-Если она нам понравится, то все будет в порядке. И с поступлением, и с последующим распределением. Ну а насчет мужа настаиваете?
-Да-да и желательно с каким-нибудь рискованным полетом что б было связано. Знаете, лучше быть вдовой космонавта-героя, чем женой пьяницы и бабника.
-Понимаю, вас, понимаю. Сам вдовец. Итак, не смею больше вас задерживать, ровно в 20.00 машина будет подана к вашему подъезду. А за мужа не беспокойтесь. Всего хорошего.
-До свидания, Илья Сергеевич, до свидания, всего наилучшего, побегу обрадую дочь, вот она будет рада!
Дверь хлопнула и потекли просители с различнейшими просьбами, но перед глазами Командора уже стоял во всем своем великолепии сегодняшний вечер. Время летело, как на корабле «Союз».
А Мария Леонидовна, выйдя из штаба передовой космонавтики, потрепала дочь по щеке:
-Ленка, тебе повезло, генерал вовсе не толстый, как директор твоей школы, а просто красавец, я аж сама захотела под него...
-Ну да, я твой вкус знаю.
-Молчи дура, это генерал, а не двоечник из соседнего подъезда, который тебя лишил святого и самого дорогого! К тому же он вдовец...
-А вот это ма уже интересно, говоришь не толстый, а какого росту?
Ближе к вечеру Командор отдал приказ подготовить документы на космонавта Заикина к участию в полете «Зевс». Вот так решаются судьбы людские...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
Клава, Клавдия Шаркова, не ездила на машине. Ни на черной «Волге», ни на черном «ЗиЛ»е по одной единственной причине. По той же самой единственной причине она не раскатывала ни на «Жигулях», ни на «Запорожце». Она не имела этого добра. На такси салатового цвета, с «шашечками», каталась она частенько и в принципе задаром, но это отдельный разговор и в другой раз.
Клава ехала домой, а жила она по старому у черта на куличках, а по новому в жопе, то есть в новом микрорайоне, построенном советской доброй властью для трудящихся. Естественно руками трудящихся и за деньги, не доплаченные в зарплату и полученные за водку. Кто ж в народе советском не знает, что себестоимость родимой то ли шесть, то ли восемь копеек литр, а продают по три шестьдесят две «сучок» и по четыре двенадцать «Экстру». Может быть где-нибудь в Москве «Экстра» и экстра, но в Омске это просто говно из картошки, да отфильтровано через газеты. Поэтому и отдает цвет в зелену.
Приехала Клава на насквозь промороженном троллейбусе к себе в жопу, восьмой микрорайон, проспект имени Стрельникова Ивана, ему еще на острове Даманский китайцы все поотрезали, вот изверги! А все Мао и эти, хуебины фуевы, недаром их так прозвали... Троллейбус промороженный насквозь, все, кто не пьяный, ногами сучит, что б не замерзнуть и во весь голос поливают и водителя, и начальство его, и райисполком херов...
-Бляди эти, сами на «Волжанках» раскатывают, а тут жопу морозь, гребать их мать...
-Да не выражайтесь, дети здесь...
-Так я ж не против детей, а наоборот за детей, поморозят письки - своих не будет!
-Ха-ха-ха-ха...
-Ну и вфуячил замудило фоки-наки члено-коромысло борминдох мать етит твою налево!.. -
кто-то на задней площадке завернул особенно замысловато и весь салон добродушно грохнул смехом.
-Вот греется, ну дает, истинно русский только такое может завернуть...
-На кой фуй русский, татарин я, закимарил, а рука к поручню примерзла, мудила дернул и оторвал с мясом!.. -
и продолжил речь свою таким хитромудро вывернутым выражением, что захохотали не только все, но и даже дети.
Еще семь остановок и конечная, а там пробежка среди хрущеб и родимый подъезд. Водку и закусь она еще днем купила, да... А интересный он... вот утрутся Ленка с Катькой, не одна из них еще с космонавтом не спала, да... И в глазах что-то такое блестит, не тошто у наших здешних хануриков, залезет на тебя, а сам на стол косит глазам, как мол там, водка, не выдохнется ли... Ни удовольствия, ни чего... Одна сырость, ну а потом еще и аборты делай... Ну а тут сразу видно - орел, как взгребет, так взгребет, мало не покажется...
