У подножия гор Хачиун и Хасар, щурясь, вглядывались в раскаленный воздух. Вместе с двумя разведчиками они обогнали остальное войско, чтобы отыскать путь. Наметанный глаз одного из воинов нашел между скал многообещающую расселину. И действительно, почти отвесные склоны расступились, впустив четырех всадников в узкое ущелье, где топот копыт отдавался гулким эхом. С обеих сторон скалы поднимались в небо, неприступные для людей, не говоря уже о повозках и лошадях. Самый неискушенный следопыт заметил бы на земле широкую тропу, и разведчики пустили лошадей в галоп, ожидая, что еще немного — и они смогут доложить хану, что нашли дорогу в Западное Ся.
Всадники повернули и, остановив лошадей, замерли в удивленном молчании. Выход из ущелья преграждала стена из огромных черных камней. Казалось невозможным сдвинуть с места хотя бы одну из этих глыб, да и сама стена выглядела странно и непривычно для кочевников. У них не было ремесленников, работающих с камнем. Четкие линии, гладкие поверхности свидетельствовали, что стена — дело человеческих рук. Монголы, раньше не встречавшие сооружений такого размера, могли сопоставить стену только с долинами и скалами, сотворенными природой. В самом низу находилось последнее доказательство ее рукотворности: ворота из темного железа, древние и прочные на вид.
— Вы только посмотрите, какая она высокая! — покачал головой Хачиун. — Как же нам попасть внутрь?
Разведчики лишь пожали плечами, а Хасар тихо присвистнул.
— В этом покинутом духами месте легко угодить в ловушку. Надо срочно предупредить Чингиса, пока он не привел сюда остальных.
— Ты же знаешь, брат, он захочет узнать, есть ли наверху воины.
Хасар окинул взглядом крутые склоны и внезапно почувствовал себя беззащитным. Как легко представить, что враг сбрасывает с вершины горы камни, от которых невозможно укрыться! Он подумал о двух воинах, сопровождающих его и Хачиуна. Пока Чингис не объявил все племена единым народом, они звались кераитами. Сейчас оба всадника спокойно ждали приказа, скрывая страх перед огромной стеной за внешней невозмутимостью.
— А если они построили стену, чтобы отгородиться от пустыни? — предположил Хасар. — Может, там никого и нет?
Не успел он договорить, как один из разведчиков махнул рукой, привлекая их внимание к крошечной фигурке, движущейся по краю стены. Это мог быть только стражник, и у Хасара екнуло сердце. Даже если есть другой путь через горы, Барчуку ничего о нем не известно, а вести войско в обход — значит обречь людей на медленную смерть. Хасар принял решение; скорее всего, оно будет стоить обоим кераитам жизни, но что с того?
— Скачите к подножию стены и сразу же назад, — приказал он.
Воины кивнули и обменялись бесстрастными взглядами. Разом ударили пятками и с криком «Чу!» пустили лошадей галопом. Поднимая клубы песка, всадники мчались к подножию стены, а Хасар и Хачиун следили за ними, прищурившись от солнца.
— Думаешь, доедут? — спросил Хачиун. Хасар лишь пожал плечами, пристально вглядываясь в даль.
Хачиуну показалось, что он заметил, как один из стражников резко взмахнул рукой. У кераитов хватило ума разделиться, и сейчас они скакали порознь, виляя то вправо, то влево, чтобы лучникам было труднее попасть. Довольно долго в ущелье раздавался только топот лошадиных копыт. Братья, затаив дыхание, ждали.
На стене вдруг показалась шеренга лучников, и Хачиун выругался.
— Ну, давайте же! — пробормотал он.
Дождь стрел посыпался на двух несущихся сломя голову всадников, один из которых уже достиг ворот. Ловко увертываясь, он стукнул кулаком по деревянным створкам, повернул назад. Стражников сменили другие, и почти сразу дюжина стрел впилась в лошадь и наездника. Смертельно раненный кераит закричал, конь сбился с шага, споткнулся, и еще больше выстрелов достигло цели. Человек и животное упали почти одновременно и остались лежать без движения.
Второму разведчику повезло больше, хотя он и не стал касаться стены. На какой-то миг показалось — еще немного, и он избежит опасности. Хасар с Хачиуном подбадривали его громкими криками. Вдруг он дернулся, его лошадь поднялась на дыбы, а потом упала на всадника. Животное взбрыкнуло, вскочило на ноги и, оставив на земле изломанное тело хозяина, похромало к Хасару и Хачиуну.
