— И Огастеса Бэкфорда де богут дайти? — слабо простонал он.
— Видимо, они сбежали вместе, — сказал Глоссоп. Мистер Эбни сел, точно ударенный током.
— Дичего подобдого не случалось в дашей школе! — завопил он. — Я всегда старался… э… чтобы бои бальчики считали «Сэдстед Хаус» счастливым добом. Я систематически вдедрял дух жиздерадостности. Я не богу всерьез поверить, что Огастес Бэкфорд, одид из самых билых бальчиков, взял и сбежал.
— Его мог уговорить Форд, — подсказал Глоссоп. — А это, — добавил он мрачно, — просто переодетый дьявол.
Мистер Эбни даже не упрекнул его в грубости. Возможно, эта теория показалась ему небезосновательной. Лично я решил, что в ней определенно что-то есть.
— Дадо дебедледдо что-то предпридять! — воскликнул мистер Эбни. — Э… дезабедлительдо сделать какие-то шаги. Сбежали оди, скорее всего, в Лоддон. Бистер Бердс, вы должны отправиться в Лоддон следующиб же поездом. Я сам де богу из-за простуды.
Да уж, настоящая насмешка судьбы! Единственный раз, когда долг действительно призывал этого чемпиона-ездока в Лондон, он не мог откликнуться на призыв.
— Хорошо, — согласился я. — Пойду, посмотрю, когда поезд.
— Бистер Глоссоп, а вы будете во главе школы. Вам лучше сейчас же отправиться и посмотреть, как бальчики.
Когда я спустился, Уайт стоял в холле.
— Уайт, — спросил я, — вы не знаете расписания поездов?
— Вы едете в Лондон? — общительно поинтересовался он.
Мне показалось, что при этом он взглянул на меня как-то непонятно.
— Да. Не могут найти ни Огдена Форда, ни лорда Бэкфорда. Мистер Эбни считает, что они вдвоем сбежали в Лондон.
— Я бы не удивился, — суховато откликнулся Уайт. Нет, в его поведении явно было нечто странное.
— Угу. Ладно, нужно посмотреть расписание.
— Через час есть скорый. У вас полно времени.
— Пожалуйста, передайте мистеру Эбни, что я уезжаю через час, а я пока пойду упакую сумку. И вызовите такси.
— Конечно, — кивнул Уайт.
Я поднялся в свою комнату и принялся складывать скудные пожитки. По нескольким причинам я чувствовал себя счастливым. Поездка в Лондон после напряженных недель в Сэнстеде представлялась нечаянным праздником. Человек я столичный, и мысли о часике в мюзик-холле — в театры я уже опоздаю, — с ужином в ресторане, где играет оркестр, грели мне душу.
Когда я вернулся в холл, неся сумку, я наткнулся там на Одри.
— Меня посылают в Лондон! — объявил я.
— Я знаю. Уайт сказал. Питер, привези его обратно.
— За тем меня и посылают.
— Для меня это значит всё.
Я удивленно взглянул на нее. Лицо у Одри было напряженное, взволнованное, и объяснить это я никак не мог. Я отказывался верить, что кому-то не безразлично, что случится с Золотцем, только из бескорыстной любви. Вдобавок, раз он уехал в Лондон по доброй воле, значит, скорее всего, он веселится там.
— Не понимаю. Что ты имеешь в виду?
— Я объясню. Мистер Форд прислал меня сюда, чтобы я была рядом с Огденом, охраняла его. Он знает, что всегда есть опасность новых похищений, даже если мальчика увезли в Англию тайно. Так я и очутилась здесь. Я еду туда, куда едет Огден. Я несу за него ответственность. А я не справилась. Если Огдена не привезут обратно, мистер Форд больше не захочет иметь со мной дела. Он никогда не прощает неудач. Тогда, мне придется вернуться к прежнему, стать портнихой или официанткой. Какую еще работу я сумею найти? — Одри передернуло. — Питер, я не могу! Из меня вышел весь задор. Я боюсь. Мне не вынести этого снова. Привези его обратно. Ты должен. И ты привезешь! Скажи, привезешь?
Я не ответил. Я растерялся. Ведь это я виноват во всех её неприятностях. Спланировал всё я. Я дал ему денег на дорогу. Если я не успею в Лондон раньше и не помешаю, он вместе с моим слугой Смитом уедет на дуврском поезде к пароходу в Монако.
