Счет? Что за садистский мудак. У этого человека явно нет сердца. Раскаленные иглы ненависти к моему мучителю пронзают меня насквозь. Я открываю рот, ужасно, но ничего не выходит. Я пробую снова. Выходит, совершенно неузнаваемый неглубокий вздох:
— Один.
Почти сразу же его рука снова опускается с размаха мне на кожу, но на этот раз я сразу же чувствую жгучую боль. Собравшись, я задерживаю дыхание. Другим, дрожащим голосом называю: «Два», и больше ни звука, чтобы не показать в какой горячей, жгучей боли я нахожусь. Я никогда не испытывала такой боли в течение всей моей уединенной жизни.
Еще один удар падает на меня, и я заглатываю крик. Несмотря на то, что каждый удар попадает на другое место, они все безумно жгут. Я чувствую, будто вся моя попа горит в огне. Я вжимаюсь ладонями в пол, чтобы не извиваться от боли и не ерзать у него на коленях, у меня белеют костяшки на пальцах.
— Три, — хрипло бормочу я.
Последний отпечаток от моей ладони на секунду становится белым, потом краснеет до темно-розового, соответствуя остальной части ее задницы. Осталось еще три удара до конца, но ее защита уже сломлена. Она открыто всхлипывает, и я понимаю, что следующий удар вызовет крик во все горло.
Но это не то, что я хочу.
Конечно нет.
Ее красиво покрасневшая и разукрашенная задница лежит на моих коленях, а мой нос наполнен запахом ее возбуждения. Я напряжен и возбужден. Мой член стоит, как деревянный, упираясь в молнию брюк. Я очень хочу ее трахнуть. У меня просто руки чешутся схватить ее за волосы, раздвинуть ее бедра, и вбиться в ее скользкую маленькую киску настолько глубоко, чтобы она запищала от боли и удовольствия, как только ее мышцы, как сумасшедшие сожмутся вокруг моего члена. Я хотел бы опустошить свои яйца в нее, в тот момент, когда она увидит звезды. Трахать ее, да.
Но, конечно, я не делаю этого.
Потому что она маленькая сестренка Джека Идена.
Вместо этого... я отодвигаю немного свой мизинец, который почти соприкасается с внутренней поверхностью ее бедер, ее киской. Я кладу ладонь на пару секунд на ее кожу, мой мизинец почти касается переливающейся красно-розовым плоти. Сейчас, в следующий раз я шлепну ее киску. Медленно я поднимаю руку, она замирает в воздухе на мгновение. Ее нежная кожа светится влагой. Тогда я разрешаю себе размахнуться и опустить ладонь.
Она вздрагивает от шока и раскаленной до бела похоти.
Мой мизинец опускается как раз в ее влажные складки. Я улыбаюсь от удовольствия. Она замирает, дыхание становится поверхностным. Я хочу увидеть ее лицо. Намеренно, очень медленно я опускаю руки на кровать по бокам от себя, и спокойно говорю:
— Я закончил.
Она сразу же скатывается на пол и отползает от меня прочь, садится на корточки, как загнанный в угол зверек. Смотрит на меня огромными, увлажненными глазами, наполненными ненавистью. Слезы поблескивают у нее на ресницах. Ее рот трясется от ярости. Принцесса, оставшаяся без штанов, и внутри у нее осталось только первородное и беспомощное сексуальное животное. Я знаю, что ее задница должна гореть, и знаю, что она никогда не признается мне в том, что она в большей степени возбудилась, чем когда-либо.
— Теперь ты доволен, ублюдок? — выплевывает она с такой яростью, что у нее даже голос дрожит.
— Поправь одежду и возвращайся на вечеринку, — безжалостно говорю я.
Она вскакивает на ноги и начинает быстро тянуть вниз свои многослойные юбки на горящую кожу, от чего вздрагивает всем телом. Она поднимает на меня глаза.
— Я ненавижу тебя, — шепчет она.
