Дживс ответил, что разделял его ожидания.
— А если предложить вам стаканчик игристого? Не подхлестнет вас?
— Боюсь, что нет, милорд. Алкоголь оказывает на меня скорее снотворное, чем мобилизующее действие.
— Что ж, в таком случае ничего не поделаешь. Ладно. Благодарю вас, Дживс.
Дживс удалился, и в комнате установилось довольно унылое молчание. Я стоял и крутил глобус, дядя Перси смотрел на чучело форели.
— Выходит, дело битое, — наконец произнес я со вздохом.
— Что ты сказал?
— Я говорю, если уж Дживс ничего не смог придумать, надеяться, похоже, не на что.
Но, к моему изумлению, он со мной не согласился. В глазах его сверкал огонь. Я недооценил боевой задор этих деляг, которые составили себе состояние на пароходах. Такие люди могут пасть духом ненадолго, но потом он у них непременно снова взмоет ввысь.
— Глупости, — сказал дядя Перси. — Ничего подобного. В этом доме Дживс — не единственный человек, у которого есть голова на плечах. Тот, кого, осенила мысль дать Эдвину пинок в зад и кто сумел привести ее в исполнение, не спасует перед такой простой задачей. Я возлагаю надежду на тебя, Берти. Пораскинь умом: как устроить мою встречу с Чичестером Устрицей? Думай, думай, не сдавайся.
— Можно я выйду пораскинуть умом в парке?
— Пораскинь, где тебе будет удобнее.
— Хорошо, — сказал я и вышел, погруженный в раздумье. Едва я закрыл за собой дверь на террасу, как словно из-под земли появилась Нобби.
ГЛАВА 23
Она подбежала ко мне семимильными шагами, будто леди Макбет, которой не терпится услышать достоверные новости из комнаты для гостей.
— Ну? — спросила она, с девичьим оживлением вонзая мне ногти в локоть. — Я уже почти умерла от волнения и любопытства, Берти. Все сошло благополучно? Я попыталась было подслушивать у двери, но ничего телком не было слышно. Доносились только громовые раскаты дядиного баса, изредка перемежаемые твоим блеянием.
Я готов был решительно возразить против того, что я якобы блеял, но Нобби не дала мне вставить ни слова.
— Непонятно, ведь по плану это от тебя должны были исходить громовые раскаты, а от дяди по временам — жалобное блеяние. И совершенно не слышно было Боко. Будто его вообще там не было.
Я поморщился. Вечно мне приходится выбивать у бедняги из пальцев чашу радости, уже поднесенную к губам. Мне это совсем не нравилось, ни тогда, ни теперь. Однако я поднатужился и заставил себя все ей открыть:
— Боко там и не было.
— Не было?
— Да.
— Но ведь весь смысл…
— Знаю. Но его, к сожалению, остановил садовник с вилами и пес с примесью волкодавьих кровей.
И в нескольких прочувствованных словах я поведал ей, как сокровище ее души оказался хуже чем прахом под подошвой дядиного башмака, а затем был изгнан из пределов парка, так и не спев свою песню.
Черты Нобби приобрели жесткое, холодное выражение.
— Значит, Боко опять свалял дурака?
— Я бы не назвал это в данном случае валянием дурака. Правильнее будет счесть его беспомощной жертвой рока, ты не согласна?
— Но он мог бы откатиться в сторону.
— Не так-то это просто. У дяди Перси знаешь какая огромная ножища!
Нобби осознала справедливость моих слов. Личико ее смягчилось, и нежный голосок спросил, не пострадал ли Боко, бедняжка.
Я подумал и ответил:
— Физически, мне кажется, он пострадал не сильно. Во всяком случае, передвигался самостоятельно. Но душевно, я бы сказал, он был в тяжелом состоянии.
— Бедняжечка! Он такой чувствительный. Как же теперь, на твой взгляд, к нему относится дядя Перси?
— Плоховато.
— По-твоему, все окончательно рухнуло?
— До какой-то степени — да. Но, — поспешил я добавить, радуясь, что могу обронить слово утешения, — остался какой-то шанс, что при благоприятных погодных условиях солнце вскоре еще выглянет из-за туч. Все зависит от того, насколько исправно в ближайшие полчаса будут работать вустеровские мозги.
— Что ты такое говоришь?
— Происходят невероятные вещи, Нобби. Ты помнишь, как я применил секретный метод Фитлуорта для избавления от помолвки с Флоренс Крэй?
