— Малыш, не зли меня. Я стараюсь, очень стараюсь быть сдержанным, терпеливым. Но клянусь дьяволом мое терпение не безгранично. Просто сделай глоток. Поверь, ничего плохого с тобой не случится. Ты мне веришь?
— Нет, — хрипло сказала я, не в силах оторвать взгляд от его синих глаз, которые взяли меня в плен и не отпускали.
— У тебя нет выбора.
С этими словами он прижал руку к моему рту, и я почувствовала вкус его крови. Вместо тошноты, которую я так ждала, появилось иное чувство, странное очень мощное. Мне нравился вкус его крови, когда она попала мне на язык и я сделала маленький глоток — горло опалило, обожгло, вызывая дрожь во всем теле. Это было похоже на глоток воды после недельной мучительной жажды. Я невольно глотнула еще и еще. Почувствовала, как его ладонь гладит меня по голове, я посмотрела ему в лицо, продолжая пить, и по телу прошла судорога возбуждения. Ник закрыл глаза, его ноздри трепетали, а губы подрагивали, обнажив клыки. Завораживающее зрелище. Хищник красивый и опасный, он испытывал наслаждение от того что я впилась в его вену. Внезапно он отнял руку и посмотрел на меня: пьяный взгляд, с поволокой и еще один мощный разряд по нервам, как подтверждение его темной власти над моим телом. Он вытер мой подбородок большим пальцем:
— Я обещал, что с тобой ничего плохого не случится?
Конечно, ведь самое плохое уже случилось. Что может быть хуже всего этого?
— Ты чувствуешь легкое опьянение, словно выпила бокал вина. Завтра утром моя кровь выветрится из твоего организма. Через три часа будь готова к приему гостей. Твой гардероб в соседней комнате. В нашей спальне. Ты можешь зайти и переодеться.
Я напряглась, а он усмехнулся:
— Меня там не будет…И поверь, даже если бы я там был — ничего нового я бы не увидел.
А вот сейчас мне захотелось его ударить, но я не посмела, стиснула руки в кулаки.
— Ты любила при мне одеваться, — сказал он, с наслаждением наблюдая, как покрываются румянцем мои щеки, — впрочем, как и раздеваться.
Он исчез, оставив после себя все тот же странный запах, который теперь преследовал меня повсюду в этом доме. Запах его кожи и дыхания.
Это просто гипноз, ведь охотник говорил мне об этом, говорил о том, что Мокану использовал свою власть надо мной, чтобы привязать к себе. Что ж я склонна в это поверить. Сама мысль о том, что теперь он будет находиться слишком близко от меня, вызывало чувство непреодолимого страха и паники, даже боли в какой-то степени. Потому что я понимала — это опасно. Словно ходить по острию лезвия и знать, что рано или поздно ты порежешь себя на куски, на жалкие ошметки, и никто не сможет собрать тебя по кусочкам обратно, ни один даже самый талантливый хирург.
Я так и не вышла из комнаты все три часа до званого ужина я провела взаперти. Я сама закрыла дверь на ключ и не испытывала облегчения. Что значат двери для такого как Николас? Он вышибет их одним ударом, с легкостью и без особых усилий. Я пребывала в отчаянии, словно в тылу врага и это относилось не только к этому дому, а вообще. С Крис я рассорилась, Габриэль так и остался для меня чужим, и я даже не поговорила с ним, отец уехал и его сотовый находился вне зоны доступа. Фэй заодно с ними со всеми и даже хуже она читает мои мысли, видит мое будущее. Мне не с кем поговорить, некому пожаловаться. Они все скрывали от меня правду. Я чужая для них. Для всех.
Я посмотрела на часы и твердо решила не идти на проклятый ужин. Мне нечего там делать. Я имею право отказаться. И плевать, что он хочет, чтобы я пришла. У меня тоже есть свое мнение.
Но, как ни странно, за мной никто не пришел, ни через час, ни через два. Я опасалась, что меня уведут насильно, но этого не произошло. Я слышала, что к дому подъехали машины, голоса и музыку. Я даже выглянула в окно, с любопытством разглядывая гостей. Шикарно одетые, в дорогих украшениях они заходили в дом. Меня одолевало любопытство. Какую жизнь я вела в этом доме? Если я была хозяйкой, как говорит Николас, чем я занималась в свободное время? Помимо того, что развлекала самого хозяина? Эти гости, они меня знают?
