— Нет, сэр.
— Ну что ж, придется выяснить, что вы вообще умеете делать, — произнес Беннет, чуть помедлив. — Вы уже осмотрели корабль?
— Да.
— Да.
— Сколько на нем пожарных кранов?
— Четырнадцать, — тут же ответил Локкарт. Он и понятия не имел, сколько их а действительности, он был совершенно уверен, что Беннет и сам этого не знает.
— Неплохо, — сказал Беннет и повернулся к Ферраби, — Какая у нас пушка?
— Четырехдюймовка, — не сразу ответил Ферраби.
— Какая четырехдюймовка? — грубо спросил Беннет. — Однозарядная? Скорострельная?
— Четырехдюймовка… не знаю какая, — жалким голосом ответил Ферраби.
— Так узнайте! — рявкнул Беннет. — В следующий же раз спрошу. А теперь оба — в рубку, проверьте СК.
— Есть, сэр, — сказал Локкарт и повернулся, чтобы идти. Ферраби за ним.
— Честь! — напомнил Беннет. Они откозыряли. — Я здесь старпом, — заявил Беннет, — и не забывайте об этом!
— Забавный тип, — заметил Локкарт, когда они шли к рубке. — Чувствую, что нам придется жарко, как на пожаре, и, надеюсь, скорее поджарится этот кретин.
— Что такое СК? — спросил Ферраби упавшим голосом.
— Сигнальные книги, надо полагать.
— Что же он так не сказал?
— Пыль в глаза пускает. Ну и клоун…
С наступлением ночи на "Компас роуз" спустилась благодатная тишина. Грохот молотков затих, суматоха прекратилась, последний рабочий торопливо сбежал по трапу, спеша к ждущему на кольце ночному трамваю. Сторож, спрятавшись за натянутым на полубаке брезентом, проклинал холодный ветер, несущий черный угольный дым из топки прямо ему в глаза. Корабль мягко покачивало на мелких речных волнах; на палубу падали странные тени, то двигаясь, то вновь застывая на месте. Сторож, престарелый пенсионер, что-то пробурчал, почесался и задремал. Он уже отвоевался — теперь очередь других. Удачи им. Пусть не требуют чудес от всех. Чудеса — для молодых, а старикам — достойный отдых, крепкий сон. Этого нечего стыдиться. Но ему и на старости нет покоя: приходится зарабатывать на жизнь.
Старшина Тэллоу и старший механик Уоттс допивали пиво а баре на шумной Арджел-стрит. Они сидели здесь с восьми вечера, выпили по семь пинт пива на нос — и хоть бы хны: ни речь, ни устойчивость на ногах не пострадали. Вот только Тэллоу слегка потел, а глаза Уоттса налились кровью. Им нравился этот бар, и нигде не чувствовали они себя в своей тарелке так, как здесь. В баре было шумно. Тэллоу и Уоттс пили пиво и беседовали.
— Вряд ли от нашего корвета будет много пользы, вот что я скажу. — Уоттс был шотландцем. Лысый, остатки волос седые. Срок его службы на флоте подходил к концу. — Никуда он не годится. Да и начальство… Я не говорю, что шкипер плох, но этот Беннет — настоящий ублюдок. Он сегодня был у нас в машинном отделении, все трепался о расписании дежурств. Теперь я в основной смене до конца постройки. Эх, скорее бы на пенсию…
— Не будет тебе пенсии, пока идет воина, — сказал Тэллоу, потянул из пивной кружки и вытер рот. — Пока ноги волочишь, придется служить.
— Но могут же списать на берег, — настаивал Уоттс. — Мне бы что-нибудь полегче, в казармах. Это меня бы устроило. Кораблик слишком мал, чтобы мне нравиться.
— Да, весело на нем придется, — согласился Тэллоу. — Клянусь богом, его можно сунуть на борт «Рипалса», и никто бы этого не заметил.
— Надеюсь, «Рипалс» подоспеет, если мы влипнем, — рассмеялся Уоттс.
— Как можно ждать защиты от таких крох вроде нашей? В прошлую войну караваны конвоировали эсминцы. А у нас что за оружие? Одна дурацкая четырехдюймовая хлопушка да пара бомбометов. Немцы же у нас на глазах гулять будут.
