Спустившись обратно через полчаса одетой и причесанной, нырнула под руку своему мужчине, явно караулившему меня у арки и, думаю, ситуацию на первом этаже державшему под контролем, оценила происходящее: в гостиную перенесли стол из кухни, заставили закусками и свежеприготовленным омлетом, на журнальном столике Джинкс разместил два ноутбука. Любо-дорого посмотреть, как его пальцы словно бабочки порхают над клавиатурой.
— Ну что ж, все счета этих олухов я отследил и подчистил. Недвижимость «подарил» благотворительным организациям… от нашего клана. Улучшил, так сказать, карму, — мрачно хмыкнул специалист по высоким технологиям.
— Неужели это настолько легко? — изумилась я.
— Проще некуда, — криво ухмыльнулся Джинкс. — Я имею доступ практически ко всем банкам данных, а если нет, то организую таковой в случае необходимости.
— А активы фабрики? — встрепенулась я, неожиданно задумавшись, какого цвета после трансформации его волк.
— Все вернули, не беспокойся, — кивнул Джинкс.
— Легко вам говорить — не беспокойся, — проворчала я, все-таки три года проработала. — Там четыреста человек работает, через неделю зарплата, а большинство целыми семьями на нее живут. Усть-Лим — маленький город, и наша фабрика — одно из крупнейших предприятий здесь. Если закроется, куда людям подаваться? Как семьи кормить?
— Выпиши им премии, — усмехнулся Поль, приказав Джинксу: — приказ подпишем сегодня.
Я фыркнула, подумав про себя: «Легкость, с которой оборотни фабрикой распоряжаются…»
— Кого назначить управляющим? — посмотрел на меня блондин.
Вот тут я озадачилась. Никогда в жизни не думала, что на меня возложат подобную ответственность.
— Главного бухгалтера уволить без выходного пособия, на ее место Нину Георгиевну Перову назначить, — с энтузиазмом начала я распределять руководящие посты. Эх, даже весело стало. — Директором — Панова, мужик пусть и пожилой, но порядочный и умный. И за производство как за ребенка переживает. Все остальное сам наладит.
— Составь приказы, как у вас положено, новый директор подпишет, — предложил Джинкс.
Я быстро подключилась к работе, составила проекты приказов с именами назначенных на должности и датами, чтобы осталось распечатать и подписать.
— Ваши удостоверяющие полномочия документы, вероятно, в кабинете у директора остались, — вспомнила я.
— Присаживайся завтракать, — Поль отодвинул мне стул, предлагая поесть.
В этот момент спустились Этьен с раскрасневшейся, прямо-таки сияющей от удовольствия Анфисой. Мужчины насмешливо закатили глаза, но задышали жадно.
Поль отвел друга в сторону, они перекинулись парой слов. В результате мой дядюшка согласно кивнул и объявил:
— Я с Жаном, Жакру и Фабианом на охоту, остальные с Полем здесь.
— Куда ты собрался? — встревожилась Аня, сразу же приняв озабоченный вид.
Этьен скользнул к своей женщине, обнял и, прижав к себе, пояснил:
— Заплачу по долгам, как обещал, и вернусь быстро. Нас ждет долгий перелет в Москву, а дальше — Париж…
Я вспомнила, что Этьен обещал вырвать глотки незадачливым отравителям, отправить в кислоту и множество других «приятностей» и невольно передернулась. Только одну глупенькую дурочку пожалела.
— Люську не трогайте, — попросила веров. — Она не злая, просто глупая. Шаров ее силой заставил вас опоить. Угрожал при мне. А потом он и ее в расход пустить намеревался.
— С женщинами не воюем, — легко согласился дядюшка. — Пусть живет…
На «охоту» оборотни, как они между собой назвали возврат статус-кво, отправились с нескрываемым радостным предвкушением. И, чего греха таить, я боялась, причем, не потому что кто-то из них может пострадать. Меня пугала жажда крови. Влад никогда не проявлял подобных качеств, был для нас добрым и заботливым мужчиной, наставником, защитником. А Морруа — настоящие хищники снаружи и внутри.
Для нас с Аней день прошел в сборах. Очень тяжело расставаться с нашим обжитым, теплым и родным домом, в котором, по сути, прошли мои лучшие годы.
