — воскликнул я.
Потому что дело это было непростое. Нобби, как я уже «говорил, находилась под опекой. И обычно, насколько я понимаю, когда девушку А помещают под опеку господина Б, в контракт включают условие, что не может быть никаких разговоров о ее замужестве без согласия ответственного лица до достижения ею двадцатиоднолетного, или сорокаоднолетного, или еще уж не знаю какого возраста. Так что если у дяди Перси действительно имелся антибоковский комплекс, за ним оставалось полное право закрыть всю лавочку бестрепетной рукой.
— Но почему? Я не понимаю. Помешался он, что ли? Боко Фитлуорт среди нас — один из самых завидных женихов. Зарабатывает своим пером кучу денег. Его писания встречаются повсеместно. Эта его пьеса, что шла в прошлом сезоне, имела немалый успех. А на днях в «Трутнях» я слышал, что его приглашают в Голливуд. Это правда?
— Правда.
— Ну, вот видишь.
— Все это так, я знаю. Но ты упускаешь из виду, что дядя Перси принадлежит к тем людям, которые с подозрением относятся к писателям. Он сомневается в их платежеспособности. Он всю жизнь занимается бизнесом и не представляет себе, что у кого-то еще, кроме бизнесмена, могут быть деньги.