Вслед за восторженно вопящим в микрофон Иваном, голосила, казалось, вся Москва, от порывов восторга и экстаза охраняли лишь густые цепи милиции, которая, как уже заметил Юрий, тоже отличалась одеждой. Черные комбинезоны перечеркнутые белыми ремнями крест-накрест, белыми касками, белыми перчатками и тоже белыми высокими ботинками на шнуровке, казались Юрию больше иностранными, чем Иван, оператор и длинноногие дивы, укатившие с места приземления на большом блестящем автобусе...
Толпы москвичей приветственно орали и махали руками, Юрию хотелось есть, пить, спать и сменить скафандр, так как ногам было мокро и уже холодно, дома возвышавшиеся вдоль улиц были густо украшены рекламой, голова у Юрия кружилась, на глаза навертывались слезы... да-а-а, вернулся... «Пейте российский квас - лучший квас в мире!»... Неужели тридцать семь лет прошло... «Российское - значит отличное!», интересно, как здесь... «Храните деньги в банке МММ»... Над головой синело небо, от ярких красок начали уже болеть глаза, сильно, очень сильно захотелось спать... Начав зевать, Юрий был обломан все тем же Ивановым микрофоном, тот вновь ловко захлопнул ему рот и посочувствовал:
-Потерпи Юрок, потерпи чуток, еще немного потерпи, мы здесь знаешь как терпели, пока ты там в космосе прохлаждался, -
шептал в выключенный микрофон Иван, улыбаясь налево и направо, периодически прерывая свой шепот выкрикиванием очередного глупого лозунга - Да здравствует! Крепить!.. Все вместе!.. Как один!... Россия!..
-Мы и смену старцев вытерпели, и перестройку с ускорением, и кооперацию, ваучеризацию, и первоначальное накопление, и криминализацию страны, и путчи, и чего только тут не вытерпели... А ты в космосе болтался, так сказать, хреном груши околачивал.. Потерпи, вон уже и Кремль показался...
И действительно, впереди показались шатровые крыши кремлевских башен, украшенных чем-то не рубиновым, а золотым... автомобиль плавно развернулся, покатил по брусчатке Красной площади и изумленному взгляду Юрия предстала небывалая картина - вместо мавзолея с Вечно Живым стояло скромное белокаменное здание-зданьице непонятного назначения, с матовыми окнами небольшого размера и какими-то двумя буквами над ним, отсюда невозможно было рассмотреть, что за буквы такие...
А на башнях Кремля, вместо знакомо-привычных уже, рубиновых звезд, нестерпимым блеском в лучах падающего за зубцы высотных домов солнца, блестели золотые двуглавые орлы, правда без короны... Столь знакомые Юрию по своим прежним, до социализма, жизням... Собор Василия Блаженного был на своем месте, а вот над куполом верховного Совета, так повторяющим и передразнивающим рейхстаг, лениво развевалось огромнейшее полотнище, все тех же трех цветов, как у детей и на флагштоках заборчика... Синий, белый, алый...
-Иван, что это за знамя?.,
-Наше с тобою Юрий знамя, флаг России!..
И эти цвета Юрий помнил по своим прежним жизням, но увидеть их вновь над Кремлем, когда-то захваченном коммунистами, он ни как не ожидал.. Значит действительно, в стране произошли необратимые перемены и наконец-то многострадальный народ и душа Юрия успокоятся... И Юрий заплакал. Заплакал от всего пережитого и увиденного, от жалости к себе, ну и конечно от голода. А неутомимый Иван все комментировал:
-Вы видите на экранах своих телевизоров слезы на глазах самого мужественного человека Земли, дальнего космонавта, он плачет от вида российского флага, от вида древнего Кремля, являющегося святыней для всех россиян, от чувств, которые вызваны возвращением на Родину! Юрий, Россия ждала тебя и наконец-то дождалась!.. Дождалась и встречает...
Автомобиль вкатился под гулкие своды Боровицкой башни и остановился недалеко от Царь-Колокола. На невысоком крыльце стояла довольно-таки большая толпа встречающих, все улыбались и приветственно махали руками. Иван помог выйти из автомашины Юрию, неуклюжему в своем побулькивающем скафандре и придерживая его под руку, повел по широкой красной ковровой дорожке, на ходу шепча - не забудь отдать честь, хотя к пустой голове руку и не прикладывают, но ты же все же космонавт...