Хасар спешился, поднял болтающиеся поводья и молча привязал к своему седлу. Лошадь сломала ногу и уже не годилась для езды, но Хасар не собирался бросать ее здесь, когда люди в лагере голодают.
— Мы получили ответ, брат, хотя и не такой, которого я ждал, — произнес Хасар. — Как же нам пройти?
Хачиун покачал головой.
— Что-нибудь придумаем, — ответил он, оборачиваясь на темную шеренгу лучников, следивших за ними. Некоторые поднимали руки, салютуя или насмехаясь — кто знает? — Мы пройдем, даже если нам придется разобрать всю стену камень за камнем.
Заметив, что Хасар и Хачиун возвращаются одни, монголы остановились. Братья миновали небольшие отряды дозорных, которые по-прежнему наблюдали за горами, и приблизились к первым рядам конных воинов. За несколько лет Чингис и его темники многому научились, собирая разрозненные племена в единое войско, и сейчас, едва завидев братьев, посыльные галопом помчались, чтобы предупредить великого хана.
Соплеменники со всех сторон окликали Хасара и Хачиуна, те не отвечали. Мрачные и молчаливые, они ехали рысью к юрте брата, возвышающейся на повозке белым куполом. Первым с коня соскочил Хасар, бросив взгляд на человека, который подхватил поводья его лошади.
— А, Субудай! — приветливо произнес Хасар, улыбнувшись через силу. Юный воин выглядел взволнованным, и Хасар вспомнил, что обещал ему доспехи и хорошую лошадь. Да уж, выбрал время, подумал ханский брат и слегка поморщился. — Нам нужно многое обсудить с великим ханом. Приходи за своим конем в другой раз.
Лицо Субудая разочарованно вытянулось. Он собрался было уходить, но Хасар, фыркнув, схватил его за плечо. Вспомнив, как отважно Субудай ввязался в драку с олетами, он решил, что надо отплатить парню за услугу.
— Может, найдется минута и для тебя, когда мы закончим. Пойдем со мной, если умеешь молчать.
Субудай тут же снова улыбнулся, хотя было видно, что он сильно волнуется при мысли о встрече с великим ханом. Во рту у него пересохло. Юноша поднялся по ступеням повозки и вслед за ханскими братьями вошел под сень шатра.
Чингис уже ждал их. Молодой гонец, тяжело дыша, стоял рядом с ним.
— Где разведчики? — спросил хан, отметив мрачное выражение лиц обоих братьев.
— Мертвы, брат. Путь преграждает стена из черного камня высотой в сотню юрт, а может, и еще выше.
— Мы заметили человек пятьдесят лучников, — добавил Хачиун. — Как мы поняли, они не слишком искусны; впрочем, там трудно промахнуться. Стена находится в конце узкого прохода, ущелья меж крутых скал. Я не знаю, как их обойти.
Чингис нахмурился и встал. Потом прищелкнул языком и вышел из юрты на слепящее солнце. Хасар и Хачиун последовали за ним, не замечая Субудая, который не отставал от них ни на шаг.
Чингис стоял на сине-зеленом песке и смотрел вверх. В руках он держал палку, которой что-то чертил на песке.
— Покажите! — приказал хан.
Хачиун забрал у него палку и стал рисовать аккуратные линии. Хасар зачарованно смотрел, как его брат воссоздает на рисунке ущелье, которое видел несколько часов назад. В дальнем конце ущелья Хачиун изобразил стену со сводчатыми воротами, и Чингис недовольно потер подбородок.
— Можно разобрать повозки, сделать деревянные щиты, и под их прикрытием люди подойдут ближе, — неуверенно произнес хан.
Хачиун покачал головой.
— От стрел щиты, может, и прикроют, но у самых ворот тангуты наверняка забросают нас сверху камнями и разобьют дерево в щепы.
Чингис поднял голову. За многочисленными шеренгами его людей простиралась голая, без единого деревца, пустыня. Строить было не из чего.
— Тогда придется их выманить, — сказал Чингис. — Притворимся, что отступаем, будем оставлять за собой разные ценности. Я пошлю туда людей в лучших доспехах, которые не так-то легко пробить стрелами, и воины сделают вид, что бегут, громко крича от страха. — Хан улыбнулся, представив себе это зрелище. — Может, тогда они научатся смирению…
Хачиун провел носком гутула по краю рисунка.
