— Да. И прежде чем ты спросишь, отвечаю: мне похер, что это грубо и раздражает. Ешь, Серена.
Ну, по крайней мере он честен со мной, но меня все равно наполовину соблазняла идея запустить ему в лицо кружку.
— И на самом деле мы не целовались, — сказал он. — Я тебя целовал.
Мои щеки обожгло.
— Но это было больше, чем поцелуй.
Одна бровь выгнулась из-под темных очков.
— Ну, еще была парочка приятных мгновений, когда я был сверху.
— Я не об этом, — огрызнулась я. — Ты снова питался мной?
Хантер ничего не сказал.
Злость затопляла меня.
— Черт, ты не можешь больше так делать!
— Ты же в порядке, но тебе следовало бы поесть.
— Это ненормально. Сколько я была в отключке?
Он долгое время ничего не отвечал.
— Это было день назад.
Мой мозг минуту не мог это переварить, но когда ему удалось, я встала как вкопанная, чувствуя что-то среднее между злостью и паникой.
— Я…я потеряла еще один день?
— Ты проспала еще один день.
Я смотрела на него, разинув рот.
— Проспала? Я проспала еще один день из-за того, что ты со мной сделал. Ты не можешь больше делать так и…
— Я знаю. — Отрезал он. Мускул дернулся на его подбородке. — Я остановился, когда понял, что я делаю.
Я наконец двинулась с места, неуверенная стоит ли ему верить.
— То есть ты не хотел?
— Нет.
— Тогда почему…
— Ешь, Серена. — он отвернулся, показывая свой профиль. — Питаться энергией — это в моей природе. Иногда такое случается. Я не хотел — ладно. Это ложь. Я хотел, но мне не следовало этого делать. Вот почему я остановился.
Прикусив губу, я отвела взгляд в сторону. Я не знала, что на это ответить. Тот факт, что он дважды питался моей энергией, приводил меня в бешенство. Вряд ли это полезно для здоровья. И это неправильно. Даже если он не хотел и остановился, я не могла с этим смириться.
— Не делай так больше, — сказал я, взглянув на него.
— Не буду, — он замолчал. — Пока ты спала, я купил тебе кое-какую одежду.
Я вспомнила про пакеты, стоящие в спальне, и я не знала, что сказать, но слова сами соскочили с языка.
— Спасибо.
Хантер застыл, словно я его чем-то оскорбила.
— В любом случае, что ты делаешь на моем балконе? — спросила я спустя несколько мгновений, пытаясь сменить тему разговора.
— Я на своем балконе, я порой прихожу сюда, мимо гостевой спальни, которую ты заняла, потому что мне нравится, какой здесь открывается вид.
Я посмотрела наверх. Сверху был еще один ярус, больше похожий на чердак.
— Твоя спальня на чердаке?
— Да.
— Тогда вид оттуда должен быть гораздо лучше.
Он наклонил голову вбок.
— Мне также нравится вид в гостевую спальню.
Мое лицо вспыхнуло.
На его щеках заиграла ухмылка, своего рода дразнящая.
— Не то чтобы я наблюдал за тобой. Это было бы ужасно.
— Да, это было бы жутко.
— Ешь, Серена.
Снова вернулись к тому, с чего начали. Я поставила свою чашку, но даже не прикоснулась к бекону. Его командирское отношение пробудило во мне непокорный нрав, о существовании которого я и не подозревала.
— Ты приготовил?
Он кивнул.
— Я умею готовить.
Глава 10
Несколько часов спустя, я листала найденный мной журнал, но мой взгляд был прикован к дверям кабинета. Бросив журнал на кофейный столик, я обвела взглядом гостиную и громко выдохнула. Я сбросила ноги с дивана и направилась к кабинету.
— Что ты делаешь?
Мое сердце остановилось, я положила руку на грудь и развернулась.
— Господи! Откуда ты взялся?
— Из кухни, — сказал Хантер, с самодовольным видом заходя в комнату. Он остановился возле подлокотника дивана, старая футболка обтягивала его широкие плечи, когда он водил ложкой по краям миски. — Что ты делала, Серена?
Я почему-то почувствовала себя так, будто меня поймали на чем-то плохом, и это вывело меня из себя.
— Вообще-то, я искала тебя. Я думала, что ты в кабинете.
Одна его бровь выгнулась.
— Я был там.