Глава IX
1
После долгих раздумий меня осенило: а ведь проще и безопасный всего умыкнуть Золотце, уговорив его уехать самостоятельно. Как только пришла эта идея, всё остальное пошло легко. Переговоры, состоявшиеся утром на конюшенном дворе, много времени не отняли. Наверное, такой вот Огден, у которого длинный послужной список спасений, запросто принимает то, что изумило бы всякого мальчишку. Я думаю, он решил, что я — полномочный агент его матери, и деньги, которые я дал ему на дорожные расходы, прислала она. Возможно, он даже ожидал чего-то в этом роде. В общем, он уловил основные пункты плана поразительно быстро. Маленькая ручонка потянулась за наличными, когда я еще и закончить не успел.
Схематично мой план выглядел так: он улизнет в Лондон еще днем, отправится ко мне, найдет там Смита, а потом вместе с ним поедет к матери в Монако. Смиту я написал заранее, попросил подготовиться к поездке. На мой взгляд, ни малейшего изъяна в плане не было, и хотя Огден несколько осложнил его, сманив с собой в придачу и Огастеса для компании, провалом это не грозило.
Но теперь возникло абсолютно непредвиденное осложнение, и я хотел распутать всё, что наворотил.
Я стоял, тупо взирая на Одри, и ненавидел себя за то, что стал причиной ее беспокойства. Ударь я её, и то я не чувствовал бы себя так гадко. Страдая, я клял Синтию за то, что она вовлекла меня в такую неразбериху.
Я услышал, как меня окликнули, и, обернувшись, увидел Уайта.
— Мистер Эбни, сэр, желает повидать вас. Я отправился наверх, радуясь, что удалось сбежать. Напряженность ситуации уже действовала мне на нервы.
— Войдите, бистер Бердс, — прогнусавил мой наниматель, проглатывая таблетку. Вид у него был совсем уж озадаченный. — Уайт только что сообщил бде крайде страддую вещь. Оказывается, да самом деле од служит у Пидкертода, о котором вы десомдеддо… э… слышали.
Итак, Уайт раскололся. И что такого? Он боялся, что мистер Эбни будет нервничать, а теперь этот мотив отпал.
Вторжение краснокожих с томагавками и то не увеличило бы страха директора..
— Прислан сюда мистером Фордом, я полагаю? — уточнил я. Надо же хоть что-то сказать.
— Вот ибеддо… э… — Он чихнул. — Бистер Форд, не посоветовавшись со бдой — я не обсуждаю такт или будрость его поступка… поручил Уайту стать дворецким в этоб… э… добе, поскольку его предшестведдик деожидаддо уволился, подкупледдый, подозреваю, сабиб бистером Фордом. Божет, я и де прав, до вряд ли.
Я счел его рассуждения вполне разумными.
— Оддако, — возобновил он свою речь, отнимая от носа баночку с ментолом, которую нюхал с напряженной сосредоточенностью пса, обнюхивающего кроличью нору, — это де отдосится к делу. Я пытаюсь объясдить, бросто пытаюсь объясдить, почему Уайт будет сопровождать вас в Лондон.
— Что!
Восклицание вырывалось у меня помимо воли. Вот это да! Если чертов сыщик поедет со мной, то привезти Огдена обратно я не смогу. Я намеревался отправиться прямо к себе в надежде еще застать его там. Но как я объясню его присутствие у себя Уайту?
— Не думаю, мистер Эбни, что в этом есть необходимость, — запротестовал я. — Я и сам справлюсь.
— Две головы лучше чеб одда, — нравоучительно изрек больной и снова прильнул к банке.
— У семи нянек дитя без глазу, — парировал я. Если беседа свернет на прописные истины, ему со мной не тягаться. Но такую высоту духа он не потянул.
— Чепуха! — рявкнул он с раздражением человека, чью пословицу побили другой. Такого тона я от него не слышал. Саморазоблачение Уайта не прошло для него бесследно. К профессиональному детективу он испытывал всю почтительность обычного человека.
— Бистер Бердс, Уайт будет сопровождать вас, — упрямо повторил он.
Что ж, ладно. В конце концов, вполне возможно, что мне удастся улизнуть. Лондон большой город.
Через несколько минут подкатило такси, и мы с дворецким отправились выполнять свою миссию.
В такси мы разговаривали мало. Я слишком углубился в свои мысли, мне было не до разговоров, а Уайт, очевидно, был занят своими. Но когда мы устроились в пустом купе и поезд тронулся, он обрел дар речи. Я прихватил с собой книгу, чтобы отгородиться, и тут же притворился, будто читаю, но он опрокинул мой защитный барьер.