— А жить как будем? — вставил Уоттс. — Всех перемешали, а места все равно не хватает. Кочегары вместе с матросами. Полубак — шесть на четыре. От кубрика до мостика не пройдешь, чтоб не промокнуть. Камбуз на самой корме, так что обед всегда будет холодным. Тот, кто конструировал этот корабль, был, наверно, пьян вдребезину.
— Жаль, что этому ублюдку не придется на нем ходить. — Тэллоу угрюмо сделал последний глоток и посмотрел на стойку, потому что прокричали: "3акругляйтесь!" — Может, по последней на дорожку?
— Я не буду. Мне завтра работать.
Снаружи шумела Арджел-стрит. Люди выходили из баров, спотыкаясь на затемненной улице. Было очень холодно. На углу, возле остановки трамвая, дул резкий ветер. Они подняли воротники и засунули руки поглубже в карманы.
— Боже, помоги морякам, — горячо сказал Уоттс, — черт, туго сейчас в море.
— Скоро сами узнаем, — сказал Тэллоу. — Через пару недель ревмя заревем по Арджел-стрит, и нам будет наплевать, какая здесь погода.
Через две недели офицеры переселились на корвет и прожили на борту еще недели три, пока корабль не был окончательно подготовлен к плаванию. Пять недель сосредоточенной работы. Эриксону казалось, что конца не будет проблемам и вопросам, возникающим каждый день. Ему лично приходилось всем заниматься. Оба младших лейтенанта слишком зелены, а Беннет, как обнаружилось, имел опыта намного меньше, чем можно было предположить по его манерам. Все связанное с кораблем стало делом командира: заказы на снаряжение и боеприпасы, переговоры с представителями доков и адмиралтейства, решение с подрядчиками вопросов о последних изменениях и доделках, изучение технических данных о корпусе и машине, размещение команды, проверка списков, доклады о ходе строительства и состоянии корабля… Ему пришлось трижды ездить в военно-морской штаб в Глазго, прежде чем он убедился: можно спокойно посылать туда Ферраби…
Постепенно на борту становилось меньше шума, меньше грязи и масла, палуба была уже не так завалена инструментами и оборудованием. Рабочих осталось немного — редкая цепочка их поднималась теперь по утрам на борт. Припасы погружены, кубрики снабжены койками и рундуками, "Компас роуз" стал и по виду и по духу походить на военный корабль.
Когда основная часть к команды прибыла на борт, чаще начали повторяться замечания Тэллоу относительно условий жизни. Кубрики оказались набиты до предела; всех матросов собрали в одну кучу:: палубную команду, кочегаров, сигнальщиков, радистов… Есть им приходилось в спальных помещениях. А уж если так тесно сейчас, то каково же будет в море, когда все переворачивается от качки и насквозь промокает от волн и дождя? Для палубного юмора, всегда расцветающего по чисто английской традиции в самой неблагоприятной обстановке, нашлась богатая пища. В первые дни на борту "Компас роуз" был собран такой урожай ругательств и богохульств, который вряд ли целиком мог уместиться в пространстве длиной в 200 и шириной в 33 фута.
За два дня до Рождества командир в последний раз съездил в штаб ВМФ в Глазго, вернулся с подшивкой газет и некоторое время внимательно изучал их у себя в каюте. Затем появился в кают-компании, где все уже были в сборе.
— Приказ к отходу, — коротко сказал он, садясь. — Спускаемся вниз по реке послезавтра, двадцать пятого декабря.
— Неплохой подарочек к Рождеству, — произнес Локкарт. За десять минут до назначенного к отходу времени Эриксон позвонил на мостик.
— Мостик, сэр! — ответил вахтенный сигнальщик.
— Старпом на месте?
— Он на полубаке, разговаривает с мистером Локкартом, сэр.
— Попросите его зайти в мою каюту.
— Есть, сэр.
Через минуту, постучавшись, вошел Беннет. Воротник его куртки был театрально приподнят.
— Я вам нужен, сэр?
— Да, — ответил Эриксон. — Мы готовы к отходу, старпом?
— Да, сэр, — бодро ответил Беннет. — В любое время.
— 8ы должны прийти и доложить. Я не могу гадать.
— Ох… Простите, сэр.
— Вся ли команда на борту!
— Э-э-э-э… Полагаю, что да, сэр.
— Так да или нет? Разве вам не доложили? — холодно спросил Эриксон.
— На берегу был только почтальон… Он уже на борту.