Я взглянула на закрытую дверь и вопросительно подняла брови.
Хантер усмехнулся.
— На самом деле я не пользуюсь дверьми.
Мои глаза расширились.
— То есть, ты можешь просто просочиться через щели или что-то вроде того?
Его улыбка не исчезла.
— Что-то вроде того.
Я испустила разочарованный вздох, наблюдая как он доел и поставил миску на журнальный столик.
— Могу я тебя кое о чем спросить?
— Зависит от того, что ты хочешь спросить, — ответил он.
Если честно, я не ожидала другого ответа.
— Как ты можешь переходить от человеческой формы к чему-то даже не твердому?
Он сел на край дивана, вытянув ноги. Некоторое время спустя, когда я уже подумала, что он не собирается ничего делать, кроме как глазеть на меня, он ответил:
— Мы можем выводить из строя молекулярную структуру и разъединять молекулы друг от друга. При этом мы все еще находимся в твердом состоянии, но для человеческих глаз все выглядит по-другому.
Заинтересованная, я села на диван.
— Значит это — оптический обман?
Хантер кивнул.
Я вспомнила о том, что он раньше носил солнцезащитные очки
— Свет беспокоит твои глаза?
— Если он яркий, то да.
— Ты больше любишь находиться во тьме, чем на свету?
Он положил руки на колени.
— На самом деле, я предпочитаю свет.
— Это необычно…для вашей расы?
— Нет. Мы предпочитаем свет и тепло. Хотя, эти вещи не присущи нам.
Я переваривала эту информацию, как могла.
— Вот почему твоя кожа прохладная большую часть времени?
— Да.
Время шло, а затем Хантер запрокинул голову назад и закрыл глаза. Глубоко вздохнув, я выпалила свою просьбу прежде, чем успела растерять свою наглость.
— Можно посмотреть на тебя в настоящей форме?
Один глаз приоткрылся.
— Что?
— Могу я посмотреть, как ты выглядишь на самом деле? — нетерпеливо сказала я. — Тогда, в моей квартире, я была так напугана и…
— То, что ты увидела тогда, было ужасным, — теперь оба его глаза открылись. — И это не изменится сейчас.
Я бы не была уверена на счёт этого. С тем адреналином, который пульсировал в моих венах, мои воспоминания были нечёткими, и Бог знает что, приписало от себя моё воображение. Но также я помнила, что он был красив-ужасающе красив. Это как при столкновении с хищником в дикой природе. Пантера великолепна, но вы бы не стали гладить её.
— Я знаю, — сказала я, садясь напротив, — Но я хочу увидеть тебя, какой ты на самом деле.
Хантер не двигался несколько секунд, а потом хрипло рассмеялся.
— Ты с ума сошла?
— Кажется — да.
Он отвернулся, на его лице дрогнул мускул. Я знала, что не должна давить на него его, потому что он был пантерой. Скорее всего он даже может укусить, если всё зайдёт слишком далеко.
— Пожалуйста?
Прозвучал еще один хриплый смешок, и вот секунду спустя он стоит передо мной. Глаза прищурены, скулы необычайно напряжены, будто он уже готовится к перевоплощению.
— Ты уверена, что действительно хочешь видеть это?
Сейчас я не была так уверена, но кивнула.
Глубокий вздох прокатился сквозь его тело. Его глаза закрылись и первое, что пришло мне в голову — он перестал дышать. Совсем не дышал. Мои руки вцепились в мои согнутые колени.
Затем очертания его тела стали затененными, словно его нарисовали углем, а потом смазали линии его тела. Черт, это было самой странной вещью, которую я когда-либо видела, но когда размытый эффект исчез, все его тело потеряло наглядность. Казалось, одежда просочилась в него, исчезла как и его поразительное лицо. Я затаила дыхание, Хантер стал похожим на тонкую человеческую форму, сделанную из дыма и тени, или еще чего-то.
Святой Боже на небесах, он был… У меня не было слов.
У Хантера были очертания человеческого мужчины, но он был…другим.
Мой взгляд упал на его ноги. Они были глубокого черного цвета, и я не смогла разглядеть, были ли у него пальцы на ногах или нет. Но у него были ноги. Они были широко расставлены, мощные и мускулистые. Его торс и руки были прежними — определенно мускулистыми, как будто они были вырезаны из черного отполированного мрамора. Его широкие в человеческом облике скулы стали более резкими сейчас, как и его подбородок. Его глаза…
Я наконец выдохнула.
