- Мам, хочу спать, - язык заплетается, липнет к небу.
- Спи, я посижу, - как в детстве, она всегда рядом, когда нужна, она мама, нет Мама.
Саша, есть еще Саша, он может помочь, может убедить. Может…
Глава 11.
Темно. Темно так, что режет глаза. Шаг на ощупь, под рукой шероховатая поверхность стены. Еще несколько шагов вперед. Саша, наконец, нащупывает в темноте ручку двери комнаты Глеба. В помещение так же темно, как в коридоре. Даже огромные окна пропускают сквозь себя только ночную темноту. По ненормально большой, гладкой поверхности неровными, искривленными прозрачными дорожками бегут дождевые капли. Ветер воет, грозит, ругается, рвет воздух на множество небольших полотен.
Саша подходит к кровати брата, ему не послышалось. Брат рыдает, громко, взахлеб, давясь слезами и рваными вздохами, что удается сделать сквозь плотный кокон из одеяла.
- Глеб, - молодой человек перетягивает завернутую мумию к себе ближе.
Ответа нет. Саша забирается с ногами на постель, скидывая тапки на ковер.
- Глеб, ты чего? – голос вздрагивает, сердце ускоренно стучит от беспокойства, - Мишка, козел, да?
Завывания из-под одеяла громче, тело трясется в каких-то нездоровых судорогах.
- Глеб!
Саша распутывает кокон, с трудом отдирая намокшую ткань, выдирая ее из цепких, скрюченных пальцев. Наконец, показывается черноволосая макушка, волосы мокрые, будто малой был в душе. За растрепанной головой миру является зареванная мордашка. Глаза, опухшие и красные, нос, как у алкоголика со стажем или у Деда Мороза, что, в общем-то, одно и то же, губы истерзаны, искусаны до крови.
- Красавец, - тянет Саша, притягивая брата к себе.
- Са-а-а-аш-а-а-а, - ревет младший брат и прячет лицо на груди брата, утыкаясь в теплую кожу, смачивая ее слезами.
Саша не знает, что делать. Как успокоить эту истерику, которая длится уже видимо не один час. Что сказать? Как успокоить? Какие слова подобрать, чтобы не сделать еще хуже? Что друг мог сделать, что Глеб ревет половину ночи? Саша подтягивает одеяло и снова закутывает вздрагивающее тело, по плечи, чтобы укрыть от холода. Руки сами по себе перемещаются на лицо, утирают слезы, вытаскивают нижнюю губу из плена зубов, поднимают за подбородок. Саша легонько дует брату в лицо. Синие глаза на миг скрываются за шторками век, чтобы потом посмотреть на мир осмысленно. Глеб вернулся в этот мир, оставляя свой кошмар без внимания. Шмыгает носом, усаживается удобнее, теснее прижимаясь к старшему брату, трет глаза кулачками, как маленький карапуз.
- Что произошло? Миша бросил? – тихо, зверея от догадки, обещая другу все возможные смерти и не по одному кругу.
- Я его бросил, - через некоторое время, хрипло, не удержав горестный вздох.
- Зачем? – Саша потрясен, ошеломлен, шокирован.
- Так будет лучше.
- Я смотрю, тебе очень сейчас хорошо, - хмыкнул Саша.
- Ты не понимаешь, - Глеб немного отстранился и попытался разглядеть выражение лица брата в темноте, - Что будет, когда об этом узнает отец?
- Испугался? – Саша поразился еще больше, Глеб всегда был неадекватным человеком, но не трусом.
- Да, - кивнул мальчик.
- Поэтому порвал с Мишкой?
- Да, - снова кивок и горестный стон.
- Тогда соберись и перестань реветь, словно брошенная беременная баба, - Саша отчего-то сильно разозлился на братишку, хотя, должен бы быть рад этой новости.
Одумался, взялся за голову, исправил свои ошибки. Но в груди было обидно и грустно за их отношения. Такие радостные и так нещадно загубленные тем, кто их спровоцировал.
- Саш, если я решился с ним порвать, это не значит, что я перестал чувствовать. Мне плохо, - не фраза, болезненный стон.
- А ему? Думал, как ему плохо?
Саша не думал, когда задавал этот вопрос. Если бы поразмыслил немного, то промолчал. Глеб снова тихо заскулил, а через некоторое время скулеж вновь сорвался на вой, раненного и мучающегося в агонии щенка. Глеб оттолкнул брата и упал на кровать, прячась под одеялом.
- Глеб, - с тяжелым вздохом, в эту ночь ему не удастся выспаться, - Глеб!
Саша дернул за одеяло, бесполезно. Мальчик намертво вцепился в него. Еще рывок, из-под одеяла показались розовые ступни, Саша наклонился, силясь содрать истерзанную ткань с головы, но получил пинок ногой в живот. Охнул от боли и со всей силы дернул за одеяло. Послышался треск рвущейся ткани, пододеяльник можно выбрасывать. Но и результат появился. Глеб сел на кровати, но далеко от брата, не желая более находить утешения в его руках.