— Хорошая мысль, но мы не поймем, когда ворота откроются, — ущелье слишком извилистое. Едва мы скроемся из виду, будет невозможно узнать, вышло вражеское войско или нет. Послать бы двоих воинов на скалы по обеим сторонам, чтобы они нас предупредили, да вот только подъем там очень трудный, а наверху негде спрятаться. Их сразу же увидят.
— Дозволь мне сказать, повелитель, — вмешался Субудай.
— Я же приказал тебе молчать! — рассердился Хасар. — Разве ты не видишь, что мы говорим о важных вещах?
Взгляды всех троих братьев обратились к юному воину. Тот густо покраснел.
— Простите. Я придумал, как узнать, что тангутское войско вышло из ворот.
— Кто ты такой? — спросил Чингис.
Субудай поклонился и ответил дрожащим голосом:
— Субудай из племени урянхай, повелитель. — Он на миг запнулся, а затем продолжил: — Из монгольского народа. Я…
Чингис остановил юношу жестом.
— Помню. Расскажи, что ты придумал.
Субудай взволнованно сглотнул и начал говорить. Его замысел был настолько прост, что братья удивились: как это им самим не пришло в голову? Чингис пристально посмотрел на юношу, тот смущенно отвел глаза.
Пока Чингис с братьями размышляли, Субудай молчал, изнывая от ожидания. Казалось, прошла целая вечность, когда великий хан наконец кивнул.
— Может, и получится, — произнес он нехотя.
Субудай, довольный собой, будто стал выше.
— Хачиун, займись, — велел Чингис. Его рассмешила ребячья гордость Субудая, и он ухмыльнулся. — А потом я сам поеду взглянуть на место, о котором ты говоришь.
Настроение Чингиса резко поменялось, когда он подумал о том, что придется разломать часть повозок, на которых монголы кочевали через пустыню. Дерева не хватало, и каждую из них, много раз чиненную, передавали по наследству из поколения в поколение. Однако другого выхода не было.
— Возьми первые десять повозок, которые попадутся тебе на глаза, и вели сделать из дерева передвижное укрытие.
Чингис увидел, что Хачиун перевел взгляд на ханскую юрту, и фыркнул.
— Начни со следующей повозки, а мою не трогай!
Хачиун ускакал исполнять приказ брата, а Чингис обратился к Субудаю:
— Я обещал коня и доспехи. Чего тебе еще?
Юноша смутился и побледнел. У него и в мыслях не было выпросить у хана еще один подарок, он только хотел помочь.
— Ничего, повелитель. Для меня счастье идти в поход со своим народом.
Чингис взглянул на него и задумчиво почесал щеку.
— Он отважен и умен, Хасар. Дай ему десять человек, когда будем брать стену.
Хан снова перевел желтые глаза на ошеломленного Субудая.
— Посмотрю, как ты поведешь в бой опытных воинов.
Подождав немного, Чингис добавил, желая остудить пыл загордившегося юноши:
— Если не справишься, тебе не дожить до заката.
Субудай отвесил низкий поклон: даже ханское предостережение не омрачило его радости. Чингис усмехнулся про себя.
— Хасар, вели привести моего коня. Пора мне самому взглянуть на эту стену и лучников, которые посмели встать на моем пути.
ГЛАВА 5
Защитники Западного Ся даже не представляли размеров войска, которое перешло пустыню, чтобы напасть на их страну. Чингис с дюжиной нукеров подъехал к стене на расстояние выстрела. Основные силы остались сзади, в извилистом ущелье. Хан решил, что не пошлет своих воинов на скалы, дабы не вызвать подозрений у людей в крепости. Дозорные на вершинах свидетельствовали бы, что у монголов имеется представление о стратегии, а весь план был рассчитан на то, что тангуты примут их за неискушенных в военном деле пастухов. Закусив нижнюю губу, Чингис смотрел на укрепленную стену. Лучники, как муравьи, сновали по ее краю. Время от времени кто-нибудь стрелял в воздух, проверяя, чем ответят враги. Чингис проводил глазами последнюю стрелу, которая воткнулась в землю в нескольких шагах от него. Его люди стреляли куда дальше, и хан презрительно сплюнул в сторону вражеских лучников.