— Встань в очередь.
— Теперь я знаю, почему они называют тебя летучей мышью. Ты чертов вампир, живущий в этом нелепом черном склепе.
Я пожимаю плечами и смотрю на нее без всякого выражения. Можешь называть, как хочешь. Слова? Ничто.
— Надеюсь, я никогда не увижу тебя снова, — бросает она мне с раздражением.
Я наблюдаю, как она рывком поднимает сумочку с пола, и шагает в сторону двери.
— Лейла, — мой окрик похож на кнут. Даже в ее состоянии, она не осмеливается ослушаться.
Поэтому разворачивается и вызывающе смотрит на меня.
— Мой зажим для галстука.
Она пребывает в такой ярости, что чуть ли не ломает замок на сумочке, пытаясь ее открыть. Роясь внутри, находит и с яростью швыряет мне в лицо.
Я легко ловлю его одной рукой.
— Наслаждайся вечеринкой, — спокойно советую я.
— Извращенец, — огрызается она и хлопнув дверью выходит, слыша мой смех. Конечно, я понимаю: ее сказка о принцессе на горошине вышла совсем наоборот. Ей не понравилось увидеть свою сущность и столкнуться с животным, дремлющим внутри нее. Что касается меня, это моя неискоренимая основа, плацдарм и анималистическая сущность, и я несказанно рад познакомиться с только что ново созданным существом в своей спальне.
Звуки, раздающиеся со стороны первого этажа, доходят до меня, пока я в шоке замираю в коридоре. И тут до меня доходит, что в любой момент он может открыть дверь и выйти. С паническим всхлипом, я поворачиваю налево и прямиком несусь в ванную комнату. Дрожащими пальцами я запираю дверь и прислоняюсь к ней, тяжело дыша.
Почему, ну почему, я вдруг решила зайти к нему в спальню? Теперь все перемешалось. Я смотрю на себя в зеркало. Незнакомка с раскрасневшимся лицом, смазанным макияжем, с открытым ртом и безумными глазами смотрит на меня. Мои глаза блестят гневом и ненавистью, но в них светиться что-то еще… что-то более примитивное.
Я поспешно включаю кран, брызгаю холодной водой на лицо. Я вся горю, смущена, зла и мне стыдно. Моя задница жжется, как угорелая, но... Боже, я чувствую себя живой, я никогда так себя не чувствовала. И... я мокрая. Очень мокрая.
Если теперь внимательно посмотреть в мои глаза в них светится чистое возбуждение.
Сексуальное возбуждение.
Господи! О, сладкий Иисусе. Что черт побери со мной такое? Я не могу понять, почему я возбудилась. Я ненавижу всеми фибрами души этого сукиного сына. Я всегда его ненавидела. Он — бездушный, неотесанный мужик-кобель. Грязный мешок дерьма, который регулярно спит со стриптизершами и делает деньги на секс-клубах. Он практически преступник. Я ненавижу таких, как он. Даже, когда у меня в глазах были слезы, я видела на его лице удовлетворение и торжество.
Я должна быть в ярости.
Я и есть в ярости. Воспоминание о его огромной мозолистой ладони, опускающейся на мои голые ягодицы, наполняют меня. А его последний удар? Он намеренно ударил по полоске стрингов, это нельзя забыть. Он специально своим грязным пальцем дотронулся до моей киски! Да как он посмел? Ублюдок!
Я поворачиваюсь спиной к зеркалу и поднимаю свою многоярусную юбку. Попа красная, как лобстер. Я чувствую ярость, бурлящую внутри меня, но еще одна вещь мощнее, чем гнев, появляется у меня в голове. Я не хочу даже думать о ней. Сделав пару глубоких, успокаивающих вдохов, я поправляю макияж трясущимися руками, потом открываю дверь и высовываю голову.
Коридор безлюден.