-Конечная, двери не рвите, с открытыми возить буду! -
простужено захрипело в динамике и пассажиры выпали под черное небо, усыпанное редкими огнями фонарей. Стоял хруст, кашель, плевки. Мужчины прикуривали, женщины разбегались так.
Клава быстрым шагом, прижимая к груди сумку, ринулась в родной проход среди хрущеб, впереди виднелись какие-то тени, сзади слышались крики и уже какая-то ругань, вот и родной-родимый, пятиэтажный, крупноблочный, серого цвета, от других лишь номером отличается, батюшки, стекло в подъездной двери уже разбили, ну сволочи, так, кто-то опять нассал в подъезде, уже заледенело, хорошо хоть свет пока есть, лампочки не побили, первый этаж, из-за двери без номера песни слышны. Пугачева вроде бы, между этажами ктой-то гребется стоймя, ишь притихли, незаметно скользнуть мимо, второй этаж, сверху ехидно:
-Че в подъезде, постудите хозяйство, детей не будет!..
В ответ незнакомый девчачий писк:
-На кой ляд выблядки эти, за своей следи дырой!
Четвертый уже, ну еще немного, еще чуть-чуть, последний бой, он трудный самый, козел этот, Кобзон, жидяра, на лифте раскатывает, явно не в хрущебе живет, козла бы этого да наш в микрорайон, поглядела бы, как тогда запел бы... Уф!.. Ключ в замок не попадает, замок что-то заел, не заел, не, дверь захлопнуть и дыхание перевести... Уф!.. И не убили, не ограбили, не изнасиловали, даже совсем ни чего не приключилось... Уф...
Дверь захлопнулась, водку и продукты в холодильник, с табуретку холодильник, да ни чего, морозит «Морозко», куда денется... Ну а теперь в ванную, ни чего, что сидячая, зато отдельная от сортира и без соседей, одна комната да не общага, господи и кому она только не давала, что б квартиру эту получить, и слюнявым, и старым, и... Хорошо-то как, не уснуть бы только в ванной, потопнуть не потопнешь, но прийдет-то ухажер, а на столе ни чего не готово. Ох и нагребетея она, ох...
Когда все было порезано и разложено по тарелкам и тарелочкам, горячее подготовлено к варке, расставлено на столе, рюмки протерты, варенье разведено, морс, запивать, все, все как у людей и сама при полном параде - платье белое в крупный синий горошек с кружевами у горла и загадочным разрезом в сторону живота, босоножки тоже белые польские лаковые, на шею косынку индийскую, у цыганки купленную, капроновую, по красному полю зеленые цветы... Пятнадцать рублей стерва содрала!.. В волосы заколку, пластмасса под черепаху, где же на всех черепах наберешься, на всех черепах и не хватит, ну и под низ, что б глаза у космонавта радовались, не хуже, чем у людей, трусы с кружевами, комбинация розовая и бюстгальтер, по-деревенски лифчик, тоже с кружевами, сиреневый... Сама мазнулась, начупудрилась, пых-тых и готова!..
И уселась Клава к телевизору. Как соседка шутила - жопа больше, но идет хорошо и звук приличный. А какое красивое название - «Ермак». Как он этих-то, татарву, французской клятве присягать заставил, Толик-то подробно изложил и популярно, даже наглядно, вот стервец, приохотил... Скорей бы космонавт пожаловал, ох и налетаемся, накувыркаемся, а что - хуже дуры-Терешковой, что ли...
По омской программе, по второй, шла передача «Взрослым о детях». Усмехнулась Клавка, вспомнив мокрощелку с подъезда, детей у Клавдии не было. Всех в абортарии, оставила... По первой, московской, уже фильм начался, про что - непонятно. Интересно, зачем у телевизора двенадцать положений переключателя, когда программ всего две? Ха, оба придурка на заводе работают, он инженеришка, она вроде как на станке... А че тогда маникюр-то в экран сует, наверно токарш не видела ни разу... А Толик-то умный, так он просто заявил, может в будущем будет больше, так это как бы авансом... Ха, авансом, обещанного три года ждут, телевизор она еще в общаге когда жила, купила, с Жоркой она тогда гуляла или уже с Павлом?.. Ха-ха, а эти придурки решили стенгазету выпускать и объяснится, почему план не идет на любимом заводе, интересно, сами эти бляди с экрану, такое же говно смотрят или другое что?.. Толик умный, говорил мол есть штука такая, как магнитофон, так туда фильмы кладешь и смотришь, дорогая наверно, вон в «Спартаке» кинопроэктор триста рублей с лишним стоит, а без звука ленты-то, ну а кино...