— Да. Дал Эдвину пинок в зад.
— Вот именно. Этот пинок принес богатую жатву.
— Ты же говорил, что не подействовало.
— В том, на что я рассчитывал, и вправду не подействовало. Но обнаружились поразительные побочные результаты. Дядя Перси, прослышав о моем поступке, прижал меня к сердцу. Оказывается, он сам уже много лет мечтал дать юному фурункулу пинок в зад, но Флоренс удерживала его ногу.
— Я не знала.
— Очевидно, он носил маску. Но тайная страсть снедала его и достигла точки кипения минувшей ночью, когда Эдвин, подкравшись сзади, влепил ему бойскаутским стеком по седалищу. Так что можешь вообразить его чувства, когда выяснилось, что я побывал там, куда он ступить страшился.[131] Это перевернуло все его представления. Он пожал мне руку, угостил сигарой, настоял, чтобы я с ним выпил, и теперь я его доверенный друг и советчик. Он обо мне самого высокого мнения.
— Да, но…
— Что ты хотела сказать?
— Просто, что все это, конечно, замечательно, чудесно и великолепно, и я желаю тебе всяческого счастья и благополучия, но мне-то нужно, чтобы он был самого высокого мнения о Боко.
— Як этому как раз подхожу. Дядя говорит с тобой когда-нибудь о своих делах?
— Только, что он занят и чтобы я ему не мешала.
— В таком случае ты, конечно, не слышала про американского магната по имени Дж. Чичестер Устрица, с которым ему необходимо провести тайную встречу с глазу на глаз, чтобы договориться о важной сделке. Материи темные, коммерческие. Он поручил мне изыскать способ, как устроить эту встречу. Если я смогу, твое дело улажено.
— Почему это?
— Ну, подумай сама. Я уже теперь его любимая овечка, а тогда стану еще любимее и овечнее. Он ни в чем не сможет мне отказать. Я сумею смягчить его сердце и…
— Ну да, конечно! Я поняла.
— …и соединить ваши с Боко сердца. А ты тогда дашь Флоренс почитать то письмо, и мое дело тоже будет улажено.
— Ой, Берти, как чудесно!
— Да, перспективы самые радужные, при условии, конечно, что…
— При условии, что — что?
— …что я придумаю, как устроить эту их тайную встречу, о чем я в настоящий текущий момент не имею ни малейшего представления.
— Есть тысяча разных способов.
— Назови три.
— Ну, например, можно… Да нет… Я вижу, ты прав. Не так-то просто. Знаю, знаю! Надо спросить у Дживса.
— У Дживса мы уже спрашивали. Ему ничего не приходит в голову.
— Ничего не приходит в голову? Дживсу?
— Я понимаю. Я сам тоже был этим потрясен. При том что он до отвала наелся рыбы.
— Ну и что же ты собираешься делать?
— Я сказал дяде Перси, что пойду похожу по парку, поразмышляю.
— Может быть, Боко что-нибудь придумает? Но тут я вынужден был проявить твердость.
— А как же, обязательно, — сказал я. — Обязательно придумает, и мы сядем в такую глубокую лужу, что понадобится землечерпалка — нас оттуда вытащить. Старину Боко я люблю, как брата, но твердо знаю, что его, милого человека, лучше не трогать.
Нобби со мной согласилась, признав, что если возможно сделать так, чтобы стало еще хуже, Боко эту возможность наверняка не упустит.
— Пойду поговорю с ним, — вдруг сказала она, помолчав несколько мгновений с нахмуренным лбом.
— С Боко?
— С Дживсом. Не верю я в эти россказни, что будто бы Дживс ничего не может придумать.
— Он сам сказал.
— Неважно. Все равно не верю. Бывало ли с тобой когда-нибудь, чтобы Дживс ничего не мог придумать?
— В общем-то нет.
— Вот видишь, — заключила она и отправилась в штаб-квартиру, предоставив мне одному брести с потупленным челом от господского дома до аллеи. Там я остановился и глубоко задумался.
Сколько я так пребывал в задумчивости, трудно сказать. Когда голова до отказа набита мыслями, поди попробуй проследить за ходом времени. Так что неизвестно, через десять ли минут или даже через двадцать, но когда я очнулся, то обнаружил при себе Дживса. Я и не заметил, как он приблизился. Впрочем, с ним это часто бывает. Он владеет искусством внезапно появляться под боком, подобно ученым индусам, которые забрасывают свое астральное тело туда-сюда, как им вздумается, растворяясь в воздухе, скажем, в Рангуне и снова собирая все детали воедино где-нибудь в Калькутте. Кажется, это делается с помощью зеркал.