Я выхожу и как только дохожу до его двери в спальню, почти бегом устремляюсь к лестнице. На верху лестницы останавливаюсь и медленно начинаю спускаться по ступенькам вниз. Никто не заметил моего отсутствия и видно не искал меня. Здесь все по-прежнему, так же, как я ушла отсюда, за исключением одного — я совершенно другая. Руки не переставая дрожат и низ живота завязывается в узел. Единственное, что мне хочется сделать — это убежать. Я умру тут же, если увижу его снова, находясь в этом состоянии. Я быстро направляюсь в главный зал, испуганно посматривая на людей. К счастью, мой брат Джек, находится здесь, его голова возвышается над толпой. Только лишь взглянув на него, мне хочется прижаться к нему и зарыдать. Расправив плечи, я протискиваюсь сквозь толпу, двигаясь в его сторону. Он смотрит на Лили такими влюбленными глазами.
— Джек, — зову я трепещущим голосом.
Он тут же осматривается вокруг, становясь напряженным, глаза угрожающе прищуриваются.
— Что? — спрашивает он.
— Я чувствую себя неважно. Я хочу домой, не мог бы ты вызвать мне такси?
Он делает шаг ко мне, с облегчением расслабляясь. Он заботится обо мне, и я даже не могу себе представить, какой может воцариться полнейший хаос, если он узнает, что Би Джей сделал со мной.
Он ласково обнимает меня за плечо.
— Что случилось, медвежонок?
Я хочу обхватить его руками и прижаться, выплакаться, но я не могу. Я проглатываю слезы и опираюсь на его сильное, такое родное тело.
— Думаю, съела что-то не то. Мне в туалете было нехорошо, — лгу я ломающимся голосом.
— Давай, мы отвезем тебя домой. Шейн отвезет Ма, когда она будет готова уйти.
Лили подходит к нам, выглядя обеспокоенно, но окинув меня быстрым взглядом, она не верит в мои сказки.
— Я найду Би Джея и скажу ему, что мы уезжаем.
Я смотрю на него с мольбой, сложив перед собой руки.
— Ты не мог бы просто позвонить ему из машины?
Он видно собирается что-то ответить, но кивает передумав. Мы втроем начинаем пробираться к улыбающейся девушки в костюме зайчика из Playboy, которая забирает наши билеты и выдает нам пальто. Только когда мы оказываемся на улице, я могу снова вздохнуть полной грудью. Я едва ли слышу, как Джек звонит Би Джею по телефону, а потом Шейн собирается отвезти маму домой.
Я чувствую себя слишком побитой и потрясенной.
Я стою у полукруглого окна, а за спиной у меня в полном разгаре идет вечеринка, а я наблюдаю за ее уходом, Джек покровительственно обнимает ее маленькую спину. Что-то в самых темных закоулках моей души кружит со всей распутной дурью и шумно трепещет, словно от ветра. Мне удавалось так долго игнорировать ее, но теперь я точно знаю, что не смогу вернуться к тому, что было прежде. Говорят же, нельзя постучаться в одну и ту же дверь дважды.
Я не открыл эту дверь.
Я крепче сжимаю кулаки. В конце концов, я могу найти освобождение в другом теле. Это всего лишь обычная природная реакция, поскольку в ней нет ничего особенного. Я найду тело, которое больше подходит моим вкусам, а она пусть идет на х*й. Мне нужна женщина с пышными формами, бедра, который я смогу широко развести в стороны, и врезаться в нее. Женщина, которая не будет смотреть на меня, как будто я вылез из канализации и словно заставляю ее ощущать зуд от нечистот.
Несмотря на то, что мое поведение полностью распутное, но я же не поддался своему безумному порыву, поскольку и так все произошло чертовски глупо.
Я отворачиваюсь от окна. Хотя вечеринка в самом разгаре, но у меня создалось такое впечатление, словно она потеряла свой кайф, по крайней мере для меня. На мою руку опускается рука, я перевожу взгляд вниз. Овальной формы ногти поблескивают перламутровым блеском, хорошая кожа. Я поднимаю глаза выше.