— Интересная книжица, мистер Бернс?
— Весьма.
— А жизнь-то, она позанимательнее книг.
Я никак не откликнулся на это глубокое наблюдение, что его ничуть не обескуражило.
— Мистер Бернс, — окликнул он после нескольких минут молчания.
— Да?
— Давайте-ка побеседуем. Эти поездки такие скучные.
И опять я расслышал странный подтекст в его тоне. Подняв глаза, я встретил его взгляд. Смотрел он на меня тоже очень странно. В его блестящих карих глазах было что-то, от чего мне стало не по себе. Он не просто так навязывал мне беседу.
— Я могу заинтересовать вас куда больше, чем книга, даже если это самый сногшибательный бестселлер.
— О!
Он закурил сигарету.
— Вы ведь не хотели, чтобы я с вами ехал?
— Зачем ехать вдвоем? — безразлично бросил я. — И всё же, возможно, и правда, две головы лучше, чем одна. Что вы предполагаете делать, когда приедете в Лондон?
Наклонившись, Уайт постукал меня по колену.
— Прилипнуть к вам, как ярлык к бутылке. Вот что я предполагаю.
Мне было трудно встречать его взгляд. Плод нечистой совести!
— Хочу выяснить, какой адрес вы дали Форду утром на конюшенном дворе.
Любопытно, насколько буквальными оказываются фигуральные выражения. Я читал рассказы, в которых сердце какого-нибудь изумленного персонажа выпрыгивало у него из груди. На минутку мне показалось, будто и мое выпрыгнуло. Во всяком случае, иллюзия была очень явственна, а на том месте, где полагалось быть сердцу, определенно чувствовалась пустота. Ни за какую награду я не сумел бы вымолвить ни слова. Я даже дышать не мог. Внезапность удара парализовала меня.
Однако Уайт явно был готов продолжать беседу и без моего участия.
— Наверное, вы и не подозревали, что я прячусь рядышком, а то не стали бы с ним говорить. Так вот, я слышал каждое слово. Вот тебе деньги, — сказали вы. Значит, он их берет и чешет в Лондон. Потом идет по адресу вот на этой карточке. А уж там ваш дружок Смит присмотрит за ним. Наверное, что-то говорили и до того, но я малость припоздал. Но всё что надо, я слышал. Кроме адреса. Вот его-то я и намерен разузнать, когда мы приедем в Лондон.
Устрашающую информацию он выложил звучным и ласковым голосом, словно что-то вполне обыденное. Мне показалось, что всему — конец. Я, считай, уже арестован. Каким же я был дураком, что обсуждал такие дела на конюшенном дворе! Мог бы и сообразить, что в школе пустынных мест не бывает.
— Должен признаться, меня покоробило, когда я вас услышал, — продолжал Уайт. — У меня нет, конечно, наивной веры в человека, но мне все-таки и в голову не приходило, что вы можете играть в такую игру. Что только доказывает, — философски добавил он, — что когда дело доходит до Золотца, подозревать нужно всех.
Поезд погромыхивал на рельсах. Я пытался привести свой ум в рабочее состояние, изобрести хоть что-то, но ничего не получалось. Я понимал одно — меня загнали в самый глухой угол. Больше никаких мыслей на ум не приходило.
— Насчет вас, — возобновил он свой монолог, — я строил разные догадки. Никак не мог вычислить, кто вы. Сначала, конечно, я решил, вы работаете заодно с Баком. Потом, после сегодняшних происшествий, увидел, — нет, только не с Баком. А теперь, наконец, вычислил, что к чему. Вы — ни с кем. Так сказать, в одиночку. Даже поспорил бы, что это ваше первое дельце. Углядели шанс огрести денег, грабануть старика Форда и решили — а, пожалуй, это выгоднее, чем дураков учить. Что ж, не спорю.
И, наклонившись, он снова постукал меня по колену. В действии этом было что-то неописуемо противное. Как человек с опытом, могу утверждать: арест — не подарок, но когда тебя арестовывает сыщик с отеческими манерами, это уж черт знает что.
— Послушайте, — продолжил он, — мы должны объединиться.
Мне тут же припомнились точно такие же слова, сказанные Баком МакГиннисом. Я рывком сел и вытаращился на Уайта.