Нобби находилась тут же, и вид у нее был чертовски самодовольный.
— Ну, что? Говорила я тебе, — сказала она. Я не понял.
— Насчет того, что якобы Дживсу ничего не приходит в голову. Еще как приходит.
Я в недоумении поглядел на Дживса. Что правда, то правда, он казался в отличной интеллектуальной форме, голова выпирала из-под шляпы далеко назад, и в глазах искрилась смекалка, но он ведь сам объявил дяде Перси и мне, что он в тупике.
— Приходит?
— Да. Это он нарочно так сказал. А на самом деле у него блестящая идея.
— А он знает, как обстоят дела?
— Я его обо всем поставила в известность.
— И вы осведомлены о том, что система Фитлуорта не сработала, Дживс?
— Да, сэр. И о вашем raprochement[132] с его сиятельством.
— О чем с его сиятельством?
— Raprochement, сэр. Французское выражение. Признаюсь, я был немало изумлен, когда увидел, что вы с ним в таких превосходных отношениях. Но мисс Хопвуд мне все объяснила, и теперь ситуация мне абсолютно ясна.
— И у вас действительно есть план, как свести дядю Перси с Устрицей?
— Есть, сэр. Я должен признаться, что сознательно ввел в заблуждение его светлость при нашем последнем разговоре. Понимая, как важно для мистера Фитлуорта и мисс Хопвуд, чтобы вы получили возможность повлиять на его светлость в их пользу, я счел предпочтительным, чтобы предложение исходило как бы от вас.
— И ты бы стал еще более любимой овечкой, — пояснила Нобби.
Я кивнул. Замысел был мне понятен. Тот же приемчик, что и у Шекспира с Бэконом, если присмотреться хорошенько. Бэкон, как вы наверняка помните, написал Шекспиру все его сочинения. И возможно, в счет какого-нибудь долга, а может, просто по доброте сердечной согласился, чтобы вся слава досталась тому. Я сказал об этом Дживсу, и он добавил, что еще более близкая, по его мнению, параллель тут с Сирано де Бержераком.
— Особенность предлагаемого мною плана такова, что при изложении его сиятельству нужен будет деликатный подход, и, чтобы он его принял, возможно, потребуются некоторые ухищрения.
— И тут хитрости, а?
— Да, сэр. Так что, с вашего позволения, сэр, лучше всего предоставьте это дело целиком мне.
— То есть предлагать будете вы?
— Именно, сэр. Я, само собой, всячески подчеркну тот факт, что автором являетесь вы, а я всего только посредник, иначе говоря, ваш представитель.
— Как вы скажете, Дживс. Вам лучше знать. А в чем же он состоит, этот план?
— Вкратце говоря, вот в чем, сэр. Я не вижу причины, почему бы его сиятельству и мистеру Устрице не провести эту встречу тайно и безопасно сегодня ночью на маскараде, который состоится в городском собрании в Ист-Уайбли.
Я был потрясен. У меня совершенно вылетело из головы, что это мероприятие в Ист-Уайбли назначено на сегодня. И это, если учесть, с каким нетерпением я его ждал, красноречиво свидетельствует о том, как разрушительно подействовали на меня жестокие тяготы жизни в Стипл-Бампли.
— Ну, разве не здорово? — восторженно воскликнула Нобби.
С этим я не мог полностью согласиться.
— Есть одно роковое препятствие, — возразил я.
— Какое такое препятствие?
— А ты подумай. Где в оставшееся время дядя Перси сможет достать себе маскарадный костюм? Без костюма ведь нельзя. Все участники, как я понимаю, обязаны явиться в маскарадных костюмах. Иными словами, мы тут сталкиваемся с тем же трудностями, что и Свадебный гость.
— Какой Свадебный гость? Который проглотил кость?
— Нет, тот, что в притче. Его пригласили на свадьбу, а он не оделся как полагается и был вышвырнут вон,[133] как…
Я хотел сказать, как Боко из «Бампли-Холла», но вовремя удержался, а то ей могло бы быть обидно. Но даже без этого добавления мои беспощадно логичные слова прозвучали убедительно.
— Ах ты, Господи! Про костюм-то мы забыли! Как будем выходить из положения, Дживс?