Мммм... облегающее желтое платье, выпирающая грудь, как два шара. Ну, достаточно большая, чтобы насытить небольшое африканское племя. Мне нравится изобилие. Именно этого и не хватает высокомерной, избалованной Лейле.
И блондинка. Да. Я совершенно неравнодушен к кискам блондинок.
Я поднимаю взгляд выше, пухлые, немного надутые губы. Идеально подходящие, чтобы сосать мой член.
Как только я достигаю ее глаз, вопрос закрыт. Конечно, сине-василькового цвета. Такие красивые, как сам цветок и никакого намека, что она видит перед собой что-то грязное, вызывающее у нее зуд.
Я смутно припоминаю ее. Но не могу точно вспомнить, думаю, эта конфетка из одного клуба Шейна. Я вроде бы флиртовал с ней на вечеринке у Джека, когда праздновали повторное открытие «Эдема». Однако, если я правильно все помню, в конце я ушел с другой танцовщицей. Я вспоминаю, что Лейла тоже была в тот вечер, и также была груба со мной, как и всегда. Сука.
— Привет, — говорит Блонди растягивая слово. — Ты ушел тогда с другой танцовщицей.
Я улыбаюсь, смотря ей в глаза.
— Возможно был немного пьян и мой член перехватили по пути, буквально в шаге от тебя.
Она наклоняется ближе.
— А сегодня ты не пьян?
— Трезв как стеклышко.
— Хорошо. Потому что моя киска давно ждала твой великий член, который ты мне обещал.
Моя улыбка становится шире. Я бы не отказался принять дозу этой случайной сучки. В анонимности есть своего рода комфорт и потрясающая нега.
— Я помню, словно это было вчера. Ты единственная, кто может сосать х*й сутками.
Она улыбается от того, что я запомнил ее слова.
— Правда. Я могу сосать х*й долго, но похоже, что ты не веришь.
Я хватаю Блонди и разворачиваю ее спиной к стене, загораживая своим широким телом. Я запускаю руку под ее платье, и она услужливо раздвигает ноги. На ней не надеты трусики. Превосходно. Явно моя девушка. Она стонет, когда мои пальцы раздвигают ее скользкие складки. Она настолько мокрая, даже я впечатлен.
— Что это? — спрашиваю я.
— Потяни и увидишь, — говорит она.
Я тяну за металлический стержень на ее половых губах.
Она извивается и приближает таз ко мне.
Я вставляю палец и медленно начинаю двигать им.
— Жестче, — задыхаясь призывает она.
Я вставляю еще два пальца и начинаю грубо трахать, ее тело дергается от моих толчков.
— Да, да, — с какой-то яростью направляет она, ее глаза стекленеют от похоти.
Она отлично подходит, но одной ее мне будет мало. Именно сегодня, когда я так заведен. Во мне сегодня бушует слишком много энергии, которую необходимо выпустить. Она будет в полном ауте, еще до того, как я закончу с ней.
— Послушай сладкая, мне нужен секс втроем сегодня, — шепчу я ей на ухо.
— У меня есть подруга, — с трудом выдыхает она.
— Хорошо. Приведи ее, — я убираю пальцы из ее киски и поднимаю к ее рту. Она наклоняет голову и жадно сосет их, как будто это мой член, смело глядя мне в глаза. Ага, определенно она в моем вкусе.
Я вытаскиваю пальцы из ее рта.
И делаю шаг в сторону, чтобы пропустить ее, смотрю ей в след, наблюдаю за ее действительно круглой и замечательной задницей, как у танцовщицы самба, пока она движется через толпу в поисках своей подруги. Я доволен собой, доволен. Это будет очень хооооооорооооооошая ночь, после всего что было.
Я подношу руку к носу и нюхаю, но запах ее киски она уже слизала. Единственный запах, который остался, Лейлы, редкий парфюм потерянного сада.
Черт побери тебя, Лейла Иден. Черт побери тебя.