Среди густоты встречающих Юрий выделил взглядом толпу старцев преклонного возраста - слезящиеся глаза с огромными мешками под ними, носы всех цветов, трясущиеся головы и руки, выпяченные животы, блестящие и помятые лысины в обрамлении остатков волос, изрезанные глубокими морщинами отвисшие щеки в пигментных пятнах, повисшие безвольно отвисшие нижние губы, да-а-а, Брежнев образца 1975 года по сравнению с ними был красавец...
Из этой толпы концентрированного страшного старчества отделился огромнейший мужик лет так девяноста, на вид, под два метра ростом, толстый и массивный, как столетний дуб... Или девяностолетний... Седые волосы деда были длинноваты для кремлевского жителя да еще такого возраста, но видимо за эти тридцать семь лет здесь многое изменилось, что-то лицо мне этого старикана знакомо, как будто мы с ним уже встречались, ишь, ряха, поперек себя шире. Мужчина преклонных лет был одет в великолепнейший темно-фиолетовый костюм и в тон ему, чуть светлее, рубашку, галстук вообще был произведением галстучного искусства, старикан широко раскинул руки, ох и длиньнюшие руки у старикана... Выпятил живот и пошел, широко улыбаясь вставными зубами, прямо на Юрия, шаркая по крыльцу ногами.
Приблизившись, Юрий неловко-неумело вскинул руку к непокрытой голове и испуганно подумал - е-ка-ле мое, а что говорить и не знаю... Но говорить и не пришлось. Старикан сгреб его в охапку, ох, да у него еще силушка не меряна! треснули ребра, прямо в лицо пахнуло хорошим коньяком и еще чем-то съеденным, тоже хорошим по качеству, старик прильнул губами к щеке космонавта, Юрия передернуло от отвращения, и хитро кося слезящимся глазом прямо в глаз космонавту, прошепелявил совершенно непонятное, негромко и как бы тайно - ну вот, а ты лететь боялся...
Юрия хлопали по плечам, целовали в засос какие-то слюнявые старики, некоторых он как будто узнавал, хотя прекрасно понимал - это невозможно... Новые времена, новые люди, ни одного коммуниста не подпустит народ и на пушечный выстрел к власти, к Кремлю... Да и лет-то прошло не мало, какие знакомцы, кто его помнит, Юрия, его настоящую фамилию, видимо так и придется умереть Леонидовым...
Наобнимавшись и нацеловавшись, встречающие повели дорого гостя к столу. Следом спешили корреспонденты и фотографы, совсем рядом мелькал, подбадривающе подмигивая - не робей! Иван, старикан-мужик конечно оказался президентом России, первым демократическим президентом России, выбранным на пожизненный срок, как было сообщено ему, и звали его так красиво и по-русски - Илья Сергеевич, что у Юрия вновь защипало в глазах.
Внутри, в помещении, Юрия отделили от общей массы, наскоро помыли в роскошной ванне опять какие-то длинноногие дивы, напялили белье и брюки, носки-туфли-рубашку, смокинг и «бабочку» на шею, напоследок прыснули одеколоном из флакона огромных размеров и отвели в общий зал. Ярко освещенный и битком набитый народом.
Юрий обрадовался - наконец-то, наконец-то он поест, тем более на столах было что есть, и икра, и... Но к столам еще ни кого не подпускали, все столпились в вокруг президента, а тот, пердун старый! ласково улыбаясь, ухватился за руку оголодавшего до неприличия Юрия и начал откашливаться. А уже порядком надоевший везделезущий Иван, смотря туда же, куда смотрел и президент, то есть в объектив камеры, заговорил своим красивым голосом:
-Вы видите на своих экранах торжественную встречу, торжественную, но тем не менее теплую встречу дальнего космонавта Юрия Леонидова с президентом России Заслоновым Ильей Сергеевичем и прочими руководителями страны. Весь мир, затаив дыхание, с нетерпением ждет речи президента России Заслонова Ильи Сергеевича, посвященную прибытию первого российского дальнего космонавта на Родину из трудного и опасного полета, впервые в мире продолжавшегося целых тридцать семь лет! Впервые российский корабль «Россия», совершив легендарный по сложности и длительности полет, вернулся из успешного путешествия!
