Ар самозабвенно облизывал его пальцы, не догоняя истинный смысл этого весьма эротичного действа. Все это время они не разговаривали, за что Мистраль был искренне благодарен, справедливо подозревая, открой один из них рот, и всё полетит к чертям.
Но сейчас осторожно идя на штурм неизведанной крепости, Мистраль молил всех богов, что бы Ири не испугался, и не передумал.
Посмотрев в лицо возлюбленного удивительно прекрасное в своей страсти, и в то же время лишенное любого осмысленного выражения кроме желания продолжать Грандин усмехнулся, и склонившись поцеловал, уводя внимание, от процесса.
Ягодицы Ири напряглись, когда подушечка пальца осторожно прошлась, рисуя абрис, сжатой дырочки, а потом...
Мистралю пришлось отвлечься и положить ладонь на его живот, возвращая на место, потому что Ири выгнулся дугой, непроизвольно сжимая ягодицы, не давая продолжить проникновение. Но Грандин не собирался отступать, так же как и отпускать его.
Он притянул к себе Ири, устраивая удобнее, и осторожно продвинулся чуть глубже, массируя лёгкими скользящими движениями. Поморщился, ощутив, что Ири сжимает мышцы и легонько шлёпнул его по ягодице.
- Ири, расслабься.
- ЧТО, ТЫ, ДЕЛАЕШЬ?
- Всё хорошо, малыш. Расслабься. Так надо.
- НЕТ! - В голосе откровенный страх. - НЕ НАДО!
- Тшшш. Не будь трусишкой. - Он прильнул к юноше целуя, и лукаво шепнул.
- Вытолкни, если не хочешь...
Ири неуверенно попытался и палец беспрепятственно проник до самого основания. Грандин тихо рассмеялся.
- Ири, обожаю тебя. Доверчивый, мальчик, - поддразнил он совершенно бессовестно продолжая начатые манипуляции.
Ири взвился возмущённо, хотел огрызнуться, но в это мгновение Грандин, весьма тщательно изучающий чужую реакцию, наконец, нашёл то, что искал и отвечать Ири оказался не в состоянии, целиком растворившись в новых ощущениях.
- Нравиться? Поверь, скоро это станет твоим любимым занятием. - Не в силах удержаться от самодовольства шепнул Мистраль.
И спрятал ухмылку, услышав в ответ невразумительный всхлип.
Через несколько мгновений Ири уже извивался под ним, бессознательно двигаясь и подаваясь навстречу, Грандин осторожно подключил второй палец, мысленно прикидывая угол движения, и Ири вскрикнул одновременно от неприятных ощущений и острого удовольствия.
Грандин не прекращая стимулировать, гладил податливое тело, ласкал напряжённую плоть, целовал, доводя до состояния окончательной и полной невменяемости.
- Пожалуйста. Ооо... Гра...нди..ннн...Ран...Рааааан!
- Да Ири. Всё что пожелаешь, мой сладкий. - Грандин задыхался от переполняющей нежности. Ири впервые назвал его по имени. Обратился так, как могли именовать, только самые близкие друзья.
- Хочешь меня?
- Да! О, боже. Не издевайся. Сделай со мной что нибудь.
- И что мне с тобой сделать, радость моя? - Даже на краю безумства окончательно потеряв голову от страсти, Грандин не мог удержаться от ехидства.
- Не знаю. Всё что угодно. О нет, только не останавливайся. Ещё...
Дааа. Ран, я сейчас умру. Я...ааа я не могу больше.
- Подожди, ангел мой. Для "больше не могу" сейчас ещё слишком рано. А вот сейчас. Сейчас...
Он медленно вытащил пальцы и начал вводить свой истекающий от желания член, в узкую, немного раскрытую дырочку.
Ири вскрикнул. Напрягся.
- Потерпи, родной. Терпи. Первый раз не самый приятный.
Нет, нет Ири, не зажимайся. Расслабься. Выталкивай меня. Но не сжимай. Ири, я очень осторожен...Не напрягайся, малыш. Не напрягайся. Я подожду сколько нужно...Вот так... Расслабься. Да.