- Сегодня утром познакомился с родителями Миши, - хриплый, но снова спокойный голос, - его отец назвал меня шлюхой и мразью. Что скажет наш отец, как думаешь?
- Ничего, молча отпинает тебя так, что окажешься в лучшем случае в больнице, - Саша потер переносицу, устал, его вымотали мысли об их с Димой поцелуе, хотя он зарекался думать об этом.
- Саш, не вини меня во всем. Я боюсь, не отрицаю. Мне кажется, что так будет лучше. Надо немного переждать. Время ведь лечит?
- Глеб, я не собираюсь указывать тебе, что делать. Где-то я даже рад, что так случилось, - парень поднялся, - Где-то на самом дне своих мыслей, - он вышел из комнаты, не оборачиваясь и не видя ошарашенного взгляда младшего брата.
Глеб никак не ожидал, что Саша станет тем человеком, который поддержит их с Мишей отношения. Хотя, нечего уже поддерживать, нет никаких отношений. Одни воспоминания и боль, боль, боль.
Саше с трудом удалось уснуть, сначала мысли о Диме, теперь этот глупый поступок Глеба. Хотя, на самом деле, он правильный, со всех сторон правильный, только если смотреть на это с точки зрения человека, лишенного чувств и эмоций напрочь. Саша таким не был. Он видел, как плохо брату, как он мучается, как сгорает изнутри, как корчится от боли, заставляет себя дышать. Уверен, что Миша чувствует себя не лучше. Почему, в таком случае, этот поступок должен быть правильным? Разве правильно, когда двое людей умирают от своей любви? Определенно, нет. Господи! Когда он успел стать таким сентиментальным? Стоило только увидеть истерику брата? Нет, это не причина. За всю жизнь он и так порядком насмотрелся на его слезы и вопли.
«Привет, спишь?» - смс от Димы.
Саша посмотрел на часы. Шесть утра. Шесть!
«Надеюсь, что спишь. Честно, надеюсь, что эти сообщения вообще до тебя не дойдут» - приходит еще одна, когда Саша уже собирается написать не самый цензурный ответ.
Палец замирает, начатое сообщение перемещается в папку «черновик». Саша смотрит на экран и совершенно не понимает, что это значит.
«Саш, я не могу не думать, об этом проклятом поцелуе, прости» - еще смс.
«Я тоже» - теперь парень успевает набрать и отправить ответ.
«Ты не спишь» - смайлик в конце.
«Давай встретимся» - прочитал, только тогда, когда отправил.
Прочитал и только потом понял, ЧТО написал.
- Твою мать! – выругался Саша, но смс – не воробей, улетело, не поймаешь.
«Сейчас? Заеду через пятнадцать минут».
Саша отшвырнул телефон и быстро отправился в ванную. Почистить зубы, бриться не обязательно, умыться прохладной водой. Взгляд в отражение в зеркале. Кто там? Человек с горящими предвкушением глазами. Надо же, как это преображает. Восторг в груди. Щемит. Пьянит. Окрыляет. Из зеркала смотрит молодой человек. Такой, такой, воздушный…? Саша корчит себе рожицы и выбегает из ванной. Короткий взгляд на часы. В запасе еще семь минут. Дима будет вовремя, минута в минуту. Джинсы на голое тело, футболка, серая с ярким салатово-лимонным изображением какого-то инопланетянина. Не иначе, как перекочевала из гардероба младшего брата. Видимо, ему велика. Волосы в беспорядке из-за метания по подушке. Сойдет. Джинсовка. Готов.
Тихо приоткрытая дверь. Бесшумные шаги. Быстрый бег по лестнице. Входная дверь позади. Нет смысла ждать лифт. Улица. Еще темно. Прохладно. Мокро. Дождь лил сильно, долго, лужи кругом. Саша обошел огромную лужу перед ступеньками, ведущими в подъезд. Несколько мгновений, слабая дрожь по телу от утренней прохлады. Справа вспыхивает свет фар, и останавливается черный мерседес, он медленно разворачивается и Саша ныряет внутрь салона. Там пахнет приятно, немного сладковато, немного свежести, немного морского бриза.
- Привет, - не глядя в сторону водителя.
Молчание в ответ. Саша поворачивает голову и смотрит в Димины глаза. Сегодня на нем нет очков, и его серый взгляд кажется каким-то голым, обнаженным, рассказывающим о владельце больше, чем раньше. Там на дне серого озера горит, страсть? Именно она.
Дима ничего не говорит, цепляет рукой отвороты джинсовой крутки и тянет на себя. Саша не понимает ничего, удивлен вновь. А его губы сминаются в жестком властном поцелуе. Нет больше нежности, осторожности, исследовательской любознательности. Есть страсть. Голодная, требующая, подчиняющая. Саша не отстраняется, отвечает на поцелуй, пытается перехватить лидерство, но Дима не дает. Продолжает целовать, пропитывая парня своей властью, своей страстью. Язык Димы то скользит внутрь Сашиного рта, то гладит, нежит губы, то заигрывает с его языком. Руки уже на шее, притягивают, гладят основание черепа, надавливают на какие-то точки, заставляя выгибаться и едва сдерживать стоны. Не может быть простой поцелуй таким крышесносным, нереальным, волшебным.