В ущелье, куда не проникал ветер, стоял душный неподвижный воздух, в котором ощущался жар пустыни. Солнце поднялось высоко над головами, и тени почти исчезли. Чингис прикоснулся к отцовскому мечу — на счастье, развернул коня и поскакал туда, где его ждала сотня воинов.
Они молчали, выполняя приказ хана. Юные лица светились воодушевлением. Им, как всем монголам, гораздо больше нравилась возможность перехитрить врага, чем победить его превосходящими силами.
— Деревянный щит сколочен на скорую руку, — произнес Хасар, — но он поможет воинам добраться до стены. Я дал им еще кузнечные молоты — пусть испробуют ворота на прочность. Кто знает, вдруг прорвутся?
— Если им это удастся, пошли на помощь еще сто всадников, — велел Чингис. Он повернулся к Хачиуну, чтобы отдать последние приказы. — Держи остальных сзади. В ущелье слишком тесно — если наши люди двинутся всем скопом, их легко перебьют. Я не хочу, чтобы они вышли из повиновения от страха.
— Во главе второго отряда я поставлю Арслана, — сообщил Хачиун.
Выбор был правильный, и Чингис согласно кивнул. Кузнец станет следовать приказам даже под градом стрел.
Казалось, вдали маячат смутные очертания стены, хотя на самом деле она скрывалась за поворотом ущелья. Чингис не знал, что находится за темными камнями и сколько человек защищают проход. Какая разница? Не пройдет и двух дней, как в последних бурдюках закончится вода, люди начнут умирать от жажды, и все из-за его честолюбивых замыслов. Крепость должна пасть.
Многие воины держали в руках красивые копья и мечи, чтобы побросать их потом на землю — привлечь внимание защитников крепости и выманить их за ворота. На всех до единого были лучшие доспехи, копии цзиньских. Раскаленные от жаркого солнца железные пластины обжигали кожу, а шелковые рубахи-основы промокли насквозь от пота. Воины жадно глотали из бурдюков остатки воды. Людям, рискующим жизнью, Чингис разрешил напиться вдоволь.
— Мы сделали все, что могли, брат, — сказал Хасар, прерывая мысли хана.
Они оба смотрели, как Кокэчу ходит среди воинов, окропляя их драгоценной водой, и что-то бормочет. Многие склоняли головы, чтобы получить его благословение. Чингис нахмурился. Он представил на месте шамана Тэмуге и решил, что подобным занятием славы не сыщешь.
— Я поеду с первым отрядом, — пробормотал Чингис.
Хачиун покачал головой.
— Брат, нельзя, чтобы кто-нибудь увидел, как ты спасаешься бегством. Возможно, план не сработает и придется отводить назад все войско. Половина людей не знают, что мы задумали. Никто не должен усомниться в твоей храбрости. Будет достаточно, если воины поймут, что ты наблюдаешь за битвой. Я выбрал самых хладнокровных и отважных. Что бы ни случилось, они исполнят приказ.
— Они должны его исполнить, — ответил Чингис.
Оба его брата отошли в стороны, уступая дорогу ударному отряду под широким деревянным щитом. Люди гордо несли его над головой в напряженном молчании.
— Я хочу, чтобы мы покорили эту крепость, — обратился к ним Чингис. — Не силой, так хитростью. Некоторым суждено погибнуть. Помните: Отец-небо любит души храбрых воинов и примет их с радостью. Вы откроете путь в прекрасную загробную страну. Ударьте в барабаны и затрубите в рога. Пусть наши враги услышат и затрепещут. Пусть этот звук проникнет в самое сердце Си Ся и Цзинь.
Воины глубоко дышали, готовясь к предстоящему броску. Пронзительно закричала птица, кружившаяся над холмами в восходящих потоках теплого воздуха. Кокэчу радостно воскликнул, что это доброе предзнаменование, и многие воины посмотрели вверх, на синюю чашу неба. Дюжина барабанщиков начала выбивать ритм, зовя на бой, знакомый звук воодушевил воинов, заставил их сердца биться быстрее. Чингис махнул рукой, давая сигнал. Войско взревело, рога затрубили. Первый отряд двинулся к повороту в главное ущелье, затем с громким боевым кличем побежал быстрее. Защитники крепости что-то кричали в ответ, и эхо разносило их голоса.