Вот только плевать мне было, на то, что ему хуёво сейчас. Абсолютно плевать. Не желал я видеть, верить в его раскаяние, в то, что он сожалеет, и страдает, но иначе не мог поступить, переклинило его видите ли. С детства на всю голову, и пиздец поздравил нас неожиданно. Не желал я вставать на позицию понимания, кому из нас сейчас хуёвее.
Мечтал только об одном. Что бы отпустил нахуй, дал уйти, потому что я не мог это переварить, принять то, что он рассказывает.
Хотел оказаться как можно дальше от него в эту секунду, остаться одному, тупо побыть одному, подумать, успокоиться, собраться с мыслями.
Думаю, развороти он мне задницу в тот момент, когда я был в сознании, я бы воспринимал всё иначе. Но Сан выебал меня пользуясь отключкой, и поэтому ...Поэтому и моё сознание словно разделилось на двое. Между разумом, знающим; в таких ситуациях надо поступать вот так и вот так, Прибить нахуй, яйца отрезать и в глотку вбить. И эмоциями, которые должны всплыть при мысли, что меня использовали, предали, но не всплывали. Навалилось оцепенение и полная апатия.
- Бесполезно сейчас говорить. - Сан очевидно понимая, в каком состоянии я нахожусь убрал руки, продолжая удерживать через одеяло, не навязываясь с прикосновениями, но продолжая нести ахуенный бред, который не доходил до меня, но в тоже время имел смысл для него.
Он развернул меня к себе, провёл пальцем по лицу, размазывая слёзы, которые ещё не успели высохнуть.
- Ненавидишь меня, да? А я вот, тебя люблю.
Сашка закрыл глаза, лицо исказилось острой мукой, и я внезапно понял, что правда сожалеет, что не врёт и это не бред, не оправдание. Что сейчас ему нелегко даются слова, что он подбирает их, выталкивает иногда с трудом, и под этой внешней лёгкостью, оказывается скрывается другой Сан, совершенно другой. Пустой внутри, разбитый, похожий на дыру. И странно оказалось увидеть это внутреннее противоречие, несоответствие картинки. Когда человек которого ты знаешь, оказывается совершенно иным, краешек маски внезапно отошедшей в сторону. Маска сидит настолько идеально, что стала настоящей частью лица, но оказывается есть ещё и другая. И эта другая неприемлема для него самого. И вот он пытается говорить, объясниться, да только не умеет он говорить иначе. Заламывать руки, пылить эмоциями, биться головой об тумбочку - не умеет. И не станет. И не сможет при желании. Ибо всё что есть внутри него, это либо делать, либо лечь и сдохнуть, но сделать.
И Саня, железный несгибаемый Саня - бесконечная мука на дне озера глаз.
Не закричит, не повысит голос, не ударит кулаком, нет у него таких эмоций, здоровая агрессия отсутствует как фактор. Нет злости на тебя. Нет и не было, и ты понимаешь тупо понимаешь, что насиловал он тебя не под влиянием аффекта, ибо даже его аффект хладнокровно щёлкнувший в башке винтик и вот программа начала работать в новом направлении обрисовав очередной вариант вероятности развития событий. И он не станет лгать изобретать отмазки, но будет подбирать слова, тщательно, выверено, продуманно. Потому что может или убиться, или продолжать говорить, пытаясь донести некую абсолютную истину, которая настолько искажена в своём чудовищном реализме, что воспринимается почти ложью. Но Сан не лгал, действительно не лгал...Просто никогда мне не приходило в голову задуматься над тем, насколько он нормален. А сейчас с его слов выходило, что это не совсем так. Что адекватный Саня, это наверное тоже самое что гениальный шизофреник и вся его математическая составляющая говорила сама за себя.
Вот только плевать мне было, на то, что ему хуёво сейчас. Абсолютно плевать. Не желал я видеть, верить в его раскаяние, в то, что он сожалеет, и страдает, но иначе не мог поступить, переклинило его видите ли. С детства на всю голову, и пиздец поздравил нас неожиданно. Не желал я вставать на позицию понимания, кому из нас сейчас хуёвее.
Мечтал только об одном. Что бы отпустил нахуй, дал уйти, потому что я не мог это переварить, принять то, что он рассказывает.
Хотел оказаться как можно дальше от него в эту секунду, остаться одному, тупо побыть одному, подумать, успокоиться, собраться с мыслями.
Думаю, развороти он мне задницу в тот момент, когда я был в сознании, я бы воспринимал всё иначе. Но Сан выебал меня пользуясь отключкой, и поэтому ...Поэтому и моё сознание словно разделилось на двое. Между разумом, знающим; в таких ситуациях надо поступать вот так и вот так, Прибить нахуй, яйца отрезать и в глотку вбить. И эмоциями, которые должны всплыть при мысли, что меня использовали, предали, но не всплывали. Навалилось оцепенение и полная апатия.
- Бесполезно сейчас говорить. Прощения просить я у тебя не собираюсь, мог бы, но я сожалею, только о том, что сделал это так, а об остальном... Нет, Ник, не сожалею.
- Сан очевидно понимая или наоборот, не понимая, в каком состоянии я нахожусь, убрал руки, продолжая удерживать через одеяло. Он не навязывался с прикосновениями, но продолжая нести весь этот ахуенный бред, смысл которого сейчас просто не доходил до моего сознания.
- Я тебя не хочу терять, Ник. Понимаю, чем всё закончиться. Только...Не хочу чтобы заканчивалось... отпускать не хочу.
Господи, как же мне было тошно.
Он меня не отпустит? Да в гробу я его видал. Можно без белых тапочек. Просто в цемент закатать разочек. Он хоть сам, понимает, что несёт? Ебанутый, абсолютно ебанутый на всю голову псих.
Вот только злости или ненависти, почему - то не было. Жалко мне его стало, что ли. Это же суметь надо, вот так абсолютно во всю бошку на человеке ебануться.
- Задница болит, - мрачно сказал я, испытывая абсолютное опустошение. Очевидно, сказывалось действие наркоты. Словно у кинофильма отключили звук, цвет, осталась только размытая картинка, из которой я выпал, перестать испытывать эмоции, как если бы кто - то открыл кран и случился слив. Психика изобретала собственные способы защиты окрашивая мир в фиолетовые тона пофигизма.
- Что ты мне подсыпал?
Саня назвал, незнакомое название, сказал, что это был наркотик со смесью афродозиаков, собственно поэтому изнасилования и не произошло, ну или как бы это выразиться, я изнасиловался со вкусом, удовольствием и вполне добровольно.
- Давай посмотрю? - кажется не дождавшись бурной реакции Саня испытал облегчение.
- У меня мазь с собой есть. Ники, я был осторожен, очень.
- Меня это что, порадовать должно? - Я дёрнулся и Саня разжал руки, выпуская и помогая выпутаться. Болело всё. Не было места, где бы не болело. Было ощущение, что по мне прокатился каток, причём несколько раз.
- Должно, - неожиданно жёстко отозвался Саня. - Я тебе реально намеревался задницу порвать. Настолько был зол.
- А что ж не порвал? - Я уткнулся лбом в кулак, анализируя ситуацию, поморщился, позволять Сане лицезреть собственное растраханное очко, было как - то... Хотя поздновато для стеснения. Как я там просил ночью? Засади мне поглубже. Блядь. Вот и засадил. Сука.
- Не знаю. От счастья, что ты достался мне целкой очевидно.
- Сука ты, Саня.
- Сука. Что дальше? Назад не отмотаешь. Терпи.
Палец Сани намазанный чем - то скользким и прохладным аккуратно проскользнул внутрь, неожиданно легко, следом ненавязчиво вписался второй. Я вздрогнул, морщась от саднящих ощущений, но он действовал аккуратно, очень осторожно и становилось и правда полегче, видимо мазь содержала обезболивающее, и даже...
- Эй, - Я попытался отпихнуть ставшую настойчивой руку. Пальцы задвигались, проникая глубже, лаская, растягивая, - Ты... какого хуя... делаешь?
- Тихо. Не дёргайся, - прошипел Сан, нажимая куда - то внутрь, отчего по телу прошла острая волна возбуждения, заставив меня несколько прифигеть от самого себя. Бля, мне это что, нравиться?
- Стоп. Перестень, Сан. Прекрати, твою мать, не надо!
. - Стоп. Перестень, Сан. Прекрати, твою мать, не надо!
Я попытался отстраниться, вывернуться, убегая от прикосновений, но Саня неожиданно навалился сверху, прижимая и выкручивая руку за спину.
- Одного раза мало, да, сука? - Я ощутил, что меня начинает мутить, тошнить в прямом смысле слова, от удовольствия и боли. Странный коктейль.
- Решил исправить и добить?
- Решил! - с вызовом отозвался Сан, лизнув в ухо. - Ты что думаешь, что на этом всё у нас с тобой закончиться, Ники? Плюнешь мне в рожу, и уйдёшь с гордо поднятой головой.
- Плевать не мой стиль...Я тебя просто ...- Сан вновь надавил ту же самую точку, вызывая непроизвольный вскрик. Понял что попал, буквально впиваясь в это место, усиливая нажим. Я застонал, выгибаясь, насаживаясь рефлекторно, потому что меня просто прошило острейшей нитью ощущений, которые я не смог контролировать, тело просто само задвигалось. - Убью ...Сука нах!!!
Как можно ненавидеть человека и получать удовольствие от его ласк? До сегодняшнего дня мне казалось, что это невозможно.
Это потом Сан признается, что щедро кормил меня афродозой. Потом, тоже самое, сделает Вольх. А сейчас тихо кайфуя от жадных, похотливых прикосновений, я ненавидел сам себя и своё отвратительное тело. Я не думал о Вольхе в эту минуту. Возможно, я не думал о нём, потому что не любил его. А может быть любил, но его лицо не вставало у меня перед глазами в этот момент. Зато отчётливо стояло лицо Сани, и каждое прикосновение, каждое движение пронзало как молния, от макушки до пяток, разбегалось вдоль позвоночника, вниз, вверх, по животу. Такого просто не бывает. Бывает. Ещё как бывает.
Бог создал десять причин для того что бы жить, одна из них секс, остальные девять не нужны. До сегодняшней ночи с Саней, я был девственником, во всех отношениях. Я не разу не отправлял плавать свой кораблик в бурные просторы чужого океана, разве что дрочил и Вольх сделал мне реальный минет, а теперь, меня одновременно имели и сзади и спереди, и сверху и снизу. Саня был везде, всюду разом во всех местах. Не знаю, как он умудрялся, насиловать и ласкать одновременно. Но это было самое прекрасное и яркое ощущение, что когда либо было в моей серой и не особо примечательной жизни.
И другие девять причин стали просто не нужны. Бессмысленны.
Сан заполнял меня собой со всех сторон, и в какой - то миг, я начал кусать собственные губы, боясь предать самого себя, выкрикнуть ненавистное имя. Потому что готов был плакать и умолять, и молиться ему... как богу.
Всегда...Всё это время...Оказывается, всё это время...
Сначала Саня удерживал как норовистого бычка, потом в какой - то момент умудрился войти в позиции сзади и все мои характерные прыжки, и попытки отбиться только прибавляли дров в огонь разгорающегося желания. Потом он уже не держал. Это стало просто не нужно. Целовал исступлённо, кусал, впивался зубами и губами, царапал ногтями раздирая кожу на спине, груди; оставляя отметины, которые не сойдут неделями. Метил. Просто метил как свою территорию. Метил царапинами, засосами, синяками. И двигался, ублюдок, двигался, вырисовывая бёдрами замысловатые пируэты, размашисто вбивая в кровать, оттягиваясь, с силой засаживая снова, заставляя стонать и выгибаться от каждого движения, подаваться навстречу.
Однажды, прекрасная принцесса устала ждать своего принца. Она ждала, а он всё не приходил и не приходил. И тогда маленькая принцесса, решила стать принцем сама. Она взяла меч, и отправилась убивать драконов. В их мире жило множество драконов. Она победила их всех.
- Здравствуй принц - сказала принцесса, швыряя головы чудовищ к его ногам.
- Сегодня ночью, я пришла за тобой.
Я не мог стоять, не мог лежать, я уже ничего не мог, я плавился и задыхался. И Саня просто подхватил меня, притягивая к себе, отыскивая взрывающийся член, истекающий слезами наслаждения, умоляющий что бы его приласкали. Именно так, уверенно, жёстко, без всякой жалости.
- Я ненавижу тебя принц - сказала принцесса. - Ненавижу тебя за то, что люблю тебя.
- Так не бывает! - сказал принц. И принцесса пронзила его мечом.
И ебал Саня жестоко со злостью, нисколько не жалея, но вытворяя такое, что я просто начал хрипло вскрикивать, от этого нереального ощущения, от этого состояния целостности, словно Наверное, в этот момент мне это было необходимо. Боль. И удовольствие. Бешеный коктейль. Я кончил, как не кончал никогда в жизни. Умирая в экстазе, пронзаемый лезвием безжалостного меча. Почти одновременно Саня захрипел догоняясь несколькими движениями и выпустил меня, падая сверху и придавливая своим весом. Я ощущал его содрогающиеся толчки, выплёскивающие сперму в мою задницу. Трахая меня, Саня не предохранялся. Неужели ему не противно?
- Ненавижу, - сказал я опустошённо, когда волна оргазма отпустила. Когда накрыло осознание происходящего. Теперь реально, вот так, по настоящему, без всякой примеси дури и наркоты. То что он сделал со мной, то что заставил испытать. Не так. Хуже. То что заставил меня понять о себе самом.
Всё это время....
- Ненавижу тебя, сука, - повторил я хрипло. Голос сел сорванный криками. Я больше не плакал. Слёз не было, хотя по идее для них сейчас был самый подходящий момент. Но у меня был другой момент. Момент чёткого понимания, что я его убью. Не знаю, как это сделаю. Но знал, что он не будет жить. Что я обдумаю свой план, тщательно, не спеша. Методично продумаю все детали, что бы не оставлять следов и... Убью его.
Наверное, я действительно свихнулся, под действием наркоты и той дряни, которой он меня накачал.
Уходи, принцесса. Ты убила меня. Не стой над моим трупом. Просто уходи.
- Нет, мой принц, когда ты умрёшь, я хочу, что бы моё лицо, было твоим последним воспоминанием. Единственным, которое у тебя останется.
Не сразу Саня развернул меня к себе лицом. Исступлённо лаская моё плечо, гладя и целуя вспотевший затылок со сбившимися мокрыми прядями. Потом выскользнул, перевернул и лёг сверху.
И я не сразу понял, что он говорит. Не сразу до меня дошло, что он отвечает мне. На мои же собственные слова.
- А мне плевать! - жёстко прошипел Саня.
И вот я увидел его, не спокойного и безмятежного, а взбешенного, по настоящему неистового, яростного, каким он мог быть.
- Можешь подавиться своей ненавистью. Только я не собираюсь от тебя отказываться и отпускать не намерен. Я тебя устал любить. Устал смотреть на тебя, как на драгоценную вазу, которую бля, страшно разбить. Что бы это понять, мне тебя стоило выебать ещё тогда. Когда ты дрочил Зидану, а я себе в ванной ВЕНЫ ЗУБАМИ ВЫГРЫЗАЛ!
Он вскинул руку. Я думал, что он ударит, но Сан показал мне изуродованное запястье
на котором, аккуратно зашитые, тонкими зажившими нитками, проходили страшные белые шрамы.
Всё верно. Растяжение связок, кажется, так он сказал. Сказал, как ни в чём не бывало. И никто не знал. Как же он смог это скрыть? Стильные, браслеты на запястьях.
- Это мода такая. Во Франции насмотрелся. Хочешь подарю?
ОСОЗНАНИЕ?
- Сан - только и смог выговорить я.
"Убьёшь? "- спросил его взгляд. - "Ну давай, давай, Никитос. Вперёд. Ты же у нас охуенный партизан. А как такое твоему чувству мировой справедливости? А ты знаешь, как это умирать день за днём...без тебя?"
Можно ли говорить глазами?
Сан ярился, кричал.
А на дне глаз, в серой мути расплавленного асфальта я видел бесконечные, расходящиеся по воде круги, наполненные туманной болью и длинной вязью цепочек слов, каждая из которых кричала МОЁ? имя. Как я мог этого не замечать? Почему, я этого не замечал? Потому что он не говорил?
- Саня - повторил я и осёкся. У меня больше не было слов. Они разом все пропали куда - то.