— А кладовщики? А старший вестовой? Он послан за покупками для меня. А рассыльный? Никогда еще командир не видел Беннета таким растерянным.
— Я проверю, сэр.
Эриксон поднялся, взял фуражку и бинокль.
— Выясните и придите для доклада на мостик. В следующий раз не забудьте доложить вовремя о готовности корабля к отходу. Это ваша святая обязанность.
— Я могу послать к вам Ферраби… — хотел было выкрутиться Беннет.
— Не стоит этого делать, — сказал Эриксон резко. — Если не хотите поменяться с ним должностями.
Он молча вышел из каюты, оставив Беннета размышлять над предупреждением. Поднявшись по крутому трапу на мостик, Эриксон быстро забыл об этой досадной сцене, Командир корабля был доволен, что с месяцами ожидания, с его заботами о снаряжении, с беспокойствами по приемке, с неполадками покончено. "Компас роуз", за который он отвечал, наконец готов к первому плаванию.
Когда корвет медленно отошел от пирса, увлекаемый двумя буксирами, группа рабочих на причале прокричала им вслед прощальное приветствие. Эта сердечность тронула моряков Рабочие других верфей тоже побросали работу, тоже выстроились вдоль берега, махая вслед. Эти люди построили многие корабли, строили корабли и сейчас. Они построят еще бесчисленное множество других. И вот рабочие оторвались от дела, чтобы проводить в плавание последнее свое детище. Сцена эта, много раз повторенная, пока они шли вниз по реке, осталась в памяти. Последний привет семьи людей, строивших корабль морякам, которым на этом корабле жить, работать и сражаться.
Через пять часов "Компас роуз" своим ходом прошел отрезок реки и направился к Тейл-оф-Банк, военно-морскому рейду близ Гринока. Там они пробыли две недели, принимая запасы и боепитание, а некоторые дни занимали ходовыми испытаниями, проверкой артиллерии и бомбосбрасывателей. Нельзя было придумать лучшего места для испытания корабля: в объятиях холодной зимы, побелившей снегом даже подножия холмов, устье Клайда, особенно со стороны моря, было так красиво, что захватывало дух. Но времени любоваться окружающим почти не оставалось.
Изолированный от всех на своей стоянке, то и дело уходя на различные испытания и возвращаясь с них, "Компас роуз" начинал жить. Как корабль, как отдельная боевая единица. Процесс утряски и притирки команды сильно продвинулся вперед. Наступила следующая стадия; спайка людей в действенный коллектив, подготовка его к боевым действиям.
Несмотря на все прелести начальствования, Беннету его должность нравилась совсем не так сильно, как он надеялся. Прижать простачка вроде Ферраби, конечно, приятно, однако это была единственная компенсация за работу, которая оказывалась все более и более серьезной. Ему удалось отделаться почти от всех обязанностей, обычно возлагаемых на плечи старпома, но все равно свое дело он находил слишком утомительным. Он считал должность старпома тепленьким местечком, но это в действительности оказалось не так. Потеть целый год, по его мнению, слишком дорогая цена за удовольствие командовать…
Наконец настал день, когда Эриксон расписался за корабль, официально приняв его от строителей. Оставалось множество недоделок, начиная с ходовых огней, которых не было видно, и заканчивая непрочными заклепками. Но мало-помалу все налаживалось.
* * *
Они часто выходили в море с прикрепленной к базе подлодкой. Основным назначением таких выходов была проверка обнаружителя подводных лодок — эхолота, их главного оружия, — и отработка взаимодействия акустиков с расчетом бомбосбрасывателей. В те далекие дни гидроакустический аппарат был простейшей штукой: обыкновенный эхолот, работающий во все стороны от корабля. Но тогда это считалось прибором очень большой точности, Беннет, Локкарт и Ферраби по очереди маневрировали кораблем во время «охоты». Им приходилось думать сразу о многом. Нужно управлять корветом, порою раскачивавшимся, как метроном. Нужно найти подлодку и не упускать ее до атаки. Нужно контролировать гидроакустиков и наводить их на подлодку, когда те ошибались. Нужно поднимать на флагах сигналы, предупреждать расчеты бомбосбрасывателей, нажимать вовремя нужные кнопки. Если они хоть о чем-нибудь забывали, вся атака записывалась как провал, расценивалась как глупая потеря времени. Не удивительно поэтому, что у всех троих с самого начала развилось что-то похожее на страх актера перед первым выходом на сцену.