От экрана Клаву оторвал звонок. В дверь, так как телефона не имела. Как и все соседи вокруг. За дверью стоял космонавт. И слегка покачивался.
-Ой, а я уже заждалася вас, а вас все нет и нет...
-Предлагаю Клавочка, сразу на «ты». Без всяких формальностей. О, да у вас тут уютно, у тебя то есть, Клавочка!
И окинул взглядом маленькую комнату, увешанную вырезанными репродукциями известных картин из журнала «Огонек», открытками известных актеров и артистов (Кобзон не давно был выброшен), двумя вьетнамскими коврами ( помощь борющегося народа старшему брату) и вышитыми салфетками, память об деревни и общаге.
Шинель и шапка были пристроены в крохотной прихожей-коридоре, гость усажен на диван, купленный в рассрочку и уже раскачанный Толиком, Клава стояла напротив и сияла. Космонавт властной рукой, ой мамочки! привлек ее к себе и усадил рядом.
-Ой, ну что ты Юра, мы же еще не выпили даже за знакомство...
-А вот за знакомство я и предлагаю выпить!
А другой властной рукой, открыл-раскупорил запотевшую «Экстру» и разлил по рюмкам.
-А что это она как будто зеленым отдает? -
удивлено уставился космонавт Юрий Заикин в рюмку, пораженный цветом напитка.
-Да через газеты фильтруют, ты как будто не знаешь? -
в свою очередь удивилась наивности московского гостя и погладив его по погону, потянулась рюмкой к рюмке космонавта.
-Давай выпьем за знакомство, Юра...Ты такой... ты такой...
-С удовольствием!
И чокнувшись, опрокинули водку странного цвета каждый себе в рот. Клава чмокнула губами и ткнула вилкой в грибок. Пожевав и проглотив, хорош груздь! повернулась к гостю с радостно раскрытыми губами. Тот сидел с широко раскрытыми глазами и не менее широко раскрытым ртом. И не дышал... Клава легонько пихнула космонавта:
-Ты че?..
А тот стал падать на диван, лицом вверх. Зажав себе рот, Клавка прислушалась - кто-то где-то орал истошным голосом. Оказалась это она сама.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
-Ну блядь! -
сказал Толик и нажал кнопку звонка. За оббитой дешевым черным дермантином-дерьмонтином дверью, резко заголосил звонок. Ну сейчас Клавке выдам, офуеет, гребена мать, профура гребанная... Толик фантазировал, ну что он может выдать Клавке, своей любовнице, ни жена же, жена у него дома, с детьми сидит, а по времени ночному и уже третий сон видит. Ни чего он ей не сделает, а лаять начнет - так вылетит в двери сразу, самостоятельная Клавка, Клава, Клавдия Сергеевна... Да и сам он этого привез летчика, пьяненького, прямо в теплую постель, на диван расшатанный, к Клавке... И поехал на заказ, по вызову, благо у его машины радиотелефон, один бог и директор таксопарка знают только во что ему это стало, сколько денег, нервов и кругалей-подходов-водки... Врагу не пожелаешь! И что это Клавка притаилась, двери не открывает, свет-то горит в комнате, он в окно видел, а Клавка при ярком свете гребстись не любит... Толик вновь нажал кнопку и долго-долго не отпускал ее. За дверью голосил звонок, но в остальном была тишина. Наконец-то раздались какие-то звуки и кто-то нерешительно подошел к двери.
-Кто? -
испуганный и явно заплаканный голос Клавки.
-Дед Пихто и бабка с презервативом, -
ехидно ответил Толик, за летчика-майора и долгое ожидание.
-Толик, ты что ли? -
так же неуверенно, со всхлипами, спросила Клавка.
-Нет, участковый, гребстись пришел в свободное время!
Дверь нехотя щелкнула замком и чуть-чуть приоткрылась. Из-за образовавшейся щели выглянуло заплаканное лицо Клавы, с глазами полными ужаса.
-Ты, -
как-то непонятно выдохнула-всхлипнула Клавка и чуть шире приоткрыла дверь.
-Заходи...А у меня несчастье...
Заходя в знакомый маломерный коридор квартиры ленинградского типа, размером со стенной шкаф средних размеров, так же ехидно бросил:
-Не счастье говоришь, не пришел что ли летчик, так я же его сам до подъезда довозил, как последний...