Я вышла из комнаты и, оглядываясь, проскользнула к лестнице ведущей наверх на веранду, я хотела рассмотреть их со стороны. Определить степень опасности. Но не увидела ничего странного. Гости собрались у бассейна, официанты разносили напитки, женщины увлеченно беседовали и разглядывали разноцветный фонтан, который хрустальными струями стекал прямо в бассейн. Мужчины играли в карты за столом и курили сигары. Мой муж был среди них. Со стороны они ничем не отличались от людей, и только я знала кто они такие на самом деле и догадывалась о том, какое содержимое в их бокалах с рубиновой жидкостью. Бокалах, которые они осушали с жадным удовольствием и им приносили еще и еще. Я вдруг подумала, что если они все настолько заняты я могу просто удрать. Ворота не заперты, охрана переместилась ближе к гостям и тоже расслабилась. Николас занят своими партнерами. В тот же момент Мокану поднял голову, и я вздрогнула он смотрел на меня. И не важно, насколько темно здесь наверху, он видел. Я в этом не сомневалась, как хищник видит свою добычу. У меня появилось паршивое чувство, что мое неповиновение мне с рук не сойдет. Я вдруг подумала о том несчастном человеке, которого наверняка держат где-то в этом доме и никто кроме меня не в силах ему помочь, глубоко вздохнула и решительно пошла в комнату, примыкающую к моей. Толкнула дверь и застыла на пороге. Взгляд тут же задержался на широкой кровати, на зеркалах вместо потолка, отражающих ложе во всей красе. Я отвернулась и прошла к гардеробной, распахнула двойную дверь и вдруг поняла, что точно знала, где она находится. Интересно, это впервые происходило со мной в этом доме. Я зажгла свет и осмотрела свои наряды. Выбирать особо не хотелось, и взяла первое попавшееся платье ярко алого цвета, достала из ящика туфли на высоком каблуке. Переодевалась я настолько быстро, что мне позавидовал бы новобранец в армии. Постоянно оглядываясь на дверь. От волнения у меня не получалось застегнуть платье и когда я наконец-то справилась с замком, то вся взмокла. Подошла к зеркалу и рука привычно потянулась к расческе в левом ящике. Снова удар током — и это я тоже знаю. Получается — я помню очень многое. Где-то в подсознании хранятся воспоминания, и всплывают только когда, я делаю, что-то, что делала слишком часто.
Я спустилась вниз, готовая в любой момент сбежать, лететь без оглядки. Особенно когда увидела, как резко Мокану обернулся и прожег меня взглядом. Смесь аристократизма, цинизма и животных инстинктов. Я остановилась, полная твердой решимости вернуться обратно, но в этот момент он улыбнулся и отсалютировал мне бокалом. Удивительно как улыбка может преобразить лицо, мне захотелось зажмуриться.
Николас пошел мне навстречу и, взяв меня под локоть, наклонился к моему уху:
— Я знал, что ты придешь. Любопытство одно из твоих самых страшных пороков. Идем, я познакомлю тебя с гостями. Не волнуйся, они не будут задавать много вопросов, кроме того я всегда могу ответить вместо тебя.
Мне кажется или его взгляд смягчился? Потому что я пришла? Или потому что я сделала так, как он хотел? Скорее всего второе. Я потешила его эго.
— Тебе идет красный цвет. Я могу надеяться, что это для меня ты такая красивая?
Взгляд на секунду вспыхнул, когда он посмотрел на глубокий вырез, на мою шею и взгляд медленно поднялся к лицу. Я вся напряглась, к страху примешивалось странное чувство триумфа, совершенно необъяснимое, но где-то в подсознании я понимала, чтобы нравиться такому мужчине как Николас Мокану нужно быть особенной и в эту секунду я еще не определила — мне льстит, что я особенная или меня это пугает.
— К этому наряду есть одна вещица. Она принадлежит тебе…
Он сунул руку в карман, в этот момент к нему подошел один из этих призраков, в черном плаще, застегнутом наглухо на все пуговицы.
— Есть прогресс, вы должны это услышать. Он начал говорить.
Николас смирил его гневным взглядом:
— Мне не до этого сейчас, ты не видишь — я занят? Записывай все. Я потом просмотрю.
На самом деле, он не хотел, чтобы говорили при мне. И я вдруг подумала, что речь идет о том несчастном, которого держат в этом доме на привязи, как животное и мучают. Я содрогнулась от ужаса, и Ник внимательно посмотрел мне в глаза:
— От тебя за версту несет паникой. Успокойся. Никто из них не посмеет причинить тебе вред.
А кто сказал, что я боюсь кого-то из них, когда самое страшное чудовище стоит рядом со мной?
Ник провел меня к столу и познакомил с гостями, я кивала и глупо улыбалась на комплименты. Я чувствовала себя беспомощной, особенно потому что сейчас я всецело зависела от Николаса и только он поддерживал беседу. А я рассеянно смотрела на лица вампиров, так легко узнаваемые, ведь я видела их по телевизору и не раз. За масками добродушных политиков и шоуменов прятались чудовища, бесчувственные монстры. Женщины бросали на меня любопытные взгляды. Я бы сказала полные зависти. Они громко смеялись. Иногда задавали мне вопросы, и я отвечала, стараясь соответствовать их манере. Постепенно вечер превращался в пытку. С одной стороны Николас, с другой эти дамы, которые так и норовили застать меня врасплох самыми нелепыми вопросами.
Мужчины удалились в кабинет, а я осталась наедине с этими пираньями. Одна из женщин, довольно известная певица, с самой очаровательной улыбкой спросила:
— Наверное, трудно быть женой Николаса Мокану, когда все женщины от него без ума? Признайтесь, ведь вы ревнуете его…ох я бы ревновала к каждому столбу.