- Да, так, - шепчет Дима, немного отстраняясь от губ, - мечтал, хотел, - продолжает шептать парень, скользя кончиком языка по нижней губе, - Саш?
- М-м-м? – едва слышный выдох в полумраке салона, и жадный вдох, чтобы пропитаться Диминым запахом, чтобы он застрял в носу, чтобы можно было его ощущать вновь и вновь.
- Хочу продолжить, - не просьба, не вопрос, просто желание, обличенное в словестную форму.
Дима решил быть смелым, требовательным, таким, каким он всегда был для Сашки. Он был таким в дружбе, он будет таким в отношениях. Они будут, уверен.
Саша отстраняется, Димины ладони соскальзывают с шеи. Тянется рукой к кнопочкам на приборной панели. Светится подсветка, окрашивая лица обоих призрачно-голубым сиянием. Медленная мелодия течет по салону, дарит какой-то покой, звук бьющихся о грудную клетку сердец растворяется в этой мелодии. Дима неосознанно сжимает в руке край Сашиной куртки, сам парень о чем-то напряженно думает. Дима не знает. А Саша понимает, что не хочет реветь, как Глеб, становясь рабом своей трусости, он хочет смело взглянуть в глаза своим желаниям и удовлетворить их. А сейчас он хочет продолжить. Хочет.
- Волшебное слово хочу, - произносит Саша, улыбаясь только уголками губ, - порой оно творит чудеса. Поехали.
Дима глухо рассмеялся и нажал на педаль газа, заставляя машину медленно выплыть со двора. Мерный гул мотора, тихая музыка, проносящиеся за окном пейзажи. Они не поехали на Димину квартиру, парень гнал тяжелый автомобиль прочь из города. За окном рекой, текли желто-зеленые поля, дачные домики, заправки, деревья и снова поля. Солнце уже встало и теперь зависло над линией горизонта, бросая свои яркие лучи в салон, ослепляя. Оба парня спрятали глаза за стеклами солнцезащитных очков, но озорные лучики все равно доставали их и там.
- Дим, куда ты меня везешь? – все же спросил Саша, вспоминая, что у него нет с собой банально денег и документов, только телефон в кармане с наполовину разряженной батарейкой.
- Далеко, в тридевятое царство.
- Я не принцесса.
- Нет, конечно, - хмыкнул блондин, - просто только за тридевять земель можно найти покой. А если серьезно, то мы едим к одной женщине, у нее свой небольшой пансионат, только для своих.
- Ясно. А ты «только свой»?
- А то! – Дима улыбнулся.
- Дим, долго ехать?
- Еще час с небольшим, а что? – парень немного повернул к Саша голову.
- Хочу вздремнуть. Не выспался.
- Дерзай. Музыку выключить?
- Нет, не мешает.
Саша облокотил голову, обхватил себя руками и закрыл глаза. Несколько минут мерного покачивания машины на неровной дороге, и он провалился в сон. Дима несмело посмотрел на Сашу. Тот уже спал, спокойно, и как-то умиротворенно. Блондин не сумел сдержать улыбки умиления. Слишком нереальной и фантастической была картина. Но еще более нереальным было то, что они сейчас едут вместе к Марии, в ее пансионат, раскинувшийся серди соснового бора на берегу лесного озера. Рай на земле.
Саша проснулся от беспрестанного чириканья птиц, шуршания крон, тихого стука, с которым на капот машины падали сосновые иголки. Запах хвои опьянял. Саша распахнул глаза, стащил очки и огляделся. Вокруг только сосновые стволы, шершавые, светло-коричневые, уходящие высоко в небо. Деревья, словно касались колючими кронами голубой лазури, перекидывали ветками кусочки облачков. Чудесно. Саша втянул носом воздух и вышел из машины, бесшумно ступая по ковру из сосновых иголок, желтых, зеленых, укрывающих темно-зеленый мох. Димы нигде не видно. Брюнет передернул плечами и ступил на крыльцо деревянного домика. Не прогадал, навстречу вышел улыбающийся Дима, поигрывая ключами.
- Пошли, - парень подошел к машине, взял из нее небольшую спортивную сумку, поставил на сигнализацию и подхватил Сашу под локоть, уводя прочь.
Они ступили на тропинку, уходящую вдаль, петляющую между плотно прижавшимися друг к другу деревьям. Через несколько сот метров, слева показалась гладь лесного озера, солнце золотило его своими переливающимися лучиками, раздавались тихие всплески рыбешек.
- Красота! – воскликнул Саша, потягиваясь на ходу, чтобы размять уставшие мышцы.