Его глаза были все того же бледно-голубого цвета, возможно даже ярче, чем раньше.
Хантер склонил голову: «Боишшшься?»
Застигнутая врасплох его голосом в моей голове, все что я могла делать — глазеть на него. Боялась ли я? Мое сердце бешено колотилось в груди словно у больного в палате с мягкими стенами, но причиной был не страх. Я застыла по большей части от того, что передо мной стоял пришелец. Практически обнаженный пришелец, который — святая рельефность — определенно был одарен как счастливый человеческий мужчина.
— Нет, — сказала я, — Почему я слышу твой голос в своей голове?
Кажется, он улыбнулся. Потому что было какое-то движение на его лице. «Люди не могут понять нашшу речччь. Я мысссленно передаю тебе сссвои ссслова.»
Его голос был похож на змеиное шипение, не жуткое, но похожее на шёпот экзотического иностранного языка.
Я пододвинулась вперёд, остановившись, когда температура в комнате резко упала.
— Здесь так холодно…это из-за тебя?
«Да. В нашшшей настоящщщей форме мы поглощщщаем энергию вокруг нассс. А тепло это энергия.»
Пораженная всем, что он мог делать, я изучала его тело. Это был первый момент, когда я действительно поняла, какое ужасное знание я получила. Это было подтверждением существования разумных форм жизни во вселенной — более развитых, чем человеческая раса. Большинство людей не были свидетелями того, что я сейчас видела.
У меня могла быть одна из двух реакций: испугаться до чёртиков или испытывать трепет от увиденного. Думаю, что сочетание того и другого, но больше благоговения подойдёт. Это…это было изумительно.
— Можно я потрогаю тебя?
Хантер снова замер. Он не двигался и не отвечал. Я решила, что если он был бы против, то сказал бы. Поэтому я пододвинулась к краю дивана и медленно потянулась к нему. Мои пальцы коснулись его руки.
Его кожа была прохладной и гладкой как камень. Я провела пальцами по его руке. Он вздрогнул и я отдернула руку.
— Прости.
«Нет. Всссе в порядке. Я просссто не привык к…»
— К тому, что кто-то дотрагивается до тебя?
Он кивнул.
Более уверенная в том, что делаю, я встала, и провела ладонью вверх по изгибу его руки и сухожилиям мышц. Прохладная, гладкая структура его кожи была странной, да, но не уродливой и пугающей.
Я подняла взгляд. В своей истиной форме он был похож не на теплого пушистика, а на чертову пантеру, он был пугающе красив.
Я должна была остановиться, когда поняла, что я в основном чувствую к нему, но я этого не сделала. Я направила свою руку через его плечо, а затем положила на грудь. Я чувствовала биение его сердца, или, по крайней мере, органа, похожего на сердце. Я хотела было спросить, но Хантер начал двигаться.
Не от меня, а ко мне.
Я задержала дыхание. Тонкие ярко-голубые полоски начали появляться в его глазах, медленно заполняя их. Такие холодные, как и эта комната, я должна была бы замерзнуть, но мне было слишком тепло. Он отошел, его тело потеряло четкие очертания, а затем, он снова стал Хантером, которого я знала — поношенные джинсы и все прочее.
— Ловкий трюк, — пробормотала я.
Он склонил голову набок. Секунду он выглядел так, будто хотел что-то сказать, но затем он отступил, обернулся и исчез на кухне.
И он не вернулся. Когда я проверяла там позже, его не было. Но зная, что Хантер мог быть любой тенью в комнате, я прочистила горло и позвала его по имени. Ответа не было. Я пробовала снова, но в конце концов почувствовала себя немного сумасшедшей, когда не получила никакой реакции. Либо он прятался от меня, либо ушёл куда-то.
Я направилась наверх и провела неприлично большое время, рассматривая пакеты, которые он оставил. Раньше я бы схватила первые попавшие вещи, но теперь, когда я все их разложила, то поняла сколько сотен долларов Хантер потратил. Чувствуя вину, за то, что он потратил так много денег, я вернулась вниз на его поиски, но снова осталась ни с чем.
Я сделала себе холодный сэндвич из продуктов, которые откопала в холодильнике, и вместо благодарности, сделала один и для Хантера, оставив его на стойке, завернутый в полиэтиленовую плёнку, которую нашла в кабинете.