За окном стремительно наматывающего километры джипа мелькали поселки, поля, леса, где вечнозеленые деревья по осени украшали одетые в красное и золотое, а нам в след ветер гнал облетевшие листья.
Происходящее верилось с трудом, ведь я впервые покидаю семью, тем более, без разрешения деда и в компании оборотней, мужа и Ани! Немыслимые перемены! Поль, сидевший, конечно же, рядышком, отдыхал, откинувшись на сиденье и прикрыв глаза. Досталось ему: сегодня не спал, перенес отравление и неизвестно как провел ночь накануне. И вообще, что было в его длинной-предлинной жизни до меня, — неизвестно, а хочется узнать. Я задумалась…
Проснулась я, лежа головой на коленях у мужа и обхватив их рукой, в тот момент, когда он пытался меня осторожно перевернуть, чтобы подхватить на руки и вынести из машины. Приятная забота! Мы на пару мгновений замерли, глядя глаза в глаза. Уже сумерки наступили, и звериный блеск мешал разглядеть эмоции, но, мне кажется, я их ощущала всем телом. Не стала отказывать себе в удовольствии и погладила колючую мужскую щеку — за делами Поль не побрился и сейчас напоминает лихого пирата. Я потянулась и, обняв его за шею, прижалась ненадолго, глубоко вдыхая пряный аромат. Он сразу обнял меня и выдохнул в макушку:
— Нежная моя, ласковая моя. Вкусная…
Я смущенно фыркнула ему в шею, потерлась носом. Раз мужу нравятся мои щенячьи нежности, то почему бы не порадовать. Поймала себя на мысли, что хочу доставлять ему удовольствие чем угодно и как угодно, видимо инстинкты и надо мной берут верх.
— Вылет через полтора часа, нужно поторопиться — это не частный самолет… — без раздражения, наоборот сочувствуя, предупредил Джинкс с переднего сиденья и выбрался из джипа.
Через минуту оба вера вытащили чемоданы и сумки из багажника и настороженно крутили головами, оценивая обстановку. Из второго автомобиля к нам присоединились остальные. Анфиса сладко зевала, привалившись к плечу Этьена. Еще бы, у нее ночь прошла более бурно, чем моя.
— А что с машинами будет? — заинтересовалась я.
— Их заберут!
Не дождавшись подробностей, поплелась за Полем. И хотя он попытался взять меня на руки, как Этьен Анфису, мы обе пресекли эти глупости. Незачем нам лишнее внимание, «тестостероновая», брутальная группа и так привлечет. Дамочки уже начали оборачиваться поглазеть на красивых сильных мужчин, одетых с иголочки, вызывая уже нашу ревность, хоть обе знаем, что оборотень, нашедший пару, не способен изменить. Но росли в другом обществе и стереотипы разом не изжить.
Регистрация и посадка на рейс нас с Аней взбодрила, ведь впервые мы отправимся на самолете, а не на вертолете. Собственно, нам было любопытно практически все. Но хватило нас ненадолго, еще на взлете я привалилась к плечу Поля и провалилась в сон.
* * *
Шереметьево поразил размерами, столпотворением и непривычным гомоном, навалившись разом, слегка дезориентируя и пугая. Я мертвой хваткой вцепилась в руку Поля, чувствуя себя маленьким потерявшимся щенком. И судя по настороженному взгляду Ани, ее обуревали те же чувства.
Погодные условия в Париже подкачали, из-за чего вылет самолета, принадлежащего Моруа, задержали на несколько часов, поэтому нам пришлось ожидать в зале для бизнес-класса. Хотя это тоже оказалось познавательным. В нескольких зонах в комфортных креслах расположились, ожидая вылета, другие пассажиры. Большей частью иностранцы. Мы с Анфисой выпили чаю с пирожными, а наши сопровождающие тихонько переговаривались между собой. Ждать оставалось совсем немного, самолет должен был вот-вот приземлиться и забрать нас на борт.
— Я хочу в туалет, — шепнула Аня мне на ухо.
— И я, — согласилась с ней, оглядываясь в поисках соответствующей комнаты.
Вслед за нами встали наши мужчины с явным намерением сопроводить.
— Здесь закрытая зона, вход только по билетам, — шикнула Аня. — Мы еще в туалет с группой товарищей не ходили.