Все присутствующие захлопали, аплодисменты переросли в овации, овации в экстаз и восторг к любимому президенту и под общий шум президент демократической России начал свою речь, не отпуская руки первого дальнего космонавта и вглядываясь сквозь толстые стекла очков в листки, которые перед ним держал какой-то генерал с брюзгливым лицом. Юрий понял - это последнее препятствие на пути к ломившемуся от еды столу, он судорожно и некультурно глотал слюни, но к счастью - благодаря новым веяниям, речь президента уложилась в сорок семь минут.
А затем был банкет... Только чувство ответственности и понимания важности момента спасли Юрия от конфуза - обморока. Представьте себе - всемирная трансляция встречи и обморока первого дальнего космонавта России на приеме в Кремле... На руку недругам. Страшней и не придумаешь!..
С огромнейшим трудом сдерживаясь от желания, от жгучего желания сгребсти со стола первое попавшееся под руку и запихнуть это первое попавшееся целиком в рот, запихнуть безо всякого этикета и приличий, Юрий мелкими шажками подошел к столу, в сопровождении все еще цеплявшегося за руку этого демократического президента, и что ему старому херу надо, Ивана, толпы фотографов, корреспондентов и членов правительства... Неужели они все будут смотреть как я буду жрать?! Юрий взял самый крохотный бутербродик, меньше просто не было на столе, бутербродик с черной икрой, и фужер с шампанским увы, фужеры были все одинаковые, Иван повернул Юрия к президенту, генерал с брюзгливым лицом вставил в плохо гнущиеся пальцы президента фужер с шампанским...
Илья Сергеевич протянул свой фужер к фужеру космонавта и слегка ударил хрусталем об хрусталь. Раздался мелодичный звон, вспыхнули многочисленные вспышки и президент России выпил вместе с дальним космонавтом за Родину. Снимок обошел все газеты мира.
-...Ну что скажете, как выглядит, сволочь, как огурчик, а ведь не хотел лететь, скотина, упирался, а теперь...
Юрий наслаждался... Бутерброды с икрой и сыром, многослойные и разнообразные, салатовые тартинки и оливы, шашлыки и цыплята-табака, десерты, мороженное и кондитерские изделия со всего света... Устанешь перечислять, что он только съел в тот самый первый свой земной обед-ужин после столь долгого перерыва, целых тридцать семь лет питался всяким говном из туб, глаза бы их не видели!.. И запивал все шампанским, «Российским шампанским», огромным количеством шампанского, больше он ни чего не хотел, только шампанское, пузырящееся, холодное, остро колющее горло, шампанское... Рядом мелькали какие-то то мужские, то женские, и даже ого-го какие непротивные лица, что-то у него спрашивали, он что-то мычал в ответ, исчезал и вновь появлялся Иван, а Юрий все ел, ел и ел... Он почему-то даже не боялся последствий такого обжорства, ведь нельзя же так много и так сразу после столь долгого перерыва и длительной тубовой диеты, ведь может быть плохо, но голос рассудка был задавлен количеством поглощенной еды.
Где-то вдалеке гремела музыка и смеялись над шутками президента любящие его сограждане, сразу видно - президент демократичен и доступен до народа, девушки наперебой пытались взять космонавта, то есть его, Юрия, то за локоток, то на абордаж, но увы - все было тщетно! Юрий ел и не мог наестся, ел и не мог остановится... Только слегка кружилась голова и в животе становилось все тесно и тесно, все тесней и тесней, ну что ж, схожу в туалет и продолжу... Мелькнул в очередной раз Иван, Юрий выхватил его из толпы взглядом и призывно замахал рукой с вилкой, на которой был крепко насажен кусок оленины во французском соусе, если не соврал официант...
-Ну что душенька твоя довольна? -
с легкой ехидцей поинтересовался Иван. Юрий пояснил:
-В туалет хочу, отведи - век благодарен буду.
-Пойдем.
И слева, и справа к Юрию тянулись руки, все норовили пожать руку космонавту, потрогать его, потрепать за плечо, все улыбались ему, все ему что-то говорили о чем-то, но слова сливались в общий гул ровный гул-щум-прибой, сверху светила на голубом небе хрустальная люстра, Юрий приветственно помахивал руками и улыбался, помахивал свободными руками, так как две своих вилки оставил на столе, наказав официанту - не уноси, я сейчас вернусь, быстренько сбегаю и обратно...