Он ласково уговаривая, и не переставая гладить разом закаменевшие мышцы, медленно проталкивался вперёд. Осторожно, слегка раскачиваясь амплитудой невесомых движений, боясь сделать больно. Хотя судя по побледневшему лицу Ири, это было неизбежно. Только бы не поранить - подумал Грандин с отчаянием. Внутри Ири было слишком туго, и в то же время так восхитительно, что ему хотелось толкнуться вперёд и...
- Дыши глубоко. Ртом. Вот так.
Грандин ласково поглаживал его живот, стараясь не касаться члена.
- Ещё немного Ири. Потерпи. Чуть - чуть. Я почти вошёл ...Ириии!!! Он почти простонал его имя и Ар прерывисто выдохнул в ответ. Оба замерли, тяжело дыша, понимая, что Грандин погрузился до основания, о чём свидетельствовал лёгкий шлепок.
Ири зажмурился, пытаясь отдышаться и Грандин приникнув к нему, поцелуем стёр выкатившуюся из уголка глаза слезинку.
Подул на лицо и трепетно приник к сжатым губам, не двигаясь, давая привыкнуть к ощущению себя внутри. Затем осторожно принялся целовать, скулы, шею, разминать напряжённые мышцы, уговаривая их вновь расслабиться и отозваться.
До тех пор пока Ири не задвигался под ним, начав нетерпеливо ерзать и снова отвечать.
Грандин подарил ему глубокий полный скрытого облегчения поцелуй, и совершил первое медленное движение, осторожно приподнимаясь наверх и мучительно уходя вниз, стараясь задеть чувствительную область. Ири всхлипнул, заставляя тело Грандина отозваться испуганной дрожью, а пальцы отчаянно заскользить, выискивая самые беспроигрышные самые отзывчивые зоны.
- Больно, малыш? - шепнул он почти со страхом.
Никогда в жизни Мистраль не волновался так по поводу чужого первого раза.
Но Ири только отрицательно мотнул головой. Снова всхлипнул, когда Грандин не в силах удержаться двинулся и протяжно застонал.
- Нет это..это...Это - Его голос прервался для нового стона.
- Да, мой сладкий. - От переизбытка чувств Грандину хотелось зацеловать его "до смерти", что он и делал.
- Восхитительно, - выдохнул Ири ему в рот и обхватив Мистраля за плечи подался навстречу. - Не останавливайся Ран. Только не останавливайся.
- Да кто же вовремя такого сможет, остановится? - простонал Грандин счастливо, с радостью осознав, что Ири САМ нашёл для них нужный ритм.
- Радость моя, ты...Ты меня с ума сведёшь. О боже...Ири...Ири...Ох, что же ты делаешь со мной?
Он подчиняясь требованиям бьющегося под собой тела постепенно наращивал темп, двигаясь резче и быстрее. Ещё быстрее. Для того, что бы доведя до крика, остановиться, мучительно медленно подавая назад, почти выходя, балансируя на легчайшей грани, и резко сорваться вниз, пронзая серией глубоких рассчитанных движений.
Их языки сплелись в сумасшедшем танце, пальцы одной руки сцепились в мёртвой хватке непрекращающейся борьбы. Грандин удерживал одну руку Ири над головой, зажав ладонь в своей, не давая опустить вниз, размашисто двигая бёдрами, заставляя пружины кровати ходить ходуном.
Пальцы Ири скользили по его плечам, царапая и оставляя полосы на спине, но это доставляло ещё больше удовольствия.
Сжать пальцы, сильнее. Словно это переплетение, замок, создавал между ними дополнительную прочную связь. Гарантию абсолютного единения. Дополнительную опору в собственном, летящем кувырком мироздании. Навстречу друг другу. Держать это понимание пальцами.
Ты и я.
Непрекращающаяся качель движений. Бешенным ритмом стучащее в мозгу.
Я и Ты.
Ты и я.
Вздох, толчок, движение. Долгая летящая пауза... Остановившаяся вселенная, замершая в ожидании, смотрящая изумлёнными, расширенными глазами.
ТЫ И Я....
Возврат вниз, тянущий за собой шлейф сверкающего вспыхивающего удовольствия. Безбрежный, бесконечный океан, перекатывающийся непрерывными волнами, пиками, каскадами.
Я и Ты?
Снисходительная усмешка вечности, приподнимающей краешек завесы над очевидной тайной недоступной простым смертным, но в эту секунду....
МЫ
Сложение двух слов, рождающее слияние звёзд, дающее ответ и понимание.