Ревновать? Я никогда не задумывалась об этом, пожалуй я еще ни разу не испытывала подобное чувство:
— Ревность унижает. Свобода — это высшая ценность,
и если любовь не даёт вам свободы,
тогда это не любовь.
Женщины переглянулись и та, что спросила, засмеялась:
— А кто говорит о любви, дорогая? Все мы вышли замуж, потому что это было выгодно. Вы ведь не хотите мне сказать, что вас с мужем связывает…ха…любовь? Все знают как Николас падок на красивых женщин. Сегодня он ваш, завтра…
— Ваш? Думаю вашим он был всего на одну ночь и наверняка до того как мы с ним познакомились. Вы уже были замужем или в активном поиске?
Улыбка с ее лица мгновенно пропала. Ей не понравился мой ответ. Она не привыкла, чтобы с ней говорили таким тоном, но промолчала. Перевела разговор на другую тему, а я вдруг подумала о том, что как жене Николаса мне позволено все — даже нахамить этой размалеванной дуре, жене вице-мэра, знаменитой приме и она проглотит. Так кто тогда Николас в этом мире? Сколько власти он имеет? Ответ напрашивался сам собой — его власть безгранична.
Мужчины вернулись через несколько минут. Николас улыбался. Похоже у него было чудесное настроение в отличии от меня. Судя по всему сделка состоялась.
— Расслабься, — шепнул он мне, — ты у себя дома. Ты — хозяйка и они об этом знают.
Хозяйка? Почему то мне так не казалось. Он хозяин, а мне позволено играть роль и не более того.
— Не усложняй, хорошо? — добавил он, так же тихо и я поняла, что он знает, о чем я думаю. По телу прошел холодок, — развлекайся. Тебе ведь понравилось чувство вседозволенности? Когда ты можешь сказать все что хочешь? Пока ты со мной — тебе можно все.
У меня возникло едкое чувство, что это ненадолго.
Ник подошел к ди-джею и что-то ему сказал. А через минуту заиграла музыка. Удивительно, что с нами иногда делает знакомая, но уже забытая мелодия. Это пугающее и одновременно завораживающее чувство — он знает, какую музыку я люблю. Более того, его недавний комплимент…песня словно повторяла, то, что он сказал. Мой муж словно говорил мне: «я все о тебе знаю, знаю так много, что ты не поверишь…и да, я знаю даже это…не правда ли тебе нравится?». Или это очередная уловка, чтобы очаровать непокорную жену. Завоевать и доказать кто здесь главный. Мне не нравились эти резкие перемены в нем. Они не сулили ничего хорошего. Для меня.
— Потанцуем? — тяжелый взгляд синих глаз проник под кожу, отравляя ядом и пробуждая то ли ледяной холод, то ли пожар.
А разве я могу отказать, когда он спросил это так громко, намеренно лишая меня возможности дать отрицательный ответ.
— Безумно красивая песня, — и больше не спрашивая моего разрешения Ник обнял меня за талию и требовательно прижал к себе. Он танцевал очень легко, уверенно вел меня в танце, а я не могла расслабиться, напряжение было столь велико, а от постоянного усилия соблюдать между нами дистанцию спину сводило судорогой, и болела шея.
Хриплый голос певца, окутывал дымкой очаровательного соблазна и иллюзий. Романтичный зверь…как противоречиво. Жестокая нежность, порабощающая властность. Ему может нравиться такая музыка? Невероятно.
— Зачем это все? — спросила я, отодвигаясь как можно дальше, но мне было достаточно и его ладони на моей талии, чтобы лишиться привычного внутреннего равновесия.
— Пытаюсь быть милым, — усмехнулся Ник, сверкая белоснежными зубами.
— У тебя плохо получается, — ответила я и наступила ему на ногу.
— Ты отвратительно танцуешь, — все та же наглая улыбка, обескураживающая, заставляющая забыть, как он чуть не перегрыз горло Александру у меня на глазах.
— Тогда отпусти меня. Я много чего делаю отвратительно.
— Меня бесит слово «отпусти», не произноси его при мне никогда.
Улыбка исчезла, и взгляд стал тяжелым. Как быстро менялось его настроение. С ним рядом как на Американских горках. Всегда страшно, на любом повороте.
— Твоя кожа пахнет самым сладким грехом… — прошептал мне на ухо, и я вздрогнула, — особенно сейчас, когда я прикасаюсь к тебе…
Он преодолел мое сопротивление и прижал меня к себе сильнее. Я отвернулась, моля бога или дьявола, чтобы все это поскорее кончилось, и я могла вернуться в свою комнату и закрыть за собой дверь. Потому что теперь я уже боялась не только его, но и себя тоже.
Мои мечты исполнились очень быстро. Гости разъехались, и наконец-то смогла остаться одна. Сбросить платье и влезть под душ, смыть с себя его запах, он снова въелся мне под кожу.