— Мы составим отличнейшую команду, — продолжал он все тем же воркующим тоном. — А поделимся пятьдесят на пятьдесят, честнее не бывает. У вас — мальчишка, у меня — вы. Мне не захватить его без вашей помощи, но и вам не удрать с ним, если не поделитесь со мной. Так что, тупик. Единственный выход — играть пополам. Договорились?
Выбирая сигарету и зажигая спичку, он лучился добрыми улыбками, глядя на мое изумление. Потом, удовлетворенно выпустив облачко дыма, скрестил ноги и откинулся на спинку сиденья.
— Когда я говорил вам, сынок, что я человек Пинкертона, я несколько исказил жестокую правду жизни. Но вы застигли меня, когда я палил из револьвера, нужно же было как-то выкрутиться. — Выпустив кольцо дыма, он мечтательно наблюдал, как оно тает на сквозняке из вентилятора. А потом сказал:
— Я — Сэм Фишер.
2
При столкновении двух эмоций более слабая отступает в сторонку. Мое удивление потонуло в облегчении. Если б я был волен изумляться, то сообщение моего спутника, несомненно, изумило бы меня. Но у меня не хватило на это сил. Я так обрадовался, что Уайт не сыщик, что мне было все равно, кто он на самом деле.
— Такая уж у меня привычка, — изливался Уайт. — Я не занимаюсь мелочами, даю другим разгребать грязную работу и вступаю в игру, когда путь расчищен. Избавляет от массы хлопот и расходов. Я не разъезжаю с шайкой головорезов вроде этого тупоумного осла. Какой от них толк? Спотыкаются друг о друга, и всё. Возьмем того же Бака. Где он? Потерпел провал и вышел из игры. А вот я…
И он самодовольно улыбнулся. Его поведение раздражало меня. Я не хотел, чтобы меня считали смиренным орудием всякие наглые негодяи.
— Ну, что вы!
Он в легком удивлении воззрился на меня.
— Я, сынок, еду с вами и заберу свою долю как джентльмен.
— Вот как?
— А что? Есть возражения?
Он смотрел на меня с ласковой укоризной, будто старый дядюшка, урезонивающий упрямого племянника.
— Молодой человек, надеюсь, вы не думаете, что сумеете меня обставить? Я иду шаг в шаг с вами. Ну-ка, послушаем, что вас беспокоит. Обсудим всё спокойно.
— Если не возражаете, — ответил я, — не стоит. Я не желаю разговаривать с вами, мистер Фишер. Вы мне не нравитесь. Не нравится ваш способ зарабатывать себе на жизнь. МакГиннис, конечно, достаточно плох, но он хотя бы откровенный гангстер. А для вас извинений нет.
— Что-то мы очень добродетельны! — вкрадчиво заметил Сэм.
Я промолчал.
— А может, просто завидуете? Нет, это уж чересчур!
— Вы что, вообразили хоть на минутку, что я делаю это ради денег?
— Именно такое впечатление у меня сложилось. Я ошибся? Похищаете богатых сынков ради здоровья?
— Я обещал, что верну этого мальчика его матери. Вот почему я дал ему денег на поездку. И вот почему мой слуга должен был отвезти его… туда, где его ждет миссис Форд.
Сэм ничего не сказал, но его брови выразили всё за него: «Неужели, дорогой сэр?» На такую очевидную издевку я промолчать не мог.
— Это чистая правда! — взорвался я
Он пожал плечами, как бы говоря: «Ну, как желаете. Сменим тему».
— Вы говорите «должен был отвезти». Что же, поменялись планы?
— Да. Теперь я хочу отвезти его обратно в школу.
Он рассмеялся сочно и раскатисто. Его двойной подбородок уютно колыхался.
— Нет, так не годится, — твердил он, мотая головой с добродушным упреком. — Так не годится.
— Вы что, не верите мне?
— Если по честному, не верю.
— Ну и ладно. — И я опять уткнулся в книгу.
— Если вы решили обдурить меня, — хихикнул он, — то одумайтесь. Прям так и вижу, как вы везете Золотце в школу!
— Погодите и увидите.
— Интересно, какой адресок вы ему дали? — размышлял он. — Ладно, скоро выяснится.
Он погрузился в молчание. Постукивая на стыках, бежал поезд. Скоро и Лондон.
— Договоренность о равных долях, — проговорил Сэм, нарушая долгое молчание, — действует, конечно, только в том случае, если вы бросите эту глупую игру. Позвольте высказаться прямо. Либо мы партнеры, либо конкуренты. Решать вам. Если проявите благоразумие и сообщите мне адрес, то я даю слово…