Вернувшись обратно наверх, я перенесла новую одежду в зал, не желая развешивать ее в шкафу. Повесить ее туда казалось мне слишком необратимым действием. Будто я уже приняла тот факт, что это место может стать моим домом, по крайней мере на то время, пока я здесь, и я никогда не вернусь на свою работу — и точно также как и Мел — меня больше не будет существовать.
Расстроенная и утомленная, я быстро приняла ванную, натянула на себя верх от пижамы, который заканчивался у моих бедер. Когда я залезла на кровать, я сразу же укуталась. Возможно из-за того, что он высосал из меня слишком много энергии, или из-за пережитого мною эмоционального стресса, в любом случае, я отключилась сразу как только закрыла глаза.
…
Дерьмо.
Это было всё, о чём я мог думать, когда смотрел на завёрнутый бутерброд на кухонной стойке. Какого хрена она сделала мне сэндвич? Разве я похож на парня, который не может позаботиться о себе?
Я стоял там чуть больше времени, чем необходимо, чтобы рассмотреть чёртов сэндвич. Что-то в этом разозлило меня, но это не было новым. Гнев был мне знаком. Он был тем, что во мне воспитывали.
Та малая часть Серены, которую я поглотил, всё ещё была во мне, как крошечный шарик тепла и света в моём сердце. Я питался людьми раньше. Но никогда не чувствовал такого послевкусия, но Серена…
Мои руки дернулись.
Вместе с этим было что-то еще, что щелкнуло во мне с того самого момента, как я положил глаз на нее. Волосы словно лучи солнечного света и теплое сочетание карего и зеленого цвета в ее глазах. Эти две вещи заставляли меня не только хотеть ее, но взять ее полностью, вместе с упаковкой.
Дерьмо.
Она была крошечной, едва достигала до моих плеч. но ее рука могла совершать адские броски. Ее миниатюрность вводила в заблуждение. Женщина была сильна, и к тому же она была остра на язык. Мне даже в некоторой степени нравился ее злобный ротик. Он пробуждал во мне мою доминирующую натуру, зажигая потребность, присущую моему виду: контролировать и доминировать.
Дерьмо.
Это вряд ли обернется чем-то хорошим. Ни за что. Только не так. Даже если есть вероятность того, что Серену не убьют из-за того, во что она вляпалась, я могу сломать ее. В два счета.
Я не знаю о чём, чёрт побери, агенты думали, сваливая её на меня. Я ничего не слышал от них с того дня, как мы попали в Западную Вирджинию. Ей было бы безопаснее, находись она с ними. По крайней мере, они действуют по понятиям «правильно» и «неправильно». В то время, как я управляюсь «желанием» и «нуждой». Не было такого понятия, как «неправильно» для меня.
Конечно, я ходил за ней тенью весь день и весь вечер. Даже смотрел, как она стояла у входной двери, веря, что именно она нас разделяла, при этом покусывая свою пухлую нижнюю губу. Мне нравилось наблюдать за ней. Очень.
Я даже смотрел, как она делает этот чертов сэндвич.
Серена была беспокойной штучкой, она порхала из одной комнаты в другую, словно маленькая колибри, и меня это притягивало, очаровывало, и эта нужда не покидала меня. И это не было хорошо.
Это было последним, что может любой другой желать.
Мои глаза улавливали энергетические волны, и мое тело искало их частички. От нее исходило слишком много энергии. Смотря на этот сэндвич, я все еще чувствовал ее мягкую руку на моей коже — на моей настоящей коже. Черт, я все еще чувствовал ее тело под моим, и проблема в том, что я знал, что она тоже меня чувствовала. Из-за этого мне было все тяжелее пытаться не сорваться и не удовлетворить свои желания.
В двадцать три у нее должен быть целый спектр энергии, состоящий из тысячи оттенков. Но большую часть времени ее окружало чертовски много красного.
Она сделала мне сэндвич.
Дерьмо.
И я нуждался. Я хотел. И не имеет никакого значения, насколько уязвима она сейчас. Имеет значение то, что она принимала ванну, а я потратил столько сил и энергии, чтобы держаться подальше от той комнаты. Сейчас меня стало интересовать: голая ли она спит, и от одной этой мысли мои джинсы вдруг стали слишком тесными.