И заткнулся, увидев картину из сериала «Следствие ведут знатоки». На диване, явно не в сильно удобной позе, какой-то неестественной, ноги на полу, сам как-то боком, уткнувшись лицом в спинку дивана, лежал в полном параде летчик, блестя погонами майора.
-Ты че, ты че, Клавка, замочила летчика, что ли, за что, дура?..
Клавка взвыла и залилась слезами, сквозь которые доносились лишь отдельные слова:
-Сам... дурак... не лечишься... я... я... я... убийца... я... что ли... выпил... выпил...
Клавку явно заело, она ни как не могла докончить мысль, столь явно терзавшую ее. Толик решительно достал грязный носовой платок, обхватил им бутылку водки и налил в большой бокал, до краев. Пораженная увиденным, Клава замолчала, а Толик протянул водку ей:
-Выпей и успокойся.
Клавдия ошарашено смотрела на Толика. На его руку, держащую бокал через платок.
-Ты что, Толик, с ума сошел, ты что, действительно думаешь, что я летчика убила? -
тихо спросила она, когда пауза затянулась до неприличия. Толик пожал плечами и криво усмехнувшись, ответил;
-Я откуда знаю, что у вас тут произошло, свечку не держал, привез клиента и все...
-От водки он помер, от водки! Цвет ему сразу не понравился, видимо у них там, в Москве, нет зеленой водки, вот он и удивился, а как выпил, так сразу и помер... Честное слово...
Клавдия замолчала, как-то пристыжено глядя снизу вверх на Толика, а тот стоял все сжимал рукой обернутой платком бокал с водкой, как бы не зная, что с ним делать. Наконец поставив его на стол и спрятав от греха подальше руки в карманы, ответил:
-Ну сама заварила кашу, сама и расхлебывай. Я тут не причем, мое фото тут совсем ни к чему. Ольга узнает - яйца оборвет. Да и с ментами говна не оберешься. Я пошел.
-Куда это ты пошел, Толик, раньше надо было об жене думать, ишь ты, жены боится больше милиции! Да посмотри на него - целехонек, ни одной царапины, только не дышит!..
-Так может ты его ядом...
-Ядом! Ядом! Я что, Гитлер, яд дома хранить! -
Клавка возмущенно всплеснула руками.
-Ты гребанулся, Толик! Ядом!..
И замолчала, пораженная словами Толика. Тот покачался с носка на пятку и вздохнув, сказал:
-Ну ладно, не ядом, так не ядом, сам помер, туда ему и дорога, не будет чужих баб гребсти...
-Верно, верно, Толик, не будет чужих баб гребсти, а то ишь ты - приехал, губу раскатал, -
Клавка явно забыла, где взял летчик адрес, да и не летчик он, а космонавт, но сейчас не это главное, а чтоб Толик не ушел, он ведь умный, что-нибудь да придумает, у него же за плечами десятилетка и училище, он же армию отслужил, не может быть, что б их в армии, не учили, что с внезапно мертвыми делать, в советской армии всему учат, это и по телевизору показывают, в нудной передаче «Служу Советскому Союзу»...
-Ну ладно, я пошел, всего хорошего, -
При последних словах, явно неуместных в данной ситуации, Толик смутился, кашлянул и неловко топчась на одном месте, начал разворачиваться в тесном пространстве коридора.
-Как это пошел, а я?! -
взвыла вновь Клавка и гневно уставилась на Толика, столь нагло не желающего помочь ей в данной ситуации»
-А я че тут делать буду, че я - лысый, бля, че мне - больше всех надо? -
зачастил по народно-блатному Толик и развернувшись уже почти в сторону двери, замер как вкопанный, пораженный словами вероломной Клавдии.
-Тогда я в милиции все как на духу расскажу, мол так и так, привез космонавта этого таксист знакомый, по моей просьбе, Толик, Анатолий Витальевич Карпов, водитель таксопарка номер шесть, колонна три, бригадир Михальцов.
Резко повернув голову назад, до хруста и разинув рот, уставился Анатолий Витальевич на столь способную особу.
-Ну паскуда, ну сука, да откуда ты все знаешь?..
-Так у тебя Толик, все написано, имя-отчество-фамилия на карточке возле стекла, таксопарк-колонна-бригада на машине, а трусость на лице-рыле-морде паскудной! Вот! Ты так и знай - мне все известно и ни чего скрывать я не собираюсь, и Ольге твоей милиция все расскажет в мелких подробностях!..