Постепенно они изучили причуды и фокусы своего корабля, научились предвидеть, что может выкинуть подлодка, за которой они охотились. Реакция их обострилась. Практические навыки отработались. Пришел день, когда шесть атак подряд "Компас роуз" постоянно держал «противника», пока не получал сигнала «потоплен». Всплыв после заключительного единоборства, лодка просигналила: "Для нас вы слишком хороши. Попробуйте на немцах",
Приближалось время, когда они пойдут испытывать свою броню в бою. Все были уверены, что броня эта выдержит, Даже старший механик Уоттс отметил, что "Компас роуз" ходит неплохо, что механизмы оказались крепкими, неутомимыми и надежными. От старшины Тэллоу теперь уже не часто слышали о блестящем великолепии "Рипалса".
"Компас роуз" через восемь недель после приемки стал действенным боевым кораблем.
В последнюю неделю к ним присоединился еще один корвет, только сошедший со стапелей. Назывался он «Соррель». Командовал им старый друг Эриксона, капитан-лейтенант Рамсей.
Раздался стук а дверь. Вошел старший сигнальщик Уэлльс с запечатанным конвертом в руках.
— Секретный пакет, сэр, — сказал он почти торжественно. — Только что доставлен катером.
Эриксон неторопливо разорвал пакет. Внимательно прочитал содержание.
«Корвету "Компас роуз" выйти в море в 12.00 6 февраля 1940 года и присоединиться к конвою АК-14. Командир боевого охранения находится на ЭМ «Вайперос». Уведомить о вручении».
Эриксон еще раз прочитал приказ и сказал:
— Запишите: «Командующему флотилии от "Компас роуз". Ваш № 0939-4-2 получен." Отошлите это сейчас же.
Итак, они отправились в бой
Часть II
1940 год. Разминка
Война еще только разгоралась.
Был торпедирован и потоплен немцами лайнер «Атения». На нем погибло 128 человек. Это произошло 3 сентября, в первый день войны. А 14 сентября потопили первую немецкую подлодку. За тот первый военный сентябрь погибло 40 судов. К концу года пошли ко дну два испытанных и надежных боевых корабля — авианосец «Корейджес» и линкор "Роял Оук". Как и «Атения», они оказались не в том месте и не вовремя. Однако с совершенствованием конвойной системы таких трагических эпизодов можно было и избежать. Капитаны компаний-судовладельцев быстро поняли: стоит держаться конвоев, вместо того чтобы поодиночке подвергаться риску превратностей войны.
Успехи немецких подлодок пока были случайными. Вероятно, в это время их находилось в море не более дюжины одновременно. Они охотились в одиночку. Шныряли в море у берегов Шотландии и Ирландии, поджидая одиночные корабли, которые могли стать легкой добычей. Согласованные атаки стали применяться немцами значительно позже. Британии не хватало кораблей охранения, Германии — подлодок. Атлантика — океан большой, а в зимнюю непогоду — лучшее в мире укрытие.
Таким было атлантическое поле боя на заре 1940 года. Обе стороны еще не научились воевать. Подлодки постоянно крутились вокруг, но немцы надеялись на удачу, а не на искусство. И вот почти в самом начале года в эту драку вступил "Компас роуз".
Прекрасным февральским утром они вошли в Ливерпульскую гавань. Ярко светило солнце. Исчезли иней и морозный туман, сопровождавшие их в ночном походе. Солнце высушило мокрую одежду и согрело лица почти веселым теплом. Эриксон отлично знал этот порт. Здесь, в этом городе, он жил уже десять лет, а входил и выходил из него несчетное число раз. С нетерпением искал он глазами знакомые очертания города. Как всегда, первой из-за горизонта появилась Блэкпульская биржа, расположенная на северной оконечности города. Впереди, в устье Мерея, показался плавучий маяк, качающийся на волнах. Из тумана и дыма, окутавших реку, вынырнули два шпиля-близнеца Лайвер-Билдинг, расположенного в самом сердце города. Где-то там, в маленьком домике на Биркинхед-сайд, сейчас сидит за вязаньем его Грэйс… Они будут так близко друг от друга и не смогут встретиться… В пяти милях от них появились корабли. Их вел старый эсминец типа «W», очевидно «Вайперос», который уже запрашивал пароль.