— Мы и так привлекли к себе внимание, — поддакнула я.
Поль и Этьен, в кои веки растерявшиеся от нашего напора, остались на месте, глядя нам в след, строго предупредив:
— Туда и обратно, и никуда не сворачивайте.
Умывшись и приведя себя в порядок, мы подошли к стойке регистратора, чтобы выбрать себе по журналу. И таким образом выпали из обзора нашей охраны.
— Какая неожиданная встреча, — прозвучал незнакомый голос у меня над головой, а вслед за ним окутал весьма характерный сильный запах вера.
Вздрогнув, я посмотрела вверх и взглядом столкнулась с серо-стальными глазами интересного русоволосого мужчины: тяжелый квадратный подбородок, черты лица резкие, густые брови сведены к переносице. И одет этот представительного вида оборотень соответствующе: в серебристо-серый дорогущий костюм, рубашку с галстуком в тон — весь какой-то серый, но отнюдь не безликий, а стальной и мужественный.
Незнакомец рассматривал меня настолько пристально и жадно, что неловко и неуютно стало. Затем он перевел взгляд на Анфису, повернувшуюся с опозданием, заинтересовавшись модным журналом. Выражение его лица не изменилось, только моргнул пару раз широко распахнутыми почерневшими глазами.
Я поймала себя на мысли, что если бы не Поль, то, вполне возможно, мне бы понравился этот мужчина, и заблуждалась, пока он снова не открыл рот:
— Бывает же! Я сотню лет искал одну Василику, а тут — целый подарок судьбы: сразу две. — Он глубоко вдохнул, еще раз, а потом, наклонив голову, разглядывая нас, замерших от страха, с каким-то гастрономическим интересом, добавил: — И обе не она, но молодое мясо даже лучше.
— Господа, могу я вам чем-нибудь помочь? — услышали мы регистратора.
— Можешь! — не оборачиваясь, глухо произнес мужчина. — Забейся в угол и не отсвечивай! Этих двух забираем, планы меняются.
Не успела среагировать, меня ткнули чем-то острым в шею и подхватили на руки. Сознание стремительно заволокла темнота, но, еще пытаясь уловить последние крохи света, я услышала крик Анфисы… загадочный шум и гам…
Глава 11
Какой-то приглушенный шум и ощущение движения, сходное с тем, когда спишь в машине. Кажется, я куда-то еду… или лечу… только голова ватная… и по ней кто-то мерно поглаживает… Чьи-то сильные пальцы, зарывшись в мои волосы, массировали виски и макушку. Приятно!..
Жадно схватила воздух и, слава Луне, сразу почуяла десятки запахов. Сначала — кожаного салона автомобиля, знакомый по новехоньким джипам директора и зама, да и сам автомобиль, скорее всего, побывал в химчистке. Затем раздался тяжелый, мускусный аромат оборотня, нет, — сразу трех. Незнакомых! Еще я распознала запах шампуня, которым они пользовались, видимо, утром, пищи, которую недавно ели…
Странные мысли кружились в голове, никак не желая четко выстраиваться, чтобы помочь мне вычленить главное, подсознательно пугающее и требующее концентрации внимания. Тело непривычно затекло, я заворочалась, наконец сообразила, что лежу головой на чьих-то слишком твердых коленях, а может мужчина просто напрягся…
С трудом открыв глаза, — веки словно свинцом налились — я уперлась взглядом в ширинку и ремень на мужских брюках. Значит, лежу лицом к незнакомцу-веру. Медленно приподняв голову, посмотрела вверх и встретила холодный стальной взгляд. И я уже видела эти глаза, недавно видела где-то, кажется, в аэропорту. Мирослав! Имя всколыхнуло память, услужливо вытащившую на поверхность последние события. Я судорожно сглотнула, смачивая горло, прогоняя горечь, нервно облизнулась, а давний враг семьи, массировавший до этого мою макушку, вдруг натянул волосы так, будто скальп содрать захотел. Его стальные глаза, впившись в мое лицо, сразу потемнели. Но в голове от боли прояснилось и, притерпевшись к ней, подсознательно решив не показывать, я сипло спросила, чтобы проверить свои подозрения:
— Вы Мирослав Серый?
— Да, детка, ты абсолютно права, — его голос звучал ровно, как в навигаторе, не передавая ни малейших эмоций.