Но в эту секунду, на пике, непрекращающейся судорожной ласки, в момент отключения сознания, мало кто способен, читать буквы свершившегося.
Мистраль находился на самом пределе, но удерживал себя, не позволяя сорваться, ожидая возлюбленного.
- Ран. Я... Сейчас... Умру..Я... Аааа.
- Ирии - Он сжал изливающуюся плоть в своих пальцах, отпуская себя на волю, судорожно выплёскиваясь из собственных берегов. Они кончили одновременно. И одновременно провалились в бездну, слепо прильнув друг к другу, выдохшиеся, мокрые, абсолютно обессиленные и опустошённые. Но в то же время удивительно наполненные этим новым ярким чувством, ошеломительного единения, полнейшего удовлетворения.
Лежали не в силах думать и соображать, постепенно приходя в себя, впуская в мир, краски, звуки, эмоции.
Грандин первый поднял голову, благодарно целуя Ири, проводя ладонью вдоль мокрых щёк, продолжая целовать и ерошить волосы, вроде бы автоматически, но в тоже время настолько трепетно, что Ару хотелось замереть и не дышать, не спугнуть мгновение...чувство.
- Ран, я умер? - тихо прошептал Ири.
Грандин счастливо засмеялся.
- Глупый. От этого ещё никто не умирал.
- Точно. Но кажется, что до сих пор, слышу арфы святых в раю. - Ири открыл глаза и встретился с изумленным, сияющим взглядом.
- Или я сплю, - задумчиво изрёк он, и не давая придумать шпильку, запустил пальцы в длинные чёрные волосы, позавидовать которым могла любая женщина. Сейчас эти волосы падали ему на лицо и на грудь, а фантастические глаза обещали дать ответы на все вопросы и выполнить любые желания. Только попроси.
- Как же он красив, -подумалось Ири и сердце сжало болью от мысли, что этот бог... Слишком невероятно, что бы оказаться правдой. Не удержавшись от искушения убедиться в реальности, он коснулся пальцами полураскрытых губ, рисуя совершенный овал лица, в котором сейчас не было ни капельки надменности или холода. Ледяной принц по прежнему оставался полным тысяч граней айсберга, но не для него. Не для Ири. Для Ири в этом сдержанном высокомерном лице, сейчас сиял огонь страсти и в то же время нежности. Тёплой ласковой, смеющейся, снисходительной.
Ири моргнул недоумённо, когда Грандин ухмыляясь, поймал его пальцы губами и по особенному, втянул их в рот, отчего Ири показалось что его вновь начинает опалять жарким внутренним пламенем, что минуту назад, угасло без остатка.
- Это ведь не может быть на самом деле? - спросил Ири растерянно.
Вместо ответа Грандин наклонился и укусил его за плечо.
- Ай. Больно! - Ири возмущённо и обиженно стукнул его по груди.
Грандин самодовольно усмехнулся, отбрасывая с плеча, мешающуюся прядь.
- Значит это не сон, - ласково шепнул он. - И это...
Он всё ещё находился внутри Ири и теперь пошевелился, напоминая ему о произошедшем. - Тоже не сон.
Ири смутился и покраснел столь отчаянно, что Грандин уже не смог сдержать смеха. Он принялся неистово зацеловывать смущённое пылающее лицо.
- Ран. Разве, это правильно?
- Даже не думай, - сурово предупредил Грандин. - Не вздумай сказать, что ты сожалеешь о случившемся. Я тебя никуда не отпущу.
- Но ...
- Ири, всё хорошо! У нас с тобой...Будет, всё хорошо. Просто поверь.
Грандин снова поцеловал его, не давая ничего сказать, а потом осторожно отсоединившись, вытянулся рядом, притянув возлюбленного к себе, гуляя пальцами по крепким пластинам мышц и перебирая руками пушистые волосы.
-Это всё...Так странно, - прошептал Ири, но голос его звучал умиротворённо и как - то удивительно счастливо. - Но..
- Но?! - Грандин напрягся.
- Прекрасно.
Грандин наградил золотистую макушку лёгким подзатыльником и шепнул.
- Ири, рядом с тобой, я как на бочке пороха. Не знаю, что ты скажешь в следующую секунду. И безумно боюсь, что скажешь, что не желаешь меня знать.
- Но мы ещё сегодня...Мы ведь с тобой.
- Да уж, - Не без сарказма отозвался Грандин. - Кто бы мог подумать.
Ири что - то пробормотал, словно соглашаясь и зевнул поудобнее устраиваясь на его плече.
- Спи, мой сладкий.
- Я не сладкий
- Очень сладкий, я ведь тебя попробовал...везде.
Грандин победно усмехаясь, любовно погладил пальцем по запылавшему алым ушку.
- И не твой...- возмущённо буркнул Ири, пытаясь завернуться в одеяло.
- Мооой, - с какой - то хищной интонацией протянул Грандин. - И поверь мне, это не обсуждается.
- Но...
- Ты мой, Ири. Только мой. А я твой. И никто у нас это не отберёт.
Я не отдам это никому.
Глава 14.
Ири спал. Во сне, доверчиво прижавшись к Мистралю, обнимая любовника одной рукой и вольготно закинув ногу на бедро. Такой прекрасный, сильный, свободный, и в то же время мягкий, маленький беззащитный.
Грандину безудержно хотелось растормошить его и снова заняться любовью.
Желание, по силе своей равняющееся с одержимостью, неудовлетворимая потребность находиться рядом. И стоило разомкнуть объятья, рассоединиться, как тело настойчиво дало знать о своей готовности на новый заход, не физическим тяготением, но неким глубинным инстинктом, осознать который не представляло труда, но понять причину этой животной тяги, казалось почти невозможным.
Болезненный конфликт внешне - внутреннего противоречия, когда желая озвучить рождающееся сердцем "люблю", Мистраль скорее бы сдох, чем признал для себя это чувство; нерациональное, лишённое логики, смысла, задавленное в самом зародыше...
Но сейчас Ири был слишком слаб, и утомлять его сильнее, после перенесённой болезни выглядело эгоистичным безумием. Таким же абсолютным безумием, как и всё произошедшее. Вот только Грандин не сумел удержаться, остановиться, подумать. Не смог контролировать самого себя. Не пожелал. А и пожелал бы - не смог.
Сейчас, трепетно обнимая драгоценное тело, он мучительно искал ответ на вопрос собственного "Почему?" Искал и не находил...Ничего, что могло бы хоть как - то оправдать собственные эмоции.
Столько лет, он искренне убеждал себя, что терпеть не может это сияющее синеглазое создание, верил в это, не понимая причин подобной одержимости, а вот теперь оказавшись наедине с собственными страхами, обнимая родное и такое близкое существо, размышлял о том, что ждёт их на этом пути.
"Любовь делает людей слабыми и уязвимыми". Может раньше Мистраль посмеялся бы над подобными заявлениями, но сейчас слишком очевидной для него самого, оказалась собственная слабость. Слабость, не позволяющая забыть и свести случившееся к шутке, слабость не позволяющая предать или причинить боль, слабость, делающая абсолютно ранимым и беззащитным перед другим человеком. Но сможет ли Ири принять и оценить подобное доверие, разделить и понять, не превращаясь в его ахиллесову пяту, но готовый, встать рядом, плечом к плечу, поддержать...
Как страшно верить, страшно перестать быть самим собой, стать зависимым, нуждающимся в ответном чувстве.
Тонкая грань, зыбкая почва, по которой Грандин не умел ходить, потому что слишком привык полагаться во всём исключительно на самого себя, решать за других, считая, что вправе это делать и никому в голову не приходило оспорить его решение, только подчиниться приказам. Но Ири ...Ири слишком независим и свободолюбив. Сумеет ли он понять, насколько мучительно для Мистраля выпустить что - то из под своего контроля? Согласиться ли, принять это понимание? Нет, так не будет, и придётся жертвовать, ломать себя, перестраиваться по новой, искажая принципы собственной натуры...
Сумеет ли он, любить Ири и остаться прежним? Добиться всех тех значимых целей, которые наметил для себя? Благо Артемии превыше всего.
Не отступиться от них и в то же время не позволить себе слабости, пойти на уступки, разрываясь противоречием, между долгом и чувствами к нему?
Любовь моя, тебе будет тяжело со мной, - с грустью подумал Грандин, в который раз, невесомо лелея губами, прядки волос на золотистой макушке, с нежностью рассматривая безмятежное, спокойное лицо.