— Проще простого, мисс. Боюсь, что вам придется уступить его светлости ваш костюм Синдбада Морехода, сэр.
Я испустил страдальческий вопль, подобно кошке, которой предложили расстаться с ее новорожденным котенком.
— Боже мой, Дживс!
— Боюсь, что так, сэр.
— Но, черт подери, это означает, что сам я не смогу там присутствовать!
— Боюсь, что так, сэр.
— Ну зачем тебе на этот дурацкий маскарад? — спросила, со своей стороны, Нобби.
Я прикусил губу.
— По-вашему, это совершенно необходимо, Дживс? Подумайте хорошенько.
— Совершенно необходимо, сэр. Его сиятельство, я полагаю, будет возражать против участия в таком фривольном сборище, из-за боязни того, что скажет ее сиятельство, если узнает, и я возлагаю надежду на рыжую бороду, которая прилагается к этому костюму. Излагая лорду Уорплесдону данное предложение, я буду особо нажимать на то, что в такой бороде он будет совершенно неузнаваем для глаз любого из знакомых, которого он может там встретить.
Я кивнул. Он был прав. Я решил принести великую жертву. Вустеры в большинстве случаев прислушиваются к голосу разума, даже если для этого приходится осушить горькую чашу.
— Вы правы, Дживс. Самый зоркий глаз ничего не углядит сквозь такую бороду.
— Это правда, сэр.
— Ну, значит, так тому и быть. Я жертвую костюм.
— Спасибо, сэр. В таком случае я, не откладывая, отправляюсь к его сиятельству.
— Желаю вам удачи, Дживс.
— Спасибо, сэр.
— И я тоже, Дживс.
— Спасибо, мисс.
Он растаял в отдалении, а я со вздохом обратился к Нобби, поскольку это была для меня тяжелая потеря, из чего я вовсе не собирался делать секрета. Нобби опять поинтересовалась, для чего мне непременно надо было присутствовать на этой, как она выразилась, жалкой деревенской танцульке?
— Ну, во-первых, — сказал я ей, — я так мечтал потрясти Ист-Уайбли своим Синдбадом. Ты видела меня хоть раз в костюме Синдбада Морехода, Нобби?
— Нет.
— Тогда считай, что ты не жила, Нобби. Но, — продолжал я, — имеется и другая сторона, и я очень сожалею, что не подумал о ней, пока Дживс еще был среди нас, неплохо бы узнать, как он к ней отнесется. Ведь если дядя Перси встретится на этой оргии с Чичестером Устрицей и все у них сойдет благополучно, он же будет после этого в податливом настроении. Так? Но спрашивается, долго ли сохраняются податливые настроения? Не исключено, что наутро он уже затвердеет. Нет, надо ковать железо, пока горячо, а для этого и Боко, и я должны быть на месте, я — чтобы воспользоваться благоприятным психологическим моментом и склонить дядю Перси в вашу пользу, а Боко — чтобы действовать дальше с того места, на котором я остановлюсь. Нобби меня поняла.
— Да, это надо обдумать.
— Если не возражаешь, я тут немного похожу взад-вперед.
Я отошел и все еще похаживал и обдумывал, когда она меня позвала. Оказалось, возвратился Дживс. Я бросился к нему со всех ног и увидел на его лице выражение скромного торжества.
— Его сиятельство согласился, сэр.
— Хорошо. Но…
— Я немедленно отбываю в Лондон, чтобы найти мистера Устрицу и привлечь его к сотрудничеству.
— Понятно. Но…
— Мисс Хопвуд уже успела ознакомить меня с поднятым вами вопросом, сэр, и я совершенно с вами согласен, что вам и мистеру Фитлуорту необходимо присутствовать на костюмированном балу. Предлагаю следующее: мистер Фитлуорт везет меня в Лондон на своем автомобиле, притом отправляемся немедленно, чтобы успеть вовремя назад. Пока я беседую с мистером Устрицей, мистер Фитлуорт приобретает костюмы для вас обоих. Надеюсь, это разрешит ваши трудности, сэр?
Я прикинул. Этот план действительно разрешал, как выразился Дживс, мои трудности. Единственное, что меня смущало, это можно ли деликатнейшее дело, каким является выбор маскарадного костюма, без опасения доверить такому типу, как Боко. От него вполне можно было ожидать, что он явится с двумя Пьеро.
— Может, лучше мне вас отвезти?