Кошмар из прошлого бабушки и дедушки рассматривал меня с отстраненным любопытством, словно бабочку, пришпиленную к картонке, как энтомолог, встретивший интересный экземпляр.
— Где она? — в том же тоне спросил он.
— Вам не добраться, — в страхе прошептала я.
Не глядя в глаза, Мирослав отпустил волосы и провел ладонью по моему лицу ото лба до подбородка. Задержавшись на губах, обвел их большим пальцем, чуть надавив.
— Нежная маленькая самка, — глубоко втянул мой запах и продолжил, — тогда, ты заменишь мне ее. Так даже лучше, люблю новые ощущения.
Я замотала головой, напрягаясь всем телом, но его ладонь на моей щеке будто затвердела, придавив каменной плитой.
— Не переживай, зная Василику, я уверен: она придет за своим щенком куда угодно.
У меня перехватило горло от ужаса: «Дура! Подставила и себя, и других со своей самостоятельностью. Какие могут быть сомнения? Конечно, Влад с Василикой придут за мной, но во что выльется мое спасение — одной Луне известно».
Мы словно сцепились глазами: я затравленно рассматривала его, а он, с радующим безразличием, — меня. Внутри все вибрировало от страха, напряжения и тревожного ожидания дальнейших выходок опаснейшего вера, врага. Вероятно, поэтому опять проявился мой дар, а раз под рукой не нашлось ничего, на чем можно было бы рисовать, картинка запечатлелась у меня в голове. Ведь если видение не перенести на бумагу, оно непременно «застрянет» в сознании. И сейчас мне достался новый кошмар — жуткий, яркий, кровавый…
— Ты плачешь? — неужели я смогла нарушить его равнодушно-невозмутимое состояние?
Мысленная картинка перед глазами не давала сосредоточиться, контролировать слова и эмоции. Я вытаращилась на Мирослава, особенно остро ощущая сиденье, на котором лежу, свернувшись калачиком, его брюки из тонкой шерсти под щекой, напряженные бедра. И запах усилился, выдавая звериную злость оборотня. Жестокого, мстительного, одинокого… навечно.
Мужчина почти нежно стер большим пальцем слезы с моего лица, но произнес равнодушно:
— Почему ты плачешь, детка?
— Мне жаль, что в твоей жизни больше никогда не будет счастья, не будет детей, ничего хорошего не будет…
— Почему? — он демонстративно насмешливо приподнял серые густые брови.
— Твои же оборотни убили твою пару, а ты стоял рядом и наблюдал за ее казнью с улыбкой… — судорожно всхлипнув, я с трудом продолжила. — Маленькая очаровательная белокурая девочка-подросток, какой она была в момент вашей встречи. Убитая горем, среди уже растерзанных родных. Ее отец у твоих ног… словно застывший в падении, с вырванной глоткой. Перед смертью она видела запачканного кровью, ухмыляющегося, спятившего убийцу своей семьи, хмурое небо и, наверное, уютный дом из красного кирпича под старыми березами, в котором жили счастливые обитатели. Ты сам, собственными руками, уничтожил свое будущее: любовь и нерожденное потомство — все сразу, с улыбкой и походя, не задумываясь о последствиях. А ведь она единственная могла тебя спасти от одиночества…
Похититель, недавно терзавший мою голову, сжал горло с такой силой, что я захрипела.
— Ты видела казнь Шаталовых? Или тебе кто-то рассказал?
Задыхаясь, я отчаянно просипела:
— Видела, но не глазами, а душой.
Мучитель острым длинным когтем потянулся к моему подбородку, заставив откинуться назад, вспорол кожу, но хоть перестал душить, позволив судорожно вдохнуть и — почувствовать запах собственной крови. Он смерил меня бешеным взглядом, враз растеряв показное спокойствие, проявляя истинный нрав и суть:
— Шаталов пошел против меня, сговорился с врагами клана за моей спиной, хотел предать… — замолчал на полуслове, склонив голову к плечу, и стало очевидным: меня рассматривает волк, а не человек. Мирослав глубоко вдохнул, серые суженные глаза вспыхнули желтоватым светом. Опять прошелся когтем по моей шее, будто забавляясь, решая мою судьбу. Я похолодела и замерла, как мышь уставившись на голодного питона.