-Сюда, -
Иван почему-то перешел на короткие, отрывистые, похожие на команды, слова, Юрий послушно повернул, за темно-бархатно-красной шторой мелькнула резная дверь темного дерева зеленого камня стена блестящей бронзы ручка, надо же, а я и не заметил в каком зале меня принимали, ну и банкетище отгрохали, а все в мою честь, сумрачный, прохладный коридор, две широкоплечих фигуры в темных костюмах стремительно поднялись с кресел с золоченными ножками на встречу... Иван толкнул Юрия к ним и все так же отрывисто произнес, как скомандовал:
-Возьмите его.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
Небо еще спало, но первые робкие лучи солнца уже прорвались сквозь легкие сизо-синего цвета шторы в кабинет молодого генерала Савраскина. Сам же Савраскин, сорокалетний мужчина приличного роста и телосложения, возвышался за столом, тупо уставясь на телефон. Вообще-то, телефонов у генерала было много, но в данную минуту его интересовал аппарат ярко-зеленого цвета, без клавиш, слегка приплюснутый сверху, аппарат напоминал то ли плитку малахита, то ли приготовившуюся прыгнуть прямоугольную жабу с закругленными углами. Голова у генерала поскрипывала от вчерашнего банкета, устроенного этим придурком, сранным засранным престарелым президентом в честь хрен знает где проболтавшегося тридцать семь лет ублюдка, из-за которого и вынужден генерал сидеть у себя в кабинете, тупо уставясь на телефон... А телефон молчал. В голову лезла всякая чертовщина - девки из подразделения майора Харитонова, ну оторвы, пробы негде ставить, да где Харитоша набрал только таких блядей - непонятно... Подготовка к дню «ЗЕТ», что идет полным ходом, уже и командир легионеров вовлечен, а куда он сука денется, компромату на него вагон... Генерал тяжко вздохнул - может выпить немного, помешкал, еще раз вздохнул и потянулся... Сильным, но затекшим телом... Хорошо блядям, спят сейчас, а тут... Внезапно звякнул красный телефон, украшенный двуглавой птичкой, Савраскин от неожиданности подпрыгнул - ни хера себе!.. Ждешь одного звонка, а на голову, как снег, другой...
-Генерал Савраскин слушает!
-Слушай генерал, слушай, с дачи сообщений еще не было?
-Ни как нет, господин президент! Как только будут какие-либо сообщения, я тут же немедленно сообщу вам!
-Молодец генерал, я вижу ты засиделся в генералах, надо тебя дальше двигать... Заскочи часикам к пяти, мы это дело обсудим... И звание, и должность... А то такой молодец и все еще генерал и начальник отдела... Непорядок... Ну пока, генерал...
-До свидания, господин президент... -
растерянно прошептал Савраскин, ни хрена себе, а как же день «ЗЕТ», может шепнуть президенту, может он и не сраный президент, ишь, заботливый какой, да что же это такое, надо хорошенько все это обсудить-обдумать, посмотрим-посмотрим, что ему вечерком президент пообещает, а тогда и решим...
-Фамилия, имя, отчество?
-Все называть или последнее только?
-Что?! Да ты что, сука издеваешься надо мной?! Да я тебя, блядский рот!..
-А-а-а-а-а-а!!!..
-Встать! Сесть! Руки на колени! Я сказал - на колени!!! Отвечать на вопросы!!!
-Слушаюсь...
-Фамилия, имя, отчество?!
-Леонидов Юрий Иванович...
-Прежде был Заикиным?. .
-Да...
-С какой целью сменили фамилию?
-Не знаю... Мне сообщили об этом... Я и не знал...
-Кто вам сообщил, что вы теперь не Заикин, а Леонидов?
-Этот... командир отряда космонавтов... я фамилию его не помню... его еще звали Командором, да, Командором его называли...
-Командором! -
оживился мучитель Юрия и выскочил из-за стола. Яркий свет слепил Юрия, глаза слезились и от этой страшной лампы, и от боли в спине... Мучитель пробежался несколько раз туда-сюда по кабинету за спиною у Юрия, тот сидел настороженно, втянув голову в плечи и ожидая вновь ударов резиновой дубинкой. Но мучитель вернулся за стол и продолжил: