Идём в кино. С Вольхом. Именно с Вольхом, а не с Никой. Это я тоже понимал, как понимал то, что даже если Вольх встанет на колено и признается девушке в любви, кажется, абсолютно не буду ревновать. Ни Нику к нему, ( она разом потеряла для меня интерес ) Ни Вольха к Нике, потому что последний факт представлялся абсолютно бессмысленным.
- Какие люди и без охраны!
Зидан вынырнул из - за поворота коридора. Вслед за ним лениво, с отрешённым видом брёл Саня засунув руки в карманы серых брюк. Зидан одевался как байкер - металлист. Куча побрякушек, рваные джинсы, косуха с сеткой молний, чёрная бандана на голове и нагромождение серёжек в ушах. На руках обрезанная перчатка и куча самодельных печаток. Чем - то он напоминал Вольха в этом отношении. Тот тоже частенько выглядел как склад ходячего и брякающего железа, а уж с гитарой на плече и вовсе смотрелся как один из этих плохих крутых парней на шустриках. Сан же всегда выглядел как ботаник. Чистенький, прилизанный, ухоженный. Аккуратные брюки, джемпер. Носил очки. Но вряд ли бы хоть у одного человека, язык повернулся назвать его ботаном. Даже несмотря на безмятежное выражение лица, и спокойный отрешённый взгляд. Стильный хайр, особый неуловимый лоск.
И сразу становилось понятно, кто хозяин, а кто заплечный заправила. Зидан, мне кажется, искренне верил, что они с Саном "на равных". Впрочем, Лён, Мурзик и Родригес очевидно думали так же. Но стоило Сану двинуть бровью, как всё становилось на свои места. И было понятно кто здесь кто. Кто отдаёт приказы, а кто их только выполняет.
И чего он забыл здесь? - в который раз с неприязнью разглядывая Сана размышлял я тоскливо окуная швабру в ведро. Папа генеральный директор строительной компании, мать владелица сети магазинов. Удивительно, что Сана в школу не привозит личный шофёр "Саня привозил себя сам". А по дороге не сопровождает толпа охранников.
Хотя зачем ему охранники с таким эскортом?
Ещё в школе Зидан размазывал по стенке всех, кто смел косо посмотреть в сторону их кумира. Интересно, как же этой участи избежал я? И почему стоило мне встать на защиту кого либо, как Сан сдавался. Даже не так, отступал, уходил, примирительно вскидывал руки каждый раз...
- Энергичнее Никитос, энергичнее. Работа любит идиотов.
Зидан вытряхнул карман, бросая на пол горсть бумажек. - Это тоже уберёшь. У тебя отлично получается, ты нашёл своё призвание.
- Работа слово греческое... Вот пусть греки и работают, - бросил я хмуро. - А вам Зиданчик желаю пойти к глубоким ебеням.
Настроение моментально испортилось.
- Не вопрос, дорогу покажи абориген.
- На пальцах объясню. Средний ,знаешь?
Зидус хохотнул и ничуть не обидившись, трусанул по направлению ко мне.
- Харе убиваться, партизан, самый энтузаист что ли? Бросай это мокрое дело, пошли покурим, всё равно никто проверять не станет.
- Ты это моей мастачке скажи. - Я с остервенением плюхнул швабру к стенке и выпрямился, понимая, что злюсь.
- Чего доебался - то?
- Дело есть. - Зидан вопросительно взглянул на Сана, который с задумчивым видом изучал горсть бумаги на полу.
- К твоему другу. Как его зовут кстати.
- Ээээ, ты о ком? - с моего лица смело можно было рисовать картинку в комиксам.
- Да этот... меченный, что к тебе приходит, - терпеливо пояснил Зидан и полоснул рукой по лицу, показывая шрам Вольха над бровью.
- Ты о Вольхе? - Я недоуменно вскинул брови, очевидно став ещё тупее, чем выглядел, потому что Зидан уставился на меня словно заворожённый.
- О твоём друге, - Саня подошёл и взял Зидана за воротник, разворачивая назад
- Насрал - убери. Заодно полы помоешь. Поупражняешься.
- Эй, Сан, ну, ты чего? - Зидан моментально взвился.
- Убери! - тихо сказал Сан, с лёгким нажимом, улыбнулся безобидно. - Швабра там.
Это было шуткой. Очевидно. Потому что Зидан сдулся, хохотнул, сделав вид, что всё по приколу, начал острить.
Саня повернулся ко мне, не обращая на Зидана никакого внимания. Я изумлённо хлопал глазами, пытаясь вникнуть: С чего бы это мне такие любезности?
- Я хочу поговорить с твоим другом Вольхом. Ты не против нас свести?
- Эм, ну - Я замялся, судорожно прикидывая, зачем им понадобился Вольх.
- Всё в порядке, Никита, - улыбнулся Саня безмятежной, мягкой улыбкой и разом развеял все мои сомнения. - Просто он здесь в городе, имеет знакомство с одним нужным мне человечеком и сможет помочь, если согласиться. Не за так разумеется. Поэтому и хочу пообщаться.
Звуки которые я издавал трудно было принять за членораздельную речь, но кажется я согласился.
Прямых причин для отказа не существовало. Да и если честно, я подозревал, что пошли я Сана в задницу, он сможет устроить мне очень неприятную жизнь с позиции этой самой задницы. Нарываться на неприятности самостоятельно, я конечно умел, но при возможности старался этим не заниматься.
- Покурим? - предложил Сан, кивая на подсобку. Отказываться было неразумно.
- Я не курю, - со вздохом заметил я. - Бросил недавно.
- Похвально. Составишь мне компанию - "утешил" Саня. Или рвёшься помочь Зидану?
- Угу. Спешу и падаю. Пошли.
Перспектива получить мокрой тряпкой по башке. (А от разозлённого Зидана вполне могло статься ) меня совершенно не вдохновляла, и выбирая из двух зол меньшее ( или в данном случае менее безобидное ) я предпочёл посидеть с Малиным. Тем более если говорить начистоту, конкретно его общество, меня нисколько не напрягало, скорее наоборот.
Сейчас устроившись на подоконнике, не боясь испачкать свои дорогущие брюки, Сан неторопливо курил и смотрел в окно с привычно отрешённым видом.
Недавно Сане исполнилось девятнадцать. Он был старше меня на два года.
У меня день рождение весной, а учитывая, что прошлой осенью мы поступили, семнадцать, мне должно было стукнуть через пару месяцев. В школу я пошёл в шесть, Саня в восемь.
Несмотря на распахнутые окна, в подсобке было тесно и душно.
Когда - то помещение являлось школьным туалетом, но постепенно училище расширилось, перестроилось, комнату использовали для хранения инвентаря, а старые унитазы никто так и не удосужился убрать. И теперь всё пространство было заставлено вёдрами и тряпками, эксплуатируемыми уборщицами и провинившимися учениками. По вечерам лицей мыли технички в синих халатах. Днём же трудовое рабство отрабатывали исключительно мы. По мнению мастеров это должно было приучить юных распиздяев к порядку и соблюдению чистоты.
Мы расположились в подсобке и Саша молчал.
А я рассматривал его украдкой и совершенно не понимал, что он забыл здесь?
Высокий, изящный, широкоплечий - совершенно не похожий на нас всё ещё тощих и субтильно сутулых подростков. С длинными волосами, подстриженными стильными прядками спереди, а на затылке стянутыми в хвост - причёска явно просящаяся на экраны кинозалов. У Сани были ухоженные аккуратные руки, и присмотревшись к ним я прифигел осознав, что он даже маникюр делает. Ну не могут быть ногти настолько идеальными. Сан повернул голову, поймав мой рассматривающий взгляд, улыбнулся подбадривающее. Красивый сцуко.
Я и сам не заметил, что любуюсь им, причём без всякой задней мысли.
Оживший портрет Дориана Грея. Изящные черты лица, аккуратный прямой нос, полные губы, и потрясающие глаза невероятного асфальтового оттенка: внимательные доброжелательные. Чёрные волосы с лёгким признаком пепельности свойственной шатенам, и мраморная кожа, тоже идеальная. Ни веснушки, ни прыщика, ни хотя бы голимого шрамика для приличия. По отдельности его черты не казались идеальными, но складываясь вместе, они придавали его лицу, что - то особенное, выдающее в нём породу. Харизму? Магнетизм? Есть люди рождённые для того что бы править. Саня относился к этой категории, хотя это трудно передать словами. Он напоминал аристократа. Принца по ошибке оказавшегося среди людей, которые условно считались ниже его по положению, по социальному происхождению, по манерам. Да. Наверное, это странно, но у Сани присутствовали манеры. Особенная выделяющая среди других вежливость, сдержанность, такт. Он мог сказать любые слова, любое оскорбление, и из его уст оно не воспринималось обидным. Я вспомнил ту девушку из кабинета английского. Он назвал её шлюхой, а она восприняла это совершенно нормально. В последствии я не раз видел их общяющимися. Вот я бы убил за такое. Честное слово.
Наверное, на моём лице, что - то отразилось, потому что Сан неожиданно усмехнулся, наклонил голову, рассматривая меня в ответ, и я покраснел. Сам не знаю, отчего краснею, под этим снисходительным ласковым взором. Так смотрят на хомячков или забавных зверьков, которые очень нравятся хозяину и которым прощаются любые выходки именно потому что это же зверюшка, какой с неё спрос. Это "открытие" меня неприятно заалело. Мне казалось, мы были пусть не друзьями, но Саня уважал меня. А сейчас он смотрел ...Не знаю как. Смотрел и улыбался.
- Я тебе что, клоун? - буркнул я недружелюбно наклоняя голову, как обычно делал это всегда готовясь нарваться. - Чего уставился?
Хотя кто бы говорил. Минуту назад, я проделал в нём внушительную дыру глазами, вот только Сану даже не пришло в голову отметить этот факт.
- Прости. - Саня спохватился и вскинул ладонь, в этом своём привычно примиряющем жесте.
- Просто вспомнилось, как мы учились. Ерунда всякая в голову лезет.
Саня говорил совершенно беззлобно, как говорил всегда, и от этого моя злость моментально растаяла.
- Что за ерунда? - спросил я расслабляясь и в очередной раз задаваясь вопросом, почему я упорно отталкиваю дружбу Малина? Ведь это удивительная редкость, когда рядом с кем - то из человеческим индивидов, ощущаешь такое вот умиротворённое спокойствие, энергетическое приятие.
- Неважно. Ерунда она и есть ерунда. Залезай. Хватит пол полировать.
Сан подвинулся, освобождая место на подоконнике.
- Мда, умеют у нас здания проектировать, прямо как по заказу, - ухмыльнулся Сан с пахабной усмешечкой. - Ты в курсе, что напротив окна женской раздевалки? Я бы дежурил и дежурил, такое зрелище.
- Гонишь? - Я недоверчиво подошёл, подтянулся. Подоконник располагался высоко, и для того что бы залезть пришлось подпрыгнуть. Сан подхватил меня за торс без усилий подтягивая, поднимая. Я охнуть не успел, как оказался сидящим к нему спиной с ногами на подоконнике.
- Смотри. Не туда дурачина, направо. - Сан с лёгким смешком, развернул мою голову в нужном направлении и...
Какие к чёрту окна женской раздевалки?
Я покраснел так, что слово алый стало жалким синонимом на фоне моего пылающего лица. Саня дружески обнял, прижав к себе покрепче, чтобы не свалился ненароком.
А я очевидно переобщался с Вольхом. Растерялся, не представляя как на это реагировать. Слишком близко. Из ушей у меня разве что пар не повалил.
Саня, очевидно планируя добить, слегка наклонился. Его дыхание щекотало мне ухо, когда доверительным тоном он принялся рассказывать, как открыл это место ещё в начале учебки. Полы он ясно же не мыл. Случайно забурился, разыскивая местечко потише.
Саня говорил и говорил. Как будто кто - то развернул кран, и меня затопило фонтаном его мягкого доброжелательного голоса. Раньше мы никогда не общались вот так, наедине, без посторонних.
А Сан рассказывал про родителей, про то, что они часто бывают в разъездах, про множество вещей, о которых нельзя было вот так на гора вываливать малознакомому парню, который пусть и был его одноклассником, но не общался с ним.
От Сани исходил аромат. Тонкий, особый, похожий на очередной стильный штрих призванный завершить и подчеркнуть образ.
А когда - то Саня пах совершенно по другому, конфетами и карамелью, сладостью, детством. Это воспоминание накрыло меня, всплыв из уголка памяти, и я не помнил откуда оно пришло...
Кукольное лицо, с огромными серыми глазами, волосы склеенные леденцовой патокой, зарёванные грязные щёки, перемазанные розовыми подтёками чупа - чупса, который я ему отдал, непосредственно вытащив из собственного ротешника.
Собственный строгий голос.
- А ты точно не девчонка? Да не реви, ты. Смотри, я тебе сейчас фокус покажу.
Воспоминание пришло и растаяло как вспышка. Детство давно прошло, мы выросли. Саня больше не был чудесной принцессой, в которую я кажется когда - то был тайно влюблён. Чего только не бывает в детстве.
- А в Англии часто бывает сыро. Мне там не понравилось. Правда, по - своему красиво тоже.
Я почти не слушал, о чём он говорит.
Краснел и не знал, куда деть себя от неловкости и дичайшего смущения, оказавшись в щекотливой ситуации. Сану похоже в голову не приходило что у кого - то могут возникать запарки по данному поводу. Разумеется запарки возникают только у тех кто париться. Саня не парился. А попасть впросак выставляя себя озабоченным дебилом в глазах Сана, мне очень не хотелось. Ему - то подобные мысли даже в голову не приходили. Он абсолютно непринуждённо обнимался, болтал, рассказывая о путешествии.
А я сидел скрюченным сперматозоидом, упираясь кроссами в стену, боясь пошевелиться и старательно с выражением барана, пялился, в окна женской раздевалки, которой нихрена не увидел, не в состоянии оказался разглядывать, раздавленный собственной рефлексией по поводу насколько происходящее допустимо, и с каких пор меня оно стало напрягать?
Да гробу я видал эту раздевалку и этот чёртов подоконник.
Подозреваю, уши мои полыхали не просто малиновым, багровым пламенем.
Пиздец, я в жизни так не позорился .
И это был первый раз, когда я обрадовался появлению громыхающего вёдрами, раздражённого Зидана.
- Закончил, - объявил мой товарищ, распахивая дверь, и вывалил челюсть пялась на нас, словно увидел что - то странное. Угу, как я его понимал
- Молодец, - похвалил Саня, как если бы похвалил собаку, и плавно соскользнул вниз, подхватывая меня, потому что оказавшись без поддержки, я попросту завалился назад и спикировал с подоконника. А так не спикировал, повис наполовину удерживаемый руками Сана, созерцая его лицо снизу вверх.
- Земля притягивает, Никитос? - иронично заметил Сан и аккуратно стянув, поставил на ноги, фиксируя в горизонтальном положении.
- До вечера - сообщил он выходя, попутно подбирая челюсть Зидана и уводя его за собой.
Да уж притягивает. Манит я бы сказал, испытывая желание сесть на задницу и посидеть минутку в ахуе. Кстати про землю было правдой. В школе я постоянно умудрялся наебнуться на ровном месте. Уж не знаю, почему так происходило. Но Саня это запомнил похоже и теперь привычно подъебнул.
- Не было печали - называется, - болтал я, за обе щеки уплетая приготовленный Вольхом ужин, делясь событиями дня и рассказывая о странной просьбе Сана.
Глаза Вольха прищурились, в задумчивости.
- Нужна помощь говоришь? - неожиданно он показался мне удивительно взрослым. Когда он открыл дверь, встречая меня с порога поцелуем, который я принял со вздохом покорности неизбежному, я не упустил случая постебаться над его видом. Коротким фартуком и банданой на голове. Вольх мастрячил пельмени. Пиздец. Не увидел бы не поверил, но как выяснилось с готовкой, этот парень управлялся на зависть всем поварам.
Но сейчас в этом забавном виде, он не казался смешным, скорее наоборот. Широкие плечи рвущие рубаху на развороте, золотая цепочка небрежно скользящая по шее. Я зацепился за неё взглядом, и подмигнув Вольх принялся кормить меня сметаной с ложки, забавляясь этой игрой.
Если бы не билеты в кино и свидание обещанное Нике, думаю, ужин вполне мог плавно перетечь в завтрак. По чесноку, не имел ничего против. Дорвавшись до секса, я хотел продолжать. Не уверен, насколько морально оказался готов к этому с парнем, но то, что мы делали с Вольхом...
Да у меня весь день хуй ныл от одной мысли о вчерашнем...А стоило вспомнить некоторые подробности. Не знаю, как пережил день не дрочивши. Может поэтому так и отреагировал на присутствие Сани за спиной.
Секса хотелось безумно. Но одновременно с этим, меня страшило узнать, насколько далеко я способен зайти в своём желании. Обычно людям оказывается нелегко принять мысль о своей ориентации, но стоило приоткрыть некий барьер и я не видел смысла отрицать очевидное в самом себе. Ласки Вольха не оказались мне неприятны, с точностью до наоборот и именно это открытие поразило до глубины души. Анализируя собственные чувства я не мог сказать, что это любовь...Не то, чтобы я ждал от любви чего - то особенного. Нет. Просто...Просто мне казалось, что встретив своего человека ошибиться невозможно. Не знаю по каким физическим, химическим, и прочим моральным параметрам происходит эта идентификация двоих, но должно же внутри человека присутствовать некое чутьё. Внутреннее определение, что это твоё, настолько твоё, что разделиться невозможно, всё равно что вырвать и убить половину себя. Вот только по всем признакам выходило, что это ошибочное определение. Вольх свято уверен, что я это его. И никаких гвоздей. Мы тупо созданы друг для друга...Вот только я так не считал. Более того, не испытывал ничего подобного. А он испытывал. Болел. Мучился. Может все люди чувствуют по разному? Допустим у одних порог боли выше, у других ниже...И с эмоциями происходит тоже самое. Кто - то переживает и воспринимает мир очень остро, а кому - то не дано. Прагматик, хули.